Дом у обрыва

Жизнь в доме у обрыва текла своим чередом. Дни сменяли недели. Голубые цветы поредели, уступая место зеленой траве и другим растениям. Началась подготовка к новому представлению. Чонгук очень трепетно относился к своей работе и от всех требовал стопроцентной отдачи. Каждый спектакль был отчасти уникальным, поэтому-то они и проходили достаточно редко, чтобы огромная развлекательная машина смогла настроить свои сложные механизмы. Длинные пустынные коридоры наполнились голосами чужих людей, рабочих, актеров и особо привилегированных гостей, что приезжали издалека и могли насладиться гостеприимностью замкнутых хозяев. Для Тэхёна все было интересно и волнительно. Стайка младшеньких, неизменно находившаяся вместе, с удовольствием наблюдала за всеми приготовлениями. Кто с какими эмоциями. Юнги с откровенной скукой, Тэхён с живым любопытством, а Чимин тонул в своем смартфоне, когда не работал вместе с труппой. Ему предстояла первая встреча с его парнем по переписке. Иногда Намджун просил своего кучерявого стеснительного подопечного находиться с остальными, и Тэхён мало по малу привык к его постоянному молчанию. Он откровенно не понимал, что его брат нашёл в этом, на первый взгляд простоватом, мальчишке. Но, в конце концов, это вовсе не его дело. Был один существенный минус во всём этом. С Чонгуком они практически не виделись. Только мельком, изредка он замечал его внушительную мрачную фигуру в коридорах. Иной раз поймав его взгляд, старший не отводил глаза, а наоборот, пристально пялился, иногда казалось, что хитро прищуривался. От этого взгляда внутренности словно обжигало огнем. Тэхён, конечно, отчаянно скучал по их вроде бы начавшемуся взаимодействию, по их необычным играм, которые заканчивались неизменными сладкими муками. Сам парень отчаянно стеснялся проявлять инициативу по нескольким причинам. Во-первых, он жутко стеснялся всего, что крутилось вокруг секса, из-за своей неопытности и неуклюжести. Чонгук всегда брал уверено, щедро отдавал. Ведущим и инициатором всегда выступал он. Тэхён просто не представлял, как может отреагировать старший, если он проявит хоть какую-то инициативу. Во-вторых, он боялся холодного отказа. Только Чон мог холодно и больно всё остановить, так что душа, казалось, леденела. Это пугало просто до усрачки. К своему удовольствию Тэхён начал работать в городской студии. Учеников было совсем немного. Все взрослые, все на любительском уровне. Кто-то пытался вспомнить чему учили много лет назад, а кто-то совсем с нуля. На самом деле таких много, кто во взрослом возрасте начинают заниматься музыкой, потому что всю сознательную жизнь об этом мечтали. Тэхён считал это прекрасным, и с особым энтузиазмом помогал людям овладеть инструментом. Так же, со взрослыми людьми легко и просто работать. Они знают зачем приходят и всегда готовы заниматься с самоотдачей. Это был первый опыт работы для Тэхёна, и ему вполне нравилось его взрослость и самостоятельность. Единственное омрачало, что Чонгука он стал видеть ещё реже. Он не смел лететь к нему в спальню или кабинет, как о том мечтал. Так, как делал в далеком детстве. Просто не представлял, как старший отреагирует. Он вообще не мог себе идентифицировать их отношения и по этому просто пустил всё на самотек. Не особо задумываясь о благоразумности такого решения. Вероятно он любил его такого. Со всеми его особенностями и заморочками. В глубине души он четко знал, что где-то под суровой оболочкой находился тот самый Чонгук, который ходил за ним по пятам в детстве, кормил голубикой ночью в тайне от матушки и подкидывал к небу. Дышал в макушку, пока он сладко засыпал в кольце сильных рук. И всё было спокойно и прекрасно. Ранним утром Тэ собрался на пробежку в две минуты. Переступив через младенчески спящего Чимина, собрав в охапку свои шмотки, забежал в ванну и пулей вылетел по скользкой росе навстречу рассвету. Сегодня был его выходной, но многолетняя привычка со времен закрытой школы заставляла просыпаться чуть свет. Самым адекватным с утра было заняться спортом, пока остальные жители дома неспешно просыпались. Но теперь, когда дом гудел от количества гостей, так же отель был полон под завязку, он уже не был так одинок в утренние спортивные часы. К нему присоединялись другие люди, бегая по его обычным маршрутам, используя для растяжки те же валуны, заборчики и ветки, что он сам приспособил. Тэхёну это нравилось. Он даже перезнакомился со многими актерами, гимнастами и прочим народом. Многие его запомнили по прошлому спектаклю и теперь задавали вопросы, будет ли он играть в будущих шоу. Но Тэхён и сам не знал, а спрашивать у братьев стеснялся. Все же, прошлый опыт имел слишком смущающее