ххх
- Someone like you, - душевно выводит Найл, перебирая струны гитары, пока Гарри готовит тосты и закатывает глаза, потому что грустные песни Адель в его ситуации - «я люблю его так сильно, что не знаю, что с этим делать» - звучат до боли правдиво. - Так с кем вы выступаете? - спрашивает Гарри, аккуратно разбивая яйцо, и глаза Найла сияют, как блестки на новогодней елке. - О, там будут такие крутые ребята, - радостно говорит он, - но это просто благотворительный концерт, ну знаешь, для детей-сирот. - Ммм, - тянет Гарри, чувствуя неприятное жжение внутри.Его прошлое иногда побеждает - и он тонет в нем с головой. - Луи тоже часто играет в благотворительных матчах, - Найл дергает чайный пакетик за ниточку, - в прошлом году они играли во Франции, представляешь? Там были звезды, политики, спортсмены… А все деньги потом пошли в фонд помощи развивающимся странам. Найл выглядит так, словно читает рекламный буклет. - Это здорово, - улыбается Гарри, и чувствует сладкую гордость, волной разливающуюся внутри, - Луи всегда так делает, да? Найл кивает: - Его часто зовут, и он никогда не отказывает. - Я читал в Sport magazine, что Луи, - Гарри подбирает слова, - сложный игрок. Найл пожимает плечами. - Ты же видишь его настоящего, Гарри. Ему пришлось несладко, на самом деле. Особенно, когда он был еще подростком. - Это из-за того, что он признался? - спрашивает Гарри, и Найл хмыкает. - И не только, но… Но пусть лучше он сам тебе все расскажет. Если посчитает нужным. - Он почти ничего мне не рассказывает о себе, - жалобно говорит Гарри. Найл внезапно бросает взгляд на часы, вскакивает со стула и несется в прихожую. - Я на студию! - кричит он, и Гарри слышит только щелчок входной двери.ххх
- Господи, Найл, - ворчит Гарри, когда они пробираются к своим местам на стадионе, - ты не можешь даже унести два пакета с попкорном, как ты собираешься их съесть? - Усаживайтесь уже, - командует Лиам, чей итальянский пиджак изрядно помят, - я до сих пор пахну пивом, фу, Зейн! Зейн с самым невозмутимым видом делает глоток из открытой бутылки. - Тебе просто надо быть поосторожнее на поворотах, приятель. - О мой бог, смотрите, это Джастин Тимберлейк! - кричит девочка лет пятнадцати с шарфом «Манчестера», обернутого вокруг головы, показывая пальцем на Лиама, - о мой бог, у кого-нибудь есть бумага? Или фломастер? Это же сам Джастин, это же сам гребанный Джас - - Мэгги, ты сошла с ума, - с сочувствием говорит ее соседка, брюнетка в зеленой куртке, и виновато смотрит на Лиама, - вы извините ее, она просто его фанатка, с самого детства, я же вижу, вы совсем на него не похожи, - - Ничего страшного, - тепло улыбается Лиам, недовольно шикая в сторону хихикающих Гарри и Зейна, - все ошибаются, мне даже приятно. - Да, извините еще раз, - прикусив губу, говорит брюнетка, - не обращайте внимания, вы совсем не похожи на него, мистер Бэкхем. Найл давится попкорном. - «Челси» - это сильная команда? - тихо спрашивает Гарри, когда они наконец-то находят свои места, и красный, как рак, Лиам утыкается в телефон. Найл кивает головой и просыпает попкорн себе на колени. - Очень сильная. У них там лучший тренер мира по версии ФИФА. И лучший вратарь. А еще в нападении играет чувак, который в прошлом сезоне забил двадцать мячей! Представляешь, Гарри? Двадцать мячей за сезон! Гарри не может себе этого представить. Он не знает, сколько это - много или мало, на самом деле. Он мысленно делает себе пометку подписаться на все спортивные газеты Лондона. - Тихо вы, - шикает на