Удивительные приключения Фоксглав и Риддла

      — Круцио!       Душераздирающий вопль разнёсся по залу, в котором обычно собирались «Вальпургиевы рыцари». Том Риддл склонился над телом скорчившегося на полу однокурсника. Староста был собран, хладнокровен, и лишь лихорадочный блеск тёмно-синих глаз указывал на то, что он получает удовлетворение от свершающейся мести.       О да, это была месть. За непослушание, за факт того, что какой-то безмозглый идиот возомнил, что может сам принимать решения.       — Достаточно, Лисандр, — не отрывая взгляда от агонизирующего Мальсибера, спокойно сказал Риддл.       Мощная фигура Лестрейнджа слегка качнулась, и парень взмахнул палочкой, чтобы отменить заклятие. Его лицо было расслаблено, привычная хитреца в глазах сменилась неестественной скукой. Лестрейндж — один из самых близких, самых верных рыцарей Лорда Волдеморта — прекрасно владел «пыточным». Но, в отличие от Корбана Яксли или Уолтера Макнейра, которые использовали это непростительное заклинание чаще других рыцарей, удовольствие от процесса не получал, считая пытки скорее вынужденной и скучной работой, чем развлечением или искусством.       — Итак, Дэвин, — протянул Риддл и слегка улыбнулся. Слизеринец, к которому он обратился, поднял голову, чтобы взглянуть в глаза своему Лорду. Длинные тёмные волосы парня спутались, облепив бескровное лицо с ястребиным носом. — Ты понимаешь, почему ты здесь?       Мальсибер порывисто сглотнул, затем коротко кивнул. Его красные от слез глаза с ужасом, но одновременно с этим возбуждённо изучали лицо Риддла.       — Как тебе известно, мой друг, я не выношу, когда мои приказы нарушают, — произнёс Том. — Объяснись.       — Мой… Лорд! Я подумал… — отрывисто прохрипел Дэвин.       — Подумал? — воскликнул Риддл, выразительно прижимая руку к груди. — Лисандр.       Лестрейнджу не нужно было повторять дважды.       — Круцио!       Мальсибер вновь закричал — истошно, истерично, с надрывом. «Круциатус» заставлял его чувствовать боль во всех её проявлениях, каждой частичкой тела, каждой клеточкой. Из уголка рта вытекла струйка слюны, а глаза закатились, обнажая мутные желтоватые белки в красных прожилках. Он в странном ритме бился об пол — головой, ладонями, локтями, пятками, пуговицами на рукавах пиджака, — и эти звуки, усиленные эхом пустого зала, навеяли Риддлу образ скелетов, пляшущих под стук каблуков Смерти.       Том закрыл глаза и покачал головой, прогоняя отвратительный образ.       — Хватит.       Когда Лестрейндж остановил заклинание, Риддл сложил руки за спиной и принялся расхаживать перед тихо постанывающим однокурсником. У Мальсибера было отрывистое, свистящее дыхание, но причин для беспокойства не наблюдалось.       — Думать, Дэвин, это удел умных людей, а ты к таковым не относишься. — Он снова склонился над однокурсником и внимательно заглянул ему в лицо. — Скажи, где в приказе «не трогать новую девчонку» есть пространство для твоих скудных мыслей?       — Эта… — Мальсибер сделал паузу, сглотнул и практически выплюнул: — …маглолюбивая сука заслужила того, чтобы её проучили! — На его лице отразился тысяча и один оттенок ненависти.       — Круцио! — взревел Лестрейндж.       Его внезапный крик отразился от высоких стен. Привычная скука на лице Лисандра сменилась неприкрытой яростью: с оскаленными зубами и сведёнными на переносице густыми бровями он был похож на опасного хищного зверя. Такая резкая перемена показалась Тому подозрительно странной: чтобы вывести из себя добродушного старину Лисандра, нужно было очень постараться.       — Довольно, — холодно сказал Риддл, взглядом заставляя Лестрейнджа опустить палочку. — Не порти мне воспитательный момент.       Лисандр красноречиво закатил глаза.       — Следи за языком, Мальсибер. — Он ткнул пальцем в сторону Дэвина. — В отличие от Лорда, мне насрать на твоё воспитание.       Том выдохнул через нос.       — Продолжай, Дэвин. — Он махнул рукой, великодушно позволяя Мальсиберу закончить свою мысль. Парень нервно кусал нижнюю губу.       — Она позорит честь Слизерина, мой Лорд! — с горячностью воскликнул он, но увидев, как опасно оскалился Лисандр, тут же утратил всякую эмоциональность и чуть ли не заблеял: — Ва… Вальбурга сказала, что Фоксглав нужно поставить на место, пока не поздно… Потому что ты ничего с этим не делаешь, мой Лорд.       — Как интересно, — протянул Том, переглянувшись с Лестрейнджем. Последний от слов Дэвина скривился, будто откусил половину лимона.       — То есть теперь приказы у нас раздаёт Вальбурга? — добавил Риддл, задумчиво почесав подбородок. Мальсибер побелел. Том отчётливо слышал, как стучат его зубы. — Может, мне… не знаю… уйти на покой и передать мисс Блэк руководство нашим маленьким кружком? Очевидно, ей виднее, кого и за что нужно наказывать. Что скажешь, Лисандр?       — Думаю, Вэл будет в восторге, когда мы скажем, что Мальсибер поддержал её кандидатуру, — с привычной хитрой ухмылкой произнёс Лестрейндж. — Предлагаю порадовать её при следующей же встрече. Вот потеха будет.       — Нет, пожалуйста! — завизжал Дэвин. — Мой Лорд, прошу, я ошибся! Это моя ошибка, я готов нести за неё наказание! Этого больше не повторится, я клянусь.       — Конечно, не повторится! — недоуменно произнёс Риддл. — И наказание ты получишь, Дэвин, не стоит переживать на этот счёт.       Парень затих и напрягся.       — Нет-нет, никакого пыточного, что ты, мой дорогой друг, — дружелюбно растянул губы Риддл, и от этой улыбки у Мальсибера зубы застучали в разы громче. — Хотя, возможно, такое наказание будет для тебя большей пыткой, чем любое «Круцио»…       Том как бы между прочим поправил значок на своей мантии.       — Как староста Слизерина, я не могу позволить, чтобы кто-то решил, что на нашем факультете учатся невоспитанные люди, поэтому ты прилюдно извинишься перед Фоксглав.       — Что? Я не… — растерялся Мальсибер. Увидев, как недовольно сжал губы Риддл, он быстро кивнул. — Я извинюсь.       — Второе и не менее важное. — Том выпрямился и, поправив мантию, мило улыбнулся. — Фоксглав не трогать, пока я не скажу обратного. Донеси эту мысль до остальных. Если с ней произойдёт хоть что-то, что мне не понравится, наказывать буду уже я.       Он посмотрел на Дэвина, сузив глаза.       — Я понятно выразился?       — Но мой Лорд… — неверяще выдохнул Мальсибер. — Зачем тебе эта девчонка?.. Она же… она же…       Стоящий рядом Лисандр саркастично хмыкнул.       — Напомни, за какие заслуги мы взяли его в рыцари?       Риддл подарил другу короткую улыбку, но никак не прокомментировал его слова. Он и сам не раз задумывался, чем руководствовался при выборе своих рыцарей. Но пока у его дверей не стояла толпа жаждущих вступить в братство неофитов, ему не приходилось быть особенно привередливым.       — Я уже объяснял, Дэвин, Фоксглав — ресурс, который может оказаться для нас полезным. У её семьи есть ценные связи в США, мы не можем разбрасываться такими союзниками.       — Меньше выслуживайся перед Блэк, Мальсибер, и начни думать головой, — влез в разговор Лестрейндж. — Иначе вылетишь из рыцарей и никогда об этом не вспомнишь.       Риддл чуть слышно хмыкнул.       — Надеюсь, ты сделал правильные выводы из нашей дружеской беседы, Дэвин. — Он махнул рукой, давая понять, что парень может подниматься.       Достав из кармана флакончик с рябиновым отваром, он протянул его Мальсиберу.       — Выпей, умойся и сразу ложись спать. — Он повернулся к Лестрейнджу. — А ты, Лисандр, Мерлина ради, почисти палочку, прежде чем выйти отсюда.       Он развернулся, чтобы направиться к выходу из зала, но Лестрейндж осторожно тронул его за предплечье.       — Том, я хотел обсудить кое-что.       Риддл повернулся, удивлённый неуверенностью тона однокурсника.       — Что-то случилось, Лисандр?       Он подошёл к Лестрейнджу и положил руку ему на спину. Капелька магии для установления контакта. Лёгкая улыбка для выражения заинтересованности. Обеспокоенность в голосе и прямой, внимательный взгляд.       — Да из дома написали… — Лестрейндж поморщился.       Дёрнув головой, он отвернулся.       — Дай угадаю. — Риддл проследил, как Мальсибер сначала выпил залпом эликсир, а затем, шаркая ногами, быстро покинул зал. — Ты вновь недостойный сын, а Деметриус — гордость семьи и лучший волшебник в Магической Британии?       Лестрейндж насмешливо фыркнул.       — Нет, этим упырьим дерьмом меня уже вряд ли расстроишь, — отмахнулся он. — Помнишь историю с Керис Маргрейв?       Том неопределённо пожал плечами — он не был секретарём Лестрейнджа, чтобы запоминать каждую из его пассий. С тех пор, как в четырнадцать он связался с Веспер Гринграсс, которая на тот момент была старше парня на девять лет, список его любовных похождений мог сравниться с магловским Казановой. Не то чтобы Риддла это сильно волновало — его сторонники могли развлекаться, как им захочется, но только до тех пор, пока это не мешает их делу.       — Её папаша-полукровка, — Лисандр попытался добавить в голос побольше яда, но вышло не очень правдоподобно, ведь ему всегда было глубоко плевать на вопросы чистоты крови, — пришёл к моему и заявил, что я опорочил его дочурку.       — Ему стоило начать с Макнейра, Фоули и Розье. — Риддл скептически развёл руками.       Всем на курсе было известно, что слизеринская семикурсница готова на всё, чтобы найти себе богатого чистокровного покровителя. И мало кто отказывался от её предложений.       — Но ни один из них не носит фамилию Лестрейндж, — заметил Лисандр. — Маргрейв потребовал нашей помолвки, можешь себе вообразить, насколько он оборзел?       — Надеюсь, мистер Лестрейндж тут же выкинул его из дома.       — Выкинул, а мать ещё и прокляла напоследок, — отмахнулся Лисандр. Он выглядел невероятно грустным. — Но они решили, что мне пора остепениться и найти себе достойную слизеринскую невесту. И отправили предложение о помолвке сразу двум семьям.       — Сразу двум? — Риддл не сдержал ухмылки. — Так опасаются получить отказ, что решили подстраховаться?       Лестрейндж одарил друга кислым взглядом.       — Пусть отказываются, я точно не расстроюсь. — Он раздражённо взъерошил себе волосы. — С такими кандидатками я лучше приму обет безбрачия и уеду жить в тибетские горы.       — Позволишь полюбопытствовать? — Том сложил руки на груди.       — Как я могу вам отказать, мой лорд. — Лестрейндж куртуазно провёл перед лицом рукой, имитируя поклон. Лисандр был единственным, кому Риддл позволял в свой адрес подобные неуважительные подначки.       Он кивнул в сторону потрескивающего сухими дровами камина, и парни тут же уселись в удобные кресла перед единственным источником тепла в помещении. Для полного расслабления не хватало лишь стакана охлаждённого огневиски.       — Цинтия Кэрроу и Аталанта Яксли, — сказал Лисандр, и по его лицу прошлась серая тень.       — Ну, — Риддл слегка присвистнул, — как минимум, обе — знатные красотки. Как ты любишь.       — Я тебя умоляю! — возмущённо вскинулся Лестрейндж. — Одна — снулая рыбина, а вторая — змеюка подколодная. С таким выбором я бы предпочитал не выбирать вовсе.       С этим Том не мог не согласиться.       — По крайней мере, тебе не придётся жениться на своей кузине, как бедняге Ориону. — Риддл дружелюбно хлопнул Лестрейнджа по плечу. — Скоро всё изменится, друг мой. В мире, который мы с тобой очень скоро построим, ты будешь сам определять свою судьбу. Никто — слышишь меня? — никто не посмеет тебе указывать, как жить, чем заниматься и с кем спать.       Никто, кроме Лорда Волдеморта.       Лисандр поднял голову и счастливо улыбнулся. В его глазах загорелся огонь.       — Ты всегда можешь рассчитывать на меня, друг, — сказал Лисандр, и его слова приятным облаком опустились Риддлу в живот. — Вместе мы сделаем этот мир совершенным. Встряхнём и скинем с него всю эту никому нахрен не нужную шелуху!       Том удовлетворённо кивнул. Затем сложил пальцы в треугольник и, положив на них подбородок, задумчиво уставился на пламя в камине.       — И что ты будешь делать дальше?       — Ну, для начала приглашу Фоксглав в одну романтичную кафешечку в Хогсмиде, — мечтательно произнёс Лестрейндж. Том удивлённо поднял бровь, совершенно не ожидая услышать фамилию однокурсницы. — Если матушка спит и видит, как сбагрить меня достойной слизеринке, то лучшей кандидатуры для этой роли, чем наша новенькая, я не вижу. Скучно мне с ней точно не будет. К тому же она одна из немногих чистокровных девушек, никак не связанных со мной родством. У нас родятся идеальные Лестрейнджи.       — Сомневаюсь, что она это одобрит.       — Матушка или Фоксглав? — с хищной улыбкой осведомился Лисандр. — Я дам им время свыкнуться с этой мыслью.       Том покачал головой.       — Брачные игрища чистокровных семейств… — со вздохом сказал он. Лисандр весело усмехнулся. — Иногда кажется, что быть сиротой — это мерлинова благодать.       Лестрейндж хохотнул.       — О, я бы многое отдал, чтобы быть сиротой. Не представляешь, как тебе повезло…       Лисандр тут же одёрнул себя, заметив, как лицо Риддла приняло суровое выражение. Он резко повернулся и положил руку на плечо друга.       — Прости меня, Том, я не это имел в виду… просто неудачная шутка… — Он нахмурился и покачал головой. — Я не подумал.       Лестрейндж выглядел мрачным, даже испуганным. «Интересно, — подумал в эту секунду про себя Риддл, — чего он боится больше — вызвать мой гнев или моё огорчение?»       — Всё хорошо, Лисандр, — спокойно ответил он. — Расслабься.       У него не было ни настроения, ни желания злиться на своего сторонника. А обижаться на такие глупости — тем более. Если Том Риддл что-то и усвоил за годы дружбы и жизни по соседству с Лестрейнджем — это то, что слизеринец с прямолинейным упрямством говорил только то, что думал. Честно и без приукрашиваний. И видит Мерлин, именно это Том всегда в нём ценил, намеренно позволяя больше, чем любому другому в его окружении.       Лисандр Лестрейндж был единственным человеком, которому было разрешено время от времени спускать Лорда Волдеморта на землю.       — Дам тебе совет, друг мой, хоть ты и не просил, — растянув губы в подобии улыбки, сказал Риддл. Лисандр заинтересованно придвинулся. — Семья Фоксглав погибла в начале года. Поэтому, если не хочешь получить тростью между ног, думай, что говоришь.       Лисандр поражённо открыл рот.       — Я… Я не знал. — Он нахмурил брови. — Спасибо, что сказал, Том.       Он прислонился к спинке кресла и устало вытянул ноги.       — Честно говоря, я был уверен, что ты будешь против, — через какое-то время сказал Лестрейндж.       Том повернул к нему голову: Лисандр не сводил взгляда с потрескивающего пламени.       — О чем ты?       — Фоксглав, — мотнул головой Лестрейндж. — Мне показалось, что девчонка тебе интересна. В смысле не только, как… — он кинул быстрый взгляд на Риддла и криво улыбнулся, — …как ресурс. Я не хочу вставать на пути, если у тебя на неё планы.       Его слова вызвали у Риддла непроизвольный смешок. Лестрейндж же не может говорить это всерьёз? Том давно решил для себя, что все эти глупые человеческие привязанности не стоят его времени и внимания.       — Тебе показалось.       Он тоже перевёл взгляд на пламя в камине. Оранжево-жёлтый огонь облизывал большую, уже сильно почерневшую палку. Том закрыл глаза, наслаждаясь спокойствием этой приятной минуты.       — Развлекайся, Лисандр, Фоксглав мне абсолютно неинтересна.       Они просидели в тишине ещё четверть часа. Однако как бы Том Риддл ни старался сфокусироваться на мыслях об уроках и предстоящей вылазке со Слагхорном в Запретный лес, очень скоро в его голову — совершенно неуместно — ворвался их с Фрейей разговор в библиотеке несколько часов тому назад.       …То, как она едва ли не заплакала от восторга, когда узнала — когда услышала, — что он змееуст.       — «Невероятно… — прошептала она так тихо, что Том скорее догадался, чем на самом деле её услышал. — Если бы только мама была жива…»       …Тот взгляд зелёно-карих глаз, полный чего-то, чему Риддл не мог дать даже примерное название. Он до ужаса напугал его и одновременно с этим взволновал. Ему хотелось трусливо сбежать из библиотеки, немедленно спрятаться, исчезнуть, испариться, и вместе с тем остаться и чтобы эта странная девчонка никогда не переставала так на него смотреть. Будто он был воплощением всех сбывшихся на свете пророчеств.       …И то, как она принялась без умолку вываливать на него информацию о связях её семьи сначала с Изольдой Сейр, а затем с некой Гормлайт Гонт и Слизерином. История обещала быть интересной, и Фрейя, очевидно, жаждала ею с ним поделиться — а он жаждал её услышать, — но, как назло, в библиотеке из ниоткуда появился старый маразматик Дамблдор и прервал их разговор. После чего они спешно покинули библиотеку, решив обсудить их общий, как выразилась Фоксглав, «змеиный секрет» в другое время и в другом месте.       Они вернулись в Большой зал к ужину, но каким бы аппетитным ни было ирландское рагу, Тому в горло не лез даже самый маленький кусочек. Эйфория, вызванная волшебными звуками змеиного языка, прошла, оставив после себя непривычное, необъяснимое смятение.       Безусловно, все «вальпургиевы рыцари» знали о даре своего предводителя. Это была тайна, знать которую было позволено лишь избранным, проверенным студентам школы. Том не был дураком и прекрасно понимал, что без наследия Слизерина он бы не собрал под свои знамёна и половины сторонников. Да, у него было немало плюсов — магия, ум, харизма, привлекательность, но куда больше у него было минусов — отсутствие семьи, связей, чистокровной фамилии, денег и перспектив. Поэтому уже к концу первого курса — устав доказывать обидчикам, что он достоин учиться на факультете Слизерин, — Том раскрыл своим соседям по спальне тайну парселтанга. Позже посвящённых стало больше. И для каждого из рыцарей это знание имело свой собственный, иногда буквально сакральный смысл.       Для Лестрейнджа парселтанг был очередным подтверждением исключительных способностей Риддла, поводом для гордости за друга. Нотт находил в языке змей невероятную красочность и музыкальность, — хотя, стоит признать, Леонард находил её во всём на свете, даже в хрусте жареных сосисок за завтраком или треске при соприкосновении квиддичной биты и бладжера. Для Малфоя дар Риддла был отличным козырем для получения власти на факультете и — в будущем — поста Министра Магии. Для Аталанты Яксли это была возможность стать, находясь рядом с Риддлом, такой же уникальной, как и он сам.       Для остальных же рыцарей способность Лорда Волдеморта говорить со змеями была хлыстом, который держал их в тонусе. И, безусловно, страхе.       Но появление на факультете Фрейи Фоксглав могло всё поменять. Для рыцарей. И для Тома Риддла.       Она была змееустом, как и он. Потомком Слизерина, как и он. Талантливой амбициозной волшебницей, как и он. Принадлежала семье Гонт, как и он. Она была особенной. Как и он.       И она могла стать проблемой.

***

      О том, что у еды бывают и другие вкусы, кроме прогорклого и солёного, Том Риддл узнал в одиннадцать лет. Первый в его жизни пир в честь начала учебного года поразил мальчика намного сильнее, чем полупрозрачные привидения, говорящая шляпа и тысячелетний волшебный замок вместе взятые. Сочный ростбиф и жареный цыплёнок, свиные отбивные и бараньи сосиски, пастуший пирог и рубленый бифштекс, шотландский хаггис и йоркширский пудинг — казалось, столы в любую секунду сломаются под тяжестью подносов, горшков и мисок. О каких-то блюдах Тому доводилось лишь читать, некоторые названия он слышал впервые в жизни, а что-то из продуктов, казалось, очутилось на столах и вовсе по нелепой случайности. Но абсолютно всё, что появилось перед ним на золочёных тарелках в тот вечер, источало умопомрачительный, дразнящий аромат настоящей еды. Будто в одночасье исполнились заветные мечты всех жалких сироток приюта Вула.       В Хогвартсе Том открыл для себя терпкость чёрного кофе и приторную сладость шоколада с арахисом и карамелью, ощутил вкус индийских пряностей и восхитительный запах свежего хлеба с розмарином. Именно здесь, за столом своего факультета, Риддл однажды осознал, что у жизни есть вкус. И теперь, когда у него была впереди вечность, он был готов изведать все её оттенки.       В это дождливое — по крайней мере, «небо» над головой в Большом зале было именно таким — пятничное утро Том по привычке проснулся рано и, неторопливо собравшись, отправился на завтрак. Кофе у домовиков в этот раз вышел выше всяких похвал, поэтому Риддл позволил себе выпить сразу две чашки: впереди был долгий день, а вечером у него по расписанию старост ещё и патрулирование. Отложив в сторону «Ежедневный пророк», — в нём он не нашёл для себя ничего интересного, кроме короткой заметки о том, что волшебники Гриндевальда сожгли пару деревень где-то в Германии, — Риддл погрузился в новый выпуск «Трансфигурации сегодня». Эмерик Свитч выпустил новую статью, и Тому не терпелось ознакомиться с выводами, к которым пришёл знаменитый теоретик. Он и сам был бы не против публиковаться в подобном научном журнале, но без патронажа мастера Трансфигурации его научные работы никто в редакции не стал бы даже смотреть. Стоит ли говорить, что соваться к Дамблдору с предложением вместе поработать было идеей на грани безумия? Том Риддл станет великим и без чьей-то нелепой благотворительности.       Через несколько минут к нему присоединился Абраксас Малфой. Он был одет в тёплую мантию, его щёки покраснели, а на волосах были заметны небольшие дождевые капли. В руках парень нёс несколько писем и небольшую плетёную корзинку.       — Доброе утро, Том. — Он почтительно кивнул старосте, и тот улыбнулся в ответ.       — Доброе, Абраксас. — Риддл раздвинул тарелки, освобождая место на столе для корзинки. — Новости из дома?       Он кивнул на письма в руках Абраксаса.       — Увы, пока не те, что ты просил, — скривился Малфой. — Maman написала: скучает, жалуется на одиночество, описывает павлинов. Всё как всегда. Кстати, передавала тебе привет. Просила, чтобы ты обязательно приехал к нам на рождественские каникулы.       Он поставил на стол корзинку и стянул с неё кружевную салфетку с изящно вышитой буквой «М» в самом центре. Внутри оказались ярко-красные, одна красивее другой, ягоды клубники. Малфой с улыбкой указал на корзинку, предлагая угоститься и Риддлу, что тот незамедлительно сделал — пахли ягоды просто восхитительно.       — Передай миссис Малфой мои наилучшие пожелания, Абраксас, — искренне сказал Том. Игрейн Малфой ему нравилась. — Насчёт Рождества пока не могу ничего обещать, ты же знаешь.       — Знаю, — кивнул Бракс. Он взял салфетку с буквой «М» и, осторожно взмахнув ею, положил себе на колени.       Перед ним тут же появилась тарелка с ароматной овсянкой. Размеренными, умелыми движениями — будто готовил ингредиенты для сложного зелья — он нарезал клубнику на ровные кусочки и бросил их в тарелку с кашей. Налив в стакан апельсиновый сок, Малфой выпрямился и посмотрел на Риддла.       — Отец сказал, что МАКУСА поставила на файлы Фоксглавов высший уровень доступа.       Том не знал, чему удивился больше, — неожиданной смене разговора или информации, за ней последовавшей.       — Выше, чем доступ твоего отца?       — Уровень президента МАКУСА.       Парни молча переглянулись. Что это могут быть за тайны, если доступа к ним нет даже у главы британской конфедерации магов?       — Отца это заинтриговало, как ты понимаешь, — сказал Малфой и взял в руки ложку.       — Понимаю.       — Он написал своему хорошему другу из конфедерации США. Если повезёт и тот будет что-то знать, мы получим ответы.       Том благодарно улыбнулся.       — Я ценю твои усилия, Абраксас, — проговорил он, а затем кивнул на тарелку с овсянкой. — Ешь, а то остынет.       Риддл вновь погрузился в статью, пока не услышал громкий взрыв смеха. Раздражённо подняв голову, он увидел приближающихся к слизеринскому столу Лисандра Лестрейнджа, Леонарда Нотта и Фрейю Фоксглав. Последняя была, как всегда, бледной и замученной, будто не знала, что существует такая прекрасная вещь, как сон. Лисандр, удивительно гармоничный в своей небрежности, периодически кидал в сторону девушки заинтересованные взгляды.       Тройка ребят села недалеко от Риддла. Заметив, что староста смотрит на них, Фрейя приветливо ему помахала, а потом снова обратила всё своё внимание на безостановочно болтающего Нотта.       Как бы Том ни старался сфокусироваться на статье Свитча, голоса однокурсников, будто назойливые мухи, то и дело влетали ему в уши, отвлекая внимание и раздражая. Шумно захлопнув журнал, он налил в кружку ещё немного горячего кофе и предался своему самому любимому увлечению последних дней — подслушивать разговоры Фрейи Фоксглав с другими людьми.       — Хочу ещё раз поблагодарить тебя за книгу, — сказал Нотт, намазывая на тост масло. Том весь обратился в слух. — Комикс был потрясающий, признаю, но история доктора Франкенштейна, его Чудовище… Этот роман заставил меня о многом задуматься.       — Счастлива слышать, Лео, — улыбнулась Фрейя, дружески похлопав Нотта по предплечью. — Надеюсь, «Дракула» доставит тебе не меньшее удовольствие.       — О, ты не представляешь насколько мне нравится! — взмахнул руками Нотт, чуть не опрокинув стакан с горячим какао на сидящего рядом Лестрейнджа. — Я вчера так зачитался, что эссе по Трансфигурации писал потом до трёх ночи.       