***
Том искренне ждал урока трансфигурации, и причин для этого было несколько. Если бы кто-то посмел подлить в его кофе «зелье правды», а потом спросил бы про любимый школьный предмет, Риддл бы сильно удивил всех своих друзей и поклонников тем, что этой дисциплиной была совсем не «Защита от тёмных искусств». Потому что больше всех из школьных предметов Том Риддл любил трансфигурацию. Самым первым уроком в жизни первокурсника Риддла когда-то была именно трансфигурация, и зрелище превращения спички в иголку поразило мальчика настолько, что он долгое время не мог найти слов, чтобы описать свои эмоции. Трансфигурация была квинтэссенцией магии, сложной и опасной отраслью, владение которой позволяло создавать почти невозможное. Менять привычные маглам законы миропорядка. Разве мог Риддл спокойно пройти мимо того, что делало его почти равным богу? У многих его чистокровных однокурсников легко получались чары на заклинаниях или зелья на зельеварении, но для того, чтобы преуспеть в трансфигурации, мало было родиться в чистокровной семье и с детства жить в волшебной атмосфере. Это была непростая дисциплина, которая кроме простой способности к магии и натренированной руки требовала ещё и недюжинное воображение, хорошую память и нетривиальный ум. Увы, в отличие от Риддла, большинство студентов школы чародейства и волшебства Хогвартс такими навыками похвастаться не могли. В результате на уроках ему приходилось работать в том же темпе, что и остальным студентам, хотя заклинания у него всегда получались идеально если не с первого раза, то точно со второго. Ничего удивительного, что Том уже к четвёртому курсу прочитал большую часть дополнительной литературы в школьной библиотеке, а на еженедельник «Трансфигурация сегодня» подписался ещё на втором. Конечно, у Дамблдора был продвинутый факультатив для талантливых студентов, но Тома Риддла присоединиться к нему никто и никогда не приглашал. Да и если бы Дамблдор решил его пригласить, согласился бы он?.. Их отношения с профессором не заладились с первой встречи, когда Том, вдохновлённый тем, что увидел другого волшебника, решил продемонстрировать ему всё, на что способен. Не забыл он и с гордостью упомянуть, что может управлять не только людьми, но ещё и змеями. И если первое Дамблдора даже позабавило, то от второго он пришёл в такой ужас, что даже шесть лет спустя смотрел на Риддла так, будто тот был дьяволом во плоти. Не то чтобы он ошибался, конечно. Второй причиной, почему Том хотел скорее оказаться на трансфигурации, была Фрейя Фоксглав. Если что-то и могло показать, стоит ли девчонка его внимания, то это был первый урок у Дамблдора. Профессор всегда начинал год с какого-нибудь сложного и впечатляющего заклинания, чтобы сразу настроить студентов на усердную работу в течение года. В этот раз таким заклинанием стали чары создания птиц. Сидящий с ним за одной партой Малфой совершенно не аристократично пыхтел, пытаясь призвать хотя бы что-то отдалённо напоминающее птицу. Из-за неверного движения палочки и недостаточно хорошей визуализации у него вышел гибрид мыши и воробья. Существо выглядело настолько мерзко, что Риддл почувствовал непривычный для себя порыв милосердия и развеял монстра с помощью «Эванеско». Для Тома же заклинание оказалось настолько элементарным, что он решил в очередной раз поразить всех присутствующих и создал сразу двух идеально выглядящих сорок: эти птицы всегда нравились ему своим умом и независимым внешним видом. Дамблдор так расщедрился, что подарил студенту за это целых два балла в факультетскую копилку. Том и вида не подал, что его это задело: даже если бы он создал на глазах Дамблдора настоящего феникса в пару его ощипанной курице по имени Фоукс, вряд ли ему светило бы что-то, кроме скупого «замечательно, мистер Риддл». Видит Мерлин, Риддл долгие годы искренне старался произвести на профессора впечатление, добиться его благосклонности и интереса, — в конце концов, немного, но он всё же уважал Дамблдора-волшебника в отличие от Дамблдора-человека, — но все эти попытки привели только к ещё большему остракизму со стороны профессора. …Всё же Том Риддл вряд ли согласился бы пойти на факультатив Дамблдора. Максимум сходил бы на одно занятие, чтобы удостовериться, что он давно обошёл в своих знаниях всех этих избранных профессором умников. Вскоре после начала урока Фрейя Фоксглав всё же подтвердила, что не зря привлекла внимание Риддла. Сначала он, конечно, опешил от её прямолинейности и даже грубости: на первом же занятии дерзить профессору и заместителю директора — это шалость уровня Гриффиндора. К удивлению парня, Дамблдор шутку Фоксглав оценил. Никогда прежде профессор Трансфигурации не позволял ни одному слизеринцу подшучивать над ним и при этом уйти безнаказанным. Может, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор в силу возраста начал испытывать проблемы с цветовой слепотой и просто не понял, какого цвета у девушки галстук? Или дружба отца Фоксглав с министром малюсенькой африканской страны делала её в глазах профессора стратегически важной единицей? Том припомнил слова Малфоя про семью Фоксглав — авроры, артефакторы и могущественные волшебники. С такой семьёй полукровке Дамблдору правильно было считаться. А затем Фоксглав взмахнула волшебной палочкой и, совершенно не напрягаясь, с первого раза создала птицу с помощью заклинания «Авис». Да не просто птицу, а певчую сойку невероятно красивой расцветки. Девушка смотрела на созданное существо с нескрываемым триумфом, и в этот момент слизеринский староста осознал одну важную вещь — Фоксглав, как и Риддлу, нравилось производить впечатление. Пускать пыль в глаза. Она воспользовалась первой же возможностью показать всем, на что способна. Разве Том Риддл не поступил бы точно так же на её месте? Он и поступил. Всегда поступал. По всей видимости, шляпа имела веские основания отправить новую студентку именно в Слизерин. Малфой бросил на Риддла красноречивый взгляд, когда Дамблдор попросил Фоксглав остаться после урока. Для Тома просьба была ожидаема. У него даже нарисовалась в голове картина того, что будет говорить профессор слизеринке: если ей дорога жизнь и репутация, Фрейя Фоксглав должна держаться подальше от противоречивых студентов. Особенно тех, чья фамилия «Риддл». Семья Фоксглав, по всей видимости, относилась к светлой стороне, поэтому вполне разумно предположить, что заместитель директора решил промыть американке мозги до того, как она упадёт в тёмномагическую пучину слизеринских подземелий. Том бы не удивился, если бы Дамблдор представлял себе типичный пятничный вечер в гостиной их факультета в виде вечеринки с конкурсами «У кого болезненнее «Круциатус?» и «Кто быстрее скинет с себя «Империус?». Но профессор ошибался. Такие вечеринки у них обычно были по средам и куда более узким кругом, чем без малого сотня слизеринских студентов. Блишвик и Пиритс пообещали дождаться новенькую, чем Риддл незамедлительно воспользовался. Накинув на лицо маску доброжелательной обеспокоенности, он подошёл к стоящим у дверей однокурсницам. — Эфимия, Лавиния. — Он приветливо кивнул девушкам. — Надеюсь, у мисс Фоксглав всё хорошо? Я заметил, что она выглядит бледной. Тебе удалось выяснить, почему она не пришла на общий сбор, Эффи? Не хотелось бы, чтобы такое вновь повторилось, профессор Слагхорн был очень недоволен. — С ней всё в порядке, Том! — быстро ответила Блишвик. — Она сказала, что ей приснился кошмар и из-за отсутствия окон она с непривычки проспала. Обещала, что этого больше не повторится. — Отлично, Эффи, — похвалил он девушку, подарив ей одну из лучших своих улыбок. Блишвик смущённо отвела глаза. — Как она вам в целом? Справляется с новыми для себя впечатлениями? Наша задача, как старост и сплочённых слизеринцев, помочь любому новичку максимально быстро адаптироваться в коллективе. Надеюсь, что вы с Винни поможете мисс Фоксглав почувствовать себя в Хогвартсе как дома. — Конечно, Том, ты абсолютно прав. Мы сделаем всё, что в наших силах, — горячо согласилась Эффи. — Ну, вроде она нормальная девчонка, хоть и немного странная, — протянула Лавиния. — За себя постоять может. Благороднейшую и древнейшую из себя не строит. Думаю, мы сможем подружиться. — Лестрейндж за завтраком уже выразил желание сделать её своей женой, — заметила Эффи, закатив глаза. — Женой? — усмехнулся Риддл. — Это что-то новенькое. Обычно интересы Лисандра Лестрейнджа в отношениях с девушками были куда менее возвышенными. — Только он не на ту напал, — добавила к словам подруги Лавиния. — Судя по её поведению, она таких Лестрейнджей на завтрак ест. Ещё вопрос, кто из них чьей женой станет. Эффи картинно вытаращила глаза на шуточку подруги. — А ещё, представь себе, — Лавиния насмешливо фыркнула, — она попросила, чтобы мы звали её по фамилии! — Это так! — согласно кивнула Блишвик. — Сказала, что ей так привычнее и её фамилия ей нравится больше, чем имя. Том изобразил на лице удивление. — Как необычно. — Он покачал головой. — Эффи, Винни, если с адаптацией мисс Фоксглав будут какие-то проблемы, смело обращайтесь ко мне. Уверен, вместе мы легко найдём решение для любой ситуации. — Конечно, Том! — закивала Блишвик. Том и Эффи принялись обсуждать расписание старост, а когда Пиритс заскучала, то уже втроём они переключились на статью в журнале «Ведьмополитен»: девушки с энтузиазмом рассказывали Риддлу про последнее слово в мире косметической магии — крема с ядом глизней для предотвращения морщин. Он не переставал вежливо улыбаться. Спустя какое-то время дверь кабинета