продолжение. Он даже с Намджуном не мог об этом разговаривать. Пару раз сбегал, когда старший начинал заводить эту тему. В конце концов, понимающий брат просто перестал напоминать. И всё стало, как и обычно. Набегавшись до состояния полукомы, Техён снял с себя футболку и вытер ею пот со лба. Он сделал заминку, лениво оглядывая стайку ранних пташек на поляне перед отелем, затем бодро пошел в дом, где его ждал душ и легкий завтрак от Суён. Тот коридор, где поселили Тэхёна, был очень тихим по утрам. В это крыло дома никогда не размещали гостей, за редким исключением. Тут обитали только родственники и особо приближенный персонал. Поэтому иногда, в особые моменты, можно было услышать обрывки разговоров и музыку или тарахтение кислородного концентратора Юнги. Хозяева дома обычно вставали поздно. И, выйдя из душевой, Тэхён услышал неясные звуки, виолончели. Они сладко отозвались в сердце мальчика. Он подошёл ближе к лестнице, ведущей на второй этаж, шагнув на драпированные ступени. О да, пресвятая виолончель, вибрируя на низких нотах, плакала, словно живое существо. В который раз он поразился тому, как можно извлекать из банального инструмента такие совершенно человеческие интонации. Поддавшись своему внезапному порыву, словно ему было всего пять лет, Тэхён, перепрыгивая через две ступеньки, залетел на второй этаж. И, практически следуя своей мышечной памяти, нашёл нужную дверь. Если б ему завязали глаза и сказали: Ищи, даже при условии, что виолончель будет молчать, Тэхён нашел бы эту комнату из миллиона подобных. Она особенная, там обитал Чонгук. Он тут пропитал своей энергетикой каждый миллиметр пространства. Тэхён бы хотел находиться здесь постоянно, дышать этим, впитывать это. Он так был влюблен. Сейчас ему казалось, эти сильные чувства он испытывал всегда, прямо с раннего детства. Парень не помнил свой детский дом. Его воспоминания, его сознательная жизнь началась именно с Чонгука. Это было так странно, и одновременно в этом было нечто совершенно правильное, что ощущалось внутренне. Увиденное слегка шокировало его. Старший в привычной манере, прикрыв глаза, чтобы лучше чувствовать звуки, играл на виолончели. Но! Он был совершенно голый. Видимо, вылетел из душа под влиянием внезапного вдохновения, так как волосы влажной волной лежали на плечах, а полотенце небрежно спадало краем на пол. Музыка была совершенно незнакомая. Скорее всего, он только что её сам создал и прибежал так, дабы скорее воспроизвести из своей головы. Он с блаженством на лице доиграл свою новую мелодию. Так нежно обнимая гриф голыми пальцами. Это зрелище его рук без перчаток было далеко не для посторонних глаз. Еще не известно, что в этой картине было более интимно, отсутствие всей одежды или его извечных перчаток. Эти его пальцы были словно выточены мастером виртуозом специально под гриф виолончели. Такие длинные, белые и гибкие, с идеально розовыми овалами ногтей. Так умело перескакивали на толстых струнах, практически порхая по ним, так изящно раскачивали в вибрато, чувствуя нужный тон, малейший акцент. Просто поэзия в каждом нюансе. Так же плавные движения смычка напрягали красиво очерченные мышцы предплечья. То, что всегда было скрыто под одеждой, сейчас можно было рассмотреть до мельчайшего, совершенного нюанса. Поэзия движения мышц под светлой бархатной кожей, под аккомпанемент низких вибрирующих звуков натянутых струн. Закончив играть свою мелодию, тихо выдохнув, Чонгук взглянул на Тэхёна и заиграл, уже что-то легкое и узнаваемое. — Я видел, как ты занимался на поляне, — показалось, что его губы изогнулись в легкой улыбке. — Из этих окон прекрасный вид на поместье. Ты должен вести себя скромнее. Никогда больше не снимай футболку на людях. Вытирай пот полотенцами. Надеюсь, ты знаешь, где их взять. Тэхён вне себя от счастья, что старший не ругается за то, что он так бесцеремонно ворвался в комнату, бросился к его голой ноге, прижался щекой к колену, чувствуя жесткие волоски на нежной коже лба, и положил руку на дэку инструмента так, как делал это в детстве. Чонгук просто продолжил играть. Он знал, что именно любит слушать младший, и играл для него. Сердце Тэхёна замирало от счастья. Он тоже знал, что Чонгук именно в эту секунду играет для него одного. — Я тоже скучал, голубоглазка. Твоя работа мешает. Я вообще не в восторге, что ты там где-то работаешь. Тебе это вовсе не обязательно. — Твоя работа тоже… мешает, — Тэхён уже знал, что за дерзость он, скорее всего, огребёт. Но смолчать не смог. Отложив смычок на столик Чонгук погрузил пальцы в волосы младшего. О, это был самый рай для Тэхена. Казалось его глаза сами собой закатились от удовольствия. Вдруг обманчиво мягкая рука