Удивительные приключения Фоксглав и Риддла

      Когда Фрейя Фоксглав открыла глаза, первым, что она увидела, было окно. Садящееся солнце озарило спальню мягким светом, окрасив светло-розовые стены в нежный персиковый цвет. За свою непродолжительную жизнь Фоксглав доводилось видеть фантастические закаты над бескрайним Кейп-Кодом бессчётное количество раз, но зрелище всё равно поражало её, как в первый.       Она поднялась на ноги и прошла пару шагов.       — Фрейя!       Знакомый и до боли родной голос заставил её сердце сжаться. Она повернула голову к двери: та немедленно отворилась, впуская внутрь комнаты переливчатый смех и запах ягодного пирога. Того самого — любимого ею с детства.       Фоксглав поспешила выйти в коридор. Она шла стремительно, следуя за запахом и прислушиваясь к голосам. Комнаты сменялись комнатами, коридоры — коридорами; картины, как по щелчку, проносились водоворотом ярких пятен перед её глазами. Фоксглав-коттедж, как всегда, дышал магией: заколдованные швабры и метёлки чистили ковры и канделябры, книги, пергаменты и перья летали по коридорам, следуя каким-то своим собственным маршрутом, а скучающие у стен доспехи играли на подзатыльники в «камень, ножницы, бумагу».       Грандиозная деревянная лестница вела в столовую, и мягкий ковёр заглушал торопливые шаги босых ног Фоксглав. Спустившись наполовину, она увидела их.       Каспиан Фоксглав сидел во главе стола; он читал газету. Лицо отца выражало задумчивое спокойствие, но руки заметно тряслись, заставляя пожелтевшие страницы шелестеть. В тишине комнаты этот звук казался оглушительно громким.       Рене Фоксглав тоже была в столовой. Её нарядное платье с повязанным поверх передником никак не вязалось с образом, который хранила в памяти её дочь, однако оно поразительно шло женщине и добавляло столовой непривычный уют. Мать грациозно кружилась вокруг стола, пытаясь найти место, куда поставить огромную тарелку с высокой крышкой. Держала она её с трудом.       — Фрейя! — радостно сказала Рене. Хотя улыбнулась она скорее тарелке в своих руках, чем дочери. — Мы так долго ждали тебя. Ты в порядке.       Последняя фраза опредёленно не была вопросом, и от тона, которым это было сказано, Фоксглав внезапно стало не по себе.       — Присаживайся, Фрейя, — подал голос из-за газеты отец.       Фоксглав судорожно выдохнула: Каспиан редко звал детей по именам. Впрочем, Фрейя тоже никогда не могла найти в себе смелость называть его просто «папа».       Рене наконец нашла место, куда поставить свою тяжёлую ношу — в центр стола, прямо поверх других тарелок, — и подошла к дочери. В руках волшебницы материализовалась сначала тарелочка с куском невероятно ароматного пирога, а затем и стакан с тёмно-бордовым соком. Фоксглав несмело села на стул напротив отца.       — Спасибо, — взволнованно сказала она, вдыхая умопомрачительный запах свежеиспечённого пирога. Над ним всё ещё клубился лёгкий пар. Как же редко мама готовила фирменный пирог О’Брайенов! — А где Томми?       — Скоро ты с ним встретишься, солнышко. — Рене взмахнула рукой, и в пальцах Фрейи возникла десертная вилочка. — А пока ешь, а то остынет.       Фоксглав бросила на волшебницу извиняющийся взгляд — мама не терпела разговоры за столом — и вонзила вилку в мягкое тесто. Внутренности пирога — малина, черника и ежевика — размазались по белой тарелке бордово-красной кашей. Фоксглав наколола аппетитный кусочек на вилку, собрала им с тарелки ягоды и отправила угощение в рот. Сочная начинка взорвалась миллионом оттенков вкусов: от невыносимой сладости до приятной языку кислинки.       Рене сердечно улыбнулась, наблюдая за дочерью.       Дожёвывая второй кусок, Фрейя внезапно почувствовала лёгкую горчинку, которая быстро начала приобретать сладковатый привкус гнили. Она ошарашенно выплюнула недожёванный кусок пирога на тарелку и схватилась за стакан с соком, чтобы избавиться от тошнотворного вкуса. Три больших глотка — и вишнёво-клубничный вкус внезапно стал солоноватым, а через мгновение и вовсе приобрёл противный кисло-металлический оттенок.       Горло свело спазмом, не давая возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Подавившись, она закашлялась. Изо рта вырвалась густая тёмно-красная жидкость. Пижама Фоксглав, её лицо и руки, стол, за которым она сидела, — всё было в крови. Руки тряслись, тело бросило в жар. Когда спазм, а затем и кашель, отпустило, Фрейя подняла ошеломлённый взгляд на родителей.       Каспиан и Рене оторвались от своих дел и теперь пристально смотрели на дочь. Их глаза были пустыми, лишёнными жизни и одновременно с этим невероятно яркими. Будто вместо спокойной зелени глаз матери были сверкающие изумруды, а вместо голубых глаз отца — куски прозрачного льда.       Они не были её родителями.       Её родители — мертвы.       Фоксглав подскочила, и от её резкого движения опрокинулся стул. Он с глухим стуком ударился о мраморный пол. Лже-Фоксглавы не сдвинулись с места, продолжая молча смотреть на дочь и улыбаться.       — Фрейя, пожалуйста… — шёпот у уха был тихим и в то же время громким; твёрдым и одновременно с этим бесцветным. Фоксглав развернулась, но позади никого не было. Отрывисто дыша, она вновь повернулась к Каспиану и Рене. Но той секунды, на которую она отвлеклась, хватило, чтобы и они исчезли. Лишь одиноко лежащая на краю стола газета указывала, что отец ей не привиделся.       Когда она посмотрела на стол, внутри всё похолодело: все блюда — пироги, мясо, закуски, сладкие пирожные в виде тыковок — гнили прямо на глазах. Жужжащая туча мух вилась над тарелками, в которых копошились, блестели, двигались мерзкие белёсые черви. Фрейя с силой зажала нос и рот рукой: она была готова задохнуться, лишь бы не позволить этому удушающему смраду оказаться внутри неё.       Отведя взгляд от испорченного блюда, которое всего пару минут назад было аппетитным ягодным пирогом, Фрейя увидела в центре стола тарелку, накрытую высокой металлической крышкой. Она проклинала своё нездоровое любопытство, но необходимость узнать, что скрывалось внутри, была сильнее здравого смысла.       Она осторожно и очень медленно подняла крышку. В жутком натюрморте из человеческих органов лежало ещё бьющееся окровавленное сердце. Из него торчал вставленный наполовину нож. Руны на острие светились голубоватым огнём.       — Нет, нет, нет… — Фрейя отчаянно замотала головой. — Только не Томми, нет…       Как только она прикоснулась к рукоятке ножа, магия вокруг неё заклубилась и, сжав Фоксглав со всех сторон, как при трансгрессии, поглотила в себя её тело.       Последним, что она услышала, было её имя.       — Фрейя Фоксглав!       — Фрейя Фоксглав!       Громкий, настойчивый стук в дверь и последовавший за ним голос вытянули её из пучин беспокойного сна. Сосчитав про себя до пяти, Фоксглав постаралась восстановить дыхание и осознать, где она находится и который сейчас час. Волосы и тело были влажными, пижамная рубашка задралась и помялась, а ладони исцарапаны собственными ногтями.       — Всего лишь сон. Просто очередной кошмар, Фоксглав…       С момента смерти семьи её часто беспокоили странные и пугающие сны. Колдомедик Стивенсон назвал это посттравматическим расстройством, и первые три месяца Фоксглав была вынуждена принимать зелья сна без сновидений. Отвратительно слизкие, детальные до тошноты кошмары по-своему интерпретировали события полугодичной давности. После таких ночей она не то что пить и есть не хотела — ей была противна даже мысль о том, чтобы продолжать жить. Колдомедик не раз предлагал ей воспользоваться точечным «обливиэйтом», но Фрейя на такой шаг пойти не могла: забыть было бы слишком легко. Если судьба оставила её в живых и даже относительно в своём уме, значит на Фрейю Фоксглав у неё были планы. Поэтому, в конце концов, она отказалась и от заклинания забвения, и от зелий сна без сновидений. А когда летом её выписали из больницы Хосефины Кальдерон, она отправилась к своему временному опекуну в Великобританию. Тётя Аделаида полагала, что новая страна и учёба в Хогвартсе помогут отстраниться от стрессовых событий и начать новую жизнь.       Что ж, вот она, новая жизнь, а вместе с ней и новые кошмары. Очаровательно.       — Фрейя, если ты сейчас же не откроешь, я буду вынуждена уведомить профессора Слагхорна! — голос за дверью был очень высок.       Фоксглав поморщилась.       — Иду, иду! — прокричала она, на ходу поднимая валяющуюся на полу трость.       За дверью её ждали две девушки. Одну из них она узнала сразу: Эффи Блишвик — староста, которая вечером провожала Фрейю до спальни. Второй была незнакомая слизеринка с чёрными волосами и заметной ямочкой на подбородке. Обе девушки были одеты в форму факультетских расцветок, аккуратно причёсаны и даже слегка накрашены. Смотрели они на помятую Фоксглав с удивлением и облегчением.       — Эффи? Что-то случилось? — нервно поправляя рубашку и вытирая пот со лба, спросила Фрейя. Во рту был противный вкус крови — по всей видимости, во сне она прикусила язык.       Она жестом пригласила девушек войти в комнату.       — Уже четверть девятого, Фрейя, — проговорила Блишвик, переглядываясь со стоящей рядом подругой. Им явно не понравился внешний вид новенькой.       — Завтрак обычно начинается в восемь. Ты не пришла на общий сбор в половину восьмого, хотя я вчера тебе об этом говорила. Мы все тебя ждали! Неужели ты забыла? — Эффи говорила быстро и раздражённо. Однако стоило Фоксглав вздохнуть и нервно поправить в руке трость, тон девушки тут же сменился на сострадательный. — О-о-х, Фрейя, ты прости меня… Ты в порядке? Что-то случилось? Ты себя плохо чувствуешь?       Больше всего на свете Фрейя Фоксглав не терпела дураков и наигранное сочувствие. Пока у Фрейи не было причин считать Эффи глупой, и её жалость выглядела довольно искренней, но Фоксглав совершенно не хотелось, чтобы в школе к ней относились как-то «по-особенному» только из-за её треклятого увечья. И уж тем более из-за того, что она сирота.       — Кошмар приснился, — не вдаваясь в подробности, ответила Фрейя. Она провела рукой по вспотевшей, влажной шее. Свежие царапины на ладони тут же защипало от соли. — Я привыкла просыпаться с первыми лучами солнца, и отсутствие окон сыграло с моим организмом злую шутку. Прошу прощения, что пропустила общий сбор. Больше не повторится.       — Не волнуйся, ты мало чего пропустила. Слагги растекался мыслью по древу, и проспать эти полчаса занудства — лучшая из возможных идей, — весело проговорила вторая девушка, проигнорировав возмущённое цоканье своей подруги-старосты. Она улыбнулась Фоксглав открытой красивой улыбкой. — Лавиния Пиритс, будем знакомы.       — Будем знакомы, — повторила Фрейя, пожимая руку однокурсницы. — Мне нужно пятнадцать минут, чтобы собраться. Не ждите меня, я запомнила дорогу ещё вчера и сразу пойду в Большой зал на завтрак.       Когда девушки покинули спальню, Фоксглав неуверенно осмотрелась по сторонам, а затем подошла к кровати и, наклонившись, вытащила из-под неё небольшой чемоданчик. Введя короткий код на обычном не-магическом замке — впрочем, некогда усовершенствованном бабушкой, — Фрейя открыла крышку чемоданчика. За немногочисленными предметами одежды — бельём, рубашками, брюками и даже каким-то чудом оказавшимся в её вещах вечерним платьем — она обнаружила деревянную коробочку. Нахмурившись, Фоксглав открыла крышку: внутри, поблёскивая выгравированными на стали рунами, лежал ритуальный нож невероятно красивой работы. Она несмело провела указательным пальцем по клинку, но, почувствовав ледяной холод металла, тут же с отвращением отдёрнула руку. Резко захлопнув крышку, она с раздражением кинула коробку обратно в чемодан. Будто почувствовав настроение хозяйки, чемодан с громким щелчком закрылся и прыгнул под кровать.       Фрейя ругнулась и направилась в ванную комнату. Торопливо приняв душ, она высушила короткие волосы самым простым заклинанием и надела новую форму. Хогвартская школьная форма была по-своему элегантна, хоть и сильно отличалась от того буйства красок, что Фоксглав когда-то носила в Ильверморни. Девочки в Хогвартсе традиционно носили тёмные юбки длиной чуть ниже колена, белые блузки с тёмно-серыми жилетами, серые пиджаки и чёрные длинные мантии. Единственным ярким пятном в этом чёрно-серо-белом безобразии были галстуки и нашивки герба факультета на мантии. Впрочем, благодаря своему увечью Фоксглав сумела получить у Диппета разрешение заменить юбку на мальчишеские брюки, а туфли на небольшом каблучке — на удобные строгие оксфорды.       Она быстро глянула на своё отражение в зеркале и самокритично хмыкнула. Галстук с окантовкой в серебристо-зелёных тонах неплохо подчёркивал глаза, но во всём остальном она походила на несчастного инфернала-недокормыша: слишком бледным было её лицо, слишком синими губы после холодного душа и слишком тёмными круги под глазами — свидетели её беспокойной ночи.       — Не облажайся, Фоксглав.       Она вымученно улыбнулась сама себе и покинула спальню.       В общей слизеринской гостиной было всего несколько студентов — в основном, старшекурсников, — и ни один из них не удостоил новенькую студентку ни приветствием, ни даже взглядом. Эффи Блишвик и её подруга Лавиния, как они и договорились, отправились, не дожидаясь Фоксглав, в Большой Зал.       Как и вечером, коридор хогвартских подземелий встретил её стенами, тускло освещёнными факелами, и малоприятными сквозняками. На секунду Фоксглав даже пожалела, что так опрометчиво отдала свою фибулу старосте Риддлу: в конце концов, основной функцией артефакта были согревающие чары. Когда она узнала от пасынка тёти Аделаиды, Эйдана Бута, что в школе холодно большую часть года — особенно поздней осенью и зимой, — то решила, что создание подобного артефакта может стать отличной возможностью не только попрактиковать сложное искусство артефакторики, но и создать что-то по-настоящему полезное. Что-то работающее не только в теории или в её воображении, но и на практике.       Но вышло, как всегда… В смысле, как всегда, у неё ничего не вышло, если судить по тому, что староста Риддл смог увидеть артефакт, который никто, кроме неё, видеть не должен был. Оставалось хотя бы надеяться, что согревающие чары работали, как положено. Будет не очень приятно узнать, что фибула взорвалась в руках однокурсника или каким-то другим способом сожгла его заживо.       Фрейя задумчиво почесала лоб.       Пожалуй, стоит всё же пересмотреть, что не так с формулой и рунами на фибуле. Вряд ли Фоксглав легко отделается, если по неосторожности убьёт «самого выдающегося волшебника своего поколения».       