* * *
— Ты чего тут стоишь? — на веранду потягиваясь выплыл Балалаев и широко зевнул. Саша же, прислонившись к косяку, кутался в прихватизированный игорев кардиган и цедил порядком остывший чай. Он кивнул в сторону заросшего малинника, и Игорь проследил его взгляд. Там по засеянному травой пяточку в обнимку с плюшевой собакой скакала Дуська в выцветшем голубеньком платьице. На ее растрепанной макушке красовалась криво вырезанная корона, а на ногах обнаруженные вчера среди прочих вещей резиновые сапожки. Дуськин выбор пал на мальчишечьи в динозавров, хоть Саша и пытался ее уговорить на вырвиглазно розовые в каких-то непонятных кошек с бантами. — Вот выгуливаем с принцессой ее августейшую собачку, — пояснил Маракулин как нечто само собой разумеющееся. — Ах вот оно что… — улыбнулся Игорь, подпирая плечом дверной проем с противоположной от Саши стороны, — а то я думаю куда это ты с ранья поскакал. — Это не я. Это вон принцесса Дарья, — Саша хлебнул чаю и поморщился. Остывший тот безбожно горчил. — Игорь, сделай доброе дело, поставь чайник… Саша поднял брови домиком, скорчив умоляющее лицо. Балалаев хмыкнул, оглядывая эту карикатуру, протянул руку и аккуратно пригладил торчащий на сашиной голове вихор, который добавлял его образу излишнего трагизма. — Я сделаю даже два добрых дела — я поставлю чайник и приготовлю завтрак, — Игорь отлип от дверного косяка, двинувшись обратно в дом, но на пол пути обернулся, — а ты, мой печальный рыцарь, растолкаешь прекрасного принца и поведешь августейшую парочку умываться. — Чего это я вдруг рыцарь? — кисло осведомился Маракулин. — Могу разжаловать в пажи, — Игорь хитро улыбнулся и, мурлыча «Это было у моря», скрылся в сени дома. Обычно это лягушки превращаются в принцев, а не наоборот, но Ярик ломал устоявшиеся стереотипы. Он без лишнего упрямства надел выданные Сашей шорты и футболку, обулся в розовые сапожки и выбежал во двор, торжественно собирая со всего газона росу. А после еще и развел дополнительную сырость, плескаясь в тазу, который Саша вытащил, чтобы малышня умылась. По итогу мокрыми и умытыми были все включая Маракулина и неодушевленного дусиного питомца. Более того с умыванием вышел небольшой казус — если с полотенцами для ребят проблемы не было, то вот про зубные щетки никто как-то не подумал. Саша сделал себе мысленную заметку прогуляться до магазина и тем самым убить двух зайцев — купить злополучные щетки и утолить вчерашнюю жажду никотина. Передав юных монарших особ с рук на руки, Маракулин прихватил из комнаты сигареты и, почуяв ветер свободы, едва ли не танцующей походкой выпорхнул за околицу. Шел всего-то второй день его вынужденного отцовства, но ощущалось это время в десятилетиях. «Дети — цветы жизни, — медитативно думал Саша, пыхтя папиросой, — но только если они растут в чужом огороде». Если смотреть на все абстрактно, мысленно продолжал он, то дети-то в целом неплохие: Дашка хоть и егоза с командирскими замашками, но девка смышленая; а Ярик пусть и на вид балбес — на деле весьма послушный мальчик. «А бывают ли плохие дети?» — задумался Саша и растерянно почесал небритый подбородок, сводя цепочку умозаключений к чему-то винни-пуховскому в духе «неправильные пчелы дают неправильный мед», то есть логично предположил, что за всем наверняка стоит воспитание. В таком случае это даже странно, что у родителей, которые второй день все не хватятся своих отпрысков, выросло что-то настолько чудесное, а не какая-нибудь малолетняя шпана. На этой оптимистичной ноте Саша зашел в магазин. Со вчерашнего дня в нем ничего не изменилось: консервы, крупы, пиво-воды, уголь для шашлыка, всякая хозяйственная мелочь и перманентно усталая продавщица в синем фартуке с засаленным калькулятором на прилавке. Саша