жестко схватила парнишку за волосы. — Сегодня поедешь со мной работать. И будешь моим маленьким паинькой. Не отойдешь от моей ноги ни на миллиметр. Тебе понятно? — Да, — пытаясь сдерживать рвущуюся улыбку, ответил Тэхён. Жесткие пальцы сжали волосы ещё сильнее, так что макушка потянулась за ними. А шея вывернулась под неудобным углом. — Да, кто? — Да, господин, — очень быстро и порывисто ответил парень. — Умничка, — хватка ослабла, а рука ласкала, пропуская пряди между пальцами. Тэхён и не знал, возможны между ними отношения, как между двумя обычными людьми… парнями. Вне этих игр. Но он и не знал, хочет ли этих обычных отношений. Ибо он начал чувствовать своего доминанта на таком тонком уровне, словно они были в подобной связи не первый год. Он знал уже за что схлопочет и намерено делал это. Сам не особенно осознавая логику процесса, начал получать удовольствие от этих нестандартных взаимодействий. Чонгук же в эту секунду подумал, что вырастил карманного монстра, да в такие рекордные сроки! Старшему пришлось отлепить Тэхёна на короткий миг, чтобы поставить инструмент на специальную стойку. Потом, притянув того за футболку, смяв её в кулаке, заставил встать на ноги. Он прижал ладонь к тёплому, ещё по-мальчишечьи впалому животу, ощущая ямку пупка и край нижних ребер, что так учащённо вздымались от дыхания младшего. Техён, фиксируя взгляд на капельках воды, которые натекли с волос на плечи Чонгука, подумал, а что если поцеловать его самостоятельно. Всего лишь опустить голову и уже можно будет коснуться жестких губ. От этих мыслей даже зачесался язык. Он не смел, просто маленький трусливый мальчик, который плавился под широкими ладонями, которые жадно наглаживали его под футболкой, намерено царапая ногтями соски. Чонгук знал, что Тэ сходит с ума от этого. Несмелыми пальчиками парень коснулся мощных плечей старшего. Словно спрашивая, можно ли. И, не встретив отпора, размазал выпуклые капли подушечками там, где хотел бы мазнуть языком, но не посмел. Это их положение, сидящий обнажённый Чон и стоящий над ним одетый младший было слегка неловким. Тэхён не знал, куда деть свои глаза, пока Чонгук с хищным выражением лица оттянул резинку шорт вниз, там, где уже стояк рвался на волю. Медленно поглаживая тонкую кожу мошонки кончиком пальца, просто доводил до исступления. Отпустив верх, забрался пальцами через штанину шорт, легко сжимая поджимающиеся яички и просто откровенно игнорируя сам член. Тэхён всхлипнул от избытка чувств и дёрнул тазом, словно пытаясь вложить свой жаждущий орган в такие нежные руки. — Нет, Голубоглазка. Не так быстро. Нас ждёт много работы, — он отпустил парня в совершенно ебейшем возбуждении. Сам встал с места, закрутив на бедрах полотенце. Тэхён мельком только увидел его стояк, который тот так равнодушно игнорировал. Хотел бы он уметь так же. Чуть не плача он машинально схватился за выпирающий пах. — Дрочить нельзя, мой сладкий. И если не послушаешь, поверь мне на слово, я узнаю, делал ты это или нет. Советую не испытывать моё терпение. Тэхён и не собирался. Терпение старшего в этом доме вещь священная. Особенно если ты его раб. Он мысленно надел на себя ошейник, готовый делать вообще всё. Отдать всего себя без остатка. Рассыпаться пылью возле его совершенной формы ступней. — Умничка, — видя его покорный вид и просто с ума сходя от этого зрелища, Чонгук поцеловал его в лоб, — будь готов, выезжаем через десять минут. Тэхён до этого никогда не видел, как старший ведёт машину. Уверенно, красиво и плавно. Его левая рука, опираясь локтем о стекло, подпирала подбородок фалангами, в облегченной перчатке. Такие он носил, когда становилось жарко. Они закрывали только пальцы, а на остальной части оставались лишь пара перекрещивающихся ремешков. Он кивал в такт своим мыслям и лениво держал руль правой рукой, посматривая то в зеркала, то на Техёна. Младший замер, впитывая это расслабленное состояние старшего. Его естественную полуулыбку, его словно ленивые движения. Покачивание волос от врывающегося теплого ветерка сквозь приоткрытые стекла. Как можно быть таким щемяще-красивым, желанным и родным одновременно. Утренний эпизод не шёл из головы, и Техён, забывшись, иногда ёрзал на сиденье. Казалось, с утра у него стоял вообще на всё, что связано с Чонгуком. Эти закатанные рукава черной рубашки, обнажающие руки, увитые венами, которые игриво исчезали под перчаткой. Расстёгнутые несколько пуговиц на груди, его мерное дыхание, движение горла, когда он говорил или просто сглатывал. Его запах, заполняющий салон, такой свежий и манящий, что кружилась голова. Натянутые на бедрах брюки из мягкой ткани. Сколько подобных пачкал Тэхён в разных жидкостях своего тела.