Проходя мимо закоулка, где ей вчера вечером поклонилась статуя Мерлина, Фрейя поражённо замерла: там было пусто. Ни намёка на статую, картину или хотя бы что-то, что могло бы привлечь внимание и заинтересовать глаз. Школьные работники даже пожалели для такого ничем не примечательного места факела, поэтому всё, что видела перед собой Фоксглав, — набухшие утренние тени под потолком и голую каменную стену.       Осмотревшись по сторонам, Фрейя достала из висящей на поясе кобуры волшебную палочку и указала на стену:       — Ревелио! — Желтоватая волна магии вырвалась из кончика палочки и облизала стену.       Ничего. Пустота. Фрейя разочарованно вздохнула.       Откуда-то сбоку раздались смех и голоса, и она запоздало повернула голову в сторону лестницы. Навстречу ей, что-то громко обсуждая, шла компания из нескольких девушек в форме Слизерина. Фоксглав заметила среди них и русоволосую красотку, с которой повздорила вчера за столом. Когда девушки заметили однокурсницу, то тут же перестали смеяться и, натянув на лица презрительные мины, проплыли мимо Фоксглав, словно стая заколдованных лебедей.       — И вам доброго дня! — с улыбкой помахала им вслед Фрейя.       Перехватив трость поудобнее, она медленно направилась в сторону Большого Зала. К счастью, идти до него из подземелий было не очень далеко. К несчастью, делать это нужно было по довольно длинной и крутой лестнице.       С тех пор, как лучшими подругами Фрейи Фоксглав стали боль в ноге и магическая трость, она воспылала нездоровой ненавистью к лестницам.       Большой Зал выглядел так же волшебно, как и во время церемонии распределения. Он внушал трепет и уважение своим пышущим магической энергией видом. Заходя в Зал, Фрейя не смогла не обратить внимание на зачарованный потолок, имитирующий погоду за окном: сегодня он показывал ясное небо с лениво летящими по своим делам облачками. Удивительные чары! Фоксглав подумала, что было бы здорово однажды увидеть, какой вид примет потолок ночью.       Увидев вошедшую в зал однокурсницу, Эффи и Лавиния весело помахали, приглашая её присесть рядом. Стол ломился от еды, и рот Фоксглав наполнился слюной при виде аппетитного бекона. Слава Мерлину, ягодных пирогов на столе видно не было.       Великодушно подарив Фоксглав пару минут на запихивание в себя завтрака, Эффи, уже закончившая с едой, проговорила с энтузиазмом:       — Вот твоё расписание на семестр. — Она положила возле Фрейи пергамент с какими-то таблицами. — Тут учитываются все твои факультативы, написаны имена преподавателей, номера кабинетов и время начала занятий. Если не хочешь получить отработку или лишить факультет баллов, то лучше не опаздывать. И я это говорю серьёзно, Фрейя, — деловито добавила староста и вздохнула, будто бы уже сейчас ожидала, что от Фоксглав будут одни лишь неприятности.       — Принято к сведению. И да, сразу скажу: пожалуйста, зовите меня просто Фоксглав. Мне так привычнее.       — Но это же так… так… странно! — тут же вспыхнула Эффи. — Как будто бы я к аврору обращаюсь, а не к милой девушке!       Фоксглав скривилась, услышав слова однокурсницы. Лавиния захихикала, прикрыв рот рукой.       — Я не милая девушка, Эффи, — холодно отрезала Фрейя, — и не вижу ничего невежливого в том, чтобы меня звали по фамилии, она мне нравится куда больше, чем имя. Просто Фоксглав, хорошо?       Эффи тяжело вздохнула, но согласно кивнула.       — Фоксглав, сегодня у нас первым уроком будет сдвоенная Трансфигурация с Гриффиндором, — проговорила Лавиния с улыбкой на лице. Фрейя показала ей большой палец, услышав обращение. — Аудитория находится на этом же этаже, так что заблудиться у тебя не выйдет, даже если очень захочется. Затем Заклинания, перерыв на обед и после него История Магии.       — Профессор Дамблдор — он ведёт Трансфигурацию — не особенно любит Слизерин, поэтому лучше на уроке проявлять особое прилежание, — добавила Эффи с хмурым видом. — Это значит не переговариваться, не обмениваться записками, не бездельничать, не отвлекаться, не выкрикивать с места. И если ты вдруг подумаешь, что тебе не дали заслуженных баллов или не отреагировали на вытянутую руку, то лучше промолчи.       — Э-м-м, ладно, — проговорила Фрейя, несколько удивлённая словами старосты. — Я так понимаю, всё, что остаётся делать на Трансфигурации, — это дышать и восторгаться профессором?       Эффи выразительно закатила глаза — теперь у неё точно не было сомнений, что с Фоксглав они хлебнут горя. Громкий и озорной смех заставил девушек подпрыгнуть от неожиданности. Напротив них уселись два парня в слизеринской форме.       — О, друг мой Бракс, кажется, я умер и попал в рай! — улыбаясь, проговорил один из них. Немигающие карие глаза бессовестно изучали лица сидящих напротив девушек.       Фоксглав не могла не признать, что он был очень привлекателен. По-хищному привлекателен. С дерзкой белозубой улыбкой, чуть удлинённым мужественным лицом, торчащими во все стороны каштановыми волосами, харизматичными тёмными бровями и расстёгнутой на несколько пуговиц рубашкой.       — Нет, Лестрейндж, ты не умер, — спокойно ответил его друг. В отличие от первого парня, он был олицетворением собранности: платиновые волосы собраны в аккуратную причёску, а галстук повязан красивым замысловатым узлом. — Однако вынужден тебя предупредить: если ты продолжишь так откровенно пялиться на девушек, то чей-нибудь оскорблённый жених обязательно поспособствует твоей смерти. Прошу простить поведение моего друга, дамы.       Лавиния лишь весело отмахнулась:       — Мы уже привыкли, Абраксас, не переживай. Это же Лестрейндж, что с него взять!       — Лав, детка, вообще-то у меня имя есть! — оскорбился на такие слова Лестрейндж, но тут же получил от друга локтем в бок. — Лисандр Лестрейндж, к вашим услугам, моя прекрасная госпожа. — Парень криво улыбнулся на сей раз одной лишь Фоксглав.       — Фрейя Фоксглав, — сухо ответила она.       Она по привычке протянула ему руку для рукопожатия, но Лестрейндж проворно повернул её тыльной стороной ладони и приложился губами к костяшкам. Короткий поцелуй показался Фоксглав длиною в вечность. Она постаралась высвободить ладонь из цепких пальцев парня, но он не спешил её отпускать.       — Знаешь, Фрейя Фоксглав, в тот момент, когда я впервые тебя вчера увидел, осознал, что ты станешь моей женой, — с довольной улыбкой процедил Лестрейндж, аккуратно проводя кончиками пальцев по её пальцам.       От таких откровений Фрейя едва ли не подавилась воздухом.       — Прошу прощения? — ледяным тоном переспросила она, незамедлительно вырвав руку из ладони Лестрейнджа. Фоксглав постаралась придать лицу самое суровое выражение, на которое была способна.       — Есть в тебе что-то… освежающее, Фрейя Фоксглав, — ответил он через мгновение, не сводя с лица Фоксглав алчных глаз. Даже под взглядом плотоядной мантикоры, которую они с семьёй как-то встретили в Греции, Фрейя чувствовала себя увереннее.       — Прекрати, Лисандр, — бросил Абраксас, переключая на себя внимание друга. — Лучше на Дамблдоре используй свои манипуляции, иначе мы опять начнём год с минусом в часах факультета. Том сотрёт тебя в порошок, а затем сварит из него какое-нибудь мерзкое зелье на потеху Слагхорну.       Услышав последние слова, Лисандр заметно передёрнулся.       — Что ж, не будем злить наших замечательных старост, — пробормотал он, кинув в сторону Эффи нечитаемый взгляд.       Послышался звук колокола. Парни тут же попрощались и, подхватив сумки с учебниками, отправились на занятия. Девушки последовали за ними.