максимально вежливо попросил буханку хлеба, две зубных щетки, какую-нибудь детскую зубную пасту, пачку сигарет и упаковку мятных пряников. — Что-нибудь еще? — произнесла продавщица таким тоном будто делала одолжение. Маракулин прикинул в уме содержимое дачного холодильника. — Колбасы, наверное, — ответил он, указывая на небольшой батон докторской, потом его взгляд зацепился за бело-рыжие «киндер-сюрпризы». «Сюрпризов мне уже хватит», — подумал Саша и кивнул на соседнюю коробчонку, — да пару чупа-чупсов. В воспоминаниях Саши дамы, отпускающие товар в магазинчиках и гастрономах, всегда были шустрыми — только успевай называть чего тебе надобно, а они уже — оп — и все собрали. Но видать мельчает эта порода. Потому как продавщица с печатью усталости на вневозрастном челе передвигалась со скоростью приговоренного к казни взбирающегося на эшафот — медленно и в какой-то мере гордо. Если бы Саша не переживал о том, что Игорь его потеряет, то может быть и проникся бы некоторой красотой и антуражностью момента. — А позвольте поинтересоваться, — когда мадам проплывала мимо стеллажа с водкой, Саша вспомнил про свой вечерний порыв, — у вас среди местных алкашей не водится? Мадам застыла, не дойдя до скудной стойки с гигиеническими принадлежностями, и одарила Маракулина взглядом оскорбленной невинности. Впрочем, Саша под ее возмущенным взором так и не воспламенился, так что ей пришлось отмереть и продолжить отложенный маршрут. — …у меня просто тут дети… — как бы между делом пояснил Саша. — Мужчина, много у кого дети, — припечатала продавщица, выкладывая на прилавок все, что перечислил покупатель. — У нас приличное товарищество, — добавила она, вбивая в калькулятор ценники. — Триста семьдесят два рубля. — Пакет еще, — вспомнил Маракулин. В глазах мадам явственно читалось «мужчина, вы испытываете мое терпение». Она добила в калькулятор еще одно число, чуть наклонилась в бок и, послюнявив пальцы, дернула из пачки типичный черный пакет-маечку. — Триста семьдесят четыре пятьдесят. Саша принялся шариться по карманам и выудил на свет божий мятую пятисотку. — Пять рублей посмотрите, — отбив нужную сумму на древней кассе, пробубнила продавщица. Саша демонстративно едва ли не по локоть залез в карман. — Нету пяти рублей. — Потом занесете, — с апломбом выдала мадам, отсчитав остаток сдачи. Саша кивнул, быстро покидал покупки в пакет за два с половиной рубля, и для себя решил, что пять деревянных в продуктовый занесет Игорь. От греха подальше. На полдороги к дому, Саша остановился. Ему требовалось больше времени на раздумья. С одной стороны, это нехорошо, что он оставил Игоря один на один с двумя подкидышами, с другой Саше требовался перерыв. Его внутреннее «вечное доброе светлое» последнее время слишком быстро истощалось. В глубокой задумчивости Маракулин приземлился на низенькую скамеечку, подпирающую чей-то благообразный палисадник. Через резной слегка облупившийся забор тянулся на свободу разросшийся куст с крупными белыми цветами, от которых в воздухе разливался дурманящий сладкий запах. А если приглядеться, то между кое-где перевитых вездесущим вьюном жердей можно было разглядеть и пестрые клумбы. Часть цветов Саша при большом желании даже мог назвать — подобные охапки они с Игорем после каждого спектакля домой таскали. Их съемная квартира зеленью не баловала, да разве что ютилось на кухонном подоконнике полумертвое алоэ, нареченное в шутку Ипполитом. Алоэ это все никак не могло отойти в мир иной. Порой на Сашу снисходило милосердие, и он Ипполита поливал. Но это было событие столь редкое, что в пору было предположить, что алоэ это существовало попросту «вопреки» или даже в назидание. В общем садовод из Саши был так себе, поэтому и дачу он выбирал с той мыслью, что