***

Одно из главных вещей, которые вошли в привычку Чонгука, являлась оценка состояния сабмиссива. Всегда. Этакая диагностика ситуации по внешним признакам настолько ничтожным, что простому обывателю они могли показаться ничем. Чонгук видел тревогу в повороте головы. Неуверенность во втирании ладони в джинсы. У него были некая природная предрасположенность и чутье. Тот мастер, который учил его, в одночасье просто открыл портал в ад. Теперь Чонгук сканировал на автомате вообще любого человека, который оказывался в поле видимости, будь то раб или кассир в магазине, или просто прохожий. Сначала такая особенность забавляла его. Он чувствовал на тонком уровне неведомые вибрации. Затем, когда прошло много времени, эта особенность стала порядком утомлять. Он не хотел знать, в каком состоянии находится водитель, который везёт его на деловую встречу. Он не хотел видеть то, что девушка официант чем-то очень расстроена и, возможно, у неё в данный момент происходит сильнейшая драма в жизни. Он физически не мог защитить всех нуждающихся людей. Он не мог взять их боль, да и это было абсурдно. Но его организм всё сканировал и сканировал, этому не было конца. В конце концов он вынуждено выстроил ещё одну бетонную стену между собой и окружающими людьми. Закрывая себя внутренним экраном от ненужных чужих сигналов. Сейчас, находясь в автомобиле с младшим, он отпустил в ебеня все свои барьеры, поглощая его возбуждение, которое становилось просто осязаемым. Это так будоражило… — Расстегни свои шорты и достань член. Покажи, что там у тебя. — Но, но ты должен смотреть на дорогу, — пискнул мальчик. И он ляпнул это скорее из-за смущения нежели из безопасности. — Я не буду повторять дважды, Тэхён. Чонгук видел его метания. Видел, что не смеет ослушаться, но стеснение просто бьёт наотмашь. Но желание подчиняться превалирует. Тэхён расстегнул ширинку на своих шортах. Чуть приспустил их вниз и достал полувставший член. — Погладь его для меня. Сделай так, чтобы стоял. Но не кончай. Тэхён послушно начал гладить, придерживая одной рукой край ширинки, так как она царапала нежную кожу металлическими зубчиками молнии. Как и сам Тэхён, его член был очень красив. Ровный, с красиво оплетающими венками по гладкой поверхности, с чуть выпуклой розовой головкой и вечной прозрачной капелькой на вершине. На него было действительно приятно смотреть и рот Чонгука наполнился слюной. Такой он выглядел настолько соблазнительно, что хотелось облизать широким мазком от основания до головки. Парень смотрел на него, и когда Гук поворачивал к нему голову, то сталкивался с испуганным голодным взглядом. Младший тут же опускал глаза. — Хороший мальчик. Такой молодец. Погладь яйца сейчас. Медленно и нежно. Засунув руку глубже, Техён достал поджимающиеся яички и погладил их дрожащими пальцами под одобрительное бормотание старшего. — Теперь подрочи побыстрее. Я хочу, чтобы тебе стало хорошо и приятно. Послушные пальчики сжались в кольцо ускоряя темп. Тэхён заёрзал бедрами. — Г-гук, я сейчас всё. Можно я? Можно кончить? Пожалуйста? — Всё, достаточно. Можешь убирать. Заскуливший от несправедливости младший чуть не умер от досады. — М-можно мне, пожалуйста, кончить? Мастер? — Он остановил уже руки, но надежда ещё теплилась. Обычно Чонгук был добр к нему, даже когда хотел казаться злым. — Как хорошо просишь, какой молодец. Но нет. Не сейчас, мой сладенький. Потерпи ещё немного. Ответом ему послужило сопение. Техён пытался привести себя в приличный вид. Благо футболка была достаточно длинная, чтобы скрыть мокрые пятна и конкретный стояк младшего. Они приехали в студию, где репетировал новый балет. Танцы ставили специально под их шоу. Работала опытная труппа в сопровождении двух талантливых хореографов. Чонгук обсуждал какие-то важные дела с руководством, а Тэхён, побродив, сел на втором этаже, где огромные окна открывали отличный вид на зал. Он