них Лиам, как будто они сидят в консерватории, а не на стадионе, - они уже выходят на поле. Они выходят на поле. Гарри глубоко вздыхает, и, зажмурившись, словно падает в океан. Он ищет глазами Луи, и это на самом деле, не сложно, потому что, если все футболисты похожи на Гладиаторов, Луи похож на изящного диснеевского принца. У него растрепанные волосы, и на ногах те самые оранжевые бутсы, которые Гарри однажды нашел под столом на кухне. На самом деле, Гарри не обращает внимания на матч и на оглушающие крики Найла справа от него. Он не замечает широкую улыбку Лиама, когда тот встречается глазами с Рози Хантингтон-Уайтли, непонятно как оказавшейся на матче. Он не видит, как Зейн в очередной раз проливает пиво, прямо на болельщика в серой шляпе. Гарри сидит в своем маленьком пузыре, где есть он и семнадцатый номер на спине у Луи. Гарри не отрывает взгляда от этого хрупкого эльфа, которого он, но правда с большой натяжкой, может назвать своим. Луи расслабленный и быстрый, как барс, и иногда, перед подачей углового, например, Луи смотрит на ту самую трибуну, где сидят они вчетвером. Гарри улыбается, и подавляет в себе желание вскочить и помахать рукой. В нем сливаются в одно - изумрудный газон и синие цвета фанатских флагов, красные майки на поле и черный галстук главного тренера. Гарри до сих пор не может понять, что хорошего в этом футболе, и думает, что если бы не Луи… Если бы не Луи, ворвавшийся в его жизнь как синеглазый ураган, такой мягкий, как новые тапочки, такой нежный, как колыбельная, он бы остался тем самым разбитым ребенком с ежедневником в одной руке и чашкой холодного кофе в другой. Как так вышло - непонятно, но Луи правда смог вытащить наружу того мальчика, который прятался в нем с самого детства. Луи готовил ему завтраки и целовал в щеку на звонких парижских улицах, Луи засыпал на его груди и громко смеялся. И вот Гарри уже покорен, как новая гора перед опытным альпинистом. И Гарри уже не боится, что откуда-то из-за угла на него накинется стая волков и растерзает его на кусочки. Внезапно Найл и Лиам вскакивают со своих мест, а Зейн давится пивом, и противоположная трибуна, окрашенная в красные цвета, бушует, как море во время грозы, вспыхивая и плавясь. Гарри видит, как его маленький эльф пропадает под объятиями одноклубников, и понимает, что Луи забил гол. - Луи забил гол? - кричит Гарри прямо в ухо Найлу. Тот кивает. - Со штрафного, - кричит он обратно, - как ты мог пропустить? Гарри пожимает плечами. Луи забил. Луи забил, и вот он, растрепанный и мокрый, идет к центру поля, широко улыбаясь. Гарри выучил наизусть эту улыбку, наизусть, как английский школьник стихотворения Байрона, и этот жест, когда Луи поправляет челку, и этот лукавый взгляд на трибуны… Гарри прекрасно понимает, что этому нет объяснений или оправданий, но он просто любит его, и хочет сказать ему об этом, пусть даже сразу после матча, пусть даже спустя только полтора месяца после знакомства. Неважно. Первый тайм заканчивается на удивление быстро, и Гарри облегченно выдыхает. Он смотрит вокруг, и видит, как ряды болельщиков на трибунах постепенно редеют. Зейн уткнулся в телефон, Найл завернулся в куртку и таращится на группу поддержки, Лиам сладко улыбается Рози Хантингтон-Уайтли, и в воздухе летают слова типа: «показ, модель, контракт, неделя моды». Гарри хмыкает и откидывается на сиденье: даже на футболе Лиам думает только о работе. - Как тебе игра? - спрашивает он у Найла и тот пожимает плечами. - У них было еще два опасных момента, и