открылась, и на пороге, наконец, появилась их новая однокурсница. Девушка выглядела уставшей и задумчивой; на её плече, словно у пирата, сидела трансфигурированная сойка. Что бы ей ни сказал Дамблдор, сейчас было самое время показать Фрейе Фоксглав, что местный профессор трансфигурации просто выживший из ума старикан. Ведь всем известно, что Том Риддл — самый очаровательный человек во всём Хогвартсе. — Боюсь, мы не были представлены официально, — улыбнулся он, протягивая ей руку. — Том Риддл. — Фрейя Фоксглав, — ответила она, отзеркалив его улыбку. Когда они обменялись рукопожатиями, у Тома впервые появилась возможность рассмотреть девушку получше. Вчера, во время церемонии распределения, он был слишком поражён красотой волшебной фибулы, чтобы разглядывать её хозяйку. Сейчас же, в залитом ярким солнечным светом коридоре дворика трансфигурации, он будто впервые увидел её лицо. И оно больше не казалось ему ничем не примечательным. Тонкие правильные черты, зелёные глаза — не яркие, а, наоборот, приглушённые, с заметными коричневыми точками у самого зрачка. Аккуратная родинка на правой скуле, небольшой кривой шрам, будто бы всё время воспалённый, на левой щеке. Едва ли Фрейю Фоксглав можно было сравнить с Аталантой Яксли или Лукрецией Блэк, но в ней определённо было что-то, цепляющее взгляд. Возможно, будь у девушки длинные волосы и более здоровый вид, Том бы даже рискнул назвать её привлекательной. Насколько привлекательным может быть корнуэльский пикси. И да, Фрейя Фоксглав так же внимательно рассматривала — или, скорее, изучала — его лицо. Ни грамма смущения или жеманства, лишь исследовательский интерес, будто смотрела она не на человека, а на необычную картину, и тщетно пыталась понять, какой смысл в неё заложил художник. Когда он назвал её по имени — во-первых, чтобы посмотреть на реакцию, а во-вторых, потому что даже не собирался звать её по фамилии, — она неожиданно широко улыбнулась и тут же перевела разговор на его собственные успехи в трансфигурации. Весьма слизеринский подход к выходу из ситуации. За те несколько минут общения — дуэли комплиментов и дружелюбных улыбок — Том снова проникся идеей, позабытой из-за разговора с Слагхорном: ему нужно как можно скорее узнать, кто такая Фоксглав. Особенно после того, как она сказала, что её брат умудрился прямо на уроке создать магией настоящего дракона. Том Риддл обязан узнать, какое заклинание её брат использовал, а затем призвать дракона самостоятельно. Учитывая его амбиции — сразу двух. Даже если каждый из них будет всего по полметра. Он очень любил вызовы.***
Риддл не собирался ждать, когда Абраксас Малфой достанет для него информацию про семью Фоксглав. Кое-что он мог найти и сам. Судя по всему, Фоксглавы были довольно известными волшебниками, поэтому про них обязательно будут упоминания в магической прессе. Как удобно, что библиотека Хогвартса бережно хранит подшивки разнообразных журналов и газет за последнюю сотню лет. После занятий он сразу отправился туда. Зайдя в читальный зал, заметил миссис Аллен — школьный библиотекарь стояла на парящей в воздухе приставной лестнице и пыталась достать какую-то книгу на самой высокой в шкафу полке. Волшебница управляла библиотекой вот уже четверть века и, как и большинство обитателей Хогвартса, души не чаяла в прилежном студенте Томе Риддле. Она хорошо знала содержимое библиотечного фонда и могла найти нужный фолиант даже по самому скудному описанию. Кроме того, за небольшой знак признательности — коробку медовых ирисок и такую же сладкую улыбку — миссис Аллен с лёгкостью разрешала Риддлу не только читать книги из запретной секции без специально подписанного разрешения, но и забирать их к себе в спальню. Почти святая женщина. — Том, добрый день! — радостно сказала волшебница, когда заметила приближающегося к ней слизеринского старосту. — Даже половины учебного дня не прошло, а ты уже в библиотеке! — У меня в запасе всего два года, чтобы прочитать все ваши книги, миссис Аллен, — улыбнулся ей Риддл. — Как вы понимаете, нельзя терять ни минуты. Волшебница весело хохотнула. Она взмахнула рукой, и лестница подскочила на несколько сантиметров выше, позволяя ей наконец дотянуться до нужной книги. Заставив фолиант парить в воздухе при помощи беспалочковой магии, женщина стремительно — даже чересчур для её уже довольно преклонного возраста — слезла с лестницы. Книга сделала круг почёта над волшебницей и приземлилась к ней в руки. Том уважительно склонил голову. Миссис Аллен была одной из немногих знакомых Риддлу волшебниц, способных на такую магию. — Глупости! — отмахнулась миссис Аллен. — Через два года ты станешь профессором защиты и вернёшься в школу. Никуда библиотека не денется! Такой молодой человек, как ты, Том, должен проводить свободное время в компании девушек, а не зарываться в книги! Юность — самая прекрасная пора для любви! Риддл красноречиво закатил глаза, вызвав у волшебницы смех. — До тех пор, пока девушки не начнут подробно и с примерами рассказывать про историческую важность рунических охранных чар на Британских островах, я предпочту им книгу, миссис Аллен. Женщина сокрушённо покачала головой, но тут же весело рассмеялась. — У тебя слишком высокие стандарты для простых смертных, мой милый, — заметила она сквозь смех. — Перейдём же к делам! Ты не представляешь, как я соскучилась по нормальному общению за это лето. Ко мне разве что профессор Диппет заглядывал, да Пивз один раз притащил в запретную секцию сломанный унитаз. И, между нами… — она заговорщицки подмигнула. — С Пивзом общаться мне понравилось гораздо больше! Я могу тебе чем-то помочь, Том? Он мило улыбнулся. — Ещё как можете, миссис Аллен, — кивнул он, и у женщины зажглись глаза в предвкушении. — Мне нужно найти информацию об одном волшебнике в магических газетах Великобритании и США. — Легче лёгкого! — миссис Аллен по-юношески фыркнула. — Следуй за мной. Они прошли вглубь библиотеки. За одним из столов у стены Риддл заметил двух рейвенкловских однокурсников — Эдмунда Селвина и Энид Уоффлинг. Как и Том, они много времени проводили в библиотеке. В отличие от Тома — делали это всегда вдвоём. И чаще всего в обнимку. Селвин дружелюбно поднял руку, когда увидел проходящего мимо Риддла. Миссис Аллен остановилась у огромного шкафа в дальней части первого этажа библиотеки. До запретной секции от неё было буквально рукой подать. Библиотекарь достала закреплённую на талии палочку и указала ею на шкаф. Створки раскрылись: внутри оказалось увеличенное магией пространство. Оно было заполнено газетами и журналами. Тысячи экземпляров тесными горочками жались друг к дружке. Риддлу понадобились бы годы, чтобы найти в них нужную информацию. К счастью, ему повезло родиться в мире, где существовала магия. — Найти то, что нужно, нам поможет этот артефакт. — На секунду женщина о чём-то задумалась, а потом хлопнула в ладони. Перед шкафом появились парящий в воздухе свиток и ярко-бирюзовое перо. Миссис Аллен осторожно развернула свиток и посмотрела на Риддла. — Он магически связан со всеми печатными изданиями в этом шкафу. В свиток нужно вписать то, что ищешь: имя волшебника, примерные даты публикаций, издания, по которым хочешь совершить поиск, и так далее. Но прошу заранее простить, Том, это всего лишь прототип артефакта, поэтому поиск занимает время: я ещё работаю над скоростью и точностью результатов. — Это потрясающе, — искренне восхитился Том. — Вы сами создали его, миссис Аллен? — Балуюсь в свободное от работы время, — скромно отмахнулась она. Миссис Аллен не раз демонстрировала незаурядные способности к магии, и Том каждый раз задавался вопросом, что такая волшебница забыла в библиотеке Хогвартса. По данным Малфоя, Маргарет Аллен в своё время была не только одной из самых талантливых студенток Рейвенкло, но и носила в девичестве фамилию Паркинсон. А волшебники и волшебницы из «Двадцати восьми священных семей» обычно редко утруждали себя работой. Тем более на такой неблагодарной должности, как школьный библиотекарь. Ответа на этот вопрос не знал даже Абраксас Малфой, но Том Риддл был готов поспорить на свой Дневник, что это было связано с очередной историей любви между чистокровной волшебницей и каким-нибудь романтичным грязнокровкой. Одним словом, отвратительно. — Ну что, попробуем? — спросила волшебница. Она взяла в руки перо и подошла к артефакту. — Кого ищем, Том? Риддл на секунду задумался, пытаясь вспомнить хоть одного известного американского волшебника, так как называть при миссис Аллен фамилию Фоксглав было бы неразумно. В голове вспыхнул разговор полугодичной давности с Корбеном Яксли, в котором он упоминал директора магического правопорядка из американского Министерства Магии. Его личность украл Гриндевальд и долго таким образом обманывал МАКУСА. Том надеялся, что правильно помнил его имя и фамилию. — Персиваль Грейвс, двадцатые годы, издания точно не знаю, — ответил он. — Я готовлю доклад про знаменитых авроров для профессора Меррисот. Красивым размашистым почерком миссис Аллен записала всё, что озвучил Риддл. Свиток засветился и завибрировал. С лёгким хлопком через какое-то время на соседнем со шкафом столе начали появляться газеты и журналы. Спустя минуту волшебства стопка стала высотой с добрый метр. — Тебя ждёт много работы, мой милый, — присвистнула библиотекарь, взглянув на кучу газет на столе. — Если поймёшь, что нужно что-то ещё, смело обращайся к артефакту. И когда закончишь, просто закрой шкаф — все газеты тут же исчезнут. Развлекайся! Том с благодарностью улыбнулся. Он