не придется следить за чужими насаждениями. А то из многолетних под опекой Маракулина они бы превратились в однолетние. Саша привычно закурил. На их с Балалаевым головы свалились не какие-то там кусты, а два чужих «цветочка», которые в отличие от сорняков вряд ли цветут сами по себе. Уж эту «рассаду» явно требуется поливать чаще чем раз примерно в никогда. Он откинулся на палисад и тонкой струйкой выпустил дым в маячащие над головой цветы. Вляпались они с Игорем по самое не балуй. Через сколько дней там обычно заявляют о пропаже? Может зря Саша вчера отказался съездить до пункта полиции? Чем дольше тянуть, тем труднее будет объясняться со слугами закона. Ну вот что они скажут? Нашли в доме детей и себе решили оставить на пару тройку денечков авось родители объявятся? Звучит-то вроде складно, а на деле как статья. Саша стиснул зубами сигарету. Херня какая-то выходит. Причем заковыристая с какой стороны не посмотри. Из тревожных раздумий Маракулина вывела струя воды. Сначала его рассеянно окропило сверху, а потом и щедро плеснуло ледяным потоком в спину. Саша вскочил, громко и нецензурно поминая дачника со шлангом. — Ох, — раздалось бодрым старушечьим голосом со стороны цветущего куста, — я вас не заметила. Из дыма белого цветения выплыла благообразная старушка с платочком на голове и в вязаном жилете поверх типично дачного платья. В руках старушка держала орудие преступления, а в ее глазах, несмотря на сказанные слова, не было ни капли раскаяния. — И вам здравствуйте, — сказал Саша отфыркиваясь. — Может вам полотенце дать? — все тем же тоном продолжала женщина. — Спасибо, но обойдусь. Мне тут недалеко, — Саша мотнул головой куда-то в сторону арендованного дачного участка. — Так это вы недавно приехали, — произнесла бабуся и прищурившись оглядела собеседника, — то-то я смотрю лицо новое. Я всех в нашем СНТ знаю. В голове Маракулина мелькнула мысль, что раз боевая старушка всех знает, то и детей наверняка узнала. Но оформиться в конкретные слова эта мысль не успела — бабка продолжала свой животрепещущий монолог. — Детки у вас симпатишные, — сказала она, — девочка прямо ну ваша копия. — Спасибо, — понимая, что финт ушами не удался, сдавленно выдал Саша, — старался. — А вот мальчик… — Друга моего сын, — на голубом глазу выдал он и нервно повел плечами, когда очередная холодная капля устремилась по его спине навстречу к шортам. — Служим мы вместе… «В театре», — хотел он добавить, но старушка уже сделала свои далеко идущие выводы. — Военные значит. Саша по-совиному моргнул, чувствуя, что беседа сворачивает куда-то не туда. — Пойду я, наверное. Заждались меня, — он прихватил со скамейки мироточащий садовой водой пакет с продуктами. — Окурок свой тоже не забудьте, — прибавила бабка, кивнула куда-то под ноги Маракулину, и с самоуверенной грацией удалилась орошать прочие садовые культуры. «Вот жеж ведьма! — подумал Саша, кряхтя поднимая недокуренный мокрый бычок, укоризненно взирающий на него из-под скамейки. — И все она меня заметила». — Папка, ты что в лужу упал? — спросил Ярик, едва Маракулин появился в поле его зрения. Дуся же, поправив сползающую на глаза явно большую для детской головы панамку, уставилась на него открыв от удивления рот. Оба ребятенка, переодетые в удивительно подходящие по размеру купальные костюмчики, сидели в бассейне, который Игорь грозился вчера надуть. Саша не ответил, молча прошел мимо к беседке и сел рядом с Игорем, который судя по голубой обложке листал древний выпуск Нового мира, одним глазом приглядывая за плескающейся на мелководье малышней. Балалаев оторвался от журнала и вопросительно поднял брови. — С соседкой познакомился, — ответил Маракулин. — Понятно… — протянул Игорь, — к нам она тоже заходила. Клавдия