⊹──⊱✠⊰──⊹
— Сону… Сону цепенеет на месте, стоит ему заслышать знакомый голос. Он зашёл в комнату Рики тихо, почти на цыпочках, чтобы взять с выделенной ему широкой настенной полки оливковый гель для душа, купленный подростком по дороге из школы специально для него. Он не мог увидеть, чем занят Рики, но когда он оказался в просторной комнате, было довольно тихо. Ему показалось, что Рики спит или, возможно, занимается уроками — ну, это были самые вероятные варианты. Сону молчит. Его невольный страх до костей пробирает, а кровь стынет в жилах, стоит только услышать неровно приближающиеся к нему шаги. Руки сразу сжимаются в некрепкие маленькие кулаки: ему страшно находиться наедине с Рики. А Рики ничего и не помнит с того вечера, начиная с момента, как только наркотик его носа коснулся. Прелестно. Слабый запах почти выветрившегося одеколона ударяет по обонятельным рецепторам, а тепло чужого тела сзади почти настигает своими острыми когтями, набрасываясь жаром. — Сону, — повторяясь, хрипит Рики. Сону напрягается, когда его большое крепкое тело прижимается сзади, полностью закрывая собой. О, боже, неужели Рики что-то принял?.. — Рики-сан, что вы делаете? Рики, кажется, совсем уж смел, раз и в доме обойтись без этого не может. А то нет! Голубая таблетка MDMA с выгравированной бабочкой — самое безобидное, что есть у него в арсенале. К тому же, у Конон сегодня репетиция вальса к выпускному вечеру, а мать ещё долго с работы не вернётся. У него подъём настроения, и желание общаться задурманило голову; комплексы и стеснительность, что могли преследовать перед Сону, исчезли, тревоги и страхи улетучились. Чувство эйфории омыло его сознание целиком и полностью, и всё, чего хочет подросток — Сону, непроизвольно ставшего жертвой его состояния. — Ты так вкусно пахнешь… — бормочет Рики, прижавшись лицом к его шее. Сону парализует от страха, когда полные губы Рики касаются его тонкой бледной шеи и оставляют на коже крепкий мокрый поцелуй, прижавшись. Рецепторы Рики дурманят феромоны ноток лимонного аромата чужого тощего тела, и он шумно втягивает носом воздух, касаясь кончиком области ближе к кадыку. — Блять, Сону, — лепечет Рики ему в шею, щекоча прикосновениями влажных губ. — Я хочу тебя трахнуть. Белые глаза Сону широко распахиваются от страха, а невидящие зрачки бездушно уставляются в стену. Они, сверкая голубым оттенком, сияют в свете солнечных лучей, пробивающихся в комнату сквозь широкое светлое окно, искрятся мёртвым взглядом, а в голове мысли сбиваются в безудержный вихрь. — Р-рики-сан… — хрипит он и несильно дёргает плечом, пытаясь высвободиться из чужой хватки. — Хватит, пожалуйста. Рики рычит; большие шершавые ладони его натренированных рук крепко прижимаются к чужому телу и с силой ползут вверх. Одна из них сжимает тонкую талию Сону, скрытую обыкновенной белой футболкой, а вторая змеится вниз по тазу. — Крошка, крошка, — зовёт он почти неслышно. — Чёрт возьми, у меня так давно не было секса. Я хочу прямо сейчас задрать тебе юбку и отыметь твой тощий зад. — Н-не надо! Сону скулит, когда большая ладонь Рики грубо сжимает его худое бедро. Задрав подол пастельной теннисной юбки Конон, Рики пытается мягко ласкать его кожу, но его действия не вызывают в Сону ничего, кроме накатывающей от отвращения непреодолимой тошноты. Рики усмехается. — Мне так хорошо, Сону, — тело Сону мелко дрожит от напряжения. Своей кожей он чувствует чужую улыбку. — Знаешь, а я нашёл тебе применение. Страх бьёт по искривившемуся лицу юноши. — Что за применение, Рики-сан?.. — Хочу, чтобы ты был моим питомцем, — хрипит Рики ему в шею. Сону проглатывает застрявший в горле скулёж отчаяния, вот-вот рискующий вырваться. Безусловно, он слышал о питомцах: они сопровождают своих хозяев везде, — возможно, даже во время принятия ванны или переодевания — выполняют любые поручения, которые им дают, взамен на хорошее содержание, еду и жильё. У обычных людей, представителей среднего класса, не имеется таких во владении. Однажды, когда Сону был младше, отец предлагал ему завести своего персонального слугу: денег было предостаточно, только вот мать пресекла эту идею на корню. Сказала, бесчеловечно это. — Рики-сан, н-но как я смогу?.. — заикается Сону, мягко пытаясь высвободиться из чужой крепкой хватки; безрезультатно. Он не в силах справиться с давлением этого тела. — Мне всё равно, — кожу щекочет гулкий смех. — Эти мудаки бесят меня. Из-за них я чувствую себя белой вороной. — Но я не могу, Рики-сан, я слепой, — Сону дёргает захваченной рукой. — Отпустите меня, пожалуйста… Я с-слепой, я не смогу стать вашим питомцем! Вы слышите меня?! Он изворачивается в хватке подростка, но Рики хватает его ещё крепче. Узловатые пальцы впиваются в тонкую кожу его таза, острые кости колют его ладонь. Сону шипит, по телу отвратительные мурашки рассыпаются, когда ладонь скручивает