на Клеверли стопроцентно было пенальти. В эпизоде с Торресом отвратительно сыграл Де Хеа, но - Найл заваливает его цитатами из ESPN и фамилиями незнакомых игроков, и Гарри даже становится немного стыдно, потому что он один такой придурок, который пришел на Кубок Англии не ради самого Кубка Англии. Во втором тайме Гарри пытается следить не только за Луи, но и за всей командой в целом, но его будто привязали, приковали к семнадцатому номеру на спине одного игрока, и он даже не борется с этим. Он даже совсем не против. Кто-то забивает в ворота «Челси» еще один гол, и Найл радостно подпрыгивает, тормоша Гарри за плечи: - Это же Руни! Черт возьми, это же гребанный Руни! Гарри хмыкает, потому что - хм, - это как процесс фотосинтеза, как растворение сахара в чае, и эта бушующая любовь к парню со странной фамилией, сейчас накрывает всех с головой, даже Лиама, который, наконец, оторвался от милашки Рози. За пятнадцать минут до конца матча, «Челси» перехватывает инициативу. Гарри видит, как тяжело дышит Луи, как он постоянно отрабатывает в обороне, и Гарри хочется схватить его, крепко обнять и отнести домой, и положить на диван, и долго-долго целовать все его родинки на спине. Когда «Челси» подает угловой, Луи стоит совсем недалеко от своего вратаря, и Гарри еще раз поражается, какой же он изящный и невысокий. Мяч пролетает совсем низко, и Луи осторожно пятится назад, и внезапно, слева, на него налетает огромный игрок в синей футболке, и Луи, зажмурившись, падает на газон. Гарри вскакивает и сглатывает. У него все размыто перед глазами, и он не знает почему. Он слышит свисток судьи, видит, как около Луи собираются его одноклубники, он видит обеспокоенный взгляд Лиама и открытый рот Найла. Он видит, как Луи аккуратно уводят с поля. Он видит, как его правая нога не касается земли. Найл дергает Гарри за куртку и жестом показывает ему на сиденье. Гарри послушно падет на пластиковый стул и закрывает лицо руками. Он до сих пор не может понять, что произошло. Он чувствует себя свежей вырезкой, попавшей в мясорубку. Зейн вытаскивает телефон и заходит в Гугл. - «Полузащитник МЮ, Луи Томлинсон, с подозрением на разрыв мениска, досрочно покинул поле в матче Кубка Англии против лондонского Челси». - Вслух зачитывает он, и Гарри думает, что его сердце сейчас разорвется, - «По сообщениям пресс-службы Юнайтед, сейчас футболист находится в The Lister Hospital, куда его направили для точного установления диагноза». Лиам громко, обеспокоенно вздыхает. Найл грызет ногти. Зейн опускает голову. Гарри вскакивает с кресла. - Я поеду к нему, - лихорадочно говорит он, чувствуя, маленькие молоточки в его голове, - я поеду к нему. - Но тебя могут не пропустить, - мягко останавливает его Лиам, но Гарри просто отмахивается от него, и спускается по ступенькам, нашаривая в кармане ключи. - Его нельзя оставлять одного, - Гарри слышит взволнованный голос Зейна, - ему нельзя вести машину в таком состоянии. - Я отвезу его, - говорит Найл, и Гарри чувствует руку у себя на плече, - мы все волнуемся, Гарри. Луи и наш друг тоже. Лиам и Зейн синхронно кивают.ххх
