***
— Начинай, Драко, — Грейнджер уверена в своих действиях, надо найти новую зацепку. — Ты уверенна? — Малфой обеспокоенно смотрел, надеясь, что она отступит. — Мы найдём другое способ, более безопасный. — Нет, никаких других способов, ты прекрасно осведомлён об этом, — она прикрыла глаза, готовясь к очередному сеансу. «Боль временна. Она пройдёт, а ты увидишь что-то важное», — сегодня этот самообман не действует, но Грейнджер наплевала и на это, ведь достигнет своей главной цели вопреки всему.***
— Грейнджер, я убью тебя без всякой пошлости и банальщины, это будет чистое и гениальное искусство, — Воланд ходил вокруг, фанатично рассказывая свой план, он ничуть не боялся, что она может всё разболтать, ведь мертвецы не разговаривают. Гермиона теперь согласно кивала и отвечала только то, что он хотел услышать, за малейшее сопротивление в его адрес или резко сказанное слово он опять применял Круциатус. Она устала и неожиданно так легко сломалась, какая разница в её лживых или правдивых словах, ведь всё равно будет мертва? Не легче ли подыграть ему и избавить себя от бесконечной физической и душевной боли. — Ты проницателен, Воланд, так красиво заманить меня сюда, — Грейнджер засмеялась, услышав чей-то чужой смех из своего горла. Он одобрительно поцеловал, Гермиона старалась не выражать эмоций, а может быть они уже все были уничтожены, чтобы не получить очередное запрещенное заклинание из волшебной палочки. Воланд достал свою скрипку и заиграл мрачную мелодию переходящий во втором акте в более светлые тона. — Это мой гимн, гимн Воланда с музыкально-математической магией, — он играет действительно чувственно и технически идеально.***
Грейнджер с трудом дождалась, когда Малфой освободит, едва сдерживала себя, чтобы не стошнило на ковёр или на его лакированные сапоги. Самое мерзкое видение из всех, казалось те жадные поцелуи Воланда до сих пор ощущала на своих губах. Она закрылась в туалете и буквально выворачивала свои внутренности наизнанку, пытаясь освободиться от чувства использованности. Воланд фанатично требовал настоящей любви, может быть это, она вырастила это чудовище: её нелюбовь стала спусковым крючком для него. Тёплая вода смыла этот ужас внутри и, кажется, очистила душу, которая казалось уже была навсегда наполовину испачканной. Падай вниз, как можно глубже, у неё уже полшага до шторма.***
Малфой предложил зелья от тошноты и традиционно подал сигарету: слышал, как ей плохо от того, что она увидела. Зачем лезть в душу, если он залечит шрамы по-другому? Так, как он умеет, своей необычной и местами жестокой любовью, только так он умеет любить. К чему притворяться? Плохие парни тоже умеют любить, но их чувства не подходят для дешёвых мелодрам, скорее это мрачное нуарное кино, приправленное похотью и приятной болью. Уже третья сигарета по счёту, кажется, скоро она станет курить с такой же любовью, как Драко. Гермиона спросила про скрипку и рассказала про видение, опустив момент с поцелуями Воланда. — Да, я сыграю мелодию из твоего видения, — улыбается так, как только он так может: полупустой холодной улыбкой, чуть ехидно и хищно, словно бросает всем вызов в этом гребанном сложном мире, состоящем из сгустка человеческих эмоций и хитросплетений. Наложить увиденную мелодию на настоящую скрипку оказалось довольно трудно: Грейнджер не имела музыкального слуха и каких-то способностей, её обывательский музыкальный язык только путал Малфоя. Только с наступлением сумерек она сложила кусочки пазла в единую картинку: Драко точь-в-точь сыграл мелодию, так достоверно, будто сам Воланд явился на этот бал. — Это гимн Воланда к произведению «Мастер и Маргарита», маглы наивно думают, что это их писатель и композитор придумал, будто бы у них хватило на это мозгов, — краткий рассказ Малфоя расставил всё на свои места: Воланд признавался ей в любви с помощью этой мелодии, вместо Маргариты была она, Гермиона.***
— Ты летала на драконах, Гермиона? — ему пришла в голову очередная опасная и увлекательная идея. Грейнджер испуганно ответила и прижалась к нему ближе: ненавидит мётла и всякие летающие штуки, отчаянно боится высоты с самого первого дня зачисления в Гриффиндор. Они вышли на улицу и Драко призвал из леса своего дракона. Ярко-красный венгерский хвосторог грозно опустился перед ними, нетерпеливо фыркая, шипы на хвосте грозно удлинились***
Дракон жил в лесу на острове Драко: он купил его у какого-то мутного путешественника с Юга, будучи маленьким школьником, сам его вырастив. Нарцисса была резко против опасного животного у них дома, его мама привычно беспокоилась за него и оберегала: особенно сильно беспокойство усилилось после судебных процессов над Пожирателями смерти, тогда она была на грани нервного срыва, лишь сын и бесконечно любящий муж помогли пережить это. К счастью, эти гонения лишь слегка коснулись его семьи: деньги, безграничная власть, многовековое высокое положение в обществе и безупречно выстроенная линия защиты Малфоя помогла им выплыть из этого дерьма, практически без последствий. Он вспомнил, как задыхался в ночи от страха за свою семью и так похудел, что стал напоминать тень, как курил много, аж до тошноты, оставляя в пальцах тлеющие окурки. Он понял и принял Люциуса, ведь каждый имеет право на ошибку: разрушил этот вечный конфликт отцов и детей. После этого его отношения с Люциусом изменились в лучшую сторону, стали более доверительными и открытыми: без лжи и тайн. Он уже не маленьких мальчик, он взрослый состоявшийся парень, который точно знает, что хочет и берет это без ненужных раздумий и сожалений. Он нашёл счастье, утешение и поддержку в своей семье и друзьях.***
Гермиона сначала кричала от страха, а потом от восторга. Дракон уверенно парил вверх-вниз, выдавая такие финты, какие она не видела на квиддиче. Девушка так смеялась, что подумала о том, что только с ним она смеялась всегда искренне, а не привычно натягивая фальшивую улыбку с момента выписки из больницы Святого Мунго. Ей понравилось летать на драконе, пьянящее чувство свободы, будто весь мир у их ног, они так молоды и влюблены… Смущенно она прошептала блондину о том, что было бы неплохо после окончания расследования отправиться в долгое путешествие на «Хвостороге». Только она, Драко и бескрайнее синее море.