Он заговорщически наклонился над столом.       — А Историю магии вообще не сделал… Уснул, когда писал о спонтанной забастовке горгулий в 1901 году.        «Вообще-то это было в 1911 году», — закатив глаза, подумал про себя Риддл.       — В 1911, Лео, ты перепутал, — с улыбкой поправила его Фоксглав.       — И правда, — озабоченно почесал голову Леонард. Он поднял просящие глаза на Фоксглав. — А можно твоё эссе почитать?       Фрейя пожала плечами.       — Только не усни. — Она потянулась к сумке и достала толстый пергамент. Нотт просиял.       — Фокси, ты плохо влияешь на Нотта, — иронично покачал головой Лестрейндж, озвучивая мысли Риддла. — Знаешь, что на это скажет Вальбурга?       — Лестр, мне плевать.       — Лестр? — ошарашенно переспросил Лисандр.       — Если я для тебя — Фокси, то ты для меня тогда Лестр, — пожала плечами девушка, безразлично накладывая себе на тарелку омлет с овощами. — Об твою фамилию язык сломать можно, чтоб ты знал.       Лестрейндж на мгновение замер, то ли осмысливая слова девушки, то ли обдумывая саркастичный ответ.       — О Моргана, зови как душе угодно, — харизматично поиграв бровями, наконец произнёс парень. — Но мне было бы приятней, если бы ты называла меня Лисандр. Я нахожу волнительным то, как ты произносишь моё имя.       — В самом деле? — поинтересовалась Фоксглав с придыханием. С хитрой улыбкой она поманила его пальцем, будто собиралась рассказать какой-то секрет, и, когда его голова оказалась в непосредственной близости, схватила за галстук и подтянула к себе. Лестрейндж порывисто выдохнул, оказавшись лицом к лицу с девушкой. — Спасибо, что сказал. Больше я таких ошибок допускать не буду.       — Ты разбиваешь мне сердце, женщина! — негодующе воскликнул Лестрейндж под оглушительный смех Нотта. Впрочем, на его губах тоже расцвела широкая улыбка. — Между прочим, я тоже хочу почитать книгу, которую вы обсуждали с Нотти.       — Не боишься, что она и на тебя плохо повлияет, Лестр? — саркастично протянул Лео. — Что на это скажет Вальбурга?       — Да плевать! — махнул рукой Лестрейндж. — Я должен знать, чем увлекается моя будущая жена.       — О Мерлин, начинается… — закатила глаза Фоксглав.       Лестрейндж вскочил на ноги и выразительно протянул к Фоксглав руку, будто тут же и собирался сделать ей предложение. Слизеринские студенты оторвались от завтрака и с интересом взглянули на однокурсников. Фрейя опёрлась локтем на стол и, положив подбородок на ладонь, устало вздохнула.       — Фрейя Фоксглав, я могу подарить тебе целый мир!       — Милый, я сама могу его себе подарить, — усмехнулась она. — Есть что-то более практичное?       Лисандр задумчиво посмотрел на потолок.       — Библиотека, Лисандр, — приложив руку ко рту, прошептал Нотт. — Биб-лио-те-ка.       Лестрейндж радостно щёлкнул пальцами.       — У нас в поместье есть легендарная библиотека, Фрейя Фоксглав. Хочешь, проведу для тебя личную экскурсию?       Фоксглав покачала головой.       — В Хогвартсе тоже есть библиотека. Уверена, из миссис Аллен экскурсовод получше твоего будет.       Лисандр хитро ухмыльнулся.       — Только вряд ли она покажет тебе фолианты о вызове демонов и открытии врат в другие миры…       Фоксглав со знанием дела хмыкнула и будто бы даже взглянула на Лисандра по-новому.       — А знаешь, неплохо, Лестр. — Она подняла руки в сдающемся жесте. — Признаться, такой подкат работает лучше, чем вопрос «не ушиблась ли я, когда падала с небес». Работаешь над собой, молодец.       Нотт весело захохотал, но, когда увидел серьёзное лицо Лисандра, тут же остановился и поражённо открыл рот.       — Ты что, серьёзно у неё это спросил? — нервно хихикая, воскликнул он.       Лисандр окинул его убивающим взглядом.       — Ой, заткнись, Нотти, сам на Пиритс даже посмотреть боишься, а мне что-то предъявляешь.       — Я не… я не боюсь! — вмиг покраснел Нотт. — В отличие от тебя, Лисандр, я — джентльмен и девушкам не навязываюсь.       Лисандр уселся обратно на скамейку, и от его резкого движения затрясся весь слизеринский стол. Взглянув на двери Большого зала, он ухмыльнулся.       — Просто возьми и пригласи её, Лео, — сказал он, кивнув в сторону приближающейся к их столу Пиритс. — Устроим двойное свидание.       Он подмигнул Фоксглав, но та лишь с улыбкой покачала головой.       Лавиния подсела к Фрейе и, пожаловавшись на то, что Блишвик предпочла их компании хогвартские теплицы — Эфимия в свои шестнадцать была просто великолепным гербологом, куда лучшим, чем профессор Бири, — принялась за завтрак.       Наблюдая за весёлыми разговорами, подколами и дурацкими шутками между однокурсниками, Том Риддл закрыл глаза и отвернулся. Ему отчётливо захотелось использовать на себе «Обливиэйт», чтобы забыть только что увиденную сцену. Во что превратились его верные рыцари с подачи этой странной девчонки? Повесы, маглолюбцы и глупые школьники. Риддл вздохнул.       Хорошо, что Абраксас Малфой был выше всего этого.       — Эй, Фоксглав, любишь клубнику? — вырвал Тома из мыслей голос Малфоя.       Он резко открыл глаза и с негодованием уставился на друга. Тот с улыбкой протягивал девушке корзинку с ягодами.       — Просто обожаю… — загорелись глаза Фоксглав. Она достала из корзинки несколько крупных, ярко-красных ягод. — Бракс, знай, если на свидание меня пригласишь ты, я уже заранее согласна.       — Эй! — раздался возмущённый голос Лестрейнджа.       Малфой улыбнулся и — Мерлин всемогущий! — покраснел.       — Прости, Фоксглав, — он вздохнул, — у меня уже есть невеста.       — Ну, что я могу сказать, — разочарованно цыкнула языком Фрейя, — повезло ей.       Да, теперь Тому Риддлу точно нужен «Обливиэйт».

***

      Ежегодные обеды перед первым уроком Зельеварения собирались в основном с целью польстить самолюбию профессора Слагхорна. Шестикурсников, желающих продолжать обучение зельеварению и прошедших с отметкой «выше ожидаемого» на С.О.В., было не так уж и много, а тех, кого декан Слизерина считал «достойными отобедать вместе», и того меньше.       Входить в «Клуб Слизней» было престижно, как бы ни плевались от этого многие студенты. Слагхорн был, безусловно, противным старикашкой, но при этом он обладал хорошей и, главное, обширной сетью знакомств. Очень многие из его студентов благодаря клубу смогли получить хорошее место в Министерстве, положительные рекомендации и поддержку правильных людей. И пускай вечеринки Слагхорна были воплощением фразы «ярмарка тщеславия», но именно на этой ярмарке можно было дать людям знать, что ты существуешь, а затем продать себя по самой выгодной цене.       Том Риддл получил своё первое приглашение ещё два года назад. Это было выдающееся достижение, ведь обычно профессор не обращал внимания на студентов младше пятого курса. Ещё на первом курсе талантливый и старательный Риддл стал любимцем декана, а к четвёртому — его незаменимой правой рукой. Если бы Слагхорн мог, он бы сделал Тома старостой за год до официального назначения. Удовлетворять прихоти профессора зельеварения было простой задачей, и Риддл справлялся с ней играючи: маска, отвечающая за общение с деканом, была одной из тех, что замечательно работали со всем преподавательским составом Хогвартса. Кроме Дамблдора, но для него один лишь зелёный цвет галстука прибавлял тысячу баллов к подозрительности. Он не жаловал даже Эфимию Блишвик, а она одна была в разы лучше всех гриффиндорских старост вместе взятых.       За час до начала урока Том и Абраксас зашли в кабинет Слагхорна. Комната была огромной — без чар расширения пространства здесь было не обойтись, — выдержанной в привычных слизеринских тонах и помпезно декорированной в викторианском стиле. У небольшого камина располагался круглый стол, сервированный на десятерых. В центре стояло блюдо, накрытое крышкой.       В этот день Риддл и Малфой оказались первыми из «избранных шестикурсников». Профессор Слагхорн, одетый в костюм-тройку, сидел на одном из диванчиков с толстой книгой в руках.       — Том, Абраксас, мальчики мои, как отрадно вас видеть, — откладывая книгу в сторону, проговорил профессор с улыбкой. — Как вам начало года? Такое суматошное, согласитесь? Как ваш отец, Абраксас, здравствует, я надеюсь? А матушка? Она была одной из моих первых учениц, вы знали? Необыкновенно талантлива, жаль, что она не выбрала стезю зельеварения…       — Всё замечательно, сэр, спасибо, — перебил Малфой с натянутой улыбкой. Когда Слагхорн отвернулся, парень закатил глаза и покачал головой.       Через несколько минут к слизеринцам присоединилось ещё несколько студентов: Бартемиус Крауч и Дамокл Белби с факультета Рейвенкло, Перегрин Фоули и Олден Эйвери — однокурсники Тома, а также три девушки — Аталанта Яксли, Фрейя Фоксглав и рейвенкловка Сольвейг Лавгуд. При виде последней Риддл едва не ругнулся: на факультете она была изгоем и славилась тем, что «видела то, чего остальные не способны были увидеть». Отчего Слагхорну понадобилось приглашать её на встречу, Том не знал и, признаться, не особенно горел желанием это выяснить. Никогда прежде она не была замечена на встречах «Клуба Слизней».       Взмахнув волосами, Яксли тут же направилась к Риддлу. К счастью, в этот раз она решила не бросаться к нему с поцелуями: Ланта прекрасно знала, что при свидетелях Том не потеряет маску и не посмеет быть грубым, поэтому часто развлекала себя подобными своевольными выходками.       — Проходите, проходите, мои дорогие, занимайте свои места! Обед не может дождаться, когда мы к нему приступим, — закудахтал Слагхорн, поднимаясь с места и указывая на пустые тарелки. Ребята уверенным шагом прошли к столу и заняли привычные места. Том оказался по правую руку от декана, а рядом с ним, оттолкнув плечом Малфоя, уселась Аталанта. Абраксас кинул в сторону Риддла взгляд, полный сочувствия.       — Мисс Фоксглав, мисс Лавгуд, не стесняйтесь, присаживайтесь, — тем временем сказал Слагхорн.       Фоксглав и Лавгуд переглянулись и, пожав плечами, направились к свободным стульям около Крауча и Белби. Последний, почувствовав в себе джентльменский порыв, подорвался, чтобы отодвинуть для девушек стулья, но запутался в собственной мантии и налетел на Фоксглав, наступив той на ногу. От неожиданности девушка ойкнула и выронила свою трость.       — Пожалуйста, не трогай! — воскликнула она, хватая Белби за рукав, но парень уже кинулся под стол. — На ней есть сильное…       — Ого… Она тоже из грецкого ореха? — одновременно с ней воскликнул Белби, поднимая и рассматривая искусно сделанный набалдашник в виде лисьей головы.       Стоило парню прикоснуться к нему, как трость затряслась и заискрилась, и через мгновение несколько голубоватых молний вылетели из лисьих глаз и полетели прямо в ошарашенного рейвенкловца. В кабинете раздался издевательский смех Фоули и Эйвери: неуклюжий Белби мало кому нравился и сегодня он подал лишний повод считать себя посмешищем.       — …зачарование, — закончила Фоксглав, обречённо качая головой. Несмотря на травму, она изящно присела и подняла упавшую трость. — Ты в порядке, Дамокл?       — В полном! — поправляя мантию, ответил рейвенкловец. Он старался не обращать внимания на смешки слизеринцев, но пунцовое лицо говорило, что они его все-таки задевали. Фоксглав ободряюще улыбнулась и дружески постучала парня по плечу, приглашая усесться.       — Мисс Фоксглав, какая у вас интересная трость, — подкручивая усы, сказал Слагхорн. — Не работа ли это знаменитой Аврелии Фоксглав? Увы, у меня не было возможности познакомиться с вашей бабушкой, но мне много раз доводилось читать о созданных ею чудесных артефактах.       — Это так, сэр, — сухо ответила Фрейя. — Трость создала моя бабушка.       — О-о-о, потрясающе, — протянул декан Слизерина. — Значит ли это, что ваша трость — не просто аксессуар для ходьбы, но и артефакт?       Фрейя сжала губы. Было очевидно, что по какой-то причине она не хотела обсуждать эту тему, но профессор, кажется, этого даже не заметил и продолжил упорствовать.       — Вы правы, сэр, — ещё суше, но всё ещё вежливо ответила Фоксглав.       — Профессор Слагхорн, — спокойно обратился Риддл к зельевару, переводя его внимание на себя, — я прошу простить меня, но до урока остаётся не так много времени… Может, перейдём к закускам?       — Ох, ну конечно, Том, мой мальчик, ты совершенно прав! — всплеснул руками Слагхорн. — У нас ещё будет время обсудить дела насущные.       Фоксглав подарила Риддлу благодарную, мягкую улыбку.       Хогвартские эльфы, которых Слагхорн давно и нагло эксплуатировал, приготовили россыпь закусок: замысловатые канапе, разнообразные тарталетки и сэндвичи на любой вкус, сыры и спелые, блестящие ягоды винограда. В какой-то момент профессор достал из-под стола бутылку с чем-то явно напоминающим розовое вино и, взмахнув палочкой, заставил пробку вылететь из горлышка.       — Вино? — спросил он и, дождавшись от удивлённых студентов согласных кивков, взмахнул палочкой и отправил бутылку самостоятельно разливать гостям напиток.       — Знаменитое розовое вино из Тавель. Одна моя бывшая ученица — невероятно талантливая волшебница, она работает сейчас во французском Министерстве магии — передала мне его на день рождения. Разве сейчас не отличнейший повод его опробовать? — Волшебник пригубил напиток и довольно причмокнул. — Мерлин, храни французские вина!       — Incanté, envouté, conjuré, — тихо произнесла Лавгуд и отпила из бокала с мечтательной улыбкой.       Сидящий напротив Риддла Крауч нахмурился: рейвенкловский староста, по всей видимости, не особенно любил свою странную однокурсницу.       — Полагаю, сейчас, когда мы немного подкрепились, и до момента, пока не перешли к основному блюду, настало время ввести наших очаровательных дам в курс дела, — добродушно сказал Слагхорн, указав пухлой ладошкой на Фоксглав и Лавгуд.       — Не знаю насчёт мисс Лавгуд, но мисс Фоксглав абсолютно точно не знакома с уважаемым собранием. Начну, пожалуй, с себя. Имя — Гораций Юджин Флакк Слагхорн — профессор зельеварения и декан факультета Слизерин. Большой поклонник французских вин и изысканных артефактов, — чуть склонившись в шуточном поклоне, добавил профессор. — По левую от меня руку — мистер Бартемиус Крауч. Его отец занимает должность главы «Международного бюро магического законодательства»! Ну и кроме того, что мистер Крауч — староста и имеет «Превосходно» по всем предметам на С.О.В., он ещё и обладатель очень редкого дара к изучению языков. Напомните, мистер Крауч, на скольких языках вы говорите в совершенстве?       — На двадцати человеческих, не считая трёх мёртвых и ещё на нескольких волшебных, — сухо и будто бы нехотя отрапортовал Крауч.       Однако Том прекрасно видел, что это притворство. Барти любил прихвастнуть способностями, особенно если рядом был Риддл — его главный конкурент в учёбе на курсе и в школе в целом. Их главная битва была впереди: один из них станет старостой школы в следующем году. И если Риддлу придётся для этого влюбить в себя Дамблдора, то так тому и быть: он ни перед чем не остановится, лишь бы утереть снобистский нос Барти Краучу.       — Ого-о, впечатляет, — покачала головой Фоксглав. Она даже наклонилась над столом, чтобы рассмотреть Крауча. Затем сузила глаза и как бы между прочим спросила:       — А парселтангом владеете?       От вопроса слизеринки Крауча буквально перекосило.       — Нет.       — О, какая досада, — протянула Фрейя грустно, незаметно подмигнув Риддлу.       Том едва поборол вот-вот готовую сорваться с губ ехидную улыбку.       — А рядом с вами, мисс Фоксглав, мистер Дамокл Белби, — между тем продолжал Слагхорн, успевший уже допить вино в своём бокале. На жирных щеках профессора разгорелись розовые пятна. — Мистер Белби — настоящий гений зельеварения. В тот момент, как я увидел сваренное им на первом курсе «Зелье для лечения фурункулов», сразу понял — передо мной будущая звезда «Сугубо Экстраординарного Общества Зельеварителей». Над чем вы сейчас работаете, мой дорогой мальчик?       — Я работаю над созданием зелья для оборотней, — горячо воскликнул Белби. Он говорил так взволнованно, что забрызгал слюной всё вокруг себя. — К сожалению, вряд ли выйдет отменить трансформации, но облегчить превращения и сохранить волку человеческое сознание видится мне вполне выполнимой задачей. До готового зелья ещё далеко, но я на верном пути!       — У тебя всё получится, — не поворачиваясь к Белби, сказала Лавгуд, и от её бесцветного, потустороннего голоса у Тома поднялись волосы на руках.       Лавгуд была странной, но это были не те странности, которые можно было объяснить логически. Вопрос «Что она забыла на собрании членов клуба Слагхорна?» всё ещё оставался открытым.       — Главное, не стесняйся добавить больше яда.       — Эм-м, спасибо, Сольви, — вытаращив глаза, чуть слышно ответил Белби. Лавгуд отсалютовала ему бокалом.       — Напротив мисс Лавгуд — мистер Перегрин Фоули, — сказал Слагхорн, указывая на темноволосого слизеринца. — Дедушку мистера Фоули, полагаю, вы хорошо знаете: Гектор Фоули, уважаемый, хоть и уже бывший министр магии, а его отец уже десяток лет возглавляет волшебный суд Визенгамота.       При представлении Слагхорна Фоули выглядел неимоверно самовлюблённым. Если бы не вечно приоткрытый рот, делающий его похожим на умственно отсталого, Фоули можно было бы назвать даже красивым. За годы учёбы Том редко общался с Перегрином, как и с сидящим рядом с ним Олденом Эйвери, но Малфой давно настаивал на том, что эти двое должны войти в число рыцарей. Риддлу эта идея не особенно нравилась: едва ли они могли принести ему пользу — оба были абсолютно посредственными волшебниками, — а вот проблем — выше Астрономической башни Хогвартса. Насколько Том успел их узнать за годы совместной учёбы, оба слизеринца были невероятно высокого о себе мнения и совершенно не умели держать язык за зубами.       Худших последователей тайного кружка будущего Тёмного Лорда магической Британии сложно себе вообразить.       — А это мистер Олден Эйвери, — кивнул в сторону низкорослого шатена декан Слизерина. — Семье Эйвери принадлежит контрольный пакет акций компании «Комета». Вы, должно быть, слышали о «Комете-180», мисс Фоксглав? Это одна из самых популярных гоночных мётел последних лет.       — Прошу прощения, метлы не входят в круг моих интересов, — вздохнула Фоксглав и улыбнулась извиняющейся улыбкой.       — После школы я стану профессиональным игроком в квиддич, — зачем-то заверил Фоксглав Эйвери.       — Не припомню, чтобы ты был в слизеринской команде, Эйвери, — усмехнулся Крауч.       — Меня там и нет, — скривился Олден. — Капитан команды, грёбаный Кроккетт, не увидит талант, даже если он свалится ему на голову. Мой отец дружит с менеджером «Татсхилл Торнадос», так что я определённо точно буду играть, когда закончу грёбаную школу.       — Мило, — выдавила Фоксглав. Эйвери просиял, не заметив саркастичной полуулыбки девушки.       — С мистером Малфоем, полагаю, вы уже знакомы, — заедая очередной бокал вина тарталеткой, проговорил Слагхорн. — Мистер Акрициус Малфой давно значится главой британской конфедерации магов. Невероятно уважаемый человек, несколько лет назад он даже получил Орден Мерлина за свои заслуги. Уверен, мистера Малфоя-младшего ждёт не менее яркая карьера, — дружелюбно подмигнул декан своему ученику.       Абраксас хмыкнул и опустил голову: Том прекрасно знал, что слизеринский принц терпеть не мог, когда его сравнивают с отцом.       — Уверена, так и будет, — на сей раз Фрейя улыбнулась Абраксасу вполне искренне. Затем перевела заинтересованный взгляд на Аталанту и подняла бровь. — Мисс Яксли, а вы, рискну предположить, дочь Ланиуса Яксли?       Аталанта резко выпрямилась. Отставив бокал с почти нетронутым вином и промокнув губы салфеткой, она с интересом посмотрела на Фоксглав. Все в кабинете, включая Слагхорна, внезапно замолчали.       — Знаешь моего отца?       Фрейя кивнула.       — Кто же не знает знаменитого «Палача».       Яксли скривила губы в том, что отдалённо можно было бы назвать улыбкой.       — Ну и ну, мисс Фоксглав, — протянула она, — а ты не так проста, как кажешься.       Слизеринка развела руки в стороны.       — Стараюсь, мисс Яксли.       — Кхе, — прервал их маленький обмен любезностями Слагхорн. — Вы верно заметили, мисс Фоксглав, наша дорогая Аталанта — дочь знаменитого ликвидатора проклятий Ланиуса Яксли, но кроме того, ещё и одна из ярчайших студенток школы. А её зельеварческие навыки… О Мерлин, даже мои яды не настолько убийственны, как те, что варит мисс Яксли.       Фрейя беззаботно хохотнула.       — Вот за предупреждение спасибо, профессор. — Она подняла бокал и отсалютовала Аталанте. Та не сводила с Фоксглав такого же убийственного взгляда, как яды, которыми восхищался Слагхорн.       Профессор засмеялся, а затем повернулся к Тому.       — Конечно же, с мистером Риддлом вы уже знакомы, моя дорогая, но я всё же напомню, что наш Том — талантливейший и умнейший юноша, который определённо станет самым молодым и уважаемым Министром магии в истории, уж поверьте моему намётанному глазу. Вне всяких сомнений.       Крауч, сделавший большой глоток из бокала, подавился, когда услышал слова профессора. Том скромно улыбнулся.       — Вы преувеличиваете, профессор. — Он склонил голову в знак благодарности. — Каждый в этой комнате талантлив, умён и имеет прекрасные шансы стать Министром магии.       Откровенно говоря, Тому Риддлу было плевать на пост Министра магии. Его планы были намного-намного шире. Зачем быть министром маленькой страны, зависимым от мнения придурков в министерстве, если можно покорить и прогнуть под себя весь магический мир? Том был уверен в том, что ума и способностей на это у него хватит. Пускай не сейчас, не сразу. Но он готов ждать столько, сколько нужно.       В конце концов, он собирался жить вечно.       Кого волнует проходная должность в министерстве, место ловца в третьесортной квиддичной команде или очередной орден Мерлина, когда ты бессмертен? Он останется в истории, будет жить в ней, творить её. Он будет смотреть, как звезды и планеты, цивилизации и народы рождаются и умирают.       Судьба одарила Тома Риддла магией, и Лорд Волдеморт собирался использовать каждую её крупицу во благо своего собственного существования.       — Твоя скромность делает тебе честь, мой мальчик, — умилился словам Риддла профессор, а затем распорядился подать горячее.       Под огромной крышкой оказалась аппетитная утка с яблоками. Голодные студенты тут же прекратили разговоры и с нешуточным азартом набросились на обед.       Через четверть часа, когда от блюда остались лишь косточки, Барти Крауч решил взять слово и задать вопрос, интересовавший в том числе и Риддла:       — Профессор Слагхорн, — подал он голос. — Про Фоксглав не скажу, но что здесь делает Лавгуд? Не припомню, чтобы вы её раньше приглашали.       — Как невежливо, Барти, — цыкнула языком Аталанта.       Слагхорн развёл руки в стороны.       — Вынужден согласиться с мисс Яксли, Бартемиус, — недовольно сказал зельевар. Он накрыл тарелку кружевной салфеткой и сел глубже в кресло. — Пусть ваш вопрос и справедлив, но проявите уважение к вашим однокурсницам, в конце концов, мы все воспитанные люди.       Крауч заметно скривился.       — Прошу простить мою грубость, — выдавил он из себя.       Фоксглав и Лавгуд, не сговариваясь, переглянулись. Рейвенкловка хихикнула, у Фрейи же на лице отразилось нечитаемое выражение. Ни одна из них не ответила Краучу.       — Вас, возможно, удивило появление в клубе мисс Лавгуд, — продолжил Слагхорн как ни в чём не бывало, — но уверяю, я всегда видел в этой юной девушке колоссальный потенциал. В начале лета случилось невероятное событие, главным действующим лицом которого стала наша юная мисс Лавгуд. Сольвейг, дорогая, не хотите поведать эту удивительную историю?       Все повернулись к Лавгуд. Девушка не смутилась под десятком вопросительных взглядов и только пожала плечами:       — Когда я выбирала себе карликового пушистика в «Волшебном зверинце», то выдала два истинных пророчества подряд, — обыденным тоном проговорила девушка и, потянувшись к тарелке, схватила горсть жёлто-зелёных ягод. Студенты, услышавшие слова однокурсницы, нервно переглянулись. Фоксглав от удивления открыла рот.       — Ты… ты провидица? — ошеломлённо переспросила она.       — В министерстве говорят, что да, — безразлично кивнула Лавгуд. — По крайней мере, оба пророчества появились в Зале Пророчеств.       Том несколько раз изумлённо моргнул, пытаясь переварить слова Лавгуд. Несмотря на то, что он жил в мире магии, в пророчества и предсказания он верил с трудом. Перспектива быть кузнецом своей собственной судьбы была куда приятнее и понятнее Риддлу. Меньше всего на свете ему хотелось доверять словам человека, который может оказаться шарлатаном. В Хогвартсе он, конечно, посещал Прорицания, но ничего, кроме скепсиса, этот предмет не вызывал. Учитывая, сколько раз он, вглядываясь в чаинки и кофейную гущу, «предсказывал» себе всякие несчастья, то стоило не крестражи создавать и мир завоёвывать, а сразу ложиться в гроб. Ибо впереди его ждали то предательства, то безумие, то младенцы, которых невозможно убить «Авадой».       Жалкое зрелище.       — И что же ты предсказала? — уточнил Крауч. Судя по его надменному взгляду, однокурснице он не поверил.       — О, я не помню, — вытаращив круглые серые глаза, ответила Лавгуд. Крауч демонстративно цокнул языком. — Но мой брат говорит, что одно было, скорее всего, про Гриндевальда, а второе… про мою смерть.       Сказав последнее слово, Лавгуд нервно захихикала, будто в предсказании собственной смерти была заложена невероятно остроумная шутка. Через мгновение в уголках её глаз появились крупные слёзы, которые девушка поспешила убрать краешком рукава мантии. Все за столом замерли, неуютно поёжившись. Даже шумные Фоули и Эйвери перестали переговариваться и посмеиваться с понятных только им двоим шуток: парни молча уставились в тарелки, стараясь не смотреть ни на Лавгуд, ни друг на друга.       — Сольвейг, — дотронулась до плеча девушки Фоксглав. Рейвенкловка вздрогнула, но вскоре чуть заметно улыбнулась. — Предсказания можно трактовать по-разному… И далеко не факт, что они сбудутся.       — Ты хороший человек, Фрейя Фоксглав, и они тебя ни в чём не винят, — сказала Лавгуд очень тихо, заставив вздрогнуть уже Фоксглав.       Она медленно положила свою ладонь на руку Фрейи, отчего последняя шумно втянула в себя воздух. Их глаза встретились.       — Месть не принесёт успокоения, она уничтожит душу, расколов её на части.       — Что? — растерялась Фоксглав. — Я не…       — Избавься от злости, и она перестанет подпитывать проклятье. Отринь сожаления, и тогда уйдёт боль.       Фрейя открыла рот, собираясь что-то возразить, но внезапно нахмурилась. Том заметил, как она сжала лежащие на столе руки в кулаки, как побелели костяшки её пальцев, как между бровей девушки залегла морщинка.       — С Лавгуд понятно, она странная, и это даже забавно, — услышал Риддл ехидный голос Крауча. — Ну а вы, мисс Фоксглав, зачем вы здесь, чем изволите похвастаться?       Хотя он и улыбался, в его взгляде сквозило отчётливое презрение к новой студентке. У Тома возникло спонтанное, ничем не мотивированное желание его проклясть.       Фоксглав подняла голову.       — Единственный талант, которым я могу похвастаться, мистер Крауч — это искать приключения, а находить неприятности. Так что, боюсь, моё нахождение здесь — недоразумение.       Слова Фоксглав заставили Лавгуд тихонько захихикать. Эта картина — две хрупкие странные девушки, сидящие бок о бок, — напомнила Риддлу его старую мысль о том, что Фоксглав похожа на корнуэльского пикси. С Лавгуд всё было ещё хуже: она точно была олицетворением авгурея.       — Ну-ну, дорогая моя девочка, не нужно себя недооценивать, — запротестовал Слагхорн. Фоксглав смерила профессора недобрым взглядом. — Насколько мне известно, ваши родители…       — Мертвы, — отрезала слизеринка. Её приятный, глубокий голос приобрел непривычную жёсткость. — И мы не будем их здесь обсуждать.       — Конечно, мисс Фоксглав, прошу простить старика, — стушевался Слагхорн.       Кажется, это был первый раз на памяти Риддла, когда профессор не знал, как себя вести. Обед, к неудовольствию декана, обернулся полным фиаско.       — О Мерлин, как же летит время! — торопливо добавил профессор, поднимаясь со своего места. — Жду вас, мои дорогие, в классе зельеварения — я приготовил сегодня кое-что особенное. — Он хлопнул в ладони и поспешил выпроводить студентов из кабинета.       Фоксглав подхватила свою трость, взяла под руку Лавгуд и решительно вышла из кабинета. Том Риддл был уверен: больше на встречи «Клуба Слизней» она не придёт.

***

      Класс зельеварения, гротескно мрачный, но идеально подходящий под антураж хогвартских подземелий, встретил студентов шестого курса феерией цветов и запахов. У высокого потолка клубился разноцветный пар, исходящий от парочки больших котлов.       Профессор Слагхорн, переодевшийся в профессорскую мантию вместо пиджака, стоял у своего стола, излучая нарочитую доброжелательность.       Студенты садились за парты по трое-четверо человек. К Риддлу и Малфою присоединились Лестрейндж (он намеренно игнорировал встречи клуба Слагхорна) и Нотт (а его никто не приглашал по причине не особенно тёплых отношений между Слагхорном и старшим Ноттом). За соседней партой Фоксглав с Лавгуд подсели к Блишвик и её рыжеволосой подруге с Хаффлпаффа — Реджине Боунс.       — Так-с, так-с, — разнёсся по залу голос профессора. Его массивная фигура была слабо видна за многоцветным туманом. — Весы, наборы для приготовления зелий, чистые пергаменты и учебники… Сегодня они вам не нужны!       Студенты переглянулись, по классу зашелестели голоса.       — Сегодня у нас первое занятие в учебном году, поэтому я постарался сделать его запоминающимся! — Слагхорн поднял палец вверх, желая заострить внимание студентов на последнем слове.       — Впереди нас ждёт сложная подготовка к «Ж.А.Б.А.», и многие из сегодняшних зелий вы будете учиться варить если не на практике, то как минимум в теории.       Профессор провёл рукой над четырьмя котлами разного размера, стоящими на столе перед ним. Когда он поднял руку, пуговицы на его жилете опасно оттопырились.       — Ну-с, подходите, подходите, дорогие мои, поднимайтесь, настало время немного поиграть, — усмехнулся в усы Слагхорн.       Шестикурсники собрались полукругом перед столом профессора. Рядом с Томом каким-то чудом материализовалась Лукреция Блэк, и аромат её удушающих лавандовых цветов заставил его задержать дыхание. Судя по тому, как вспыхнули глаза девушки, когда их взгляды случайно встретились, она приняла этот жест на свой счёт. Риддл не стал её переубеждать и обворожительно улыбнулся: Блэк зарделась и, глупо захихикав, опустила глаза.       — Итак, кто мне скажет, что за зелье в котле номер один? — Профессор приподнял крышку с котла, стоящего у края стола.       Риддл вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть содержимое: жидкость была абсолютно прозрачной и по консистенции напоминала воду. Он тут же поднял руку.       — Том, конечно же Том, — чуть улыбнулся профессор, кивая. — Итак?       — Это Веритасерум, известный как «сыворотка правды», сэр, — ответил Риддл. — Его особенность — отсутствие цвета и запаха, поэтому его присутствие в напитке почти невозможно обнаружить без специальных заклинаний. Выпивший это зелье человек не сможет соврать и будет отвечать на все заданные вопросы только правду или то, что считает правдой. Впрочем, насколько мне известно, одарённый окклюмент способен до некоторой степени противостоять действию зелья.       — Прекрасный ответ, мистер Риддл, десять баллов Слизерину, — захлопал в ладоши Слагхорн. — Вы абсолютно правы, мой мальчик, сыворотке можно противостоять, но даже у опытного окклюмента это может вызвать дискомфорт. Отлично, Том, пройдите, пожалуйста, сюда. — Слагхорн указал на пустое место недалеко от своего стола. Риддл нахмурился, но подчинился.       Когда он занял указанное место, Слагхорн повернулся к студентам и, загадочно улыбнувшись, открыл ещё один котел. Оттуда тут же вырвался розоватый пар, заструившийся к потолку красивыми спиралями. Студенты одновременно вдохнули и удивлённо переглянулись: парни улыбнулись друг другу, некоторые девочки захихикали. Том придвинулся ближе к Слагхорну, пытаясь уловить букет ароматов, доносившийся из котла. Пахло приятно и очень знакомо: землистым запахом, который ощущается после дождя, новым, только что распакованным пергаментом, яблоками, запечёнными с мёдом и корицей, свежезаваренным кофе, чуть затхлой горечью Тайной комнаты. Каждый из запахов можно было ощутить по отдельности, а вместе они дарили потрясающее ощущение счастья и комфорта. Том вопросительно поднял бровь, глядя на Слагхорна.       — Нуте-с, господа, с чем на сей раз мы имеем дело?       — Это Амортенция, сэр, — ответил Нотт через мгновение. Он не поднял руку и ответил с места, чем заслужил неодобрительный взгляд Блишвик. — Мощное приворотное зелье.       — Верно, — согласился Слагхорн с неохотой. — Можете что-нибудь рассказать о нём, мистер Нотт?       — У настоящей Амортенции узнаваемый перламутровый блеск на поверхности и характерные спирали пара, — прокашлявшись, ответил Нотт. — И для каждого она пахнет по-своему. Это зависит от того, какой запах любит человек.       — Верно, — ещё раз согласился профессор и, немного скривившись, добавил:       — Десять баллов за ваш ответ, мистер Нотт.       Гораций Слагхорн, в отличие от Дамблдора, даже к не самым любимым ученикам был достаточно справедлив. Особенно если они были с его факультета и приносили баллы в копилку часов с зелёными изумрудами внутри.       — Любовное зелье, ты слышала, Дрю? Ну хоть что-то полезное мы наконец выучим, — прошептала Лукреция Друэлле Розье, но в тишине класса её голос прозвучал очень громко.       — Мисс Блэк, это не повод для шуток, — нахмурился Слагхорн, смерив слизеринку неодобрительным взглядом. — Как заметил мистер Нотт, Амортенция — мощнейшее приворотное зелье в мире. Однако называть его «любовным» в корне неверно. Амортенция не создаёт любовь. Это чувство слишком сложно, чтобы его сымитировать или сфабриковать. Что делает Амортенция — это вызывает болезненную, неестественную привязанность к объекту влечения. Оно создаёт одержимость, которая вполне сопоставима с безумием. И чем дольше человек будет принимать этот напиток, тем сильнее будет его увлечение. Поэтому, — Слагхорн тяжело вздохнул, осматривая притихших студентов, — я считаю, что именно это зелье — самое опасное из всех, что присутствуют сегодня в комнате.       — Я слышал, — осторожно сказал Нотт, — что ребёнок, зачатый, когда один из родителей находится под зельем Амортенции, не способен на проявление какой-либо любви.       — Ну-ну, — усмехнулся Слагхорн, — это слишком голословное утверждение, мистер Нотт. Боюсь, чтобы его проверить, нужна довольно специфическая выборка людей. Любовь — слишком сложное чувство, с десятками классификаций и разновидностей, ряд эмоциональных и психических состояний, результат химических реакций. В конце концов, даже самый бессердечный человек может искренне любить свою чашку кофе по утрам, вы не находите?       Слагхорн засунул руки в карманы и, довольный своими маленьким выступлением, улыбнулся.       — Пройдите к мистеру Риддлу, Леонард. Да-да, сюда, не стесняйтесь.       Нотт встал рядом с Томом. На его ещё по-детски пухлом лице застыла решительная улыбка. Зная безумную исследовательскую жилку Леонарда, Риддл был уверен, что в голове слизеринца уже крутится план, как заставить кого-нибудь зачать ребёнка под Амортенцией, чтобы потом наблюдать за его развитием в течение всей жизни. Сумасшедшие идеи и тяга к опытам делали Леонарда важным членом «Вальпургиевых рыцарей». Именно он с невероятной самоотдачей испытывал на себе (впрочем, и на других тоже) самые опасные заклинания и зелья, которые рыцари практиковали в своём узком кругу.       — Перейдём же к котлу номер три, — потерев руки, предложил Слагхорн. Он поднял крышку, и Том увидел густую субстанцию цвета глины. — Итак, кто-нибудь?..       Фоксглав осмотрелась по сторонам и, не найдя желающих ответить, подняла руку.       — Мисс Фоксглав, вам слово.       — Насколько я могу судить по внешнему виду, это Оборотное зелье, сэр, — ответила она, заглядывая в котёл. Профессор согласно кивнул. С видом опытного профессора, она сложила руки за спиной и продолжила:       — Как можно понять из названия, с помощью этого зелья можно на некоторое время превратиться в другого человека. Пол, внешние данные, даже характерные особенности и увечья — всё это вместе с телом чужого человека получит употребивший зелье волшебник. Из-за сложности рецепта приготовление этого зелья — трудоёмкий и очень долгий процесс. А финальный этап — добавление компонента другого человека, традиционно волоса — должен совершаться непосредственно перед употреблением. Есть одна интересная особенность: после добавления частиц того, в кого волшебник хочет превратиться, консистенция, вкус и цвет зелья тоже меняются. Если говорить о времени действия зелья, то оно варьируется от качества ингредиентов и навыка зельевара и составляет от десяти минут до двенадцати часов. Также нужно быть уверенным, что волос принадлежит именно человеку, а не животному, иначе можно получить неприятные осложнения. Ну и ещё одно, — Фоксглав осмотрела студентов с хитрой улыбкой, — оборотное зелье — отличный способ избавиться от трупа или инсценировать собственную смерть. По крайней мере, если верить бестселлеру Греты Пристли «Она сварила убийство»: человек, выпивший зелье и принявший чужой облик, умер, но его тело так и не приняло прежний вид.       Студенты красноречиво переглянулись, когда Фоксглав закончила свою импровизированную лекцию.       — Исчерпывающий ответ, мисс Фоксглав. Право слово, даже я лучше не смог бы рассказать. Пятнадцать баллов Слизерину, — выпятив и без того объёмную грудь, заметил профессор. Фоксглав позволила себе лёгкий наклон головы в знак благодарности. — Впрочем, давайте сделаем вид, что про убийства и трупы мы с вами ничего не слышали, хорошо, дорогие мои? Займите своё место рядом с молодыми людьми, мисс Фоксглав.       Когда Фрейя поравнялась с Ноттом, они одновременно подняли руки и со смехом хлопнули друг друга в ладони.       — Последний котёл, — протянул Слагхорн, медленно снимая крышку с крошечного котла. Жидкость в нём напоминала растаявшее золото. — Идеи?       — «Жидкая удача»? — предположил Лестрейндж, прервав открывшего рот Белби.       — «Жидкая удача» или Феликс Фелицис, верное попадание, мистер Лестрейндж! — воскликнул профессор. — Вам что-нибудь известно об этом напитке, мой мальчик?       — Как можно понять из названия, — подмигнув Фоксглав, передразнил её Лисандр, — оно жидкое, и оно приносит удачу. Полагаю, варить его капельку сложнее, чем зелье от прыщей.       — Вы безусловно правы, мистер Лестрейндж. «Феликс» в высшей степени сложный по составу и приготовлению напиток. И он действительно приносит удачу во всех начинаниях, но только если сварен правильным образом. Малейшее отклонение в рецепте — и выпившего ждут очень неприятные последствия, вплоть до мучительной смерти. — В подтверждение своих слов Слагхорн вытаращил глаза. — Поэтому очень не рекомендую покупать его по дешёвке в непроверенных магазинах. Мистер Лестрейндж, десять баллов за ваш ответ, и, пожалуйста, присоединитесь к остальным.       Лисандр ухмыльнулся и бодрым шагом подошёл к друзьям.       — Вы, наверное, размышляете, почему я попросил вас выйти вперёд, мои дорогие? — спросил Слагхорн.       — Да, сэр, — сказали Риддл и Фоксглав.       — Нет, сэр! — одновременно с ними выкрикнули Нотт и Лестрейндж.       Четвёрка слизеринцев переглянулась и засмеялась. Слагхорн умилительно сложил руки на груди.       — Что ж, как я уже сказал, мне хочется сделать наш первый урок запоминающимся, поэтому вы вчетвером сегодня сможете испытать действие этих зелий на себе, — гостеприимно расставив руки в стороны, сказал профессор.       В классе поднялся шум.       — Не бойтесь, дорогие мои, это будет просто небольшая демонстрация, — поспешил успокоить своих учеников декан Слизерина. — Под рукой есть все необходимые противоядия, а в подсобке хранится целая дюжина безоаров.       — Это вообще законно? — подал голос Крауч. — Насколько мне известно…       — Конечно, мистер Крауч, мы используем эти зелья лишь для обучающих целей, поэтому всё в рамках закона, — отрезал Слагхорн. Он перевел взгляд на четвёрку своих подопытных студентов. — Вы не против, дорогие мои? Это отличная возможность испытать на собственном опыте действие невероятно редких зелий.       — Я не против, профессор Слагхорн, — пожала плечами Фоксглав. — Берём то зелье, о котором рассказывали?       — Почему бы и нет, — согласился профессор, и у Риддла от его слов внезапно похолодело всё внутри.       Ему придётся выпить «сыворотку правды»! А что, если его спросят о чём-то, что он бы предпочёл утаить? Едва ли кто-то начнет расспрашивать о крестражах или прошлогоднем убийстве, но такая вероятность всё равно существует. Но с другой стороны… Риддлу было любопытно. Он считал себя талантливым окклюментом, и ему было интересно, получится ли у него противостоять действию зелья. Испытать себя.       От двойственности ситуации ему захотелось грязно выругаться.       — Так-с, кто хочет начать? — спросил Слагхорн у студентов. — Мистер Лестрейндж, может, вы?       — Надеюсь, профессор, при варке вы не отклонялись от рецептуры, — сказал Лисандр, со скукой изучая свои ногти. — Не хотелось бы обрадовать старую каргу, ой простите, мою дражайшую матушку славными новостями о моей скоропостижной кончине.       — Мистер Лестрейндж, я даю вам слово джентльмена, зельевара и джентльмена-зельевара, — положив руку на грудь, сказал профессор.       Лестрейндж ничего не ответил. Слагхорн взял небольшую серебряную ложку, зачерпнул золотистой жидкости и протянул её парню. Лисандр аккуратно взял её в руку, улыбнулся фирменной кривой ухмылкой и смело вылил содержимое себе в рот. Класс притих, ожидая от Лестрейнджа, который даже не изменился в лице, хоть какой-то реакции.       Впрочем, подумал про себя Том, то, что парень не упал тут же замертво, — уже отличная реакция.       — Ну как, действует? — осторожно спросил кто-то из класса.       Лестрейндж пожал плечами, повернулся к Фоксглав и самоуверенно спросил:       — Детка, пойдёшь со мной в Хогсмид?       — Сам ты детка, — возмутилась Фоксглав. — Никуда я с тобой не пойду.       — Ну вот, что и требовалось доказать: троллье дерьмо, а не зелье удачи, — закатил глаза Лестрейндж, вызвав всеобщий смех.       — Ну-ну, мальчик мой, повезёт в другой раз, — вытирая платком уголки глаз, сказал Слагхорн с улыбкой. — Как ощущения?       — Не вижу разницы, — буркнул Лисандр недовольно. Вероятно, для таких типов, как он — самоуверенных по своей природе, — доза должна быть в несколько раз больше. — Напомните больше не участвовать в сомнительных экспериментах.       — Расслабься, Лисандр, тебе могла бы достаться «сыворотка правды», и тогда все узнали бы твои грязные секре-е-е-етики, — протянул Нотт, похлопав друга по плечу.       Как будто бы весь Хогвартс и так не знал о «грязных секретиках» Лисандра Лестрейнджа. Хотя они не были и на четверть такими же грязными, как у Риддла.       — Мисс Фоксглав, вы готовы? — спросил Слагхорн у девушки, и она решительно кивнула. — Зелье вышло качественным, поэтому рассчитывайте на полтора часа превращения.       — И в кого я буду оборачиваться? — Фрейя огляделась кругом. — В вас, профессор?       — О Мерлин, такого я не пожелал бы даже врагам! — усмехнулся в усы Слагхорн. — Боюсь, у вас слишком нежный возраст, моя дорогая, чтобы дать вам прочувствовать на себе все мои стариковские болячки. Будет лучше, если вы превратитесь в кого-нибудь из своих однокурсниц.       Фоксглав перевела вопросительный взгляд на Блишвик, но та не успела и рта открыть, как приторный голос Лукреции Блэк растёкся по классу:       — Всегда мечтала увидеть себя со стороны. — Она аккуратно вырвала волос из своей безукоризненной причёски и протянула поражённой Фоксглав.       — Горжусь оказанной мне честью, мисс Блэк, — положив руку на сердце, прочувствованно проговорила Фоксглав и забрала протянутый волосок. — Профессор?       Слагхорн зачерпнул зелье из котла, перелил в небольшой стеклянный стаканчик и передал студентке. Фрейя сунула нос в стакан, сморщилась то ли от вида, то ли от запаха и, скрутив в несколько оборотов, бросила волосок в зелье. Тягучая глиняная жижа начала изменять свой цвет прямо на глазах у студентов: из грязно-серого она стала кислотно-фиолетовой.       — За Зигмунта Баджа! — отсалютовала Фоксглав стаканом и залпом влила в себя зелье. Подержав жидкость во рту несколько секунд, она скривилась и с усилием её проглотила. — Поздравляю, Блэк, ты у нас «Берти Боттс» со вкусом кислого винограда.       Класс засмеялся, и даже Лукреция выдавила из себя что-то отдалённо напоминающее улыбку. Внезапно Фоксглав выронила стакан, оглушительно разлетевшийся на кусочки, и тяжело навалилась на стол, чуть не скинув при этом стоящие на нём котлы с ценными зельями. Она приложила трясущуюся руку ко рту: казалось, что её сейчас вывернет. И без того бледная девушка побелела настолько, что вполне могла сойти за призрака. То ли от боли, то ли от ужаса она издала пронзительный крик и скрючилась пополам.       — Фрейя! — Лисандр хотел подбежать к однокурснице, чтобы ей помочь, но Слагхорн остановил его взмахом руки.       — Всё хорошо, мистер Лестрейндж, так и должно быть. — Его голос был спокоен, хотя на лысине выступили крупные бусины пота.       Фоксглав упала на колени и с силой схватилась за лицо. Судя по всему, ей было невыносимо больно.       И тут началось долгожданное превращение. Лицо девушки покрылось небольшими пузырями, которые, будто канцелярская резинка, стирали особенности, свойственные Фоксглав, и превращали её в другого человека. На вкус Риддла, эта картина была достаточно мерзкой: под кожей, будто жуки, что-то двигалось и копошилось, а сама девушка, вытаращив глаза, уставилась в пустоту. Её уши становились меньше, глаза — больше, нос — длиннее, а губы изогнулись в непривычном узоре. Через мгновение её лицо приобрело фамильные блэковские черты, а светло-каштановые волосы отросли и посветлели. Она стремительно уменьшалась в росте: Блэк была значительно ниже высокой Фоксглав.       Когда превращение завершилось, класс притих. Под всеобщий «о-о-о-о-х» Фоксглав поднялась, придирчиво осмотрела свои руки и ноги и, подняв голову, взглянула на однокурсников серыми глазами Лукреции. Лишь висящая на девушке одежда — ставшая ей длинной мантия и ботинки-оксфорды, на пару размеров больше, чем следовало, — напоминали, что перед ребятами не настоящая Блэк, а превращённая в неё Фоксглав.       — Яйца Мерлина! — воскликнула она и, услышав приторно-нежный, очень высокий девичий голосок, тут же закрыла рот рукой.       Слышать, как ругается Блэк, было настолько странно, что Том не сдержал смешка. Фрейя перевела на него взгляд, приподняла раздражённо-удивлённую бровь, а затем, откинув голову назад, весело рассмеялась. Риддл осёкся: в разы более странным было видеть такие искренние человеческие эмоции у Лукреции Блэк, всегда умеющей «держать лицо».       — Мисс Фоксглав, девочка моя, как ощущения? — спросил Слагхорн.       Он переводил взгляд с одной Блэк на другую и улыбался в усы: профессор явно был доволен качеством сваренного им зелья. Настоящая Блэк смотрела на «самозванку» с нескрываемым восторгом. Уж кто-кто, а Лукреция никогда не подумает, что бывает слишком много блэковской красоты в одной комнате.       — Я бы сказала так: низковато и тесновато, — задумчиво произнесла Фоксглав.       Она с интересом потрогала своё лицо, несколько раз открыла и закрыла рот, попрыгала сначала на одной ноге, затем на другой, а в конце ещё и несколько раз присела, будто делала спортивную разминку. При этом на её — Лукреции — лице возникло такое счастье, какое Блэк не смогла бы воспроизвести, даже если бы Риддл прилюдно пообещал ей жить вместе долго и счастливо.       Слагхорн передал девушке небольшое зеркало. Когда Фрейя заглянула в него, она поражённо открыла рот и захлопала глазами.       — Что вы ощущали, когда превращались, мисс Фоксглав? — с интересом спросил Слагхорн.       — Сначала было неприятно, потом показалось, что кто-то проткнул мой живот и принялся копошиться во внутренностях. Потом кожа начала плавиться, как горячий воск. — Фоксглав скривилась. — А когда я стала уменьшаться в росте, боль стала просто невыносима. Не «Круциатус», конечно, но приятного мало.       Проигнорировав шепотки, вызванные её словами, Фрейя пожала плечами.       — В общем, не рекомендую. Старая добрая трансфигурация хоть и сложнее, но в разы приятнее.       — Спасибо за наглядную демонстрацию, мисс Фоксглав, — поаплодировал профессор девушке. — Думаю, никто меня не осудит, если за вашу смелость я награжу вас ещё десятью баллами.       Фоксглав безразлично кивнула и, поправив спадающие штаны, встала рядом с Риддлом. До ушей парня тут же донёсся разговор Розье и Блэк: «Вы с Томом так хорошо смотритесь вместе, дорогая!» и «О, я знаю, Дрю!». Фрейя иронично фыркнула.       — Мистер Нотт, настал ваш черёд пострадать во имя науки, — продолжил между тем Слагхорн. Глаза Нотта зажглись нехорошим огнём.       — Я готов, профессор, — горячо ответил парень. — А на кого идёт приворот? Надеюсь, не на вас? Знаете, не хочется вставать между вами и моим отцом…       Слагхорн, открывший было рот, чтобы ответить на первый вопрос, подавился воздухом.       — Мистер Нотт, ваши шутки неуместны, — осуждающе сказал профессор. — Я приготовил зелье таким образом, чтобы выпивший почувствовал привязанность к тому, кто ему уже нравится, а не влюбился в приготовившего напиток зельевара.       — О-о-у, — внезапно поник Нотт. — Я бы предпочёл отказаться, но это будет несправедливо по отношению к остальным. — Он боязливо заглянул в котёл с Амортенцией, вдохнул исходящий из него аромат, улыбнулся самой счастливой улыбкой, которую Риддл у него когда-либо видел, и через мгновение решительно добавил:       — Я готов, сэр.       Слагхорн зачерпнул зелье маленькой золотистой ложкой и протянул слизеринцу. Лео пробубнил себе под нос короткую вдохновляющую речь и засунул ложку в рот. Пару секунд он лишь молча смотрел на остальных студентов, пока его глаза не остекленели, а на губах не появилась мечтательная улыбка. Зелье сработало.       — Леонард, мальчик мой, вы с нами? — осторожно подал голос Слагхорн. Нотт дёрнулся и повернулся к профессору. Его мечтательное лицо вмиг превратилось в оскалившуюся маску. Слагхорн отступил на шаг.       — Где она?! — злобно крикнул Нотт, наступая на профессора. Голос у него звучал механически. — Я знаю, что вы спрятали её от меня! Я знаю, что её семья против и вы с ними заодно!       — Мистер Нотт, я не понимаю, о чём вы говорите, — выставил перед собой руки профессор. — Вот, примите это зелье, вам станет лучше, мальчик мой.       Трясущимися руками Слагхорн отвинтил фиал с голубоватой жидкостью и протянул Нотту, но парень только сильнее оскалился и, вырвав из руки зельевара бутылку, разбил её об пол.       — Я должен быть с ней! Я не могу без неё! Где она?! — Нотт начал бить себя по голове кулаками, из глаз брызнули слезы. Студенты начали шумно переговариваться. Том взглядом указал Лисандру окружить Нотта с левого бока, а сам встал справа.       — Лео, — сказал он тихо, — тебе нужно успокоиться. Это просто действие зелья.       — Томми, дружище, — отозвался Нотт, всхлипывая. Риддл едва смог удержать беспристрастную мину от такой фамильярности, — пойми, я люблю её! Со второго, Мордред меня раздери, курса… Я могу умереть ради неё… Я могу убить ради неё… Ради тебя тоже, друг мой, ты же знаешь, но ради неё я…       Если Риддл сейчас же не остановит Нотта, то у окружающих могут возникнуть неподходящие вопросы.       — Ну-ну, Лео, — с осторожностью драконолога Том дотронулся одной рукой до плеча Нотта, а вторую протянул профессору Слагхорну, чтобы тот передал ему новый фиал с противоядием. — Я отведу тебя к Лавинии, но сначала выпей вот это.       Он поднял руку с фиалом, но Леонард с невиданной для такого хилого тела силой вырвался из хватки Риддла.       — Нет, ты врёшь! Я сам её найду!       Он стремительно проскочил мимо лениво замершего Лестрейнджа — тот даже не попытался остановить друга — и вылетел из кабинета.       В классе послышались нервные смешки. Фоксглав неодобрительно качала головой и что-то втолковывала Слагхорну, а тот лишь поражённо открывал и закрывал рот.       — Лисандр, — скомандовал Риддл, указывая взглядом на дверь. — Иначе он навредит и себе, и Пиритс.       Лестрейндж закатил глаза, но послушался. Взяв фиал с противоядием, он вышел из кабинета вслед за Ноттом.       — Лисандр его найдёт, профессор, — уверил декана Том. — Рано или поздно.       — Спасибо, Том. Хотел бы я сказать, что сегодняшний урок добавил мне седых волос, но… — проговорил мужчина, вытирая пот с лысины. — А ведь я всего лишь хотел сделать урок запоминающимся…       — Всё в порядке, профессор Слагхорн, — с серьёзным видом заверил декана Риддл. — Вам не стоит винить себя, сэр. Это оправданный риск. В конце концов, вы даёте нам возможность воочию увидеть действие невероятно редких зелий. К сожалению, никто не застрахован от инцидентов, но лучше мы узнаем обо всём сейчас, чем будем потом бороться с последствиями своего неведения.       — Ох, Том, мальчик мой, как всегда сама рассудительность, — с благодарностью в голосе сказал Слагхорн. — Надеюсь только, мистер Лестрейндж найдёт мистера Нотта до того, как последний натворит каких-нибудь дел… — Профессор горько выдохнул. — Что ж, давайте тогда продолжим? Остался лишь Веритасерум. Вы готовы, Том?       Риддл проверил целостность своих оклюмментных щитов и кивнул.       Профессор взял небольшую пипетку, погрузил её в котёл и несколько раз нажал.       — Присаживайся вот сюда, Том, — указал на своё кресло декан Слизерина и передал Риддлу пипетку. — Одной капли на язык для демонстрации будет достаточно, — добавил профессор предупредительно. — Обычно на допросах используется три, но мы, к счастью, не в Визенгамоте.       Том нахмурился, рассматривая пипетку. В его руках было оружие, которым он мог уничтожить самого себя. Бомба, на которую можно было наступить и подорваться. Следовало отказаться, когда была такая возможность. Риддлу было плевать на справедливость, о которой внезапно начал говорить Нотт, он бы нашёл причину съехать с задания и при этом выставить себя с выгодной стороны.       Но одновременно с этим Тома Риддла разъедало любопытство. Ему хотелось попробовать. Когда ещё у него будет такая возможность? О, Мордред, как редко кто-то или что-то бросало ему вызов.       Столкнуться с «сывороткой правды» было вызовом. Ответить на сложные вопросы, не выдав себя, было вызовом.       А Том Риддл обожал вызовы и просто ненавидел скуку.       Он нажал на пипетку, и безвкусная жидкость упала ему на язык. Он закрыл глаза, расслабляясь и позволяя зелью попасть внутрь организма.       Через несколько мгновений его разум начал медленно наполняться туманом. Чувство было странным, неправильным. Он будто осознавал себя отдельно от своего сознания. Он был одновременно внутри своего тела и снаружи. Том попытался усилить щиты, но привычной реакции разума не последовало — зелье оказалось слишком сильным.       — Ну что, кто будет допрашивать мистера Риддла? — спросил Слагхорн у аудитории.       Том с удивлением открыл глаза — он надеялся, что задавать вопросы будет сам Слагхорн, а не кто-то из его одноклассников. Крауч поднял руку, и, несмотря на туман в голове, у Риддла засосало под ложечкой.       — Позволите мне, профессор? — раздался нежный голосок Блэк. Том не сразу сообразил, кто из них двоих — настоящая или «подделка» — сейчас задала вопрос. — Обещаю, что всё останется в рамках этики.       — О, прекрасно, мисс Фоксглав, — хлопнул в ладони Слагхорн. — Прошу вас, моя дорогая!       — Спасибо, сэр.       Быть допрошенным Фрейей Фоксглав тоже было вызовом. Нет, конечно, он бы не хотел, чтобы «прокурором» был Бартемиус Крауч, — он бы точно начал спрашивать про события, связанные со смертью Миртл Уоррен, — но и от Фоксглав можно было ожидать подвоха.       Она взяла ученический стул, поставила его напротив кресла Риддла и села, сложив ногу на ногу.       — Ты готов? — спросила она у Риддла. Он коротко кивнул. — Смотри мне в глаза, Том, и старайся дышать как можно глубже. Можешь попробовать соврать, но физически это будет сложно.       Он сглотнул.       — Твоё полное имя? — услышал он первый вопрос. Из-за тумана в голове происходящее казалось похожим на сон.       — Том Марволо Риддл, — тут же ответил Том. Ответ вылетел изо рта против его воли. Он не узнал свой голос — тусклый, монотонный, пустой.       — Дата твоего рождения? — продолжила девушка.       — 31 декабря 1926 года, — последовал ответ. Фоксглав кивнула. Риддл постарался сосредоточиться: он должен попробовать соврать, особенно на таких простых вопросах.       Но в голове был лишь туман.       — Какие чувства ты сейчас испытываешь?       — Тревогу, нервозность, раздражение, интерес. — И вновь ответ вырвался быстрее, чем Том успел его осознать.       Лицо Лукреции Блэк исказила нехорошая ухмылка.       Том Риддл был в полной власти Фрейи Фоксглав. Будь он на её месте, то не задумываясь воспользовался бы таким шансом и выведал у девушки все её тайны. И плевать, что их свидетели — полный класс и декан факультета.       — Твой любимый цвет?       — Зелёный.       — Твой любимый десерт?       — Баттенберг.       — Твой любимый школьный предмет?       — Транс… фигурация. — Том искренне пытался соврать, но воля зелья, довлеющая над его разумом, была сильнее.       — Твоё любимое животное?       — Василиск, — ответил он, и тут же увидел, как глаза девушки расширились.       Это уже не смешно! Соберись, во имя Слизерина!       — Твоё любимое заклинание? — сложив руки на груди, спросила она.       — Кру… — очень тихо начал он и тут же с силой прикусил язык, останавливая себя физически.       Ответь Том искренне, и его ждут как минимум подозрительные взгляды, а как максимум — авроры из Министерства с постановлением об аресте. Это был тот самый момент, когда он обязан избежать воздействия сыворотки. В конце концов, у него много любимых заклинаний, нужно просто выбрать то, которое меньше всего подходит под определение «тёмное и запрещённое».       Глубокий вдох, вкус крови во рту, чувство, словно в мозг впиваются миллионы раскалённых игл. Фрейя Фоксглав не сводит с него пристального взгляда.       — Сер… Серпенсортия, — всё же выдавил, выплюнул он из себя.       По спине градом катился пот, сердце колотилось, пытаясь выпрыгнуть из груди прямо через горло. По подозрительному лицу Блэк было понятно, что Фоксглав ему ни капли не поверила, но Том всё равно был собой очень доволен: окклюментом он и правда был хорошим, если смог, пусть и с трудом, но обмануть Веритасерум.       Осознание того, что он опять провёл всех — волшебным образом ускользнул в последний момент — подарило Риддлу ни с чем не сравнимое, извращённое, пьянящее удовольствие.       — Фоксглав, спроси, нравлюсь ли я ему, — послышался голос уже настоящей Блэк. Студенты захихикали, а Фрейя негодующе закатила глаза:       — Достаточно, — строго сказала она, поднимаясь со стула. — Думаю, все и так поняли принцип, профессор. Физически Том сейчас испытывает не самые приятные ощущения, так что не будем над ним издеваться ещё и морально, задавая столь личные вопросы. В конце концов, как вы верно заметили, мы не в Визенгамоте, Том ни в чём не подозревается, а я не глава Департамента магического правопорядка, — заметила девушка, а затем перевела на Риддла хитрый взгляд. — По крайней мере, пока что.       Слагхорн передал Риддлу ещё одну пипетку с тёмно-бурой жидкостью — по всей видимости, это было противоядие от «сыворотки правды». Одна капля — и Том вернул себе право контролировать собственные слова.       — Итак, дорогие мои, надеюсь, сегодняшний урок хоть и был очень волнительным, но научил вас чему-то полезному, — сказал профессор с улыбкой. — Ваше домашнее задание — эссе на два фута о плюсах и минусах использования одного из четырёх сегодняшних зелий. Мистер Риддл, мисс Фоксглав, — обратился профессор к слизеринцам, — можете порадовать ваших коллег, когда их, конечно же, найдёте, что для вас домашнее задание отменяется. Урок окончен, всем спасибо!       Том собрал свои вещи, захватил сумки Нотта и Лестрейнджа и поспешил к выходу. Малфой умчался искать друзей, как только Слагхорн оповестил, что урок окончился.       У выхода Тома ждала Фоксглав. Она всё ещё выглядела, как Блэк, но ни аристократической осанки, ни фирменного взгляда с поволокой у девушки не было.       — Ты как? — спросила Фоксглав. Его удивила обеспокоенность в её голосе.       — В полном порядке, — заверил он девушку. — Спасибо, что не превратила всё это в допрос с пристрастием.       — За кого ты меня принимаешь? — изумилась Фоксглав.       — Ты могла использовать моё состояние, чтобы выяснить нужную для себя информацию, — пожал плечами Риддл. Для него было само собой разумеющимся, что люди используют других людей ради собственных целей.       — Это какую же? Ответы на тест по заклинаниям? — засмеялась Фоксглав. — Брось, Риддл, ты себя переоцениваешь, мне нет абсолютно никакого дела до твоих секретов.       Том усмехнулся — он был не так благороден и с удовольствием бы разворошил муравейник с тайнами Фоксглав и её семьи.       — Тогда благодарю за то, что не позволила вести допрос Краучу, — у него к моим секретам меньше уважения, чем у тебя.       — П-ф-ф, надутый индюк этот Крауч, — скривилась Фоксглав, осторожно оглядываясь по сторонам. — Но ты будь внимательнее, я видела, как он присвоил себе пипетку с оставшимся Веритасерумом. Не думала, что такие типы могут позволить себе воровать, но вполне допускаю, что он убедил себя, что делает это «ради общего блага».       Риддл остановился как вкопанный.       — Ты сейчас серьёзно?       Фрейя, прошедшая на пару шагов дальше Тома, тут же поравнялась с ним.       — Ты посмотри на меня. — Она указала пальцем на своё — Лукреции — лицо. — Как я могу быть несерьёзной с таким лицом?       У Лукреции, как и у большинства Блэков, был тяжёлый, хищный взгляд. Даже когда она улыбалась и радовалась, в ней всё равно можно было ощутить очень заметную напряжённость.       — Спасибо за предупреждение, Фрейя.       — Не за что, Том, — пожала плечами Фоксглав. — В конце концов, не в моих интересах, чтобы нашу общую, — девушка сделала заметный акцент на последнем слове, — тайну кто-то узнал. И использовал против меня. Ну, и да, — Фрейя указала на сумки в руках однокурсника, — лучше быстрее отыщите Нотта. Если с Лавинией что-то случится, я не побрезгую использовать твоё любимое заклинание.       Она улыбнулась и, в очередной раз подтянув брюки, унеслась прочь. Том поражённо наблюдал за тем, как девушка чуть ли не вприпрыжку бежала по коридору. Казалось, что бег доставляет ей столько счастья, сколько он не испытывал, даже когда впервые открыл Тайную комнату.