Они выходят на парковку, и Найл послушно садится на водительское место. Лиам запихивает Гарри на заднее сиденье, так, словно он - большая бумажная кукла. Гарри утыкается лицом в кожаные подушки, и чувствует, как внутри него начинает что-то гореть и болеть. Сильно болеть. Больничный воздух разъедает ноздри, и голова Гарри начинает кружиться, когда они втроем стоят в холле, и наблюдают, как Зейн выполняет свое новое задание - «умри, но сделай так, чтобы медсестра сказала тебе, где сейчас Луи». Медсестра уже на последнем издыхании, она напоминает завядшую розу, и вот уже довольный Зейн сжимает в руках бумажку с номером палаты и фамилией главного врача. Главный лечащий врач Луи похож на комедийного актера, того самого, который играл в «Реальной любви», и Гарри совсем не боится подходить к нему, хотя не знает, кто кого испугается больше. - Я, - начинает Гарри дрожащим голосом, чувствуя присутствие парней за спиной, - я хочу узнать, как здоровье Луи Томлинсона. - Посторонним справок не даем, - отвечает доктор, слегка раздраженно, - особенно фанатам. - Он не фанат! - кричит Найл, - он его парень. Гарри краснеет. Пусть он провалится под этот вылизанный до блеска паркет, пожалуйста, только бы эти любопытные глазки доктора не прожигали его насквозь. - Парень? - переспрашивает он, - парень. Ну ладно. Хорошо. Он подходит к столу и берет красную папку. - У мистера Томлинсона рецидив старой травмы. Мы думаем, у него повторный разрыв крестообразных связок, но пока не можем сказать вам точно. Завтра он улетает на полное медицинское обследование в Мюнхен, возможно, ему предстоит операция, возможно - простое лечение. - Ему обязательно лететь туда? - спрашивает Зейн, и доктор кивает. - Это решение его тренерского штаба, и кроме того, там есть специальная клиника для спортсменов с подобной травмой. Гарри кажется, он превратился в снеговика. Кажется, что его завернули в одеяло и поставили к огню, и он растаял, и только последние капли снега сейчас стекают по его щекам. Найл обнимает его за плечи, и Гарри тяжело вздыхает, вытирая глаза рукавом свитера. - Можно к нему? - спрашивает Лиам, и доктор качает головой: - Его тренерский штаб просил избежать посещений. Гарри стонет, и это так явно и громко, что доктор удивленно смотрит на него, сквозь толстые стекла своих очков. Найл обхватывает его двумя руками и ведет к выходу. - Нужно идти, - бормочет он, - пойдем, Гарри, пойдем, они все равно не разрешают… - Нет, - громко говорит Гарри, - нет, я останусь здесь. Я останусь здесь. Он демонстративно вырывается из рук Найла и плюхается на жесткий стул, прямо напротив палаты Луи. - Я буду сидеть здесь всю ночь, - говорит он, совсем не вытирая горячие капли со щек, - я буду здесь, пока Луи не уедет в Германию. - Ох, Гарри, - сочувственно тянет Зейн, и садится рядом с ним на корточки, - ты же понимаешь, что - Гарри смотрит на него, вдыхая запах лекарств и горечи. Он не понимает, почему жив до сих пор. Он думает, что его кости должны были сломаться прямо в тот самый момент, когда Луи упал на газон. - Я не хочу ничего понимать, Зи, - тихо говорит Гарри, сжимая зубы, - он лежит здесь, и черт знает, что с ним творится, и меня не пускают, и я не хочу ничего понимать! - Хорошо-хорошо, - Зейн успокаивающе гладит его по плечу, - ты останешься здесь на ночь, Гарри, хорошо. Завтра утром тебя заберет Найл, да, Найл? Найл кивает. - А сейчас мы купим тебе немного еды и принесем плед из машины, ладно? - продолжает Лиам, незаметно кивая Зейну, - мы не против, Гарри, мы понимаем, как это важно для тебя, да? Просто постарайся не нервничать, хорошо? Гарри кивает. Зейн встает с колен и отряхивает джинсы. Гарри откидывается назад и закрывает глаза. Он чувствует себя обезглавленной куклой, потому что Луи плохо, а он не может ему помочь. И в его сердце начинает что-то переворачиваться и болеть, когда Гарри вспоминает запах Луи, его смех на кухне, его теплые пальцы, его