кожу. — Соглашайся, Сону, — игриво тянет Рики ему на ухо хриплым голосом. — И я отпущу тебя. — Рики-сан… — Давай, крошка, просто согласись. Глаза Сону крепко зажмуриваются, стоит ему почувствовать, как тёплый язык лижет его шею, оставляя за собой мокрый след. — Я-я-я согласен! Пожалуйста, отпустите меня!.. Он так сильно боится, что Рики займётся с ним сексом без его воли, возьмёт силой, воспользовавшись телом Сону в наркотическом опьянении, а по прошествии времени обвинит его самого. Рики ведь жуткий гомофоб, но неприязнь к представителям иной ориентации — не так страшно, как отвратительная непрерывная наркомания. Сону страшно рядом с Рики. Он млеет от ужаса в своём новом доме каждый раз, когда слышит его приближающиеся шаги. Однако, сейчас Рики только хмыкает. — Хороший мальчик. Тело Сону тут же обмякает, расслабившись, когда он чувствует, как чужие пугающие руки исчезают с его тела. Хватка больше не держит, но юношу дёргает, когда Рики окольцовывает его хрупкое запястье и тянет на себя. — В-вы куда, Рики-сан?.. — шепчет он слабо, едва слышно. Рики хмыкает вместо ответа, прежде чем с силой подтащить лёгкое, почти ничего не весящее тело Сону, чтобы швырнуть его на свою кровать. — Подождите! — восклицает сжавшийся юноша. — Вы обещали, что не будете меня трогать!.. Лицо Рики озаряет полупьяная развязная ухмылка. Сону может лишь чувствовать, как кровать прогибается под весом чужого тела, но худые руки в едва заживших недавно синяках всё равно вперёд выставляет для защиты; его кожа только очистилась от следов боли, как Рики своими руками оставил новые красные пятна, неровно выползшие поверх. Сону поджимает под себя ноги, ладони бессвязно дрожат. — Пожалуйста… Он знает, что короткая юбка Конон на нём сейчас задралась, подол забился куда-то между бёдер, оголяя таз и едва выпирающий изгиб ягодиц, но ему едва ли не всё равно. Рики с усмешкой прослеживает за оголяющейся по миллиметру кожей затуманенным взглядом затянутых пеленой глаз, прежде чем бухнуться на кровать всем телом и сгрести его, прижимая к себе со спины. Сону замирает, нервное дыхание почти останавливается, успокаиваясь. Он настороженно прислушивается к Рики, который прижимает к себе худощавый торс, утыкаясь лбом меж его острых лопаток. — Давай спать, — сипит он. — Я хочу спать. Но он же только принял?.. Сону мелко подрагивает; он не уверен, но из тех свойств некоторых наркотических веществ, что он изучал в лаборатории отца, засовывая свой любопытный нос в книги, он мог делать вывод, что если наркотик обладает эйфоризирующим эффектом, человек вряд ли успокоится так быстро. Так какого хрена Рики потащил его спать? Сону не понимает, не понимает, не понимает абсолютно ничего. Его передёргивает, а с губ юноши срывается короткий писк, когда Рики хватается за его правое бедро, чтобы закинуть его назад, на свой таз. — Гибкий, — бормочет он, щекоча спину Сону своим горячим дыханием. Для Рики Сону пахнет всё так же вкусно, а для Сону Рики — новый персональный дьявол. … — Ай!.. Сону будит болезненный удар о твёрдый холодный пол. Пушистый коврик с длинным ворсом немного смягчает падение, однако в области копчика вспыхивает несильное, но довольно болезненное жжение. Сону вскрикивает, тоненько и коротко, когда Рики сталкивает его с кровати, потрясённый. — Сону?.. — тихий усталый тон, охрипший от недолгого неглубокого сна, доносится сверху. — Ты что здесь делаешь? Какого хрена я спал с тобой в обнимку? — Вы сами это сделали, — цедит Сону сквозь плотно сжатые зубы. Юноша садится осторожно на задницу, придерживая себя руками, и шипит. — Вы уволокли меня на кровать и прижали к себе. И ногу мою на себя тоже вы закинули. Ошеломлённый, Рики прикладывает руку ко лбу и устало прикрывает глаза. Сейчас ему не до раздумий: подросток чувствует себя истощённым, опустошённым, будто он танцевал, двигался не минуты, часы, а по крайней мере несколько дней; и очень хочется пить. — А что я тебе говорил? — растерянно бормочет он. — Я что-нибудь сказал тебе? Со стороны Сону доносится скептичное фырканье. — Вы заставили меня согласиться на то, чтобы я стал вашим питомцем. Конечно, Сону мог и промолчать, но было бы это самым лучшим исходом? Если Рики не помнил этого сейчас, отнюдь не значит, что он не вспомнил бы потом. А если бы это произошло ещё и в каком-нибудь наркотическом угаре, он бы с лёгкостью мог свернуть Сону шею. Ахнув, Рики прижимает руки ко рту; его бедовую мутную голову тут же начинает одолевать, практически атакуя, масса неприятных размышлений. — Чёрт возьми, мама меня убьёт… — Да, — неожиданно бросает Сону, поднимаясь на дрожащих ногах. — Ваша жизнь держится только на моём молчании, Рики-сан. Он отрезает тоном суровым и холодным, не терпящим возражений. Его тонкие брови хмурятся, а хорошенькие губы строго поджимаются, пока он пытается отряхнуть замаранную от падения юбку, хоть и целится немного не