***
Рон (под Империусом) неожиданно решил, что сегодня замечательный день для похода в гости, намечается насыщенная культурная программа: Дин Томас, Кормак Макклаген, Гарри Поттер и Ричи Кут.***
Дин Томас принял его довольно радостно, за кружкой сливочного пива они успели обсудить злободневные темы: ненавистную работу, бывших, квиддич и фан-клуб Гермионы. — Слушай, Гермиона приходила ко мне по поводу медальона из фан-клуба, ты что-то об этом знаешь? — Рон вытер испачканные губы о рукав свитера. — Я без понятия, вроде бы, она ищет убийцу своих родителей, а может быть, она и сама убийца, — Дин озвучивал это шёпотом, будто боялся, что их подслушивают. На этом моменте Уизли скривился и резко поставил кружку на стол. — Дин, рот закрой, не надо так про Гермиону. Рон не заметил, чтобы Томас курил, но он явно испытывал к Гермионе любовные чувства. От сладостей он отказался.***
С Кормаком Уизли тоже распил одну бутылку сливочного пива. Макклаген, не переставая, ныл про Драко Малфоя и Выручай-комнату…и Гермиону, к которой до сих пор питал нежные, но безответные чувства. Никаких новых сведений он узнать не мог, показал только свой медальон и марку сигарет.***
Ричи как был тупым, так и остался. Он показал фотографии Грейнджер, которые бережно хранил до сих пор, и ударился в воспоминания о фан-клубе: типичный неудачник, живущий прошлым. Самая нудная и бесполезная встреча.***
Самая приятная часть дня перенеслась на вечер из-за вечной занятости Гарри. — Гарри, меня Гермиона опять отвергла, твои советы не работают. И, кстати, она хотела узнать про наличие медальона, помнишь я тебе рассказывал про фан-клуб в её честь? — Рон взъерошил волосы и налил себе ещё пиво. — Ты мне говорил о какой-то важной для тебя безделушки, которую она тебе подарила…я не помню, что это был за подарок… Гарри нахмурился, Рон сегодня чересчур болтлив и задаёт странные вопросы, лучше бы он молчал. Он машинально поправил круглые очки, которые всё время съезжали с носа, но упрямо не менял их на неудобные для него линзы. Привычка. — Рон, это была коробка конфет, которую я уже давно съел, — показное равнодушие, а внутри борьба.***
Назгул ждал его в тёмной подворотне, он слышал торопливые шаги и отчетливый запах сливочного пива. Легкая мишень. Жертва ничего не успела понять, как он вогнал проклятый моргульский клинок прямо в лёгкое и медленно прокрутил в ране, продлевая предсмертную агонию. Теперь, он ничего не расскажет.***
Гермиона плюет в лицо Воланду и истерически смеется, требуя больше пыток: врет самой себе о том, что привыкла к боли от Круциатуса. Надежда на спасение растворилось без следа, теперь хочется умереть под наркотиком. Воланд требует очередное свидание, но сыграть надо так, чтобы он был доволен: ходит по маленькой комнате и без конца подносит руку к носу будто поправляет несуществующие очки, смотрит на неё с таким вожделением. Он подходит к ней так близко, нагло запуская язык в рот и медленно запуская руки под блузку, грубо хватая за соски. Гермиона боролась с тошнотой и отвращением: представила Драко будто бы она целуется с ним. — Я пытал тебя с такой любовью, что ты уже потеряла рассудок. У меня есть один вариант, как ты можешь доставить мне удовольствие. — Нет, пожалуйста, Воланд, — в душе похолодело от страха при мысли, что её изнасилуют. Гермиона молит так отчаянно, согласна на любые пытки, но только не на это. Воланд глух к просьбам, с помощью Круцио опустил на колени и усмехнулся: Грейнджер ощущает его фаланги пальцев во рту, он грубо касается нёба и еще ближе подтягивает к себе Пожалуйста, пусть сознание покинет её окончательно, пожалуйста… — Ты никогда не любила меня. Не обращала внимание на того, кто всегда тебя поддерживал и проявлял заботу, жесты внимания. Ты выбирала не тех парней, Грейнджер, — Воланд держит одной рукой за шею, заставляя смотреть только на него, сжимая горло до слёз и прозрачной плёнки на глазах, немного придушивая. Он сломал Грейнджер так легко: в Хогвартсе бы ни за что не поверили в то, что эта умная и упрямая волшебница теперь молит о смерти и валяется у него в ногах. — Я не насильник, Гермиона, мне надо было убедиться в том, что я разрушил тебя до основания. Ты предала меня тогда, ничтожество, которое я до сих пор люблю, — в тоне сквозит горечь и сожаление. Ведь, всё могло быть по — другому, если бы она сдержала данное обещание. Надо с Гермионой заканчивать.Пытки рано или поздно уничтожат её, как бы упрямо не цеплялась за жизнь и жалкие воспоминания. Она — сломанная и покорная кукла в его руках. Прежней Грейнджер уже нет и не будет.***
Гермиону накрыла паническая атака, она задыхается и мечтает удалить все эмоции: в сеансах Круциатуса забралась слишком далеко, уже давно пересекла опасную грань между адекватностью и частичной потерей рассудка. — Я все видел, не надо мне ничего рассказывать, я использовал легилименс на всех наших сеансах, — он осторожно коснулся губами шеи и крепко сжал маленькую руку, которая сейчас была до ужаса холодной. Воланд носит очки и очень хорошо знает Гермиону, насколько он помнил, то только один волшебник в её окружении пользовался очками. И идеально подходит по всем параметрам, которые она озвучила….неужели это он? Самую большую боль причиняют те, кто близок тебе: они мило улыбаются в лицо, а за спиной уничтожают, не оставив ничего святого в твоей душе. Шкала гнева выкручена на максимум, а тумблер сломан: пощады от Драко не будет. Если бы он был обычным волшебником, то заплакал совсем не по-мужски, но Пожиратели Смерти никогда не испытывают таких чувств, вместо сожалений и жалости — ярость и жажда крови: её доброту и преданность цинично разорвали в клочья, выкинув как бракованную вещь. Гермиона закрыла лицо руками и просто сидит в углу, вздрагивая от прикосновений, словно от тока. — Я могу полностью стереть память, тогда ты забудешь все свои воспоминания, — он делает рискованное предложение, ведь тогда она забудет и его. — Нет, я не готова забывать тебя… — Грейнджер качнула головой и убрала руки с лица, теперь она злится. Первый шок уже прошёл, успокоительные окутали мозг лёгкой дымкой. Мысли сводят с ума: старый друг превратился в психопата? Он так лицемерно с ней общался, а потом изощрённо пытал и хотел убить. В её спине не нож, а множество заточенных стилетов с ядовитым ароматом предательства. Она обняла его, водя руками по идеальному прессу, вдыхая дым от сигарет и чувствуя, как она хочет воплотить самую ненормальную сексуальную фантазию. В этом островке безумия ещё осталось то, что дорого, она не может и не хочет всё это забыть, отматывая на рестарт.