подошёл к стопке и быстро пробежался взглядом по газетам: артефакт миссис Аллен не только нашёл для него нужные издания, но и сразу предоставил нужную страницу, убрав всю лишнюю информацию. Удобно и весьма продуманно. Когда у Риддла будет время, стоит пообщаться с библиотекарем и узнать, каким образом она зачаровала артефакт. Такая магия вполне может быть ему полезна в будущем. Поковырявшись в газетах минут десять — для вида, ведь ему было совершенно плевать на Грейвса, — Том вернулся к свитку и, взяв в руки перо, написал на нём всего одно слово: «Фоксглав». Свиток вновь засветился и завибрировал, стопка с информацией по Грейвсу испарилась, а вместо неё начала появляться новая. Сложив руки на груди, Риддл с интересом наблюдал, как она разрасталась и множилась, и очень скоро стала заметно выше, чем предыдущая. Он сел за стол и с жадностью принялся просматривать страницы. Впрочем, уже через минуту изучения он разочарованно откинулся на стул: кроме упоминаний незнакомых ему волшебников с фамилией Фоксглав, магический поиск выдал огромное количество статей и заметок о чудодейственных свойствах наперстянки и связях этого растения с феями. Том слишком ценил своё время, поэтому разбираться со всем этим потоком ненужной информации не собирался даже с учётом собственного бессмертия. Он снова подошёл к свитку и в этот раз написал куда более точный запрос: «Каспиан Фоксглав, 1900-1940-е». Через какое-то время артефакт призвал для него из глубин шкафа совсем небольшую подборку с газетными вырезками. Том вернулся за стол и, лениво пролистав пару страниц, замер. С одной из колдографий на него смотрел, криво улыбаясь, статный мужчина в тёмной мантии. На вид он был ещё довольно молод, но волнистые русые волосы уже заметно поседели на висках. Кристально-голубые глаза, прячущиеся в уступах тяжёлых надбровных дуг, смотрели на Риддла с вызовом и насмешкой. Черты его красивого лица — прямого носа, широкой волевой челюсти и квадратного подбородка — казались будто бы сточенными, нарочито заострёнными и вместе с тем размытыми временем и ветрами. Так выглядели античные статуи в музеях, так выглядело прошлое. Словно устав от внимания Риддла, волшебник выпрямился и, грозно нахмурив брови, сложил руки на груди. Тому Риддлу не нужно было искать подпись, чтобы понять, кем был этот мужчина. Фрейя Фоксглав не была похожа на своего отца, и вместе с тем до смешного на него походила: никто никогда не перепутал бы, кому она приходилась дочерью. Том отвёл взгляд в сторону. В голове внезапно возник вопрос, который он перестал задавать себе ещё несколько лет назад — а был ли Том Риддл похож на своих родителей? Будучи ребёнком, он часто представлял себе отца: внешне он сильно походил на Тома, с такими же тёмными волнистыми волосами и тёмно-синими глазами, но был значительно старше, умнее и, конечно же, могущественнее. Он был уважаемым и очень занятым человеком, который только из-за этого никак не мог найти время, чтобы отыскать своего сына. Мальчику нравилось представлять, как Том Риддл-старший вместе со своей экспедицией ищет покрытые золотом города в тропических лесах Амазонии, проводит научные исследования на полярной станции в Арктике или укрощает великанов в заснеженных тибетских горах. Однако со временем восхищение придуманным образом отца заметно убавилось, да и сам образ потускнел и, в конце концов, растворился, оставив вместо себя смесь недоумения, презрения и беспомощной злости. Как бы сильно Том Риддл-младший не оказался бы, в конечном счёте, похож на своего отца внешне, их характеры совершенно точно были разными. Что бы ни произошло между его матерью и отцом, Том бы никогда — даже если бы он создал сотню крестражей и потерял все человеческие чувства, — никогда в жизни не оставил бы своего ребёнка умирать в приюте от голода и одиночества. Куда человечнее со стороны его так называемых родителей было бы просто убить нежеланное отродье сразу после рождения. Не то чтобы Том Риддл собирался обзаводиться потомством. Когда ты бессмертен, такие вещи, как продолжение рода, отпадают сами собой за ненадобностью. Том вновь взглянул на Фоксглава: волшебник чуть склонил набок голову и, по-ковбойски потянувшись к кобуре на поясе, молниеносным движением вытащил оттуда волшебную палочку. Вытянутая рука в перчатках без пальцев бережно сжала рукоять из какого-то ярко-зелёного камня. Том не смог сдержать ухмылки, когда волшебник, осклабившись, направил палочку прямо в объектив колдокамеры. «Ликуй, Америка! «Лисье Логово» обезвредило Джеремиуса Уордварта», — было написано вместо заголовка прямо над портретом Фоксглава. Заметка была вырезана из газеты «Голос волшебника» от ноября 1926 года. «Дамы и господа волшебники, Джеремиус Уордварт пойман! Наконец-то положен конец зверским, неслыханно бесчеловечным преступлениям, которые всех нас так сильно поразили ещё три месяца назад. Через три дня Уордварт (называть его «мистером» у меня не поворачивается перо) предстанет перед высоким судом, и все мы будем с нетерпением ждать, когда МАКУСА приведёт в исполнение смертный приговор: именно он грозит волшебнику за преступления против не-магов. Думаю, никто из вас сильно не удивится, когда я расскажу, что остановил Уордварта отнюдь не отдел магического правопорядка (читайте о необходимости реформирования отдела у моего коллеги на странице 10), а агентство всеми известного (и для кого-то даже любимого) Каспиана Фоксглава. С момента, когда «Лисье Логово» взялось за это дело, не прошло и пяти дней, а они уже вышли на след и задержали преступника! Агенты освободили из плена почти двадцать не-магов, которых преступник держал в подвале под своей мясницкой лавкой. Про Уордварта не раз говорилось, что он обладает «чрезвычайно могущественной и опасной волшебной палочкой», но Каспиана Фоксглава это обстоятельство нисколько не напугало, ведь, если верить свидетелям, сам он обладает «чрезвычайно могущественной и опасной магией». К сожалению, подробности задержания преступника нам получить не удалось, поэтому остаётся только полагаться на воображение. В благодарность за поимку Джеремиуса Уордварта МАКУСА наградила волшебников обещанными 4500 драготов. Мистер Фоксглав направил большую часть суммы на благотворительность. Для всех дам, которые непременно написали бы нам в редакцию: увы, мистер Фоксглав безнадёжно женат, в сентябре у него родился второй ребёнок. И даже не думайте о приворотных зельях, дорогие читательницы: миссис Фоксглав является одним из агентов «Лисьего Логова» и имеет лицензию на непростительные! Однако поразмышлять я сегодня хочу немного о другом, уважаемые читатели. С тех пор, как полгода назад открылось «Лисье Логово», Каспиан Фоксглав — между прочим, бывший аврор МАКУСА, — и его коллеги уже не единожды зарекомендовали себя как люди, способные разгадать даже самую запутанную загадку. Боюсь, ещё пару таких успешных дел со стороны частного агентства, и господа волшебники США зададутся вполне справедливым вопросом: зачем платить отделу правопорядка, когда он не гарантирует ни прав, ни порядка? Думаю, нынешнему главе отдела авроров мистеру Плато Эйч. Макдаффу и президенту Пиквери есть о чём задуматься. Через полгода нас ждут выборы в Конгресс. И недовольных голосов волшебников становится с каждым днём всё больше и больше. Со своей стороны, мы — издание, которое уважает и беспокоится о своих читателях, — предлагаем всем попавшим в беду не думать лишний раз и обратиться за помощью к профессионалам. И боюсь, это совсем не бравые авроры МАКУСА.С надеждой на изменения,
Пи.Оу. Доджер».
Дочитав, Том покачал головой: писательским мастерством американских журналистов-волшебников Мерлин обделил так же, как и их британских коллег. От низкопробного бульварного стиля и глупых выражений, что использовались в статье, у Риддла при прочтении буквально задёргался глаз. Как бы он ни ненавидел маглов, в журналистике и литературе они были на несколько шагов впереди волшебников. Что касалось Каспиана Фоксглава, то слова Малфоя, по всей видимости, подтвердились: он был могущественным волшебником. Это внушало некоторое уважение. Он пролистал ещё пару страниц, пока взгляд не зацепился за колдографию, названную «Справедливый конец для опасной твари». На ней была запечатлена хрупкая золотоволосая женщина, закованная в магические наручники. Приставив волшебную палочку к спине заключённой, её конвоировал волшебник с натянутым на лицо глубоким капюшоном. Вдоль дороги, по которой шли эти двое, выстроилась толпа людей, они что-то кричали и яростно махали руками; у одной из женщин Том заметил плакат «Смерть тварям, притворяющимся людьми». В какой-то момент из толпы вылетело голубоватое заклинание и ударило заключённую чуть выше живота: прекрасное лицо женщины вмиг вытянулось в остроклювую злобную птичью голову, а из плеч выросли небольшие чешуйчатые крылья. Толпа тут же замолкла и непроизвольно сделала шаг назад. Аврор, сопровождающий существо, резко толкнул её в спину: отлетев на метр впёред, но удержавшись на ногах, она покорно пошла вперёд. Перед тем, как колдография начала повторять события с самого начала, существо бросило в объектив фотографа последний, пронзающий холодом и тоской взгляд бесцветных глаз, а затем снова приняло вид красивой женщины. Том покачал головой, прогоняя наваждение, вызванное взглядом существа, и, усевшись удобнее, погрузился в сопровождающую колдофото статью «Нью-Йоркского Призрака» от 14 апреля 1905 года.«ВУАЛЯ! ОНА ВЕЙЛА!
Молодые Авроры МАКУСА Раскрывают Заговор Вокруг Президента Гидеона Мэйфейра.