в то место в силу отсутствия зрения. Рики потрясённо раскрывает рот, не ожидавший подобного от Сону: он никогда до этого не видел юношу таким. Сону был сам по себе стеснительным, покорным от природы и почти мямлей в его глазах, но то, как он говорил сейчас… Это заставляло Рики сомневаться в себе с каждой секундой всё больше. Он приходит в себя только тогда, когда за Сону тихонько хлопает слабо подтолкнутая дверь. — Сону, подожди!.. Превозмогая сопротивление истощённого от действия таблетки организма, Рики вскакивает с постели. Пошатываясь и дрожа, на ватных ногах подросток добирается до выхода из комнаты. Но когда он толкает деревянную дверь со всей силы, и она распахивается, являя взгляду просторное помещение холла, Сону будто бы исчезает.⊹──⊱✠⊰──⊹
В глазах Таки скользит неподдельное удивление вперемешку со смехом и львиной долей скептицизма. Рывком он хватает свою сумку за поднятые кверху ручки и переставляет её на свободную соседнюю парту за спинами Рики и прибывшего с ним Сону, пытающегося держать спину прямо, но всё же подающего себя немного робко. — Не ожидал, что это всё-таки произойдёт, — хмыкает он и приземляется на стул следом. — И ты здравствуй. Как тебя зовут? Рики осторожно подталкивает Сону локтем в бок, на что юноша спешно спохватывается и вертит головой по сторонам. Он оборачивается назад и почти лицом к лицу сталкивается с дружелюбно улыбающимся ему Таки, улегшимся на парту. — Здравствуйте, господин. Меня зовут Сону. — Приятно познакомиться, — хмыкает лучший друг Рики. — Меня зовут Таки. Ты, кстати, выглядишь довольно мило. На лице Сону выступает смущённая и едва заметная, но очень тёплая приятная улыбка. Кажется, словно бы уже давно никто не делал ему таких простых, но искренних комплиментов, оттого румянец и трогает дутые щёки. Он встряхивает своими завитыми Рики с утра светло-голубыми волосами, блестящими и гладкими, лежащими на голове красивым каскадом разделённой на две стороны чёлки. — Спасибо! — щебечет он своим тонким голосом. Таки губу прикусывает озадаченно. Его взор, скользящий по новоиспечённому соседу по парте Рики, останавливается на глазах. Распахнутые веки являют собой абсолютно белые зрачки, слегка голубеющие от яркого света лучей утреннего солнца, которыми залит класс. По лицу семнадцатилетнего подростка почти незаметно скользит тень страха: глаза Сону внушают в него неподдельный и трепетный животный ужас. Таки незнакомо это чувство. Совсем. Он бросает взгляд на Рики, который лишь качает головой, намекая на невозможность задавать вопросы прямо сейчас. — О-о, Рики, привет! — задумчивость покидает Рики, стоит ему услышать приятный звонкий голос Вонён. Он встряхивает головой, чтобы согнать с себя наваждение, когда одноклассница подскакивает к нему. — У тебя появился питомец? Неужели наконец-то? Она такая очаровательная! — с яркой улыбкой, тронувшей пухленькие алые губки, Вонён наклоняется к растерявшемуся Сону, замершему на деревянном стуле. Девушка заправляет длинные тёмные волосы за уши, с интересом разглядывая незнакомца. — Как тебя зовут, милая? — Я-я Сону, — заикаясь, отзывается юноша. — И я, м-м… Парень. Прошу прощения, если я сказал что-то грубое! — тут же спохватывается он и кланяется, сложив руки перед собой. Рот Вонён удивлённо приоткрывается в недоумении, а стоящая позади неё Гаыль, смиренно сложившая свои белые ручки на клетчатой юбке, озадаченно прищуривается, всем своим видом стараясь не проявлять любых эмоций, что могли бы намекнуть на малейшее неуважение. — Ой-ой, прости меня! — восклицает Вонён, переполненная чувствами. В ответ Сону качает головой, как бы показывая, что всё в порядке. — Я перепутала, я не хотела… Извини, а что у тебя с глазами? — Он слепой. Рики прерывает не совсем к месту, стоит лишь только Сону попытаться открыть рот. Юноша тут же замолкает и словно бы отстраняется обиженно от своего хозяина, а губы Вонён вытягиваются в трубочку. — Ох, правда? Как жаль!.. Бедный мальчик, — девушка без разрешения тянет изящную ладонь, пальцы которой обрамлены немногочисленным количеством золотых колец, чтобы потрепать Сону по макушке. — А как он тогда будет выполнять обязанности? Она озадаченно обращается к сложившему на груди руки Рики. Таки сзади него тихо хмыкает, намекая на своё участие в обсуждении, а милая Гаыль, тихая и скромная, неуверенно вытягивает тонкую шейку, чтобы открыть себе обзор на разворачивающееся действо. За неимением ответа Рики оглядывается по сторонам: к первому уроку прибыли не все ученики, учитывая тот факт, что их класс, как и сама школа, состоит из привилегированных детей элитных семей, и в основном они живут в частных домах отдалённых от центра города районов. Это играет ему на руку: единственные, кто смотрят за ними, становятся Хюнинкай, который, как и Тэхён, наблюдает с первого ряда с неприкрытым любопытством. Обернувшийся к ним с первой