губы, его запах… Черт. Он думал, что выплакал уже все, но видимо, этот бушующий соленый океан внутри него безграничный, бездонный, и он утыкается лицом в куртку, чувствуя, как его заворачивают в плед, пахнущий сигаретами и дорогим одеколоном, и слышит тихий шепот Лиама и Найла. - Он спит,- шипит Найл, - но что мы не должны оставлять его одного! - Я согласен, - тихо бормочет Лиам, - надо остаться с ним. - Я договорился с той самой медсестрой, - шепчет Зейн, - она последит за ним. Все будет нормально, правда. - Точно? - переспрашивает Найл, и Гарри кажется, что он попал под поезд, потому что ему больно и стыдно одновременно. - Точно, - отвечает Зейн и глубоко вздыхает, - идем парни, нам надо выпить. Гарри думает, что подарит ребятам на Рождество ящик коньяка, и, высунув наружу лишь только голову, слегка скрестив ноги, и сжавшись на узком кресле, проваливается в сон.ххх
- Стайлс, - чья-то крепкая рука трясет его за плечо, - мистер Стайлс! Гарри открывает глаза, и видит ту самую медсестру, с которой флиртовал Зейн. Его горло словно раздирают когтями злые кошки, и в груди снова жжется какое-то больное, безудержное чувство. - Что? - хрипит он, - сколько времени? - Четыре утра, - говорит медсестра, - мистер Стайлс, машина за Луи приедет в девять, вы можете пока побыть с ним. Он сам попросил. - Он? - Гарри словно вырвали из реальности, словно его сбросили с высоты, - с ним все хорошо? Какая машина? Я могу его увидеть? Девушка улыбается. - Вы можете сейчас пройти к нему, - говорит она, - и завтра он летит в Германию, для полного обследования. Его колено пока заморозили, и он даже не может наступать на свою правую ногу, и мистер Стайлс, я иду на большой риск, разрешая вам пройти в его палату. Пожалуйста, постарайтесь не шуметь там, хорошо? - Я буду тихим, - бормочет Гарри, вылезая из пледа, и кое-как поднимаясь на ноги, - я буду очень тихим, спасибо вам. Гарри лезет в карман куртки и вытаскивает кошелек. - Сколько вы хотите за это? - спрашивает он, и это глупо, потому что он готов подарить ей свою лондонскую квартиру, на самом деле. Девушка испуганно отшатывается. - Нет-нет, - быстро говорит она, - я не возьму денег. Я делаю это не ради этого. - Хорошо, - говорит Гарри, пряча кошелек, - хорошо, да, спасибо вам. Медсестра кивает и, разворачиваясь, уходит. Гарри, почти на цыпочках, подходит к палате и открывает дверь. Растрепанный Луи, в очках и старой футболке, сидит в кресле с книжкой в руках. Гарри подлетает к нему и стискивает его здоровую ногу в объятиях. Такое чувство, словно его переехали электричкой. Словно он шагает босиком по льду. Он - одна большая кровоточащая рана, из кожи и слез, он похож на буйнопомешанного, когда так сильно сжимает ногу Луи своими дрожащими пальцами. Луи слегка тянется вперед и целует его. Это невообразимо раскалывает всего Гарри на части, как грецкий орех. Это как рассвет летним утром или лужи на мокром асфальте, это как смех ребенка, но это просто Луи и его губы, и его руки, и Гарри громко хнычет и стонет, когда больше не чувствует тепла на своих губах, но ему нужно дышать, нужно дышать. Он словно продирается сквозь темный лес, полный волков и тайн, когда целует Луи снова, и ему почти что больно, от осознания того, что через пару часов Луи улетит на лечение, и черт знает, сколько он пробудет там, в другой стране. И Гарри целует его с отчаяньем, с привкусом слез и слов, и надежды, и Луи сжимает его щеки в своих ладонях, и по крыше барабанит град, и тени на стене похожи на сказочных фей.