Семеновна. — Понятия не имею как ее зовут. — Пожилая женщина, через три участка от нас живет. — Она вместо «здрасьте» меня из шланга окатила, — жалобно отозвался Саша. Он думал было трагично сложить голову Игорю на плечо, но передумал — волосы были мокрые. — Еще и допрос устроила. — Не тебе одному, — хмыкнул Игорь в ответ, — но в моем случае обошлось без гестаповских приемчиков. Иди уже переоденься, а то с тебя аж течет. Саша со вздохом кивнул и поднялся, оставляя на скамье мокрое место. Игорь чуть задержал его, ухватив за ладонь: — Я тебе там завтрак на сковороде оставил, — добавил Балалаев и ободряюще сжал сашины пальцы.* * *
Саша ничком повалился на кровать, подминая под себя подушку. Подумаешь день на дворе — отпуск у него или где? Если Игорь избрал для себя путь воспитателя детсада, то Саша не собирался ему уподобляться. И совесть его молчала, взяв по всей видимости МХАТовскую паузу. «Крепче спать буду», — решил он для себя и прикрыл глаза. Сквозь дрему до него доносились задорные детские визги, далекий едва различимый голос Игоря, шелест трепыхающейся на сквозняке занавески. Сашин сон был неглубоким, потому как непонятно в каком часу, его разбудила возня в вынужденной детской. — Папочка днем спит, — раздалось дусино лепетание, — он что — маленький? — Может быть, Дусь, — ответил со смешком Игорь и скрипнул дверью, отрезая часть звуков, — папочка просто устал. «Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему!» — сквозь сон подумал Саша. Игорь чересчур уж подыгрывал детям в этой их «родительской» фантазии. Не в дочки-матери же они тут играют, честное слово! — Опять он ленивится, — пробубнил Ярик, топая по всей видимости в сторону кухни. Раздался громкий детский вздох, — и скорородку не помыл… — А почему он должен был ее помыть? — голос у Игоря был удивленно тихий. — Потому что ты всегда ругаешься, когда папка посуду за собой не моет… Что ответил на подобное заявление Игорь Маракулин уже не слышал, полагая, что все это один непрекращающийся сон. Ведь откуда этим малолетним экстрасенсам знать, что Игорь и вправду частенько ругает его за оставленную в раковине посуду. Окончательно Саша проснулся уже позднее. В доме стояла удивительная тишина, прерываемая лишь шорохом переворачиваемых страниц — Игорь полулежал рядом погрузившись в чтение. — Скажи мне, что их забрали, — хрипло произнес Саша и приоткрыл один дремотный глаз. — Не скажу, мальчик-спальчик, — вполголоса отозвался Игорь, — у них тихий час. Саша удивленно в оба глаза уставился на Балалаева: — Почему это «с пальчик»? — Спишь много, — хмыкнул Игорь и непонятный жиденький хвостик на его макушке качнулся в такт его словам. Саша протянул руку, осторожно снимая резинку с бантиком. — Ну вот, — Игорь вздохнул, откладывая журнал куда-то в сторону, — а принцесса Дарья так старалась, чтобы без «курей». — Каких еще курей? — Маракулин все никак не мог уловить нить беседы, которая с каждым словом становилась все менее адекватной и более запутанной. — Петухов, Саш, — снизошел до объяснений Игорь и провел рукой по освобожденным волосам. МХАТовская пауза, взятая совестью ранее, резко подошла к концу, и Саша почувствовал ее мстительный укол. Подобравшись ближе, он ткнулся носом в игорев бок, обнимая того одной рукой. Помолчав так с минуту, Саша хотел было повиниться вслух, но хватило его лишь на тяжелый вздох да на полный раскаяния взгляд. — Не сработает, — поджал губы Балалаев и вернулся к журналу, — на тебе полдник и ужин. И сковородку за собой помой. — Жестокосердный, — буркнул Саша, смиренно принимая свое наказание.* * *