парты Ёнджун, являющийся сыном бизнесмена — директора крупной мебельной компании — и модели, придерживает за талию крепкого долговязого паренька по имени Субин — своего питомца. Чонвон, по своему обыкновению одинокий и воткнувший в уши капельки беспроводных AirPods, следуя тихой просьбе учительницы по обществознанию, аккуратно берёт с её стола в руки небольшую стопку тетрадей, которые они сдавали на прошлом уроке, чтобы теперь раздать их одноклассникам. Окинув его коротким взглядом острых прищуренных глаз, Рики фырчит. — Обыкновенно, — он пожимает плечом, после едва ощутимо коснувшись руки Сону. — Сону, принеси мне мою тетрадку, я не хочу ждать, пока Чонвон найдёт её в этой стопке. Пожалуйста, — тут же неловко добавляет он, спохватившись. — Да, господин. Хорошо, — пищит Сону. Юноша аккуратно отодвигает стул, после поднявшись с места. Он поправляет свою непышную короткую юбку самого обыкновенного, но дорогого лаконичного платья чёрного цвета, одёргивая полы укороченного пиджака того же оттенка, на котором золотая брошка Chanel красуется. Боком Сону преодолевает отодвинувшего стул Рики; Вонён с Гаыль послушно расступаются в разные стороны, с интересом наблюдая за милым юношей, декоративные замочки на цепи пояса которого негромко позвякивают, когда он, невесомо ощупывая парты, держит путь к учительскому столу. — Он такой худой, — с трепетом шепчет Вонён. Она оглядывается на Рики. — Но он очень красивый… Таки похлопывает Рики по плечу, намекая обернуться. — Интересно он у тебя одет, для парня-то, — и, немного подумав, добавляет. — И для тебя тоже. Рики фырчит. — Это вещи сестры, у него нет своей одежды, — Таки уже открывает рот. — Потом расскажу, сейчас не время. Не хочу говорить тебе об этом при нём. — Странную авантюру ты мутишь, Ки, — удивлённо хмыкает Таки. Теперь в его глазах искренне скользит насмешка; он опускается головой на парту, на что Рики мимолётно проходится языком меж губ. — Она ещё не началась. Сону же робко останавливается, стоит ему почувствовать тепло чужого тела и чьё-то присутствие, обдавшее его — после потери зрения тактильные контакты и чувства тела воспринимаются в тысячи раз острее. Чонвон, прижавший стопку тетрадок к груди, смотрит на него с плохо скрываемым интересом. — Извините, вы не могли бы дать мне тетрадь господина Нишимуры? — тихим голосом просит Сону, собравшись с мыслями. Чонвон мягко улыбается ему. — Конечно. Руки парня примерно одного с ним роста перебирают стопку в попытках найти нужную Сону. Чонвон поджимает свои красивые губы, яркости которым придаёт клубничный бальзам с малиновым оттенком, похожим на его волосы, и старается не смотреть Сону в глаза. Его белые зрачки, глядящие в упор жалобным мёртвым взором, заставляют разливаться неприятные мурашки по телу Чонвона, хоть Сону даже и не осознаёт того, что голову мимо него держит. — Вот, держи, — наконец, Чонвон выуживает тетрадь за её краешек и мягко вручает в тонкие белые руки Сону. Тот, в свою очередь, одёрнув белоснежные манжеты рукавов, смущённо улыбается и кланяется. — Спасибо, — он отстраняется, чтобы преодолеть тот же путь, только теперь уже до парты своего хозяина. — Ваша тетрадь, господин, — услужливо бормочет он, склонив голову, после чего аккуратно кладёт перед Рики тетрадку, приземлившуюся на парту с тихим глухим шелестом страниц. Он присаживается на своё место, поправив подол платья, а Рики цокает языком. Подросток устремляет взгляд, полный превосходства, на удивлённых наблюдателей в лице его одноклассников — в особенности ошарашена Вонён, которая тут же мысленно пообещала себе не открывать больше рот в сторону нового питомца Рики в ключе, который выражает хоть малейшие сомнения по поводу его способностей. Никто даже не знает, кто такой Сону и откуда он взялся — Рики ведь о нём ни разу не говорил! Чонвон скользит цепким взглядом прищуренных глаз по тонкой фигуре нового знакомого незнакомца и застревает на свежем шве, наложенном прямо поверх острого кадыка и неудачно замаскированном тональным кремом.⊹──⊱✠⊰──⊹
— Привет… Сону, ведь так? Тело Сону мелко вздрагивает от неожиданности, когда на его плечо аккуратно приземляется тёплая рука. Чонвон с осторожностью вытягивает шею, чтобы заглянуть в его испуганное лицо. — Здравствуйте, господин, — выдыхает юноша. — Да… Верно. Меня зовут Сону. — Приятно познакомиться, — маленькие губы Чонвона трогает мягкая улыбка; на щеках выступают очаровательные глубокие ямочки. — Я — Ян Чонвон. Я учусь в одном классе с твоим, эм- С Рики. Слово «хозяин» нагоняет на него жуткую неприязнь, стоит этим звукам слететь с чьих-нибудь уст, неважно; красивое личико Чонвона дёргается в отвращении, но Сону помогает ему отвлечься тут же. — Я вас по голосу узнал, — вежливо признаётся он, немного робко сжимаясь. — Вы хотите присесть сюда? Худые руки опускаются к сиденью мягкого стула, чтобы помочь себе немного