***

      Кабинет Трансфигурации показался Фоксглав совершенно неуютным. Помещение было большим и из-за отсутствия окон достаточно тёмным. На преподавательском столе горело несколько свечей. На высоком потолке висели подвесные канделябры. У стен то тут, то там располагались клетки с птицами и грызунами. Две большие доски были исписаны формулами и рисунками.       Когда девушки зашли в кабинет, все их слизеринские однокурсники уже разбились по парам. Фоксглав не собиралась разлучать двух подруг, поэтому спокойно села за парту к кучерявому гриффиндорцу, одиноко сидящему за одной из первых парт прямо напротив преподавательского стола. Увидев, что к нему села незнакомая слизеринка, парень изумлённо вытаращил глаза. Фрейя вежливо улыбнулась, надеясь, что он не прогонит незваную гостью. Не сразу, но гриффиндорец кивнул и одним движением руки сдвинул на свою половину раскиданные по столу пергаменты. Фоксглав расслабленно прислонилась к спинке деревянного стула: первое взаимодействие с представителем враждующего факультета прошло без эксцессов.       За соседней партой сидел парень с платиновыми волосами, чью фамилию Фрейя всё ещё не знала, но имя запомнила — Абраксас. Размахивая руками, он с запалом рассказывал что-то своему соседу. Фоксглав толком не видела лица его собеседника, но по тёмным волосам в безупречной причёске и прямой спине догадалась, что этим человеком был Том Риддл. Он внимательно слушал Абраксаса, грациозно поигрывая волшебной палочкой в длинных пальцах. Фрейя поспешила перевести взгляд, пока парень не заметил направленного на него внимания.       Профессор Дамблдор вошёл в кабинет ровно с финальным ударом колокола. С его приходом скучный класс трансфигурации вмиг превратился в райский сад: волшебник был одет в мантию ярко-фиолетового цвета, на плечи он накинул ещё одну мантию на сей раз канареечного оттенка, а длинная ярко-рыжая борода мужчины была заплетена в замысловатую косу.       Кое-кто умеет эффектно появиться.       Фрейя ностальгически усмехнулась, оценив общий вид Дамблдора. Фоксглавы провели больше года в путешествиях по Африке; семье даже довелось побывать в Уагаду — самой большой и известной школе магии на материке. Большинство африканских колдунов одевалось даже ярче, чем профессор. Их наряды, сотканные из очень дорогой и редкой паутины акромантула, были зачарованы от множества проклятий и чар. Когда Каспиану и Рене Фоксглавам удалось снять проклятие с магической деревни близ Лунных гор, жители подарили семье мантии вырвиглазного оранжевого цвета. Кроме оригинального внешнего вида, они были зачарованы от дыхания нунду. К счастью, это магическое существо им в своих странствиях встретить не довелось, и поэтому не удалось проверить, насколько хорошо африканские колдуны знают своё дело.       — Вас что-то насмешило в моем облике, мисс Фоксглав? — прошелестел голос Альбуса Дамблдора, когда Фрейя попыталась замаскировать смех за кашлем. Мужчина остановился перед их с гриффиндорцем партой и насмешливо наклонил голову, глядя новенькой слизеринке прямо в глаза. Фоксглав поняла, что уж слишком очевидно выражала свою ностальгию, раз профессор обратил на неё внимание.       — Не в обиду будет сказано, мистер Дамблдор, я просто подумала, что министр магии Верхней Вольты продал бы душу за ваш наряд, — с искренней улыбкой проговорила Фоксглав. В кабинете наступила гробовая тишина. Несколько пар поражённых глаз, включая те, что принадлежали старосте Риддлу, обратились к Фоксглав. Он даже наклонился над партой, чтобы лучше её рассмотреть.       — Профессор Дамблдор, — поправил Фрейю преподаватель, нравоучительно подняв указательный палец. — А что касается вашего замечания, то приму как комплимент, мисс Фоксглав. Позвольте полюбопытствовать, вам довелось быть знакомой с министром Муссой?       — Это так, сэр, — кивнула она, вспоминая статного красавца министра в мантии цвета фуксии. — Отец с министром были старыми приятелями.       — Прекрасно-прекрасно, мисс Фоксглав, — усмехнулся Дамблдор себе в бороду. Потом он торопливо развернулся и взмахнул палочкой — на доске появилась надпись «Ж.А.Б.А.». — Итак, сегодня мы начнём подготовку к сдаче Жутко Академической Блестящей Аттестации. А это значит, что нас ждёт двухгодичный путь, наполненный жутко блестящими заклинаниями, так что от каждого из вас я жду максимальной преданности нашему непростому предмету. Приступим!       Трансфигурация от Дамблдора оказалась довольно занятным предметом. Они начали урок с разговора о разделе, который называется «Созидание»: искусства создания объектов «из воздуха». По словам Дамблдора, этот раздел был одним из самых сложных и требовал огромного количества сил и знаний.       Фрейя слушала внимательно, не отвлекаясь, делая неторопливые записи на своём пергаменте. Дамблдор объяснял хорошо, давая ровно столько информации, деталей и подсказок, сколько нужно, чтобы успешно выполнить любое трансфигурационное заклинание.       С чарами «Созидания» у Фрейи никогда не было особенных проблем. Едва ли Фоксглавы выживали бы так долго в своих приключениях, если бы каждый из членов семьи, включая самую юную Фрейю, не умел бы создавать «всё из ничего». Ну или почти всё.       К концу сдвоенного занятия класс попробовал призвать птиц с помощью заклинания «Авис», но полноценно и с первого раза это получилось лишь у двух человек из класса — Фоксглав и Риддла. Фрейя не хотела хвастаться своими способностями, но заклинание было настолько простым, что не выполнить его означало бы оскорбить память и труды матери — гения трансфигурационных чар. Когда-то в молодости Рене О’Брайен проработала пять лет профессором Трансфигурации в Ильверморни, а годы спустя собственноручно обучала обоих своих детей премудростям этой непростой дисциплины. Фоксглав просто не могла упасть в грязь лицом.       К тому же, положа руку на сердце, ей очень хотелось произвести хорошее впечатление на профессора и своих однокурсников. В концов концов, она же не просто так попала на факультет амбициозных.       — Замечательно, мистер Риддл, — нарочито холодным тоном проговорил Дамблдор, с интересом рассматривая двух созданных старостой Риддлом сорок. Птицы с деловым видом, будто бы сложив руки за спиной, выхаживали по парте перед парнем. — Два балла за ваше заклинание «Авис».       Услышав слова профессора, Риддл даже бровью не повёл: на лице застыла непроницаемая маска вежливого безразличия.       Дамблдор подошёл к Фрейе.       — Мисс Фоксглав, очень хорошая работа, — более сердечно сказал профессор. Он наклонился, чтобы изучить птицу. Взглянув на Дамблдора, та разразилась громким, нечленораздельным потоком звуков. — Голубая сойка, если я не ошибаюсь?       — Вы не ошибаетесь, сэр.       В детстве ей много раз доводилось наблюдать этих птиц в парке близ Фоксглав-коттеджа, и каждый раз сине-черно-белый узор на крыльях сойки вызывал у неё эстетический восторг.       — Очень хорошая работа, мисс Фоксглав, пять баллов Слизерину, — улыбнувшись, добавил Дамблдор.       У Фрейи натурально отвисла челюсть, как только её мозг обработал слова профессора.       — Но, профессор, я не думаю, что у Риддла получилось хуж… — начала Фрейя, но, поймав взгляд старосты и вспомнив предостережение Эффи, тут же замолчала.       Не влезай в конфликты, Фоксглав, будь незаметной, и следующие два года жизни в школе превратятся в приятную прогулку. Ей было плевать на собственную оценку, но староста Риддл явно заслужил более высоких баллов. Если судить по двум созданным птицам, амбиций у него было минимум в два раза больше.       — Спасибо, сэр.       Дамблдор одобрительно хмыкнул.       — Мисс Фоксглав, задержитесь, если вас не затруднит, после урока, — проронил профессор, помечая что-то в журнале, лежащем перед ним на столе.       Фрейя совершенно не хотела задерживаться после урока, боясь отстать от класса и заблудиться, но отказывать профессору и заместителю директора Хогвартса было бы странно.       Когда прозвенел звонок, толпа шестикурсников лениво вынырнула из кабинета. К радости Фоксглав, Эффи и Лавиния обещали подождать её в коридоре. Оставаться наедине с Дамблдором было немного неловко, но Фрейя натянула на лицо вежливую улыбку и подошла к профессору.       Голубая сойка беспокойно летала по классу, чирикая что-то на птичьем языке, — Фрейя так и не нашла в себе сил использовать на трансфигурированной птице «Эванеско». Когда придёт время, она исчезнет сама.       — Мисс Фоксглав, прошу простить моё настойчивое вмешательство в вашу жизнь, но я, как заместитель директора, должен быть в курсе всего, что связано со студентами этой замечательной школы, — усевшись в свой трон, проговорил Дамблдор. Взмахнув палочкой, он призвал две чашки с чем-то отдалённо напоминающим грязную воду. — Не возражаете против чашечки душистого чая? Я знаю, что для вас, американцев, это не самый любимый напиток, но я ужасно традиционен.       Фрейя не возражала против чашечки чая. В конце концов, она жила теперь в Великобритании и могла дать напитку шанс, хотя и всю жизнь предпочитала из всех горячих напитков сладкое какао. Да и американкой она была лишь по факту рождения в Бостоне: большую часть жизни Фрейя провела в путешествиях, поэтому справедливо считала себя человеком мира, а не какой-то одной страны, магической или не-магической.       — Мне посчастливилось знать ваших родителей, мисс Фоксглав, — сделав глубокий глоток из чашки, сказал наконец Дамблдор. — Исключительно блестящие волшебники. Мир потерял слишком многое с их уходом. Мне жаль, что с вами произошло то, что произошло. Такая трагедия…       Фрейя поднесла чашку к губам и едва не вгрызлась в её тонкую стенку. Внутри неё боролись два противоречивых желания: немедленно расплакаться, кинувшись профессору на шею, или немедленно разозлиться, кинув в него его же чашку с этой, как оказалось, отвратительно безвкусной коричневой водой.       День не задался с самого утра! Сначала противный кошмар, а потом ещё и кошмарный Дамблдор! Ему заняться больше нечем, как ковырять едва зажившие раны человека, чуть больше, чем полгода назад потерявшего всю семью? Хорошо, что родители Фрейю хоть для вида, но воспитывали. Иначе бы она не сдержалась и прокляла профессора чем-нибудь из арсенала её дорогого старшего братца.       — Мне тоже жаль, сэр, — сквозь зубы выдавила из себя Фрейя. — Родители действительно были блестящими волшебниками. Как и мой старший брат. Они многому меня научили.       — Да, это как раз то, о чём я желал бы с вами поговорить, мисс Фоксглав, — дружелюбно улыбнулся Дамблдор. Весь его вид выражал образ доброго эксцентричного дядюшки, к которому можно обратиться в поисках совета. — Насколько я понимаю, вы вместе с семьёй долгое время путешествовали по миру и фактически обучались магии в учреждении образования только первые два года, я прав, мисс Фоксглав?       — Вы правы, профессор, — сухо подтвердила Фрейя и отодвинула чашку в сторону. — Если вы сомневаетесь в уровне моих знаний, то есть подтверждающие документы: у меня нет ни одной оценки ниже «Превосходно» по «Стандартам Обучения Волшебству». Да, меня всему обучали мои родители, а не профессора в школе, но я не считаю, что из-за этого что-то потеряла. Скорее уж приобрела.       Договорив, она сжала челюсть и посмотрела на Дамблдора — открытым и уверенным взглядом.       — Конечно-конечно, мисс Фоксглав, — примирительно проговорил Дамблдор, подняв руку. Он подарил ей снисходительную улыбку. — Я ни секунды не сомневаюсь в ваших знаниях и способностях, моя дорогая. Я самолично стал их свидетелем: чары создания птиц на самом первом занятии — более чем красноречивое подтверждение ваших исключительных магических способностей.       — Тогда я не понимаю, в чём вопрос, — прервала его Фрейя. — Сэр.       Дамблдор весело хмыкнул.       — При таких способностях учёба в Хогвартсе покажется вам, мисс Фоксглав, проще пареной репы, если простите мне такое магловское выражение. Однако меня волнует ваша, скажем так, социальная жизнь, — сложив руки треугольником, проговорил Дамблдор. Положив подбородок на вершину треугольника, он продолжил:       — Меня беспокоит отсутствие у вас опыта правильного взаимодействия со сверстниками, мисс Фоксглав.       Фрейя удивлённо вскинула брови.       — Простите? Боюсь, я не совсем вас понимаю.       — Конечно-конечно, мисс Фоксглав, — ответил Дамблдор, непонятно чему улыбаясь. Его ярко-голубые глаза смотрели на девушку сквозь очки-половинки с какой-то затаённой насмешливой искоркой. Будь профессор лет на сорок моложе, Фоксглав бы подумала, что он с ней заигрывает.       — Скажу предельно ясно: большую часть своей жизни вы провели с людьми, которым доверяли. Вы привыкли полагаться на их поддержку, помощь и советы. Не боялись доверять свои тайны и переживания, — сказал Дамблдор. Из его голоса ушёл всякий намёк на веселье. — И в этом нет ничего предосудительного, мисс Фоксглав. Эти люди — ваша семья. Кому, как не семье, доверять нашу жизнь и наши секреты?       Фрейя торопливо кивнула, всё ещё не до конца понимая, к чему клонит волшебник.       — Учитывая невзгоды, которые постигли вас за последние месяцы, мисс Фоксглав, я не удивлюсь, если вы чувствуете себя потерянной. И сейчас, когда вашей семьи нет рядом и некому предложить вам руку помощи, я боюсь, вы можете заблудиться ещё сильнее.       — Ещё сильнее, — прозрачным голосом, лишённым каких-либо эмоций, повторила Фрейя. Она не могла оторвать взгляда от блестящих глаз профессора.       — Боюсь, что это так, Фрейя. Здесь, в Хогвартсе, учитывая ваш новый факультет и общую ситуацию в магическом мире, очень легко потеряться. Довериться не тому, кому нужно, мисс Фоксглав. Осознание того, что вы сделали неправильный выбор, может прийти слишком поздно, моя дорогая. Поэтому моя ответственность, как знакомого ваших уважаемых родителей и заместителя директора по воспитательной работе, не допустить, чтобы такие исключительно блестящие таланты, как вы, мисс Фоксглав, сделали неправильный выбор.       — Довериться не тому, кому нужно? — переспросила Фрейя недоуменно. — Вы ведь имеете в виду кого-то конкретного, сэр?       