Ярик клал уже четвертую ложку сахара в чай и не спешил на этом останавливаться. Дуся старательно жевала кругляш докторской, оставив хлеб на тарелке. — Ярик, хватит… — Игорь чуть отодвинул сахарницу, — нельзя так много есть сахара. — А я и не буду есть. Я буду пить, — отвечал озорник, влезая на скамью с ногами, чтобы дотянуться до заветной емкости. — Сахар — белая смерть, — назидательно выдал Маракулин, наперед Ярика хватая сахарницу и убирая ее подальше. — Зато сладкая, — пожал плечами мальчуган, плюхнулся обратно и довольный принялся звонко размешивать свой сироп с чаем. Дуся потянулась за следующим колбасным кружочком, все еще игнорируя основную часть полдничного бутерброда. — А хлеб кому намазали? — спросил у девчушки Игорь. Та застенчиво улыбнулась, хлопая серо-голубыми глазенками, но колбасу все-таки стащила. — Хлебушком я собачку угощу, — дожевав ответила Дуся. Саша хмыкнул. — Так собачки колбасу любят. Дуся крепко задумалась, гипнотизируя взглядом кусок хлеба, а потом вдруг вся засияла, явно что-то про себя сочинив: — Папочка, — вдохновленно начала она и Саша закатил глаза в ответ на очередное «папканье», — тогда давай побольше колбаски на хлебушек положим, чтобы он вкусно пах! — Еще и на чужую собаку колбасу тратить… — А мы ее на меня потратим, — продолжала Дуся, — я колбаску съем, а собачке пахнуть будет! Игорь сидел рядом и, слушая этот диалог, глупо улыбался. — Вид у тебя сейчас идиотский, — сварливо заметил Саша, понимая, что ему нечего противопоставить детской логике. — Ничего не могу с собой поделать, — Игорь улыбнулся шире и с небывалой нежностью во взгляде погладил Дусю по белесой голове. Если Саша и почувствовал в этот момент себя чем-то обделенным, то виду он не подал, предпочитая занять себя чаем.* * *
Очередной день подходил к концу, а за детьми все никто не спешил являться. Маракулин нервно барабанил пальцами по столу, выглядывая безответственных родителей через стекло веранды. Но за прошедшие с запоздалого ужина полтора часа мимо околицы прошла разве что бдительная Клавдия Семеновна да непонятный мужик с тачкой полной мелкой гальки. В окнах домика напротив загорелся свет, в вечерних сумерках голосом Надежды Бабкиной разлилось Радио Дача. — Мне все это решительно надоело, — вдруг сказал Саша и порывисто поднялся. Игорь одарил его невозмутимым взглядом. — Что тебе надоело? — спросил он. Саша театрально обвел вокруг себя руками, пытаясь донести нервенную мысль: — Вот это вот все. Игорь вздохнул: — Мы только два дня назад приехали… — Ты прекрасно понял, что я имею ввиду, — хмуро резюмировал Маракулин, — мне нужны ответы. — Саша, это же просто дети. — Вот и хочу я от них «просто ответов». Игорь проводил взглядом напряженную сашину спину и поплелся следом, не хватало еще, чтобы тот что-нибудь учудил. Дети, несмотря на поздний час, бодрствовали. Еще днем Игорь спустил им с чердака коробку с игрушками, и они весьма увлеченно взяли ее содержимое в оборот. Ярик, расставив солдатиков на всех доступных поверхностях, вел активные боевые действия, а Дуся, обнаружив в недрах детский стетоскоп, развернула полевой госпиталь как для пластиковых бойцов, так и для прочей плюшево-резиновой живности. Дележ игрушек происходил совершенно мирно — все залеченные солдатики бодро отправлялись обратно на поле боя, а вот всяких пупсов и медведей ждала полная госпитализация. — Так, — с порога начал Саша, скрестив руки на груди, — убрали игрушки и сели. Дуся удивленно посмотрела в его суровое лицо: — Но папочка… — Живо, я сказал. — Хорошо, папочка, — понуро кивнула девочка, отчего-то понимая, что с Сашей сейчас лучше не спорить. Ярик же в ответ насупился, но, встретив ободряющий взгляд Игоря, принялся уныло собирать солдатиков. — Так, — повторил Маракулин, расхаживая вдоль дивана, где кротко уселись оба ребенка. Дуся болтала ногами и доверчиво смотрела на Сашу распахнутыми глазами. Ярик сопя колупал вылезшую из