отодвинуть его. Перед Сону — поднос с несколькими тарелками, где красуется еда, которую Рики заказал для Сону, оставив его в столовой: нэнмён с нарезкой из говядины и тонких ломтиков огурца украшен половинкой варёного яйца сверху, абсолютно не тронут, и только кимчи немного надкушено. — Если ты не против, — улыбается Чонвон, прежде чем опустить на стол свой поднос с подобным наполнением и приземлиться на соседний стул. — И можешь не обращаться ко мне на «Вы», мне… некомфортно. — Если хотите, — услужливо бормочет Сону, склонив голову. Палочки в его руке едва подцепляют варёное яйцо из глубокой тарелки: Чонвон внимательно прослеживает за его нервными движениями. — Так Рики оставил тебя здесь одного? — интересуется Чонвон, тут же закидывая в рот тонкий ломтик нарезанной говядины — при жизни в семье капитана полиции распорядок дня строг, и не соблюдать его — табу, но иногда хочется поспать подольше, а завтраком жертвуешь. Его живот напоминал о себе уже в середине третьего урока. Сону мычит. — Он заплатил за еду и сказал, что заберёт меня. Ему нужно написать зачёт по алгебре, который он пропустил, или вроде того. Странно, что он оставил его здесь, учитывая тот факт, что для питомцев в этой школе по обыкновению выделен отдельный стол ближе ко краю столовой, неподалёку от выхода; Рики посадил его за пустующий, между небольшими столбами, упирающимися в высокий потолок. Чонвон подмечает это: может, он не хочет, чтобы Сону знакомился с другими слугами богатых детей, а они — расспрашивали его о чём-то?.. — Чонвон, — робко зовёт Сону, и Чонвон, очнувшись, встряхивает волосами, тут же приводя себя в порядок, и наклоняется чуть ближе, чтобы выслушать его. — А у вас… У тебя есть питомец? С уст Чонвона срывается удивлённый смешок. — Почему ты считаешь, что у меня может его не быть? — Сону сконфуженно потирает худые плечи, прикрытые тканью укороченного пиджака. — Мне интересно. У моей семьи было достаточно денег, пока она не распалась, — Чонвон ахает, прижав руки, из которых чуть палочки не выпали, ко рту, но Сону лишь очаровательно качает головой, давая понять, что всё в порядке, и уделять внимание этому не следует. — Но мама не хотела, чтобы у меня была такая… — он сглатывает. — Прислуга. А ты учишься в этой школе, но ты сел со мной вместо того, чтобы пойти к остальным ученикам. Губы Чонвона сжимаются в упрямую линию, после чего подросток впадает в глубокую задумчивость неопределённого характера на какое-то время. Учиться в элитной школе значит быть весомой ячейкой общества, так ведь? Чонвон в этом учебном заведении два года. Вспоминая своё прошлое, он не считает себя весомой ячейкой общества. Свою семью — да, определённо. Но он в неё не вписывается, хоть родители и любят его почти до беспамятства, несмотря на то, что строги. Как бы то ни было, Чонвон решает дать честный ответ. — Я не нуждаюсь в питомце, — фырчит он, заставляя Сону завертеть головой и прислушаться. — Мне кажется, это бесчеловечно. Таскать за собой человека, будучи здоровым лбом, эксплуатировать его. Это показывает, что ты… Человек из низшего общества, — выдыхает Чонвон едва слышно. — Бедный, у которого нет ничего. Обычно такие и становятся питомцами. Конечно, их выбирают сами, просто я… Считаю это унижением. Сону поджимает губы, светящаяся из-за своей тонкости кожа на его лице натягивается. Юноша мог бы принять это на свой счёт: он знает, что Чонвон чертовски прав. — А когда ты появился у Рики? — любопытствует Чонвон, решивший внезапно перевести тему в более удачное русло. — Я знаю, что госпожа Кан никогда не одобряла это, да и он про тебя никогда не рассказывал. — Оу, — челюсть Сону стучит, пока он жуёт небольшую порцию подцепленной палочками лапши. — Я живу у него уже больше недели. — И как? — интересуется Чонвон с набитым ртом. — Нравится? Рваный выдох срывается с уст Сону. Он прижимает друг ко другу обнятые длинными тёмными чулками худые колени и складывает на них ослабленные руки. Прямо сейчас хочется просто вскочить и прокричать: «Нет, нет, чёрт возьми! Рики — наркоман, который домогается до меня, причиняет мне вред и заставляет идти против своей воли, а я даже не могу рассказать об этом его матери!», но с языка сорваться может лишь беспомощный хрип. Сону мучает отвратительная мысль о том, что он должен Рики — на деле, это и правда так, однако теперь он не знает, почему волшебное спасение так быстро обернулось для него ежедневным страхом, преследующим его в ночных кошмарах с недавнего времени. Сону мучает внутренний железный молоток, со всего размаху бьющий по сердцу тем, что он обязан Рики, обязан всегда быть на его стороне, отдающий звонким противным эхом в ушах. Сону ненавидит это, но у него нет другого выхода. — Всё хорошо, — собравшись с силами, отвечает он наконец почти уверенным тоном. — Пока я ещё не совсем понял, но мне нравится. Госпожи Сыльги и Конон