Чудовищный заговор десяти высокопоставленных чиновников едва не погубил безукоризненную репутацию президента Магического Конгресса Управления по Северной Америке. Гидеон Мэйфейр, проведший в кресле главы магических Соединённых Штатов ни много ни мало двадцать лет, был на грани потери двух самых важных для волшебника его уровня вещей — титула и собственной воли. Как же так, спросите вы, дорогие наши читатели, ведь мистер Мэйфейр всегда славился своей осторожностью, преданностью Конгрессу и здравым разумом? Cherchez la femme — ответим мы вам. И пускай симпатичная мордашка болгарской волшебницы Теодоры Иглики, известной светской дамы и законодательницы мод (оформите подписку на журнал «Американская чаровница», чтобы узнать о последних фасонах и уникальных косметических чарах — всего 23 спринка за номер или 1 драгот за годовую подписку!), меньше всего на свете ассоциируется с чем-то предосудительным, все мы, безусловно, обязаны помнить, что внешность порой бывает преступно обманчива. 26-летней Иглике, три года назад ставшей супругой главы отдела по установлению личности Орсона Фламборо, долгое время удавалось скрывать от общественности свою настоящую личность (вот так ирония, мистер Фламборо!), но рано или поздно всё тайное становится явным, что и произошло с вышеназванной волшебницей. Впрочем, дорогие читатели, мы поспешили со словом «волшебница», ведь юная миссис Фламборо оказалась обворожительной вейлой, и это отнюдь не поэтическая метафора. Используя свои природные чары — неодолимую магию вейл, — Иглика сначала покорила сердце мистера Фламборо, а затем, решив, что она заслуживает большего, ещё девятерых высокопоставленных чиновников и глав отделов Конгресса. Так под предводительством Иглики в самом центре нашего верховного органа власти зрел грандиозный заговор, главной целью которого должно было стать порабощение воли Президента. Единственным, кто смог дать отпор порочному колдовству болгарской вейлы, оказался всеми нами уважаемый Улисс Фоксглав (читайте интервью главы Отдела магического правопорядка о последних поправках в Законе Раппапорт на странице 3): подозревая неладное, он тайно обратился за помощью к Отделу Авроров, где по счастливому стечению обстоятельств уже несколько лет работает его единственный сын Каспиан. Все мы прекрасно знаем, насколько хорошо авроры МАКУСА справляются со своей работой, поэтому ни для кого не станет откровением, что мистер Фоксглав-младший и двое его напарников быстро раскрыли заговор и вывели всех его участников на чистую воду. Отметив доблесть и бесстрашие, президент Мэйфейр лично наградил тройку молодых авроров памятными медалями и почётными званиями «Волшебники Апреля». Что касается судьбы участников заговора: сегодня рано утром Комитет по защите (человекоподобных) магических существ подписал вейле смертный приговор. Через десять дней Теодору Иглику казнят в Камере Смерти. Десять волшебников, включая мистера Орсона Фламборо, заявивших, что они действовали не по своей воле, ждёт дисциплинарное взыскание в виде выговора, и они вернутся к своей службе после выплаты в казну Конгресса штрафа в размере 50 драготов каждый. Какой из всего этого можно сделать вывод, наши дорогие читатели? Пожалуй, только один: не связывайтесь с красивыми женщинами неясного происхождения. Сегодня они просят вас принести коробку шоколадных котелков, а завтра — котелок с головы Президента Магического Конгресса.Всегда в центре новостей для вас,
Н.Ньюзер».
Кроме фотографии конвоируемой аврором вейлы в статье была ещё одна: дородный мужчина с усами, пышности которых позавидовал бы даже Слагхорн, жал руки трём молодым волшебникам в темно-черничной аврорской форме. Кроме Каспиана Фоксглава, хмурого и чем-то очевидно недовольного, Риддл увидел симпатичного светловолосого юношу с очень заметной гетерохромией: он единственный из тройки сиял, как начищенный галлеон, и отвечал на рукопожатие президента сразу двумя руками. Третьим аврором на фотографии была рыжеволосая колдунья с абсолютно безразличным выражением лица. Под фото была короткая пометка: «Президент Мэйфейр чествует авроров. Слева направо: Каспиан Фоксглав, Оливер Бёрк, Гидеон Мэйфейр, Эпонина Вайс». Том скопировал обе статьи с помощью «Джеминио», чтобы потом ещё раз перечитать и уточнить у Малфоя и Яксли пару названных в заметке имён: Лорду Волдеморту стоит принимать во внимание волшебников не только из Великобритании. Пролистав ещё несколько страниц, он скривился, когда увидел знакомый шрифт и безвкусное оформление: богомерзкий «Ежедневный пророк» он мог узнать едва ли не с закрытыми глазами. Статья в газете была снабжена очень зрелищной волшебной фотографией: размахивая острым мечом в левой руке, на мужчину в элегантном магловском костюме наступала бело-серая фигура футов двадцати в высоту. Юный Каспиан Фоксглав — а это был именно он — с подчёркнутым озорством, ловко и быстро, крутил в руке волшебную палочку, парируя тяжёлые удары разноцветными заклинаниями и мощными щитами. Риддл напряг зрение, вглядываясь в чуть размытое колдофото, и через секунду поражённо выдохнул: в фигуре существа, которое он поначалу принял за обычного великана, он узнал статую, которую много раз видел в центре Лондона. Фирменная треуголка, бряцающие на широкой груди медали да ордена, и пустой рукав на месте правой руки — с Каспианом Фоксглавом сражался оживлённый магией адмирал Горацио Нельсон. Прямо в центре Трафальгарской площади на виду у сотен замерших в ужасе маглов.«Повторение 1749-го года?
Мир магии оказался на грани разоблачения.
Погожий денёк 28-го июня 1907 года едва не омрачился трагедией, последствия которой могли бы положить конец мирному сосуществованию магического и магловского сообществ. Сайлас Джефферсон, 23-х летний маглорождённый волшебник из Шапвика, Сомерсет, потратил больше шести лет на то, чтобы осуществить свой коварный план: прямо во время проведения ежегодного военного парада в честь дня рождения магловского монарха он не просто оживил статую какого-то давно почившего важного магла, но и заставил её напасть на несчастного короля и его семью. Сотни зевак-маглов стали свидетелями невероятно могущественной и разрушительной магии, а когда статуя сиганула с постамента и приземлилась на головы собравшихся на площади людей, около трёх десятков из них получили травмы разной степени тяжести. Ситуация могла бы оказаться ещё более кровавой, если бы среди зрителей, собравшихся поглазеть на красочную магловскую церемонию, не оказался молодой американский волшебник Каспиан Фоксглав. Большой удачей оказалось, что Фоксглав является не только сыном главы Отдела Магического Правопорядка США, но и в первую очередь опытным аврором МАКУСА, пускай и пребывающим в трудовом отпуске. День назад мужчина прибыл в Великобританию, где собирался, цитируем: «Выпить весь запас виски, который только может предложить Шотландия, да и в целом провести тут время как можно менее банально». Конец цитаты. Как минимум второе желание мистера Фоксглава исполнилось почти сразу по прибытии в Лондон: переведя на себя внимание огромной смертоносной статуи-голема, Фоксглав больше двадцати минут оказывал ей ожесточённое сопротивление — именно столько времени потребовалось Министру Магии Венузии Крикерли, чтобы вызвать из отпуска главу ДМП Джастуса Пилливикла, а затем собрать экстренный совет и, наконец, разродиться идеей вызвать на место происшествия несколько отрядов авроров в помощь мистеру Фоксглаву. Фотокорреспонденты «Ежедневного пророка», впрочем, оказались в разы быстрее своих коллег из министерства и успели запечатлеть фантастический поединок Фоксглава для потомков. К сожалению, нам пока не удалось выяснить, как администрации госпожи Крикерли удалось разрешить этот вопиющий инцидент с магловским правительством, но, по слухам, — которым мы, конечно же, всецело доверяем, — на место преступления прибыло больше сотни стирателей памяти, включая тех, кто был уже давно на пенсии. Кажется, у доброй части жителей магловского Лондона это утро останется в памяти скучным размытым пятном. Что касается зачинщика беспорядков, то мотивы его поступка остаются до конца не ясны. Сайлас Джефферсон с отличием закончил Хогвартс пять лет назад, после учёбы поступил на работу в Министерство, где за стремительные два года дослужился до секретаря главы Сектора борьбы с неправомерным использованием магии. Однажды Джефферсон просто не вышел на работу, а через три дня его место занял другой выпускник Хогвартса. Коллеги связывали пропажу Джефферсона с его магловской семьёй и были уверены, что он вернулся на малую родину в Шапвик. Бывший начальник называет его «человеком увлекающимся, но в основном молчаливым». Заместитель директора Хогвартса Альбус Дамблдор вспоминает Сайласа Джефферсона, как «страстного и любопытного гриффиндорца, который никогда в жизни не прошёл бы мимо того, кому нужна помощь». Департамент магического правопорядка от официальных комментариев отказался. Впрочем, мы не зря называемся ведущим средством массовой информации магической Великобритании, поэтому предоставляем вам взгляд на происходящее от Октавиуса Гампа, одного из авроров, участвующих в задержании волшебника. «Ну тут ведь всё ясно, как мерлинов день. Преступничек наш намеревался убить магловскую королевскую семью. Зачем? Да хрен его знает, он же тёмный маг — зачем искать причины там, где их изначально не существует. Может, ему так китайская жующая капуста нашептала, или руны на камнях выпали особо причудливым образом». На сей ноте мы заканчиваем наш репортаж и желаем вам хорошего дня! В случае, если вы заметили, что с вашими родными, коллегами, соседями или книзлами происходит что-то из ряда вон