покрывала нитку и осторожно косил в сторону замершего у стены Игоря, как бы вопрошая, а чего собственно происходит. Вынужденное смирение на детских лицах лишний раз подчеркивало портретное сходство с оставшимися участниками событий, и Саше это не нравилось. Даже не так — Сашу это ввергало в суеверный ужас, потому как логичного объяснения он всему этому не находил, а в мистику верить отказывался. — И как долго будут продолжаться ваши игры? Ярик перевел на Сашу непонимающий взгляд: — Папка, ты дурак? — произнес он и добавил уже снисходительно, — ты же сам сказал убрать игрушки… Маракулин схватился за голову. — Во-первых, я тебе не «папка»… — Папка, — сердито подтвердила Дуся, а потом ткнула пальцем в Игоря, — и ты тоже папка. Ярик старательно закивал головой: — Два папки. — Да ну нафиг… — всплеснул руками Саша, — мракобесие какое-то! — Опять папка ругается… — по-маракулински закатил глаза Ярик. Игорь переводил взгляд с одного ребенка на другого одновременно и поражаясь, и умиляясь тому как их с Сашей черты и повадки переплетаются в этих двух карапузах. — Ну допустим мы оба — «папки», — нехотя согласился Саша, нервно расхаживая перед детьми, — но взялись-то вы откуда? Дуся посмотрела на него как на идиота. Саша это сразу понял, потому что подобное выражение лица он порой видел у Игоря. — Папочка, ты не очень умный, да? — с детской непосредственностью выдала девчушка и Игорь прыснул. Саша смерил его недовольным взглядом, и Балалаев поспешил исправить ситуацию. — Дусенька, — начал он, — папочка просто немного запутался, и я, если честно, тоже. Вы же с Ярославом самые умненькие, все-все знаете… Ярик недоверчиво покосился на Игоря, и придвинувшись к сестре, что-то зашептал ей на ухо. Дуся серьезно ему кивала, а потом разулыбалась и даже пару раз хихикнула. На лице Ярослава расцветала хитрая улыбка маленького чертенка. — Я из шкафа, — выдал этот мелкий бес. — А я под кловатью пляталась. — Ну это, наконец, невыносимо! — провыл заученную фразу Саша, уже не зная куда деться от всего этого безумия. Игорь же просто рассеянно улыбался, понимая, что более внятного ответа от двух малолетних сорванцов они вряд ли дождутся. — Папочка, можно я спать лягу? — промямлила Дуся и потерла пухлой ручкой глаза. Сидящий рядом Ярик широко зевнул и причмокнул губами. — Может прекратим допрос, товарищ прокурор? — спросил Игорь, устало взглянув на нахохлившегося Маракулина — время и впрямь было не детское. Тот махнул рукой мол делай что хочешь и, круто развернувшись, отправился в спальню. Уже ночью, когда Саша безнадежно пытался уснуть, невольно вслушиваясь в мерное детское сопение за стеной, Игорь вдруг произнес: — А может они и правда наши? — и сказал он это таким полной трепетной надежды голосом, что Саша даже почувствовал себя отчего-то виноватым. — И как ты себе это представляешь? — ворчливо отозвался Маракулин, — подозрительно похожие на двух не родственных друг другу мужиков дети… — Генетическая лотерея? Божественный промысел? — хмыкнул Игорь, а потом как-то тише добавил, — или чудо… — Угу… обыкновенное… — Ну Саш… — Игорь подался ближе, обнял Сашку одной рукой и ткнулся носом ему куда-то в висок, — за то свои. И никаких тебе пеленок-распашонок, бдений у колыбели и попыток понять, чего этот орущий комок от тебя хочет… — Вот отсутствие всего этого, знаешь ли, меня и настораживает, — уже более лояльно отвечал Саша, откровенно поддаваясь теплу игоревых объятий. — То есть ты бы предпочел возиться с двумя младенцами? — губы Игоря улыбались в сашкину скулу, что совершеннейше отвлекало от беседы. — Только младенцев мне в отпуске не хватало… — Вот тогда и не привередничай, — Балалаев чмокнул Сашу в щеку и сграбастал обеими руками, притягивая к себе на грудь, — спи давай.