относятся ко мне чудесно. На лице Чонвона сверкает снисходительная улыбка, глаза скользят по чужому дёрнувшемуся кадыку. Очевидно, своим цепким взором Чонвон подмечает жесты, незаметные обычному человеку, однако противоречить не спешит; конечно, он ему не верит. — Это здорово, — мило хихикает Чонвон. — А почему ты так одет? Ты сам захотел? Или Рики одевает тебя? — Он одевает, — кивает Сону. — Потому что я не вижу и не могу выбирать одежду. В этом есть что-то странное, знаю, но… — спохватившись, бормочет он, вжав голову в плечи, однако Чонвон весьма некрасиво и некомпетентно его перебивает: — Не знаю, — юноша коротко подёргивает плечами. — Но Рики никогда не нравилось такое на парнях. Он же невероятный гомофоб, — на этих словах, слетевших с собственных уст, Чонвон усмехается, прежде чем скептично глаза к потолку закатить. — Он говорит, что только отвратительные пидоры могут носить женскую одежду, — Чонвон коротко смеётся. — И это только что была цитата! Он удивлён снисходительным смешком, слетевшим с губ Сону. Впервые за это время его лицо искривляется в ядовитой гримасе. — А ты? — А я… Нет, — Чонвон хочет уже было признаться, но, спохватившись, решает промолчать. — Не волнуйся. Но если кто-то будет причинять тебе вред, просто скажи мне. Я решу эту проблему. «Связи», — только и думает про себя Сону, совершенно не удивлённый, цепляясь за мимолётно проскользнувшую в голове мысль. Тем не менее, милый Чонвон и его вежливая, дружелюбная и порой немного саркастичная манера общения ему нравятся. Значит ли это, что он наконец сможет найти себе друга?⊹──⊱✠⊰──⊹
— Бегу-бегу!.. Конон спешно спускается по широкой мраморной лестнице, мимолётно касаясь ладонью балюстрады, ступая по алой ковровой дорожке, расшитой золотом. Изящно вылепленные скульптором выпуклые рельефы в духе барокко попадают под касания нежных рук девушки, которая пытается уцепиться за что угодно, попадающееся на своём пути, лишь бы не упасть. Она и предположить не может, кто же пришёл к ним в гости! Ведь все дома: Рики недавно вернулся из школы, Сону перебирает отданные ему вещи в её же комнате, а Сыльги сегодня отпросилась с работы пораньше по причине неважного самочувствия, однако, кажется, сейчас с ней всё в порядке. Конон интересно; может, кто-то из многочисленных родственников внезапно нагрянул? О, если бы это была бабушка, она бы так обрадовалась!.. Девушка уже давно не ела приготовленные её руками восхитительные пончики из пышного мягкого теста. — Уже бегу! — восклицает Конон так, словно бы человек по ту сторону двери мог её расслышать и перестать долбить в звонок. Девушка бойко соскакивает с последней ступеньки и вприпрыжку направляется к двери. По обыкновению, тяжёлые входные двери из тёмного дерева, широкие, ведущие в главную залу первого этажа, заперты на один замок, если мать семейства находится дома. Вот и сейчас Конон даже не проверяет по видеонаблюдению — она хватается за тяжёлый железный засов и тянет его в сторону. Двери медленно распахиваются с коротким скрежетом хорошо смазанных петель, но стоит Конон с улыбкой выглянуть на улицу, девушка тут же цепенеет на месте: вскрикнув, она прижимает руки ко рту и отшатывается от порога, ведущего на широкую раздвоенную лестницу с гипсовыми перилами. Конон потряхивает, и она даже не в силах лицо держать, сохраняя спокойствие, как учила вести себя её мать даже в самых пропащих случаях. Её взору предстаёт молодая женщина, худая фигура которой пошатывается от, казалось бы, лёгкого дуновения ветерка. Белая блузка разодрана, словно её нещадно рвали когтями дикие звери, или одежда множество раз цеплялась за острые ветви изгибающихся стволов деревьев. Чёрная юбка, подол которой когда-то был в пол, изорвана: неровно рассечённая, она открывает тонкое бедро, перепачканное тёмной запёкшейся кровью, засохшие капли которой змеятся по некогда светлой коже. Длинные каштановые волосы всклокочены многочисленными колтунами. Кажется, будто за бедной незнакомкой велась настоящая погоня!.. — И-извините… — хрипит она своим довольно низким голосом, скорее всего, охрипшим от продувающего ветра. — Я не хотела пугать, я в-вас не потревожу! Я лишь хотела уз-знать, не видели ли вы моего сына… — заикается она. Глаза Конон широко распахнуты; она всё ещё потрясённо молчит, и тогда женщина решает продолжить: — Я не в-вор-ровка!.. Я просто… Меня выгоняют из всех домов, но я т-только хочу найти своего сына. М-может, вы в-видели его? Конон потрясённо сглатывает скопившуюся в горле слюну, капелька которой угрожает забавно скатиться с уголка рта из-за отвисшей челюсти, и переспрашивает, запинаясь: — Ваш… Сын? Женщина взволнованно трясёт головой в подтверждающем жесте. — Маленькая такая фигурка, хрупкий, не- невысокий. Светло-голубые волосы… — выдыхает она, сжимая пересохшие губы. Морщины на её лице двигаются вместе с окрасившей их грязной землёй. — У