выходящее, призываем немедленно сообщить об этом в соответствующие органы. Кто знает, возможно, завтра кто-то из них решит, что китайская жующая капуста права, и вас нужно немедленно подвергнуть Трансмогрифианской Пытке». Просмотрев ещё пару десятков страниц, Том вздохнул и поднялся на ноги: сплошные безрассудные — но нужно признать, иногда довольно забавные — приключения Фоксглава и его коллег. Как он и полагал изначально, Каспиан был сильным, бесстрашным, очевидно благородным и светлым волшебником, которому было бы самое место среди представителей ало-золотого факультета. Том презирал таких людей и одновременно с этим восхищался ими. Было бы интересно увидеть его в жизни: Риддлу не доводилось прежде встречать по-настоящему могущественных волшебников. Интересно, ощутил бы он, как отец Малфоя, исходящую от Фоксглава магическую силу? И почувствовал бы Фоксглав такую же, но от Риддла? Он хмыкнул. Такой волшебник, как Каспиан Фоксглав, не поддался бы на очарование или угрозы Риддла и никогда не присоединился бы к Лорду Волдеморту. Такие, как Каспиан Фоксглав, были обычно в непримиримой оппозиции к таким, как Лорд Волдеморт. Или к таким, как Геллерт Гриндевальд. Риддл бы не удивился, если бы причиной, почему Фрейя оказалась в школе, было именно то, что Фоксглав и его агенты перешли Тёмному Лорду дорогу. В таком случае было весьма разумно спрятать девчонку от приспешников Гриндевальда в одном из самых безопасных мест в волшебном мире. Если бы Том был на месте Тёмного Лорда и хотел бы надавить на Фоксглава, то украсть его любимую дочь и сделать её приманкой было первым, что пришло бы ему в голову. Даже любопытно, что сможет нарыть на Фоксглавов Малфой: учитывая связи его отца, у них должен быть доступ к более серьёзным документам, чем пара плохо написанных заметок в магических газетах. Риддл подошёл к артефакту миссис Аллен и, прежде чем уйти, всё же решил попытать удачу. «Фрейя Фоксглав» — написал он на свитке. Артефакт засветился и завибрировал, но на столе не появилось привычной стопки с заметками. Одна лишь скромная страница какой-то газетки одиноко светилась небольшим фото и текстом под ним. Риддл подошёл к столу, намереваясь узнать, что же такое сделала Фрейя Фоксглав, что оказалась удостоена отдельной заметки в газете, но его остановил неожиданный голос: — Том! Он резко повернул голову и увидел бегущего к нему Альфарда Блэка. Парень выглядел непривычно взмыленным — тёмные волосы прилипли к вспотевшему лбу, под глазами залегли тени. Когда он приблизился к Риддлу, то почтительно, но очень быстро, поклонился. — Слава Мерлину, я тебя нашёл, Лорд! — Может, ещё громче скажешь? — Риддл раздражённо сложил руки на груди. Парень пристыженно втянул голову в плечи. — Что случилось, Альфард? — Нам нужна твоя помощь, Лорд. — Пятикурсник сцепил пальцы рук в замок и с надеждой посмотрел на Тома. — Альфард, я спросил — что случилось? — сквозь зубы процедил он. — Я занят и не собираюсь тратить время на глупости. Альфард Блэк нахмурился, но затем придвинулся к Тому и тихо прошептал: — Орион сцепился с одним гриффиндорцем… — Он кашлянул и боязливо оглянулся. — Туда-сюда, одно заклинание, другое… и всё закончилось пыточным. — Пыточным, — ледяным тоном повторил Риддл. — Всего два раза! — уверил Блэк, вытянув руки перед собой. Том хмыкнул. — Ах, всего два раза. — Он развёл руками. — Тогда в чём проблема, Альфард? От двух пыточных ещё никто не умирал. Блэк почесал затылок. — Ну, это были очень долгие два раза. — Он стыдливо отвёл взгляд. — Я просил Ориона остановиться, но ты же знаешь его… Он совсем плох, Лорд. Они оба, по правде говоря, сейчас очень плохи. Ты ведь поможешь? Парень всё же нашёл в себе силы поднять голову и посмотреть в немигающие тёмно-синие глаза Риддла. Если бы Том мог убивать взглядом, как василиск, Альфард Блэк уже присоединился бы к Миртл Уоррен. Первый день учёбы только начался, а его рыцари уже умудрились проклясть кого-то до состояния овоща! И как с такими сторонниками он будет завоёвывать волшебный мир? — Жди у выхода из библиотеки, — приказал он. Когда парень кивнул и умчался прочь, Том повернулся к заметке, которую собирался прочитать. Использовав на ней «Джеминио», он сделал копию и, сложив её в несколько раз, засунул в карман мантии. В отличие от его глупых рыцарей, Фрейя Фоксглав может подождать. Он закрыл шкаф и, помахав на прощание миссис Аллен, покинул библиотеку.***
— Альфард, ты сказал «всего два пыточных», но он выглядит так, будто вы на нём месяц практиковали «Диффиндо». Том устало приложил руку к лицу. Гриффиндорец — если он помнил правильно, его имя было Нобби Лич — лежал у стены с вытаращенными глазами и если и подавал признаки жизни, то весьма незначительные. Орион Блэк сидел на подоконнике, подняв к лицу колени, и курил отвратительно пахнущие магловские сигареты. Своим потемневшим, осунувшимся от слёз лицом четверокурсник походил на только что вытащенную из горшка мандрагору. Когда Том и Альфард вошли в заброшенный класс, увидевший их Орион скривился и несколько раз ударил сам себя по лбу кулаком. — Вообще я сказал, что до пыточного было ещё пару заклинаний… — Альфард по-детски вытер нос ладонью. Риддл перевёл молчаливый взгляд на пятикурсника, и тот испуганно опустил голову. — Разве мы об этом не говорили? — с лёгкой улыбкой спросил Том. Он осторожно опустился на колени перед гриффиндорцем — тот лежал в луже собственной мочи, — и наклонился к его лицу, чтобы рассмотреть, в каком он был состоянии. — Вы не можете просто так использовать тёмные заклинания в коридорах школы. — Этот грязнокровный выродок посмел оскорбить нашу семью! Вэл, меня! Даже мою маму! — Орион спрыгнул с подоконника и с ненавистью швырнул недокуренную сигарету в гриффиндорца. Том вздохнул. — Орион, друг мой, — он поднял руку, успокаивая слизеринца, — готовься слышать такие оскорбления следующие четыре года. А учитывая скудоумие некоторых волшебников, и всю оставшуюся жизнь. — Я им не позволю! — Орион сжал кулаки, а Альфард покачал головой. — Будешь проклинать каждого, кто не так на тебя посмотрит? — Том поднял бровь. — Сколько пройдёт времени до момента, когда ты разозлишься настолько, что кого-то убьёшь? И что тогда, опять отправишь ко мне Альфарда? — Я не… — Орион побледнел. — Пора учиться брать на себя ответственность, мой друг. — Риддл повернул Нобби Лича лицом к себе, и гриффиндорец тихо застонал. — В следующий раз твой брат может просто не найти меня. Он достал волшебную палочку и бросил на гриффиндорца самое простое сканирующее заклинание, чтобы убедиться, что внутренние органы в порядке. — Ну, что с ним? — спросил Альфард, когда Риддл поднял голову гриффиндорца и открыл пальцами его правое веко, чтобы взглянуть, в каком состоянии были глаза. — Живой, — сухо ответил он. Он совершил палочкой замысловатое движение, и из кончика артефакта вырвался ярко-жёлтый луч магии. Том работал над этим заклинанием почти год: разработка формулы, точная инкантация, долгие эксперименты и, наконец, готовый, работающий результат. Когда среди твоих сторонников кретины и сопляки, не способные вовремя остановиться — настолько, что приходилось пару раз обращаться за помощью к медсестре, — то создание собственного эффективного лечебного заклинания превратилось в необходимость. — Ему повезло, что Альфи был рядом, иначе, клянусь, я бы его убил… — скривился Орион. — И кому бы стало легче, если бы тебя отчислили и отправили в Азкабан? — воскликнул его кузен, схватившись за голову. — Да кто бы меня отчислил, Альфи, не смеши! — Нахождение рядом решающего все проблемы Риддла вернуло слизеринцу дерзость и самоуверенность. — Я же не какой-то никчёмный придурок, вроде этого выродка Хагрида. Том постарался проигнорировать упоминание фамилии гриффиндорского третьекурсника, но внутри привычным узлом свернулось раздражение. Он предпочитал лишний раз не вспоминать события, произошедшие полгода назад. Заклинание Риддла залечило многочисленные порезы на теле Нобби Лича. На его лицо вернулась краска, и парень задышал более здоровыми, глубокими вздохами. — Возвращайтесь в гостиную, я займусь его памятью, — не поднимая головы от лица Лича, приказал Риддл слизеринцам. — Спасибо, Лорд! — воскликнул Альфард. — Я знал, что мы не зря идём за тобой… Ты всегда выручишь! Том резко повернул голову к Блэку. Нахлынувшее раздражение прорвало плотину маски бесстрастности. — Значит, вы идёте за мной только потому, что я для вас удобная «палочка-выручалочка», правильно я понимаю, Альфард? — Нет, нет, что ты, мы… — Под взглядом Риддла Альфард попятился к стене. Орион нахмурился и с осуждением посмотрел на кузена. — А я наивно верил, что нас с вами объединяет одна философия, одна страсть к магии… — Том театрально вздохнул. — Ваша преданность идеям моего великого предка… А оказалось, что всё, что вам нужно от Наследника Слизерина — это чтобы он вовремя скрывал ваши дурные дела и глупые детские прегрешения. Признаться, я разочарован. — Мой лорд, ты неверно понял Альфарда! — вступился за кузена Орион. По всей видимости, он всё же мог хоть немного, но брать на себя ответственность. — Мы… мы благодарны за всё, что ты делаешь для нас. — Идите, я разберусь с вами позже. — Том строго посмотрел на дверь. Парни поклонились и стремительно покинули класс. Он несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая клокочущую внутри ярость. Как же он устал от этих идиотов! Может, послать этих чистокровных жертв инцеста куда подальше и вернуться к старой доброй идее создания армии големов? С парой сотен таких существ он легко завоюет волшебный мир. И — самое главное — не придётся никому подтирать сопли. — Ренервейт! — Том использовал на Нобби Личе «оживляющее» заклинание. Не сразу, но парень открыл глаза и чуть приподнял голову. — Риддл?.. — одними губами произнёс он. — Легилименс. — Том не стал ждать, когда гриффиндорец придёт в себя. Его сознание юркой змейкой переместилось в сознание Нобби Лича. И вот он уже видит перед собой стычку двух однокурсников: гриффиндорец кидает в Блэка безобидные чары щекотки, — скорее, чтобы спровоцировать его на реакцию, чем как-то навредить. Затем, когда слизеринец гордо проходит мимо, никак не отреагировав на заклинание, начинает оскорблять его типичными шутками не сильно умных школьников: «Говорят, ты спишь с сестрой, Блэк? Получается, мама твоя теперь свободна, так? Передай, что я вечером зайду». Орион не сдерживается и тут же кидает в гриффиндорца какое-то тёмное заклинание — по обрывочному воспоминанию Том не смог его идентифицировать. Завязывается дуэль, на звук прибегает Альфард, а дальше Нобби Лич не помнит ничего, кроме унижения и боли. Какая глупость! Было бы Ориону из-за чего так раздражаться. Лестрейндж обычно подшучивает над Блэками в разы жёстче, да только у Ориона кишка тонка ответить Лисандру даже банальным «заткнись». Риддл силой магии — легко и играючи, сколько раз ему это уже приходилось делать — направил в мысли гриффиндорца идею о том, что тот просто упал в обморок от переутомления, и вынырнул из его сознания. — Обливиэйт! — он подчистил последние минуты воспоминаний Лича и побил его по щекам. Гриффиндорец ошалело осмотрелся по сторонам. — Что?.. — Как ты себя чувствуешь? — с нарочитым беспокойством спросил у парня Риддл. — Ты упал в обморок. Я нашёл тебя в коридоре. — Что? Я не… — Гриффиндорец привстал на локтях и, втянув ноздрями воздух, осмотрел свои обмоченные брюки. Он в ужасе открыл глаза. — Я и правда упал в обморок? — Первый день учёбы, такое бывает, всё хорошо, — с улыбкой заметил Том. — Помочь тебе добраться до больничного крыла? Или до вашей башни? Может, позвать Маккормак? — НЕТ! — едва ли не подскочил парень. — В смысле, не нужно, ты можешь идти. — Никаких проблем. — Риддл равнодушно пожал плечами и, поднявшись, прошёл к выходу. — Риддл, — послышался голос Нобби Лича, когда Том открыл дверь. Он повернул голову к четверокурснику. — Спасибо.***
Вечера в гостиной Слизерина всегда доставляли Тому Риддлу особенное удовольствие. Для человека непривычного тёмно-зелёное помещение гостиной могло показаться неуютным и недостаточно комфортным, чтобы проводить здесь своё свободное время. Волшебные светильники освещали пространство гостиной холодным болотным светом, достаточно ярким, чтобы под ним можно было спокойно читать. Мебель была выдержана в тёмных, почти чёрных тонах. В гостиной было несколько каминов, но им редко удавалось согреть помещение настолько, чтобы температуру можно было бы назвать хотя бы приблизительно приемлемой. Два единственных окна, зачарованных когда-то самим Слизерином, смотрели вглубь Чёрного Озера. Из-за магии основателя озеро будто бы подсвечивалось изнутри и казалось изумрудно-зелёным. Иногда вдалеке можно было увидеть проплывающего гриндилоу, а, если повезёт, то и самого Гигантского Кальмара. Да, для человека, привыкшего к аляповатой роскоши Гриффиндора, домашнему уюту Хаффлпаффа или выдержанной простоте Рейвенкло, гостиная Слизерина могла показаться мрачной и даже неприятной. Но для Тома Риддла это был первый в жизни дом. Место, где он чувствовал свою принадлежность к чему-то большему, к чему-то великому. По этому каменному полу некогда ходил его предок, великий Салазар Слизерин. Через сотни лет уже другие студенты Слизерина будут говорить о том, что великий Лорд Волдеморт некогда ходил по этому каменному полу и сидел возле этого камина. Том читал главу из «Новой теории нумерологии», когда обратил внимание на вошедших в гостиную Блишвик, Пиритс и Фоксглав. Две последние о чем-то весело переговаривались, подшучивая над красной как рак Эфимией. Судя по яблокам в руках девушек, они возвращались с ужина. Взяв учебники и пергаменты, тройка слизеринок уселась у одного из окон. Девушки молча делали домашнее задание, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами и понятными лишь им одним взглядами. — Всё, хватит говорить о том, как на меня смотрел Поттер! — услышал Том голос Блишвик. Его мало волновали женские разговоры, но девушки сидели так близко к компании Риддла, что не услышать их мог бы разве только глухой. — Сама-то, Фоксглав, заметила, как на тебя смотрел Белби? Никогда не видела, чтобы он так много говорил, да ещё и с девушкой! Как он там сказал, Винни, напомни? — «А покажи-ка ещё раз движение, Фоксглав?» — прогундосила Пиритс, очень правдоподобно изобразив Дамокла Белби. — «О-о-о, какая у тебя красивая палочка… Это грецкий орех?» — Грецкий орех — это его мозг, если он подумал, что с такими подкатами ему светит свидание в Хогсмиде, — ехидно сказала Эффи. — Не нужно быть такими злыми, барышни, — подняв руки, проговорила Фоксглав. — Не думаю, что я ему интересна в этом плане. Да и мне, если честно, такое совершенно не интересно. — Такое? — подняв бровь, спросила Лавиния. — Парни, свидания в Хогсмиде, прочая дребедень, — пожав плечами, ответила Фоксглав. — Это меня не интересует. — О-о-о, и что же тогда интересует мисс Фоксглав? — сложив руки на груди, иронично спросила Пиритс. Фрейя задумалась, дотронувшись правой рукой до подбородка. Том уткнулся в учебник, делая вид, что его не интересуют подобные беседы. Сидящие рядом с ним Малфой и Альфард Блэк перекинулись хитрыми взглядами. — Магия? — будто бы спрашивая, а не отвечая, произнесла девушка. — Артефакты, проклятия, трансфигурация, заклинания, руны, загадки… — Гоблины… — Определённо, точно гоблины. — Фоксглав щёлкнула пальцами. — И ещё змеи. — Змеи, — неверяще повторила Пиритс. — В смысле симпатичные слизеринцы? — В смысле змеи, настоящие змеи, Лавиния, — поспешила поправить однокурсницу Фоксглав. — Ни один парень не сравнится с красотой стофутового морского змея! В гостиной Слизерина повисла красноречивая пауза. Том оторвался от книги и, подняв голову, посмотрел на Фрейю. Она широко улыбалась. — Я бы на твоём месте так громко не кричала о том, что ты любишь гигантских змей, Фоксглав, — захохотала через время Лавиния. — Конечно, если ты не хочешь привлечь внимание Лестрейнджа. Блишвик по привычке закатила глаза, а Фоксглав лишь небрежно пожала плечами. — Ладно, сейчас я покажу вам свою первую любовь, и вы всё сами поймёте, — сказала Фрейя и потянулась к сумке. Порывшись там, она достала из бокового кармана то ли тетрадь, то ли записную книжку. Девушка пролистала несколько страниц и ткнула пальцем в приклеенную к ней колдографию. Тому не было видно, что именно на ней изображено, но возгласы девушек — «О Мерлин!» от Блишвик и «Ничего себе!» от Пиритс — намекали на то, что зрелище было, по меньшей мере, впечатляющее. — Ну разве не красавец? — мечтательно произнесла Фоксглав. — Если ты про молодого человека, который держит тебя на плечах, то ещё какой! — воскликнула не менее мечтательно Пиритс. — Эффи, ты только глянь, какой симпатичный! — Кто? — не поняла Фрейя. Она наклонилась над записной книжкой и, рассмотрев колдографию, насмешливо фыркнула: — Да это же Томми, мой старший брат! Я и забыла, что он тогда тоже фотографировался… — О-о, брат, говоришь, а познакомишь? — оживилась Лавиния. Фрейя внезапно нахмурилась. — Нет, — сухо ответила она. — Он мёртв. Слизеринки ошарашенно переглянулись. — Прости, Фоксглав, я… — Лавиния сжала губы в тонкую линию. — Всё хорошо, Винни, ты же не знала, забудь, — отмахнулась Фрейя. Лицо девушки озарила чуть грустная улыбка, и она покачала головой. — Так вам как, рассказывать про свою первую любовь или нет? — Конечно, рассказывать! — воскликнула Эффи. Девушек слушала уже вся гостиная, но Фрейю Фоксглав это обстоятельство нисколько не волновало. — Что ж, должна признать, это был очень романтичный момент. Мы с семьёй и ещё парой десятков волшебников плыли на барке где-то в южной части Тихого океана. Это был ранний вечер, и персиковый закат красиво опускался на небо, отражаясь в воде. — Фрейя провела рукой перед собой, будто бы изображая опускающийся закат. — Мы с Томми стояли на носу корабля и спорили о том, нарушает ли «Агуаменти» закон Гампа или нет, когда внезапно на глади воды, прямо перед нами, появилась розово-бирюзовая голова. Через мгновение морской змей явил себя полностью — сто футов великолепия! Фоксглав мягко улыбнулась. — Когда наши глаза встретились, я поняла, что пропала. — Э-м-м, Фоксглав, а ты точно говоришь про здоровенного свирепого змея, скорее всего плотоядного и абсолютно точно смертельно опасного? — рассматривая её записную книжку, уточнила Лавиния. — А то как будто бы про встречу с кем-то вроде Риддла рассказываешь… Без обид, Том, — подмигнув слизеринцу, добавила Пиритс с заговорщической улыбкой. Том кивнул в ответ и вежливо улыбнулся, переводя взгляд на Фоксглав. С морским змеем его прежде никогда не сравнивали. Ему даже захотелось взглянуть на колдографию в записной книжке американки. — Морские змеи не свирепы, Лавиния! — обиженно ответила Фрейя. — Они разумны, и у них очень миролюбивый характер. — А ещё кровь и желчь морского змея стоят баснословных денег, — заметил сидящий в отдалении Винки Кроккетт, капитан слизеринской сборной по квиддичу. Его дед был нынешним владельцем аптеки «Слизень и Джиггер» в Косом переулке. — Я бы посмотрел, как бы ты поборол морского змея, Винки, — с хитрой ухмылкой проговорил Альфард Блэк, изображая пустой рукой движение палочкой, отдалённо напоминающее «Бомбарду». — Это тебе не бладжеры головой отбивать. — Ну это же возможно, да? — с надеждой спросил Кроккетт, посмотрев на Фоксглав. — Я хочу