Губы Дамблдора тронула чуть заметная лукавая ухмылка. Огонёк в голубых глазах зажёгся с новой силой.       — Думаю, что вы сами всё очень быстро поймёте, моя дорогая Фрейя. Я лишь хотел предупредить вас — будьте осторожны и внимательны! — Профессор поднял палец. — Не подумайте, что я ограничиваю вас в общении, — ни в коем случае! Я лишь хочу, чтобы всё — абсолютно всё — вы подвергали сомнению.       — Спасибо, сэр, — не сразу, но кивнула Фоксглав. — Я приму ваши слова к сведению.       — Прекрасно-прекрасно, мисс Фоксглав! — радостно произнёс профессор, поднимаясь со своего трона и тем самым заканчивая их короткую беседу. — Знайте, если вам нужен совет, мои двери всегда для вас открыты.       Фоксглав неуклюже улыбнулась, не зная как правильно реагировать на это. С одной стороны ей было приятно внимание Дамблдора — он был известным и очень уважаемым профессором и волшебником. Ей не могло не польстить то, что он признал её талант, по сути, предложив своё покровительство. Такими союзниками разбрасываться было бы слишком опрометчиво. Не в той ситуации, в которой оказалась на данный момент Фрейя Фоксглав.       Но с другой стороны… Что-то во всей этой беседе казалось Фоксглав каким-то… искусственным? Как будто бы весь разговор — кусочек из не самой оригинальной пропагандистской листовки. Манифесты Гриндевальда распространялись по магическому миру со скоростью пожара в летнем лесу и не могли обойти стороной и школу чародейства и волшебства Хогвартс. Слизерин и Гриффиндор — борьба идеологий и мировоззрений, и если на втором факультете идея порабощения не-магов вряд ли нашла бы поддержку, то на первом… В Слизерине она могла бы упасть на плодородную почву. Отец как-то сказал, что Гриндевальду плевать на не-магов, им движет лишь личная выгода: ему нужна власть любым способом. Он сыграл на страхах волшебников, их амбициях, стереотипах и — по крайней мере в США, — их стремлению к свободе. Он озвучил то, что крутилось в головах волшебников долгие сотни лет, и не просто выразил общее мнение, но и предложил их возглавить. Захоти волшебники, чтобы миром правили котята, Гриндевальд бы первым превратился в книзла и убедил бы всех, что это единственная возможная для существования форма.       Этим он и был опасен — отнюдь не своей разрушительной магией, и вовсе не непобедимой волшебной палочкой, и даже не армией из тысяч волшебников. Он был рупором давно существующей в магическом мире идеи: волшебники устали прятаться. Харизматичным и очень сильным рупором, и сопротивляться заразе, которую он распространял, было практически невозможно.       Фрейя не знала, как глубоко идеи Гриндевальда проникли в её новый факультет и, честно говоря, не собиралась даже пытаться это выяснять. Если Дамблдор решил, что она — дочь знаменитых авроров, которые ушли из Конгресса потому, что ненавидели кому-то подчиняться, — будет работать для него шпионкой и докладывать обо всем, что происходит на Слизерине, он просчитался. Если Фоксглав что-то и ценила, то это преданность и доверие.       Цокнув языком, чтобы позвать сойку, Фоксглав поспешила покинуть кабинет. Птица незамедлительно уселась ей на плечо.       Когда Фрейя вышла из кабинета трансфигурации, на неё тут же налетела Эффи Блишвик.       — О Моргана, мы думали, что профессор Дамблдор никогда тебя не отпустит! — вглядываясь в задумчивое лицо новенькой, проговорила Эффи. — Что он хотел от тебя? О, птица всё ещё с тобой, какая прелесть!       Кроме Блишвик и Пиритс, Фоксглав остался дожидаться и второй староста факультета — Том Риддл. Он увлечённо беседовал о чём-то с Лавинией: девушка периодически заливалась весёлым смехом, стыдливо прикрывая рот ладошкой.       — Да так, хотел узнать подробности знакомства отца с министром магии Верхней Вольты, — с нарочитой лёгкостью в голосе ответила Фрейя, подходя к однокурсникам. Трансфигурированная птица унеслась вперёд по коридору, периодически пикируя на головы проходящих мимо студентов.       — О-о-о, я бы тоже хотела узнать эту историю, Фоксглав, уверена, она очень захватывающая! — восторженно проговорила Эффи. — А Верхняя Вольта — это где?       — По-моему, это в Южной Америке, — деловито сказала Лавиния старосте Риддлу. Парень улыбнулся и покачал головой.       — Это небольшая страна в Западной Африке, — поправил он менторским тоном. — Говорят, там можно найти самую большую популяцию рунеспуров в мире.       — Это правда! — оживилась Фоксглав. — В местных лесах живут десятки тысяч рунеспуров, и некоторые вырастают размером до семи футов!       Фрейя заметила, что Риддл бросил на неё заинтересованный взгляд.       — О Мерлин, отвратительно! — скривившись, сказала Лавиния. — Нужно запомнить и никогда не ездить в Западную Африку!       Одна из дверей в коридоре открылась, и оттуда высунулась ярко-рыжая голова какого-то парня. Он осмотрелся по сторонам и, заметив стоящую у кабинета компанию слизеринцев, закричал с ужасом в голосе:       — Блишвик, тут первокурснице плохо! Кажется, — парень неловко кашлянул, — она что-то не то съела.       Эффи посмотрела на Тома Риддла и, когда парень кивнул, умчалась в сторону двери.       — Опять Уизли что-то вытворил… — с осуждением покачала головой Пиритс.       — Думаю, Эфимия разберётся с этим лучше меня, — развёл руками Риддл. А затем повернулся к Фоксглав.       — Боюсь, мы не были представлены официально. — Он приблизился и, протянув руку, одарил Фрейю располагающей, дружелюбной улыбкой. — Том Риддл.       — Фрейя Фоксглав, — представилась она. Рукопожатие вышло твёрдым, деловым, мужским. Так руки обычно жмут авроры. И уверенные в себе люди.       Они стояли так близко друг к другу, что Фрейя не смогла отказать себе в удовольствии рассмотреть слизеринского старосту получше. Конечно же, за ночь Риддл не утратил ни капли своей поразительной красоты, но сейчас, в залитом ярким солнечным светом коридоре, парень куда больше походил на обыкновенного человека из плоти и крови.       Слегка обветренные губы, парочка едва заметных веснушек на носу и щеках, тёплая, чуть мозолистая рука. Лишь тёмно-синие глаза — зрачок в них скорее угадывался, чем был заметен, — придавали его лицу немного пугающий вид.       Учитывая способности Риддла к магии — весьма впечатляющие, если судить по уроку трансфигурации, — природа была в хорошем настроении, когда его создавала.       — Приятно познакомиться, Том, — искренне воскликнула Фоксглав. — Предпочитаю, когда ко мне обращаются по фамилии, если ты не против.       — И мне приятно, Фрейя, — сказал Риддл. Тёмно-синие глаза на долю секунды впились в лицо Фоксглав, а улыбка из дружелюбной как-то неожиданно трансформировалась в лукавую.       Он наблюдал за её реакцией.       Фрейя, возможно, и смутилась бы от такого внимания, если бы до этого куда более плотоядным взглядом её не пригвоздил к скамейке Лисандр Лестрейндж. После этого слизеринца ей и василиск покажется флоббер-червём.       Она широко улыбнулась, сделав вид, что не заметила, как Риддл проигнорировал её просьбу.       — Впечатляющее заклинание «Авис», Том. — Фоксглав дружелюбно ударила старосту рукой по плечу. Парень с удивлением перевёл взгляд туда, где только что была её ладонь. — Честно говоря, я просто обомлела, когда увидела созданных тобой птиц. Судя по реакции мистера Дамблдора, он обомлел не меньше меня. Аж позабыл, что два балла и двадцать два это немного разные цифры.       