него глаза ещё такие необычные, б-белые. — Он слепой? Женщина шумно набирает грудью воздух. — …Да. Если нужно, его зовут Сону. Глаза Конон сейчас будто бы из орбит выскочат. Крупно вздрогнув, её тело выпрямляется, и девушка без лишних слов срывается с места в направлении к лестнице, оставляя несчастную растерянную женщину позади. Ей повезло, что в этот момент ей навстречу как раз спускался Рики, которому, видимо, нужно было что-то на кухне первого этажа. — Эй, Конон, ты куда бежишь? — он потрясённо замирает в ступоре, когда Конон чуть не врезается в него с выпученными глазами. — Приведи сюда Сону и маму! — кричит она. — Зови их! Быстрее! Ошалевший Рики хмурится, но послушно разворачивается в направлении на второй этаж; кажется, в его голове множество вопросов, стоит лишь издалека увидеть еле стоящую в дверях бедную женщину, но он решает, что, пожалуй, пока не будет их задавать до того, как не выяснится хотя бы что-то. Конон же тем временем стремится обратно. Перепрыгивая через две ступеньки, она срывается к незнакомке, которая, кажется, уже было подумала, что её захотели оставить и сбежали вновь. Конон ахает, когда тут же замеченные слёзы, навернувшиеся на глаза женщины и едва поблёскивающие в солнечном свете, вселяют в неё ужас. — Тихо-тихо… — она спешит успокоить её. — Милая девушка, давайте сядем, сейчас всё выяснится… Конон касается шершавых от обшаркавшейся о них грязи ладоней женщины, берёт её за руки, чтобы довести до обувной полки рядом со светлым деревянным шкафом, где на бархатных вешалках располагается их верхняя одежда и головные уборы. Та семенит за ней короткими несмелыми шажочками. Её ясные тёмные глаза, такие чистые на замазанном лице, глядят с тревогой, но где-то в глубине девушка улавливает промелькнувший огонёк проскочившей ланью надежды. Она присаживается рядом с женщиной на мягкую обивку низенькой полки; одна её рука всё ещё касается чужой ладони, а вторая мягко поглаживает по дрожащей сгорбленной спине. Они обе напряжённо ждут. Наконец, вдали на лестнице показываются три мельтешащие фигуры, и лицо Конон светлеет: она с вожделением наблюдает за тем, как Рики, аккуратно держа взволнованного, явно ничего не понимающего Сону за руку, тянет его вниз по лестнице; за ними, элегантно придерживая штанины алых брюк, так неудобно сейчас расширяющиеся к низу, спускается Сыльги, обеспокоенная нервным состоянием своего сына. Они почти слетают в залу, и отдышаться удаётся только тогда. Сону, ничего не видящий и не получивший ответа ни на один из своих лихорадочно заданных вопросов, неловко выставляет руки перед собой. Но как только женщина, сжавшаяся на кушетке, прищуривается, чтобы рассмотреть его, спустя мгновение она тут же радостно вскрикивает, изрядно напугав подпрыгнувшую на месте Конон; незнакомка вырывается из чужой слабой хватки и сломя голову несётся к Сону. — Сону! — кричит она, прежде чем наброситься на него с объятиями. — Мой мальчик! Сону, сынок, сынок! Наконец-то я нашла тебя!.. — М-мама? Дрожащий Сону заикается от изумления, внезапно парализовавшего его с головы до ног. Наощупь он изучает фигуру женщины. Ему нужно несколько минут, после чего с уст юноши внезапно донесётся тоненький всхлип, и он обнимет мать в ответ. — Сону, милый, — бормочет она, крепко сжимая руки за его шеей, и жмётся сильнее. — Как же я соскучилась по тебе… — Мама, — лепечет Сону. — Я так давно тебя не видел… Куда ты пропала тогда? — Отец послал погоню, милый, — женщина выдыхает едва слышно. — Мне не удалось остаться рядом с тобой, — она отстраняется от сына, но только для того, чтобы нежно взять в свои ладони его осунувшееся лицо. Она знает, Сону её не видит, но наконец юноша чувствует рядом присутствие действительно родного человека! — Я думала только о тебе. Я отвлекла их на себя, чтобы защитить тебя. О, боже, милый, нас разлучили так бесчеловечно… Я очень за тебя переживала… Я так скучала по тебе!.. Наблюдая за ними, Рики абсолютно потрясён; его пальцы нервно перебирают подол кофты, тем временем как Конон кажется, что её голова не перестанет кружиться от огромного количества ошеломляющих событий, идущих одно за другим. Сыльги же сжимает губы в упрямую линию, смиренно сложив руки на животе перед собой. Её лицо не выражает ни единой эмоции, и даже если заглянуть в её глубокие усталые тёмные глаза, не получится сказать, что же она сейчас чувствует на самом деле. — Я так рад, что теперь ты со мной, — выдыхает Сону. Его мать тепло улыбается ему дрожащими губами, хоть сердце и колет тем, что эту улыбку, адресованную ему, сын не увидит. Она трепетно сжимает его руку. — Да… Только у нас нет дома, — бормочет она, и её голова тут же понуро опускается в пол. Сону насмешливо хмыкает, на что низенькая молодая женщина, не достающая, кажется, даже до отметки в сто шестьдесят сантиметров ростом, сжимает его руку. — Но, Сону… Я не права, что