сказать, Гленмор Пикс же одолел Кромерского морского змея. Он из-за этого даже появился на карточке от шоколадной лягушки. — Чертовски достойная награда за убийство редкого и абсолютно миролюбивого существа, — проговорила Фоксглав ядовитым тоном и, закрыв глаза, глубоко вздохнула, будто только благодаря силе воли не прокляла Кроккетта за его слова. Через мгновение она собрала свои учебники и пергаменты, затолкала всё в ученическую сумку и, не без помощи трости, тяжело поднялась. — Эффи, Винни, прошу прощения, вынуждена вас оставить: у меня внезапно заболела голова. Увидимся утром. Не дожидаясь ответа от замерших и притихших однокурсниц, она кивнула сама себе и поспешила покинуть гостиную. Слизеринцы бросали друг на друга смущённые взгляды, но никто не спешил комментировать поведение новенькой. — Я же ничего такого не сказал, да? — спросил чуть слышно у своего друга, ещё одного слизеринского загонщика, Кроккетт. Тот лишь многозначительно пожал плечами. Том прислонился спиной к креслу и закрыл глаза, обдумывая всё, что только что услышал. Вначале он подумал, что Фоксглав просто издевается над Пиритс и Блишвик, придумывая на ходу довольно нелепую историю про встречу с морским змеем. Даже колдофото ничего не доказывало. Но ему очень хорошо запомнилось, с каким запалом она рассказывала о змее, как сверкали её глаза, когда она описывала красоту поразившего её существа. Разве кто-то может восхищаться чем-то настолько ужасающим и прекрасным одновременно? Фрейя Фоксглав может. И Том Риддл тоже может. Когда он встретил Сохиш, фамильяра Салазара Слизерина, прекраснейшего в своём великолепии василиска, он почувствовал что-то, отдалённо напоминающее любовь. Интересно, что бы ответила Фоксглав, если бы Риддл сказал ей, что у него есть гигантский змей как раз на её вкус? И ещё… она упомянула, что её старшего брата — мёртвого старшего брата — звали Томми? Отвратительно.***
Мысли о василиске не давали Риддлу покоя до самого отбоя. По расписанию старост первый день учёбы выпал на его патрулирование, и это обстоятельство его больше, чем устраивало. Большинство старост терпеть не могли вечерние обходы, но Том был не из их числа. Ему нравилось ощущение силы, которое дарили ночные прогулки по пустым коридорам школы. В каменной хогвартской тишине скрывалось что-то особенное, что-то таинственное. Казалось, что именно ночью Хогвартс просыпается и показывает своё истинное лицо. Не дружелюбное, нет. Хогвартс был хтоническим зверем, вгрызшимся чудовищными корнями-щупальцами в гору, на которой когда-то по чистой случайности и зародился из небытия. Том наслаждался ночным замком. Здесь он был в своей стихии. Ноги сами привели его к ныне неиспользуемому женскому туалету на третьем этаже. Необдуманно, просто порыв, возникшее из ниоткуда желание. Ему захотелось туда пойти, и он пошёл. За годы жизни и учёбы в Хогвартсе Том нашёл немало скрытых коридоров и заброшенных мест, но ни одно из них не могло сравниться с Тайной Комнатой Салазара Слизерина. Риддлу бы хотелось сказать, что он долго и тщательно исследовал вопрос Комнаты, нашёл какие-то секретные чертежи или дневники Слизерина, а затем, благодаря собственному уму и воображению, раскрыл тайну великого предка, но правда была до обидного простой: это открытие оказалось совершенно случайным. Просто чередой сложившихся обстоятельств. Однажды вечером, патрулируя в одиночестве третий этаж, он услышал заунывный плач из женского туалета. Грязнокровка Миртл Уоррен уже не первый год пряталась в туалете от задиравших её однокурсниц. Риддл уже неоднократно её тут ловил и каждый раз отчитывал из-за двери, пока Уоррен — жалкая, хныкающая, раздражающая младшекурсница — не выходила к нему в коридор, и они вместе не шли к декану её факультета. Но в тот судьбоносный вечер Риддл был из-за чего-то сильно зол, поэтому решил перестать строить из себя джентльмена и зашёл в туалет, чтобы лично выволочь оттуда несносную девчонку. Если понадобится — за волосы. Именно тогда — пока она умывалась и приводила себя в порядок — Риддл и заметил на одной из раковин маленькую выгравированную змейку. Несколько дней поисков в библиотеке — и он нашёл информацию о том, что некто Корвин Гонт занимался переделкой сантехники в Хогвартсе в XVIII веке. Не нужно много ума, чтобы соотнести в хрониках фамилию Гонта и Слизерина. Том прекрасно помнил свои эмоции, когда змейка пошевелила хвостом в ответ на его «Откройс-с-ся». Раковины разъехались — и жизнь Тома Марволо Риддла изменилась раз и навсегда. Как и жизнь Миртл Элизабет Уоррен. — Мисс Уоррен? — тихо сказал Том, открывая тяжёлую деревянную дверь в женский туалет. — Миртл? Его встретила тишина. Призрака в помещении не было. Кожу обжёг холодом озноб. С момента, как Уоррен умерла, а потом вернулась в виде призрака, прошло больше полугода, и за всё это время Том Риддл ни разу не заходил в туалет. Он больше не открывал Тайную комнату. С тех пор он ни разу не навещал василиска. Когда Том Риддл открыл Тайную комнату и познакомился с Сохиш, он довольно быстро решил, что обязан показать её своим сторонникам: когда на его стороне василиск Салазара Слизерина, в наследии Лорда Волдеморта не будут сомневаться даже самые отбитые. К счастью, кроме Тома понимать её всё равно никто не мог, иначе слизеринцы были бы мягко говоря разочарованы: величественная и устрашающая змея выглядела как машина для убийств грязнокровок, но в жизни оказалась куда больше похожа на добродушную старушку. Брюзжащую, ворчащую, с ностальгией вспоминающую далёкие времена великих основателей старушку-змею со смертоносным взглядом. Сказать, что Том был шокирован, не сказать ничего, но всё же он довольно быстро привык к её странным порывам нежности: изредка змея могла обвиться вокруг Риддла и даже по-кошачьи замурлыкать, когда он гладил её по голове. Ручной василиск Тома Риддла. Он должен был показать её своим сторонникам. Эти чистокровные придурки просто удавились бы от зависти, ужаса и восхищения. Несколько раз — поздней ночью — он выпускал существо на прогулку по школе. Для безопасности он наколдовывал ей на глаза кожаную повязку. Удача долго была на их с Сохиш стороне, пока однажды Плакса Миртл не решила сыграть в самоубийцу. На часах было почти два ночи, когда они с Сохиш вылезли из Тайной комнаты. Василиск уже предвкушала прогулку в Запретный лес — после долгих уговоров Том всё же пошёл у неё на поводу, — когда он услышал, как дверь одной из кабинок отворилась и кто-то оттуда вышел. Существо повернулось на сдавленный вскрик. Сложно было сказать наверняка, кто из них испугался больше. Один быстрый взгляд — и Миртл Уоррен упала бездыханным мешком на каменный пол туалета. А спустя сорок дней после смерти появилась тут же в виде призрака. С тех пор Том — или это всегда был Том-в-Дневнике? — не раз пытался себя убедить, что смерть девчонки послужила благой цели. Но иногда, изредка — когда он оставался наедине с самим собой, — его одолевали сомнения. И нестерпимо болело в груди. Душа жаждала вновь стать единой. Том осмотрел туалет и подошёл к умывальникам. Взгляд непроизвольно, сам собой зацепился за змейку на раковине. Прошепчи одно слово, о Наследник, и комната откроет перед тобой свои тайны. Разве Сохиш не соскучилась по своему человеческому змеёнышу?.. Как же он от всего устал. И в груди снова нестерпимо закололо, закружилось, заизвивалось, забеспокоилось. Хотелось то ли выдернуть эту притаившуюся внутри змею, сломав грудную клетку и схватив её за ядовитую голову, то ли протолкнуть ещё глубже, пока она окончательно не растворится в его желчи и крови. Тома бросило в жар. Зачем он только пришёл сюда? «Убийцы всегда возвращаются на место преступления». Кажется, он где-то об этом читал. Будто бы в другой жизни, сотни лет назад. Какая глупость. Он просто шёл мимо и решил зайти. Риддл нагнулся над раковиной и трясущимися руками открыл вентиль крана. Тот в ответ несколько раз мучительно фыркнул и вздохнул, и, словно чудом не утонувший в болоте человек, с силой изверг из себя грязную, буро-ржавую, тягучую жидкость. Руки, лицо, одежда Тома — всё было в застоявшейся в трубах вязкой воде. Риддл сделал судорожный вздох: запах был отвратительным. Спустя пару секунд из крана потекла чистая, прозрачная вода. Том подставил руки под ледяную струю, а когда вода смыла с его пальцев въедливую грязь, приложил их к лицу. Череп, голова, кожа — снаружи и внутри — всё полыхало. Он засунул мокрые ладони в волосы, ожесточённо уничтожая порывистым, резким движением свои идеально лежащие на боку кудри. Затем так же раздражённо развязал галстук и расстегнул несколько верхних пуговиц. Ему не хватало воздуха. Он перевёл взгляд на зеркало перед раковиной и, увидев себя, улыбнулся. Отражение ответило ему тем же. Том Риддл — самый очаровательный юноша во всей этой грёбаной школе. Никто в этом не сомневается. Кроме Тома Риддла. Но кто же его спрашивает, да? Отражение улыбнулось ещё шире. Его кудри, будто заколдованные, вернулись на место, пуговицы застегнулись, галстук завязался ещё более тесным узлом: и вот из зеркала на него опять смотрел прекрасный вежливый Том Риддл, всеобщий любимец и самый выдающийся волшебник своего поколения. Вода хлестала из крана, трубы гудели. Отражение растянуло губы, демонстрируя зубы. Очаровательная улыбка исчезла в жутком оскале. Том в зеркале медленно поднял руку и указал пальцем куда-то за спину настоящему Тому. У неплотно закрытой туалетной кабинки лежало маленькое бездыханное тело. Том нахмурился и, оторвавшись от зеркала, повернул голову, но позади, конечно же, ничего не было. Сознание в очередной раз над ним подшучивало. После создания крестража его начали беспокоить зрительные галлюцинации и