Она усмехнулась, вспомнив, как профессор сначала с интересом и удивлением рассматривал птиц Риддла и лишь мгновение спустя, опомнившись и поправив очки, нарочито ледяным тоном расщедрился на скупую похвалу для не особенно любимого ученика. Неужто факт нахождения Риддла в Слизерине отменяет то, что он талантливый волшебник? Рене Фоксглав бы на месте Дамблдора впилась бы в Риддла с силой дьявольских силков и не отпустила, пока тот не стал бы как минимум мастером трансфигурации с рекомендацией для работы во французском Министерстве магии.       — Да он просто завидует Тому, Фоксглав, все это знают, — приложив руку ко рту, доверительно прошептала стоящая рядом с ними Лавиния.       Риддл нахмурился.       — Не говори так, Лавиния, — он с серьёзным видом покачал головой. — Профессор Дамблдор — один из лучших мастеров трансфигурации в мире. Ему нет надобности завидовать простому шестикурснику вроде меня.       Он перевёл взгляд на Фрейю и скромно улыбнулся.       — Твои чары создания птиц были не менее впечатляющими, Фрейя. — Он повернул голову вправо, проследив взглядом за летающей по коридору сойкой. — Не терпится увидеть, на что ещё ты способна. У меня давно не было сильных конкурентов в учёбе. — Он очаровательно улыбнулся. — Но поверь, тебе придётся очень постараться, чтобы отобрать у меня звание лучшего ученика курса.       Фрейя насмешливо фыркнула.       — Господь всемогущий, мне, по-твоему, заняться больше нечем? — отмахнулась она. — Но знаешь, Том, тебе есть ещё куда расти: мой старший брат как-то умудрился «из ничего» трансфигурировать дракона. Самое забавное, что это был урок истории магии, и ему просто стало скучно.       — Дракона?! — одновременно спросили Риддл и Пиритс. Парень с недоверием, а девушка с ужасом.       — Дракона, — кивнула Фоксглав. — Он был не больше метра размером и, чихнув, едва не спалил половину класса… Зато это был настоящий шведский тупорылый!       Риддл в задумчивости почесал подбородок. Отчего-то Фрейя была уверена, что староста размышлял, с помощью какой формулы и заклинания можно «призвать» на свет божий настоящего дракона.       Если вдруг в школе внезапно появится существо с уровнем опасности «XXXXX» и спалит что-нибудь ценное — или кого-нибудь, — не стоит обвинять Фрейю Фоксглав в поданной Тому Риддлу идее!       Раздался колокольный звон: до следующего урока осталось десять минут. Шестикурсники переглянулись.       — Сейчас у нас заклинания, — подала голос Пиритс. Она с лёгким беспокойством осмотрела трость в руке Фрейи. — Предлагаю выдвигаться, до четвёртого этажа ещё добраться нужно.       — А Эффи? — спросила Фрейя. Староста Блишвик до сих пор не вышла из кабинета, куда убежала оказывать помощь какой-то первокурснице.       — Блишвик присоединится, как будет свободна, нет смысла её ждать.       — Тогда идём? — с улыбкой спросил Том девушек.       Втроём со старостой Риддлом они отправились на четвёртый этаж. Том и Лавиния принялись обсуждать какого-то общего друга — кажется, они называли его Лео Нотт, — и Фоксглав отключилась от беседы.       Всю дорогу до четвёртого этажа и кабинета заклинаний Фоксглав замечала, как встречающиеся им по пути многочисленные студенты улыбались — доброжелательно, смущённо, заискивающе, мечтательно, соблазнительно и Мерлин знает как ещё, — когда видели Риддла. Конечно, были и те, кто смотрел на слизеринского старосту с неприязнью. Но одно оставалось неизменным: Том Риддл привлекал внимание — любое внимание — и надолго оставался в его эпицентре.       Класс Заклинаний показался Фрейе куда более приятным местом, чем класс трансфигурации: тут хотя бы было окно. Мастер заклинаний Вильгельмина Подмор была немолодой рыжеволосой волшебницей с красивым низким голосом. Её мягкая улыбка и понимающий взгляд напомнили профессора Юлали Хикс, которая преподавала Заклинания в Ильверморни во время учёбы там Фрейи. У профессора Подмор был помощник и подмастерье — невысокий мужчина по фамилии Флитвик. Он обучал заклинаниям младшие курсы Хогвартса, а также вёл любительский дуэльный клуб. Лавиния по секрету сообщила Фоксглав, что в роду у мистера Флитвика были гоблины.       Студенты Слизерина и Хаффлпаффа провели два урока, записывая теорию и превращая уксус в вино. Лисандр Лестрейндж так старательно пытался превратить содержимое своего кубка в крепкое вино, что едва не взорвал парту. У некоторых хаффлпаффцев уксус и вовсе превращался в лёд. На сей раз, к радости Фрейи, успешно выполнить задание получилось больше, чем у половины студентов. Профессор Подмор была по-настоящему щедра, и Слизерин вышел из кабинета с итоговой суммой в двадцать баллов в копилке.       Часовой перерыв на обед пролетел незаметно. Уставшие после первых занятий студенты делились своими эмоциями, заработанными баллами и интересными сплетнями.       — На историю магии лучше захватить подушку, — поделилась с Фоксглав Лавиния на пути в кабинет истории.       Эффи Блишвик (она присоединилась к слизеринцам через двадцать минут после начала Заклинаний) кинула в подругу очень неодобрительный взгляд.       — Ну а что ты так смотришь на меня, Эффи? Это же самый скучный предмет на свете. Если только ты не поклонница гоблинских восстаний, Фоксглав. Ты же не поклонница?       — Мне нравятся гоблины, — задумавшись, ответила Фрейя. Лавиния забавно сморщила носик на её признание. — Они чертовски умны, хитры и талантливы. Я бы хотела обучаться у гоблинов артефакторике, но они берут в подмастерья только волшебников, которые свободно говорят на гоббледуке. Боюсь, свободно я на гоббледуке только ругаюсь.       — М-да уж, Фоксглав, ты очень странная девушка, — протянула Пиритс, качая головой. Эффи предпочла никак не комментировать беседу девушек.       Последнее занятие в первый день учёбы для Фоксглав действительно оказалось довольно скучным. Голос преподавателя — профессора Биннса — был настолько нудным и монотонным, будто он был заунывным призраком, а не человеком. Записывать за ним лекцию было подобно пытке. Неудивительно, что большинство студентов ненавидело эту дисциплину.       Когда злополучный урок закончился, Фрейя и её новые приятельницы отправились отдыхать на берег Чёрного Озера. По дороге девушки провели ей небольшую экскурсию по одной из частей школы и рассказали, где и что располагается. Путь до Озера занял не меньше получаса, и за это время неразлучные слизеринки наперебой рассказывали всякие интересные истории про их предыдущие годы учёбы в Хогвартсе.       Ещё по-летнему тёплое солнце приятно согревало душу и тело. Девушки нашли укромное местечко на берегу с впечатляющим видом на школу и озеро. Эффи старательно заплетала косы читающей «Ведьмополитен» Лавинии, а Фрейя пыталась перерисовать в блокнот трансфигурированную сойку. Последняя, вольготно усевшись на коленке Фоксглав, очень выразительно позировала юной художнице.       — Ты так красиво рисуешь, Фоксглав, — заглянув в блокнот Фрейи, проронила Эффи с улыбкой. — Мне кажется, ты всё делаешь хорошо, за что бы ни взялась! Ты знаешь, я тебе даже немного завидую.       — Глупости, Эффи, — нахмурилась Фрейя. Она неплохо рисовала, но не считала, что это навык, которым стоит гордиться. Вот если бы её похвалили за созданный артефакт, это было бы другое дело. — Я не делаю ничего такого, чему нельзя было бы научиться при должном усердии. Да, рисование, пожалуй, один из редких талантов, который мне перешёл от бабушки. Но без постоянной работы над собой я бы не достигла даже половины того, что могу сейчас.       — А ты могла бы нарисовать меня? — заинтересованно спросила Лавиния, отвлекаясь от статьи в журнале.       — Никогда особенно не рисовала людей, но могу попробовать, — пожала плечами Фоксглав.       Сощурившись от солнца, Пиритс с благодарностью улыбнулась Фрейе, а затем потянулась к валяющейся в отдалении сумочке.       — Скорее бы кружки начались, — добавила она. Достав из сумочки маленькое зеркальце, она с довольной улыбкой разглядывала получившиеся косы. — Танцы с месье Бушер — это лучшее, что случалось в Хогвартсе.       — Танцы? — неверяще переспросила Фрейя.       — Да, это обязательный кружок для всех студентов Хогвартса. Тебе понравится, Фоксглав, — с мечтательной улыбкой ответила за подругу Эффи Блишвик.       — Сомневаюсь, — Фрейя лишь покачала головой. — К тому же у меня пожизненное освобождение. — Она махнула рукой в сторону своей трости. Эффи и Лавиния неловко переглянулись. Они явно хотели спросить у Фоксглав, что с ней произошло, но не знали, как начать. Фрейя, возможно, даже рассказала бы, но громкий мальчишеский голос, донёсшийся из-за спин слизеринок, заставил её замолчать:       — Эфимия!       — Ох, это он! — Глаза Эффи Блишвик внезапно превратились в два блюдца. Она торопливо поправила причёску, платье и натянула на лицо безразличную маску. Лавиния, наблюдающая за прихорашиваниями подруги, лишь закатила глаза.       — Это её жених, — доверительно подсказала она.       К девушкам подошли четверо парней. Фрейя узнала лишь одного из них: кучерявого гриффиндорца, с которым сидела на трансфигурации. Он улыбался во все тридцать два зуба, и эта улыбка придала его довольно несимпатичному лицу изрядную долю миловидности.       — Эфимия, как дела? Отлично выглядишь! — нервно зарывшись в волосы, проговорил ещё один гриффиндорец. Он был не очень высоким, с жёсткими чёрными волосами и довольно забавными круглыми очками. Парень смотрел на Эффи влюблёнными щенячьими глазами.       — Здравствуй, Флимонт, — ответила она с видом Снежной Королевы. Такая разительная перемена с привычной искристой личностью Блишвик изрядно удивила Фрейю. — Не жалуюсь, спасибо. Полагаю, вы ещё не знакомы с мисс Фоксглав.       — Фрейя Фоксглав, можно просто Фоксглав, — с улыбкой сказала Фрейя, беззаботно помахав ладошкой.       — Флимонт Поттер, — первым представился жених Эффи.       — Дамокл Белби, — вторил ему круглолицый рейвенкловец. — Рад знакомству.       — Гиппократ Сметвик, — кивнул высокий серьёзный парень в форме Хаффлпаффа. Насколько помнила Фрейя из речи директора на Пиру, Сметвик был в этом году главным старостой школы.       — Бенджамин Дарси, — представился наконец кучерявый гриффиндорец и ещё шире улыбнулся. — Ты сегодня на Трансфигурации была просто великолепна!       — Бенджи сказал, что ты была единственной, кто смог справиться с «Ависом», потрясающее достижение! Покажешь движение палочкой? — торопливо заговорил Белби. В его глазах было столько азарта и жажды знаний, что Фрейе стало не по себе.       — Нет, это неправда, — решительно покачала головой она. — Том Риддл тоже.       Парни встретили слова Фрейи недовольным гомоном. «Пф-ф, Риддл!» — от Белби; «Да кому не плевать!»— от Поттера; «Кто бы сомневался!» — от Сметвика.       — В общем, считай, что ты была единственной, — подытожил Дарси. — А почему ты ещё не использовала заклинание исчезновения на своей птице?       Сойка, будто услышав слова гриффиндорца, развернула крылья, тяжело хлопнула ими по воздуху несколько раз и перелетела к Фрейе на правое плечо. Звук, который при этом издала птица, отдалённо напоминал недовольное «э-э-э-эй». Фоксглав почувствовала себя отъявленным пиратом, что заставило её весело засмеяться.       — Да как-то жалко стало, — ответила она, пожав плечами. — Мне в детстве брат сказал, что при призыве вещей и существ «из ниоткуда», они являются из таинственного измерения, которое называется «обливион». И когда мы возвращаем их с помощью «Эванеско», то, по сути, собственноручно уничтожаем или, что ещё хуже, отправляем на вечные мучения. Меня так испугала перспектива уничтожить эту прекрасную птицу, что я решила дать ей шанс исчезнуть самой, когда придёт её время.       Ребята слушали объяснение Фрейи с недоумением на лицах.       — Фрейя Фоксглав во всей красе, дамы и господа, — только и сказала Лавиния, захохотав.       — Я понимаю, что это звучит бредово, но мы же не знаем наверняка, что она не права, так? — философски заметил Белби. Как рейвенкловец он, вероятно, тоже придерживался дамблдоровой аксиомы «Подвергай всё сомнению».       Лавиния только закатила глаза.       Ребята, уже в составе семи человек, просидели на берегу до самого ужина. Присоединившиеся к девушкам парни оказались на редкость интересными собеседниками. За полтора часа беседы они успели обсудить и мир не-магов («Маглов», — постоянно поправляла себя Фрейя), и квиддич, и разницу в образовательных программах разных школ магии. Затронули они и тему будущих профессий. Каждый задумывался о том, что же будет ждать их после школы. Лавиния и Эффи собирались, как честные чистокровные девушки, выйти замуж и стать матерями. Белби и Поттер рассматривали карьеру зельеваров. Гиппократ Сметвик, будто в подтверждение своего имени, планировал проходить практику целителя в больнице святого Мунго. Только лишь Бенджи Дарси не знал, чем ему заняться. Он был единственным среди ребят маглорождённым, и если ему не удастся стать аврором, то он, скорее всего, вернётся в магловский мир. Отчего-то эта перспектива показалась Фрейе невероятно печальной: знать, что у тебя есть магия, уметь совершать невероятные вещи и нарушать законы природы, но при этом быть вынужденным отказаться от всего этого просто потому, что у тебя нет семьи или родственников, которые бы могли о тебе позаботиться.       У Фрейи Фоксглав тоже не было никого. Но она никогда в жизни не позволит обстоятельствам встать на пути к её величию.       Величию и мести. Если успеет дожить до них, конечно.       — Я собираюсь отправиться путешествовать, — ответила она на вопрос о своих планах, опустив часть про месть убийцам своей семьи. В конце концов, они и так считают её немного странной. — Хочу изучать магию во всех её видах и формах, чтобы однажды стать великой волшебницей, о которой будут помнить и через сотни лет.       — О-о-о, ребята, берём автографы, пока не поздно. Через пару лет эта юная леди сместит несчастного Гриндевальда с его тёмного трона, — со смехом проговорила Лавиния.       Все ребята весело засмеялись. Каждый начал предлагать свои прогнозы того, как именно Фоксглав победит Гриндевальда. В конце все сошлись на том, что их новая однокурсница просто наколдует огромную плотоядную сойку и птица заберёт Геллерта Гриндевальда вместе с собой в «обливион».       Когда девушки вернулись в факультетскую гостиную, Фрейя Фоксглав чувствовала, что у неё болят скулы, — впервые за последние полгода она так искренне и громко смеялась.