схватился за перила, повиснув так и прислонился носом к стеклу, на котором конечно-же останутся следы. Ну и ладно. Красивые девушки и парни в тренировочных одеждах так изящно изгибали свои тела в танце. Когда вошёл Чон они все переполошились наперебой строя глазки красивому молодому мужчине. Скорее всего знали, кто он и остальное тоже. У Тэхёна просто зубы скрипели от осознания того, что Чонгук может вообще трахнуть любого в этой труппе. А они все были как на подбор красавчики и красавицы, и только делали, что заглядывали тому в рот. — Малыш Тэхён! Вот это встреча! — перед ним стоял давний знакомец - Мальчик. Сегодня тот надел деловой костюм-тройку. Выглядел действительно как наследник корпорации. Это было непривычно. Он смахнул высветленные пряди с красивого лица и открыто улыбнулся. — Добрый день, — Техён встал на ноги и вежливо поклонился. — Да перестань церемониться. Мы с тобой почти ровесники, — тут Хан До слукавил. Он был порядком старше Тэхёна, но его внешность и худоба позволяли скинуть почти десяток лет. Ему хотелось сблизиться с парнем, хотя мотивов этому он сам не понимал. Возможно просто, этот пацан был словно часть самого Чонгука. Так он его и воспринимал. — Нравится тебе моя новая труппа? Замечательные ребята. В первый раз будут выступать на следующем шоу. — Они правда, замечательные, — вежливо отозвался Техён и слегка улыбнулся. — Тэхён! Ты же играл на прошлом спектакле! Я помню. — Я тоже помню, хотя и смутно, — неуклюже пошутил Тэхён, и к своему удивлению, Мальчик захохотал так громко и естественно, что и он начал улыбаться тому в ответ. — Да я хотел сказать, что нормально ты справился. Как насчет следующего шоу? Будешь играть? — Мне пока не сказали. Но кажется Чонгук был не рад. Потом обещал убить нас всех. Ну все, это были - я и Намджун. Его идея. — Вот оно что! Это реально страшно услышать такое из уст твоего брата, — всё еще смешливым голосом ответил Мальчик, похлопывая его по плечу. В этом движении не было особой нужды. Но больно соблазн был велик трогать кого-то по фамилии Чон так просто, за здорово живешь. — Не помешал Вам? — на ступеньках показалась внушительная фигура Чонгука. Казалось, он заполнил собой вообще всё пространство так, что стало тяжело дышать. — Чон Чонгук, моё почтение, — с достоинством поздоровался Хан До слегка склонив голову. — Здравствуй, дорогой. Хотел сказать, отличный выбор. Не знал, что ты интересуешься балетом. — Я хотел просто сотрудничать с тобой. Впрочем ты же сам знаешь. Как и договаривались. Партнёры. — Лажу подсунешь, не возьму. Как бы я тебя не уважал. — Это я знаю. — Но этот балет меня устроил. Костюмы я бы еще хотел увидеть. — Конечно. Тэхён почувствовал себя лишним и решил пойти пройтись по студии, пока они тут выясняют свои рабочие моменты. Но твердая рука Чонгука каменным грузом легла на плечо. Потом и другая. Он стоял спиной к мастеру, пока тот наглаживал его плечи, достаточно жестко, чтобы счесть это лаской. Скорее собственнические вибрации. — Это запросто. У меня к тебе другой вопрос. Я бы хотел погостить у тебя недельки две или больше. Нужно перезагрузиться, — бегающие глаза Мальчика следили за тем, как рука в перчатке скользнула на горло парня, указательным пальцем надавив на кадык. Парень замер, впитывая в себя ощущения. О как же Хан До пожирал это зрелище глазами. Чувствуя, словно он там стоит, словно его гладит Чонгук по длинной шее чуть шершавыми перчатками. — Мой дом, это твой дом, Мальчик. Но прошу впредь предупреждай раньше. У меня сейчас горячая пора подготовки. Конечно, я выделю тебе комнату. Придется пожить в крыле для родственников. Надеюсь, сочтешь за честь. Это была охрененная неожиданность. Такое недоступное крыло родственников! Туда вообще даже носа казать нельзя было в двух шагах от лестницы на второй этаж! Этот парнишка, который находился рядом с Чонгуком, просто творил чудеса. У старшего даже взгляд стал