ли? — Я могла бы приютить вас, — низкий женский голос разносится в большом светлом помещении залы. Очнувшись, мама юноши коротко встряхивает головой, а её глаза устремляются на сложившую руки перед собой Сыльги. Она шмыгает носом и пытается сопротивляться. — Ч-что вы, я не могу себе этого позволить… Я не хочу вас отягощать. Если можно, я бы могла оставить здесь только Сону… Я могла бы уйти, если бы знала, что теперь он в безопасности. На губах Сыльги неожиданно растягивается мягкая улыбка. Наблюдая за женщиной исподлобья, она снисходительно качает головой. — Знаете, у меня в подчинении не так много слуг. Но если бы я наняла вас горничной себе или своим детям, — она кивает на настороженных Конон с Рики, до конца ещё не пришедших в себя. — Вы могли бы получать жильё и еду как заработную плату. Рот мамы Сону приоткрывается в удивлении. Она с благоговением смотрит на Сыльги — её глаза светлеют, искрящиеся неподдельным счастьем, а в груди разливается что-то тёплое. Кажется, словно бы она не может поверить своим ушам. — Право слово, я не знаю, как вас отблагодарить… — Ничего не нужно, — просто отвечает Сыльги, на лице которой застыла дружелюбная улыбка. — Я расскажу вам, что нужно будет делать. Я бы не стала разлучать только встретившихся мать с сыном, тем более, разлучённых при ужасным обстоятельствах. Слово, которое вы сказали ранее. Бесчеловечно, — выделяет она, заставляя женщину покрыться мурашками. — Как вас зовут? Перехватив руку Сону своей слабой ладонью, женщина отвечает: — Моё имя — Джухён, госпожа. Бэ Джухён. — Джухён, — повторяет Сыльги своими красивыми губами, смакуя имя на языке. — Приятно познакомиться. Меня зовут Сыльги, — Джухён кланяется ей, как и полагают правила вежливости и этикета, не отпуская руку сына. — Мои дети — Рики и Конон, — Конон пихает Рики, возмущённо промычавшего от неожиданности, локтем в бок и приветственно улыбается; в уголках её глаз выступают милые мимические морщинки. — И ваш сын. Он живёт здесь чуть больше недели, — с уст Джухён срывается тихое аханье. — Сейчас я могу предложить вам душ и свежую одежду, а после мы- — А после вы все вместе расскажете нам свою историю! — бойко добавляет Конон, перебивая маму немного невежливо и совсем некстати. — Мы можем собраться с чаем в какой-нибудь из гостиных, и вы с Нуну всё нам расскажете, потому что я, если честно, уже задолбалась гадать. — Нуну… — Джухён произносит это с такой любовью, что, кажется, в одно слово весь мир влез. Она смотрит на Конон, Рики и в особенности на Сыльги так, что, кажется, над их головами засветятся нимбы в следующее мгновение. Но стоит только Сыльги отойти на недалёкое расстояние, пока Джухён с Сону спешно семенят за ней, Конон резко разворачивается к ним спиной, прокрутившись на пятках, и дёргает за собой ойкнувшего Рики. — Она мне не нравится, — выдаёт старшая сестра тихим тоном, полным недоверия. — Сам подумай! — всплескивает руками девушка, когда Рики вопросительно приподнимет густую бровь. — Какая мать оставит своего слепого сына одного, если за вами ведётся погоня? Не проще ли схорониться вместе и потом искать убежище? — Конон нервно выдыхает, когда Рики берёт её под руку. — Неужели тебе не кажется, что она врёт? Рики фырчит. — Значит, не я один это заметил.⊹──⊱✠⊰──⊹
— Спасибо за то, что приняли меня, — Джухён с робкой улыбкой и потупленным взглядом рассыпается в благодарностях к Сыльги. — Правда, я даже слов не найду… Сыльги мягко улыбается ей в ответ, перебирая одежду в своём шкафу. Джухён стоит чуть поодаль; собрав в охапку отданные ей вещи, — несколько комплектов — она с благоговением наблюдает за женщиной с яркими красными волосами. «Довольно смелый цвет», — думает про себя Джухён. — Я уже говорила: не стоит. Я зарабатываю достаточно, чтобы на меня можно было положиться. — Вы очень сильная. Ещё и одна, — с восхищением лепечет Джухён. — Я была домохозяйкой… Хоть и думала о поиске работы, но всё откладывала это на потом. Как видно, это сыграло злую шутку. Она делает шаг ближе, а Сыльги выглядывает из-за дверцы шкафа. Джухён вздрагивает от неожиданности, когда последняя идёт ей навстречу и бережно кладёт свою руку поверх её, прижатой к груди с одеждой. Стоит сказать, что теперь, спустя некоторое время после принятия душа, Джухён действительно расцвела своей красотой, и сейчас в её внешности прослеживаются невероятно очаровательные черты: будто бы чуть полуприкрытые тёмные глаза с загибающимися вверх уголками наблюдают за Сыльги из-под длинных ресниц словно сквозь поволоку; кончик ровного носа изгибается вниз, а пухловатые бледно-красные губы приоткрываются в удивлении. — Главное, что теперь вы целы, — выдыхает Сыльги. — И давайте будем на «ты», если вам не сложно. Джухён улыбается, от смущения прижав друг к другу худые бёдра, оголённые из-за короткого подола домашних шорт, и на мгновение прикрывает глаза. — Давай.