паранойя, но настолько сильных видений у него ещё не было. Риддл завинтил кран обратно. Раковина, пол под ней и зеркало были покрыты брызгами воды. Зачем Том Риддл вообще сюда пришёл, если всё равно не собирался открывать Тайную комнату? Он снял галстук и убрал его в карман, расстегнул ещё несколько пуговиц, небрежно зачесал назад волосы. На лбу и щеках капли воды, костяшки пальцев побелели от холода и напряжения. Да какая к чёрту разница, если его всё равно никто не увидит? Ночью в этой школе он единоличный король. Решено — больше он сюда не придёт. Плевать на Сохиш. Нужно двигаться дальше. Нельзя останавливаться в самом начале пути… Том-в-Дневнике сказал, что после второго крестража все сомнения исчезнут. Разве может он не доверять самому себе? В конце концов, он уверен в том, что в этой жизни он может и должен полагаться только на самого себя и свою магию. На самих себя. Теперь их было двое. Он вышел из туалета и быстрым шагом направился в сторону подземелий. До гостиной оставался всего один поворот, когда он услышал тихое «Ревелио!». Сначала ему показалось, что он ослышался, но голос раздался опять, в этот раз куда более громкий: — Ревелио! Поверь, я очень настойчива, Мерлин. Он повернул в сторону гостиной и, увидев возле одной из стен размытую дезиллюминационным заклинанием фигуру, насмешливо хмыкнул. Том мог ошибиться и перепутать её голос, но не понять, кому принадлежит висящая в воздухе трость, было невозможно. Риддл тихонько подошёл к Фрейе Фоксглав — очевидно, девушка его не видела, так как стояла лицом к стене — и, достав палочку, кинул в неё невербальное «фините инкантатем». Её тело тут же приняло обычный вид. Она была без мантии, в светлых брюках и ярко-оранжевом вязаном свитере. Каштановые волосы на затылке были короче, чем на макушке. И какого Мордреда девчонка делает в коридоре подземелий в час ночи? Он встал позади неё и строго сложил руки на груди. — Фрейя. Фоксглав с криком подскочила и, резко развернувшись, замахнулась тростью. Увидев перед собой слизеринского старосту, она широко распахнула глаза и совершенно невежливо открыла рот. — Риддл, господь всемогущий, ты чего подкрадываешься?! — возмутилась она. Он с интересом взглянул на её поднятую трость. — Ты собиралась ударить меня тростью? — Ещё как собиралась! — воскликнула Фоксглав. Неловко улыбнувшись, она через секунду опустила трость вниз. Железный наконечник звякнул о каменный пол. Повисло молчание. — И что ты тут делаешь, Фрейя? Она нервно почесала затылок. — А какой ответ не лишит факультет баллов, уважаемый староста Риддл? — Давай начнём с правдивого, — предложил он. Фоксглав несколько раз кивнула, а затем, судорожно посмотрев себе за спину, придвинулась к Риддлу. — Мне кажется, я схожу с ума, Том, — доверительно прошептала она. Их лица оказались рядом, и Риддл почувствовал исходящий от девушки странный древесный аромат. Кажется, и Фоксглав поняла, что встала к нему слишком близко, поэтому тут же сделала шаг назад. Подняв подбородок, она внимательно осмотрела Риддла. — У тебя всё в порядке, Том? Он едва заметно сжал челюсть. — Почему ты спрашиваешь? — Да вот… — Она махнула, очертив движением руки его голову и грудь. Том запоздало вспомнил, что снял галстук и в целом выглядел сейчас совсем не так, как его привыкли видеть однокурсники. Плевать. Как будто бы кто-то поверит Фоксглав, если она об этом расскажет. Да и чутье подсказывало ему, что она уже под утро забудет об этом разговоре. — Не меняй тему, Фрейя, — строго сказал Риддл. — Почему ты решила, что сходишь с ума? Фрейя нахмурилась. — Вчера, когда мы с Эффи шли в гостиную, я увидела вот здесь, — она повернулась и указала тростью на стену, — статую волшебника Мерлина. На следующее утро никакой статуи и в помине не было. А днём я опять её увидела — на пару секунд, но всё же! А сейчас опять пусто! Хуже всего, что девчонки вообще не понимают, о какой статуе я говорю. — Фрейя досадливо стукнула тростью по полу. — Это какая-то чертовщина! Она задумчиво прикусила губу. — Но чертовщина интересная, надо признать. Том покачал головой. — Никакой чертовщины, Фрейя, статуя Мерлина в подземельях — это одна из старых школьных загадок. Я тоже пару раз её видел. Риддл впервые увидел статую в самый первый день в школе. Первые три-четыре года он видел её почти ежедневно, но чем старше становился, тем реже она появлялась. Если хорошо подумать, то в последний раз статуя являлась перед ним в начале пятого курса. Конечно, поначалу ему было любопытно разгадать эту необычную тайну, но, как бы он ни старался, у него ничего не получалось. Это была просто статуя, которая неожиданно появлялась и так же неожиданно исчезала. В Хогвартсе и без неё было полно волшебства. Через время он и вовсе позабыл про этот непримечательный уголок. — Я не схожу с ума, ура! — Фоксглав радостно улыбнулась. — И как, Том, ты уже знаешь, в чём её секрет? — Понятия не имею, и, честно говоря, вряд ли хоть кто-то имеет, — ответил он. — Не удивлюсь, если это просто какие-то сбои в чарах школы. Уж слишком у статуи случайные появления. Фрейя снова нахмурилась. — Нет, так не интересно! Это первая загадка, которую я встретила в школе, и я должна её разгадать! — Она растянула губы в хитрой ухмылке. — Хотя нет, первой загадкой был ты. Она хохотнула, запрокинув голову назад. — Очень смешно, — не впечатлённый её шуточкой, он покачал головой. — Предлагаю пойти спать, Фрейя, будешь разгадывать все интересующие тебя загадки утром. — Ну ладно, пошли, — согласилась она. Том, ожидавший, что она начнёт спорить, даже на секунду опешил. А когда повернул голову, увидел, что девушка с интересом его рассматривает. — Что? — прищурился он. — Ничего, — как ни в чём не бывало ответила она. — Идём? Они вместе двинулись в сторону гостиной факультета. Девушка держалась прямо, смотрела вперёд, но шла медленно, слегка прихрамывая на правую ногу, и тяжело, но всё же довольно изящно, опиралась на трость. В её хрупких руках трость выглядела инородно, неправильно. Такую вещь Том легко мог представить у Малфоя-старшего, причём не для использования в практических целях, а просто для общего вида великолепного джентльмена и экстраординарного волшебника. Риддл задумался, что же такого могло произойти со столь юной девушкой, что даже магические лекари не смогли помочь ей с её недугом. Ведь магия может вылечить почти всё: любой физический недостаток, большинство проклятий и последствий неправильных заклинаний. Единственное, что могло бы всё объяснить, — малоизвестное тёмномагическое проклятие. И, учитывая образ жизни её семьи, это было не самое фантастическое допущение. — Уверен, Эфимия тебя предупреждала, Фрейя, но повторю: после отбоя нельзя покидать спальню. — Тогда что же ты делал снаружи, Том? Он повернул к ней голову и улыбнулся. — Мне можно, я староста, — самодовольно ответил Риддл. Он услышал, как она сквозь зубы прошептала что-то про Юпитера и быка. — Ночью в школе может быть опасно, Фрейя. — В каком смысле опасно? — переспросила она. — Что, на меня нападёт озабоченный завхоз? Или домашние эльфы пустят на чёрный пудинг? Том не сдержал смешка. Фрейя Фоксглав и правда была странной. — Замок имеет скверную привычку менять местами кабинеты, проходы, лестницы и даже целые этажи когда ему вздумается. Так как школы ты не знаешь, то можешь заблудиться. И найтись спустя неделю в какой-нибудь кладовой в состоянии, близком к истерике. Или не найтись вовсе. Это звучит достаточно опасно для тебя, Фрейя? — Ого! — присвистнула она. — А в Ильверморни из удивительного было только то, как директору удавалось так быстро восстанавливать печень после запоев. Они зашли в гостиную, и Том проводил Фрейю до двери в её спальню. Он жаждал получить себе такую же комнату: за пять лет учёбы ему осточертело делить спальню с другими слизеринцами. К тому же в школе-пансионате собственная спальня — признак избранности. Если кто-то и достоин получить её в своё пользование, то этим человеком должен быть Том Риддл. — Доброй ночи, Том. — Она помахала ему на прощание. Он молча кивнул. Когда дверь за девушкой закрылась, Риддл сложил руки на груди и прислонился плечом к стене. Он был готов дать Фоксглав тридцать секунд. На двадцать шестой секунде — Том считал очень медленно — дверь снова открылась, явив Риддлу поражённое лицо однокурсницы. — Чёрт! — Она улыбнулась и провела рукой по лицу. — Неужели я так предсказуема, Том? — Я бы сделал на твоём месте то же самое, — признался он. — Но сейчас ты должна пойти спать, если не хочешь, чтобы я использовал на тебе непростительное. Она иронично фыркнула. — Непростительное? Какое варварство, мистер Риддл. Том развёл руки в стороны. Она думала, он шутит. — Возможно, и так, зато работает безотказно, — абсолютно серьёзно ответил он. — Не стоит бродить по школе, Фрейя, твои родители вряд ли обрадуются, если с тобой что-то случится. Её улыбка внезапно померкла. Она сжала губы и кивнула. — Да, вряд ли, — тихо сказала Фрейя и, не прощаясь, закрыла перед Томом дверь. Он так и остался стоять перед её спальней. Если бы кто-то увидел сейчас Тома Риддла со стороны — в непривычном, далеко не идеальном виде, с вопросительно поднятыми бровями — то, скорее всего, подумал бы, что бредит. Том и сам об этом подумал. Весь этот грёбаный день был какой-то странной галлюцинацией. Лишь полчаса спустя, уже лёжа в кровати, он понял, почему девушка так отреагировала на слова о её родителях. Вырезка из газеты, которую он не успел прочитать в библиотеке, была не просто заметкой об очередных приключениях Фоксглавов. Это был некролог, посвящённый её семье. Каспиан, Рене и Томас Фоксглавы умерли 3 января 1943 года. Как и Том Риддл, Фрейя Фоксглав была сиротой.