другой, более мягкий что ли. — Конечно. Спасибо тебе! — с замиранием сердца ответил Мальчик. — Есть одно но. Сессий пока не будет. — Ну кто бы сомневался. Их давно уже не было, с тех пор, как Мальчику полегчало. Чонгук уговаривал его попробовать другого доминанта или секс партнера. Но уже пару лет он хранил жесточайший целибат. И по началу это было из-за болезненной любви к Чонгуку. Настолько катастрофичной, что он никого рядом с собой видеть не мог. Когда его слегка отпустило, воздержание продолжилось просто по привычке. Теперь ему казалось стрёмным, чтобы его кто-то трогал. Или наоборот. Отсос после спектакля он за секс не посчитал, это скорее было благословение. — Хорошо, Чон. Я на это и не надеялся. Мне просто хочется пожить спокойно, подышать вашим воздухом. И всё. Знаю, что о сессиях мы договариваемся сильно заранее. Я помню все наши условия. — Вот и славно. Тебе подготовят комнату. Приезжай в любое время. — Сказал же не отходить ни на шаг, — тихим, угрожающим голосом сказал Чонгук прямо в его ухо, когда Мальчик, поняв, что разговор закончен, ушёл по своим делам. — Я не хотел мешать. Я думал… — Думать — это не твоя сильная сторона, по крайней мере, пока я рядом. Улыбался ему, — голос Чонгука стал вкрадчивым. — Что обсуждали? Тэхён выпучил глаза от таких инсинуаций. Это что такое? Ревность? — Уважение. Улыбался. Ну, из уважения. — Разговаривали о чем? — О спектакле. Он спросил буду ли я играть. — Что ты ответил? — Что не знаю. Мне никто ничего не говорил ещё, ой… Колено Гука мягко упёрлось в его пах. Привалив его к противоположной от стекла стене. Тэхён не знал наверняка видно что-то танцующим синхронно ребятам или нет, но казалось, что видно. Желание просить остановиться било по вискам в набат, но он молчал. — Мой, голубоглазка, — прижимая его грубо к стене, хватая пальцами в перчатках подбородок, Чонгук грубо присосался к его рту, кусая за губы и втягивая их в себя. Так, что они начали пылать от неласкового трения. В этот день член снова встал по стойке смирно, и уже поняв, что кончить ему не дадут, Тэхён глухо застонал, протягивая руки к старшему и смыкая их у него за затылком. То было очень наглое движение, но ослепленный своим голодом, Чонгук проглотил это или даже хотел таких действий от своего голубоглазки. Возможно, те стояки без конца, ему тоже давались непросто. Он так любил, когда младший кончает…

***

— Чон, пожалуйста, — захныкал младший в ответ на его руку, задирающую край шорт вверх, пока они ехали обратно, — я сейчас готов кончить от одного твоего взгляда уже. Широкая кривая усмешка вползла на лицо старшего. — Скоро мы выедем из города и начинай себя растягивать. Смазка и бумажные полотенца в бардачке. И не запачкай сиденье. — Сам? — невинными глазами он посмотрел на Чонгука. — Ну я же за рулем. Придется постараться самому. Ну, Малыш. Для меня. — Я боюсь кончить, — прошелестел Тэхён. — Ты много разговариваешь, — ухмыльнулся Чон. Тэхён открыл бардачок проверить содержимое. Помимо всего прочего там оказалась пачка презервативов. Неужели старший готовился? Вряд ли его водителю нужен этот запас. — Так не терпится? — пошутил Чонгук. — Просто проверяю, — скромно улыбнулся Тэхён, который вообще не представлял, как он это сейчас будет делать, ещё и во время движения. — Тебе напомнить о задании? — они уже ехали по трассе пять минут, и Тэхён, ёрзая по сиденью, не знал, стоит ли ему начинать или ждать, пока Чонгук начнет сердится. — Я уже, уже делаю. — Трахну без растяжки и тебе будет очень больно. Не замечал, особого твоего отношения к болевым ощущениям. Так что постарайся сам. Парень расстегнул шорты, приспустив их вниз. — Постели полотенца на сиденье. Тэхён отмотал щедрой рукой так, чтобы обложить все кресло. — А шорты совсем снимать? — Это сам решай, — старший снова улыбался, словно речь шла о солнечных зайчиках, а не о растяжке жопы на скорости двести километров в час. Он стал снимать шорты до конца, оставив их в районе коленей вместе с бельем. Поставив пятки на кресло и согнувшись так, чтобы руками доставать до ануса. — Давай подержу, — видя, как младший заметался, не зная, куда приткнуть флакон со смазкой, после того, как выдавил себе на пальцы приличное количество. Рука старшего на руле с флаконом смазки смотрелась просто головокружительно. Чонгук краем глаза наблюдал за краснощёким Техёном, который раскатал на дрожащих пальчиках презерватив, затем, согнувшись в три погибели, неловко толкнул их внутрь, прикрывая свои глаза от ощущений. Хотелось остановиться и вкусить это зрелище вполне. Но для Чонгука это была тоже игра с собой. Он проверял свои лимиты терпения. Так же как и младший, он был на взводе с самого утра. Хотелось просто нагнуть голубоглазку и драть, пока его стоны не превратятся в судорожные хрипы. Но это было прекрасное зрелище. Сладкий мальчик с ангельски красивым лицом закусывал губы от совершенно неприличных ощущений, которые дарили ему греховное наслаждение. И он не мог сдерживаться уже, так как возбуждение достигло пика. — Стони, детка. Я хочу слышать твой сладкий голос, пока тебе хорошо. — А, а, ааах, — он заламывал брови, и рот сладко приоткрылся, даря такие неприлично развязные звуки. Тэхён не мог вставить себе пальцы на всю длину, хоть он и упёр колени в торпеду, у него жестко не получалось. Всхлипывая он зажимал колом стоящий член между колен. Это грозило кончиться несанкционированным оргазмом. Чонгук будет недоволен им тогда. Не для того тот его так мучил, чтобы он позорно спустил всё себе на ляжки. Парень поправил член вверх чтобы уменьшить трение об тело. И в эту секунду Чонгук выдохнул так, словно он его за член потрогал, не себя. Вырулив на обочину, он остановился и дёрнул ручник. — Чувствую тебе нужна помощь, голубоглазка. — Да, пожалуйста. Чонгук… скорее. Отстегнув ремень безопасности, он перегнулся к нему и налил смазки прямо поверх перчатки, затем, приставив свой один палец к его двум, толкнул внутрь, уже совсем глубоко и широко. Тэхён замотал головой по спинке кресла. — Тшш, малыш, — зашептал Чонгук, пока его пальцы, которые он мог вставить так глубоко, как хотел, ещё и в этих перчатках творили просто невероятные вещи с телом Тэ, который подался задницей к источнику наслаждения и боли. Нависнув над парнем, Чонгук засунул большой палец правой руки тому в рот, надавливая на язык. Вкус перчаточной кожи был головокружительным. Чонгук играл с его языком заставляя слюну капать прямо по подбородку. — А, а, ах, ах, — простонал Тэ, задёргавшись в умелых руках Чонгука, сладкий оргазм накрыл его просто с головой словно цунами, задрожал белыми взрывами перед глазами, — Чонгук, ах, — он хрипел его имя на пике удовольствия. А старший, достав пальцы из его рта, стимулировал его член, который тот так рвано толкал в ладонь, пачкая выстреливающей спермой. Чонгук с удовлетворением размазал последние капельки вдоль щелки уретры. — Мм, как много. Ты прямо постарался для меня, маленький, — Гук целовал ставший потным лоб младшего, — погоди-ка. Тут у нас еще один подарок для умнички. Он выудил из бардачка маленькую стеклянную пробку и отточенным движением установил её, под вздохи Тэхёна. Затем он позаботился о младшем, вытерев всё, что они натворили с его кожи и одежды, не забыв сладко поцеловать обкусанные губы, когда всё было готово. Дорогие перчатки полетели в мусорный пакет с остальным безобразием. Это было почти откровением видеть его руки в натуральном виде. Хотелось облизывать эти пальцы, обслюнявить всё, чтобы стекало. Скользить языком и заталкивать в горло по одному, скользить по костяшкам, ощущая их твердость во рту. Тэхён одернул себя. Из-за предпочтений старшего в одежде он похоже обзавелся нестандартным кинком на голые пальцы Чонгука. — Поможешь мне с этим? — Чон показал на выпирающий бугор своих брюк. — А у меня есть выбор? — нервно облизав губы, спросил Тэ. — Лично у тебя выбор есть всегда. Прошу не забывай об этом, — мило улыбнулся старший, взявшись за ключ зажигания. — Стой, стой, я хочу! — Отсосешь по дороге. И я не буду предупреждать тебя, когда кончаю. Разбирайся сам. Хорошо? — Хорошо, — ответил Тэ, потянувшись к его ширинке. Тэхён щекой потёрся о белье старшего, которое было уже в мокрых пятнах предсемени. Осознавая, что это от их совместных игр тот испытывает такое сильное возбуждение. Его член чуть дёргается от каждого прикосновения Тэхёна. В эту секунду он отчетливо понимал, что Гук уже просто на исходе своего терпения. — Чонгук? — Мм? — А ты был когда-нибудь снизу? Старший заулыбался так, что стало видно его ровные красивые зубы. — Был конечно. Хочешь попробовать актив, Голубоглазка? — Не уверен. — Попробуешь обязательно. Я только за. Но, мальчик мой, почему именно в этот момент тебе захотелось поговорить? У тебя было одно очень важное задание вроде как. Или нет? — он погладил его волосы пропуская пряди между пальцами. Тэхён зацепил пальцами белье освобождая напряженный стояк. — Простите, Господин, — проговорил он и со сладкой улыбкой невесомо лизнул уздечку кончиком языка, после чего посмотрел прямо в глаза Чонгуку и улыбнулся просто очаровательнейшей улыбкой. — Чертёнок, — мягко рассмеялся Чонгук. Вскоре лицо Чонгука приобрело напряженное выражение. Если не учитывать, что происходило в нижней части, можно было подумать, что он в этот момент думает о судьбах мира, а не принимает усердные, слегка неумелые, ласки от своего голубоглазого мальчика. Гладя его старательно двигающуюся голову, он стонал сквозь стиснутые зубы, чувствуя очень скорый оргазм. Он сдержал себя, чтобы не предупредить младшего. Ведь тот должен был разбираться с этим сам. Должен научиться чувствовать старшего, когда тот готов эякулировать. Получилось ожидаемо в рот, правда Тэхён не смог проглотить и всё потекло по брюкам и белью. Младший со страхом посмотрел в лицо Чонгука. — Молодец, — сохранив твердость голоса, похвалил тот, — теперь убери всё. Салфетки знаешь где. — Я хотел проглотить. Не получилось. — Непривычный вкус? — Ну… Да… — Этому можно научить. Если только захочешь. — Как это возможно? — Хм, да просто. Либо принимаешь в горло глубоко. Либо привыкаешь ко вкусу постепенно. — К этому невозможно привыкнуть! — Да что ты?! — с издёвкой улыбнулся Чонгук, — ты удивишься, как много всего может делать твое тело, мой голубоглазка. — Теперь я тебе дам полчаса. Хотя нет, нихрена я тебе не дам, — взваливая чуть пискнувшего мальчика на плечо, сказал Чонгук, вызывая лифт на подвальный этаж. — Гук, Гук, может к тебе в комнату? Или ко мне, — протараторил Тэ, поняв, что тот тащит его в концертный зал, где полно народу, так как идёт подготовка к спектаклю. — Время приносить жертвы, детка. Впрочем в этот раз я тебя не спрашивал. — Чон, можно в душ хотя бы? — Некогда! Лифт звякнул через ничтожные секунды. Старший широким шагом, будто бы на его плече не лежал довольно увесистый груз, пересек помещение и посадил Тэхёна задницей прямо на алтарь, разместив свои руки по обе стороны от его стыдливо сжимающихся колен. — Господа, пожалуйста, освободите помещение. И предупредите, чтобы ни одна живая душа сегодня здесь не появлялась, — ему было абсолютно всё равно, понимают ли люди то, что он собирается сейчас делать или нет. На самом деле в зале было всего три человека рабочих сцены, которые проверяли надежность конструкций, и то больше для порядка. — А если кто-то останется? — со страхом спросил Тэхён, помня о Юнги, который постоянно лез в каждую щель из любопытства. — У меня через пять минут включится сигнализация на телефоне. И если кто-то откроет дверь, она подаст громкий сигнал. Я не завидую этому человеку в таком случае. — Сессия начинается, Голубоглазка. На колени! Тэхён скатился с плоского камня и упал на колени рядом со своим Мастером.