***

      Расположившись в удобном кресле напротив зачарованного окна, Том Риддл уже четверть часа листал толстый блокнот. На подлокотнике кресла аккуратной стопкой лежали ещё два таких же — на форзаце каждого из них красивым ровным почерком было написано «Собственность Т.М.Р». Перед тем, как сунуться в Запретный лес, Риддл решил быстро пробежаться по своим записям, чтобы освежить память по боевым заклинаниям: кто знает, с чем — или с кем — им придётся столкнуться во время этой сумасбродной эскапады.       Долгое время для собственных наблюдений, зарисовок, магических экспериментов, заклинаний и зелий Том использовал Дневник. Блокнот с Воксхолл-Роуд служил ему верой и правдой до тех пор, пока внутри не поселился кусочек Души. Как бы Риддлу ни хотелось обратного, он всё реже и реже обращался к крестражу: чем больше новых знаний он вливал в свою нематериальную копию, тем более свободолюбивой и непослушной она становилась.       Для того, чтобы сократить общение с крестражем, Том начал вести записи по старинке — в обычных, будто какой-то жалкий магл, блокнотах. В них он писал всё, что только приходило ему в голову: обрывки разговоров, размышления о магии, прочитанных книгах, новых, изученных на уроках и придуманных самостоятельно зельях и заклинаниях. А ещё Том развлекал себя рисованием: с самого первого дня в Хогвартсе ему отчаянно хотелось запечатлеть красоту окружающего его магического мира. Спрятать эту волшебную тайну, законсервировать, выжечь внутри собственного сердца, чтобы иметь возможность возвращаться туда ночами, наполненными холодным одиночеством. Ночами, когда кажется, что мира магии и вовсе не существует, и всё это — тысячелетний замок, заклинания, способные менять законы природы, зелья, которые за секунду могут заставить тебя выдать самые сокровенные тайны, — лишь плод его больного воображения. Ночами в приюте.       Этим летом Том потратил на блокноты почти все каникулы. Большую часть лета обитатели приюта Вула провели на побережье Восточного Йоркшира. После немецких бомбардировок Лондона три года назад, приют, который не сравняли тогда с землёй только по счастливой случайности, каждое лето полным составом отправлялся «оздоравливаться на природу». По мнению миссис Коул, ветер — солёный, прогорклый, пронизывающий насквозь убогие курточки сироток — был именно тем, чего так не хватало её подопечным, чтобы стать наконец «здоровыми, крепкими, правильными англичанами». И несмотря на то, что скалистые утёсы Бемптона всегда производили на Тома грандиозное впечатление, он считал такие поездки пустой тратой времени.       Год назад Лестрейндж звал его провести лето в своём поместье, а в этом Малфой предложил небольшую подработку у владельца «Горбин и Беркс». Из всех его сторонников лишь Лисандр и Абраксас знали, что Риддл живёт в магловском приюте и едва сводит концы с концами. Лисандр был близким другом, а отец Малфоя являлся главой Попечительского совета школы и был прекрасно осведомлён о стипендии малоимущим студентам. Для всех остальных однокурсников Том мастерски разыгрывал вымышленную историю: приёмные родители-маглы нашли только родившегося ребёнка перед дверью своего дома, дали ему свою фамилию и, спустя годы, с радостью отпустили чудесного мальчика познавать мир магии и тайну своего, безусловно, чистокровного происхождения. Поверить в эту легенду было просто: магия Тома Риддла была настолько могущественной, что усомниться в чистоте его крови мог только полный недоумок.       Несмотря на щедрые и настойчивые приглашения однокурсников, Том всё равно вынужден был отказываться: «ради его же безопасности» миссис Коул не позволяла несовершеннолетнему Риддлу покидать приют на каникулах. Он прекрасно понимал, что за отказом женщины стоит отнюдь не беспокойство. В отличие от других детей — живущих впроголодь, по-магловски глупых, не имеющих даже призрачных шансов достичь хоть чего-то выдающегося в своей бренной жизни, — Том Риддл был особенным. Каждое лето он возвращался из Хогвартса — таинственной частной школы, в которую его по какой-то нелепой причине записали ещё при рождении, — и выглядел так, будто провёл десять месяцев на самом фешенебельном курорте мира, а не прилежно грыз гранит науки в сырой и промозглой Шотландии. Том знал, как смотрят на него другие дети: он чувствовал их ненависть, их зависть и — больше всего — их страх. Сама миссис Коул, даже несмотря на то, что была взрослым человеком, ненавидела, завидовала и боялась Риддла не меньше остальных сироток приюта Вула. Тома это не волновало. Наоборот — как дементор, он с радостью питался негативными эмоциями, которые, будто утренний туман, застилали унылые коридоры приюта, стоило ему покинуть свою комнату и показаться кому-то на глаза.       Иногда, засыпая, Том представлял, как однажды Лорд Волдеморт вернётся в приют Вула, чтобы стереть с лица земли это проклятое место, милосердно освободив его обитателей от необходимости влачить своё жалкое существование.       Лето 1943 года Риддл вместе с другими приютскими детьми опять провёл в деревне Бемптон. И хотя он с куда большим удовольствием и пользой потратил бы два месяца каникул даже на самую тяжёлую работу в Лондоне, отдалённая от магического мира деревня всё же оказала ему неожиданную, но очень приятную услугу: возможность безбоязненно пользоваться магией. По какой-то странной причине, но отслеживающие чары Министерства магии не работали близ утёсов Бемптона. Тому удалось это выяснить не самым приятным путём — на собственном опыте. Прогуливаясь в одиночестве, он остановился у обрыва, чтобы полюбоваться восхитительным закатом. Непроизвольно сделав шаг в сторону, он поскользнулся на мокром камне, проехал несколько сантиметров и, не успев ни за что ухватиться, камнем полетел вниз. Будь Риддл маглом, его размазанные гравитацией останки скорее всего нашли бы через несколько дней местные моряки. Однако парню повезло родиться волшебником с незаурядными способностями, поэтому за мгновение до неминуемой встречи с острыми камнями побережья, Риддл умудрился вытащить волшебную палочку и наколдовать «Арресто моментум» — заклинание, которому он лично обучал слизеринскую команду по квиддичу. Магическая вспышка тут же пронзила воздух, делая его ощутимо более плотным и будто бы наэлектризованным. Падение стало замедляться, а затем с резким толчком остановился и сам Риддл — удерживаемый силой своей магии, с раскинутыми в стороны руками, он висел в воздухе, а до влажного берега оставалось не больше десятка сантиметров. Вздохнув, Том чуть махнул палочкой и, когда защитный купол под ним лопнул, свалился на камни.       Так близко к смерти Том Риддл был лишь однажды, когда в ночь на 25 августа 1940 года десять немецких самолётов, сбившись с курса, по ошибке сбросили бомбы на окраину Лондона. Одна из бомб взорвалась в считанных метрах от приюта Вула. Внезапный звук взрыва — будто свирепый шторм с оглушительной грозой и молниями, будто разверзшийся ад с кровожадными демонами, будто кара и гнев господень, — выбил стекла в комнате и клещами вытащил Тома из глубокого сна. Мальчик подскочил и, не до конца соображая, что происходит, ринулся под кровать. Последовавшая тишина — ещё более оглушительная, чем взрыв, — заставила его впервые за долгие годы разрыдаться. Он прекрасно знал, что уже несколько лет страна участвует в магловской войне против гитлеровской Германии — они готовились к налётам ещё в 1939 году, и именно тогда Риддл впервые попросил Диппета оставить его и других маглорождённых студентов в Хогвартсе на лето, но директор лишь пожурил за столь нелепые просьбы.       Отказ директора Диппета и август 1940-го сделали Риддла тем, кем он в результате стал: Лордом Волдемортом.       Вытащив из кармана волшебную палочку, мальчик всхлипнул и трясущейся рукой наколдовал «Протего тоталум» — самое сильное защитное заклинание, которое он знал. Светло-серый, едва заметный глазу щит облизал пол и стены комнаты Риддла. И дураку было понятно, что чары не выдержат чудовищной силы взрыва магловской бомбы, но магический щит дарил хотя бы видимость защищённости. Вслушиваясь в тишину — спутницу новых бомб и предвестницу Смерти — Том прижимался щекой к холодному кафелю, давился слезами и, как заведённый, будто молитву, повторял про себя: «Я не умру, я не перестану существовать, я никогда не умру». Появившийся из ниоткуда громкий «бах» заставил Риддла ещё раз подскочить и больно удариться головой о железное основание кровати, однако это не было новой атакой «Люфтваффе»: прямо перед кроватью Тома порхал небольшой желтоватый конверт. На его обратной стороне можно было разглядеть подобие человеческого лица с ярко накрашенными губами. В уголке «живого» конверта стояла печать Министерства Магии.       Сердце Риддла радостно забилось: о нём не забыли, ему помогут. Он не умрёт.       — Дорогой мистер Риддл! — жутко улыбаясь, заговорил конверт высоким женским голосом. — Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня в два часа тридцать две минуты утра было применено заклинание «Протего тоталум». Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приёмы чародейства. Ещё одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С). Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (маглы), является серьёзным нарушением закона согласно Статуту секретности Международной конфедерации колдунов и магов. Счастливых каникул!       И до того, как Риддл успел открыть рот и закричать о помощи, конверт вспыхнул и рассыпался яркими искрами в воздухе.       Он сжал руки в кулаки, чувствуя, как страх перед смертью от упавшей бомбы вытесняется злостью. В этом мире был лишь один человек, которому было дело до Тома Риддла — сам Том Риддл.       Слёзы скатились по щекам мальчика, солью обжигая искусанные губы. Обняв себя за колени и свернувшись калачиком, он лёг на пол. Из коридора доносились шаги, приглушённые голоса и плач. Никто не зашёл проверить Тома Риддла.       Он не помнил, когда уснул — точнее, провалился в сон, — но несколько часов спустя Том открыл глаза и понял, что всё ещё жив. Возможность дышать, видеть, слышать и чувствовать казалась божественным даром. Но самым главным итогом беспокойной ночи стало то, что Том Риддл нашёл — осознал — цель всей своей жизни. Несмотря на удивительные способности волшебника, он был смертен, как обычный, ничтожный магл — будто один из жалких сироток приюта Вула, — и с этим отвратительным недоразумением следовало что-то сделать. Том Риддл никогда не умрёт. Магия способна на самые разные чудеса, и он использует всю её мощь, чтобы исполнить задуманное. И если для этого придётся стереть с лица земли весь мир — да будет так.       Летом 1943-го Том Риддл чуть не погиб ещё раз — хотя в этот раз он подстраховал себя крестражем. По какой-то причине за «Арресто Моментум» не последовало ожидаемого письма из Министерства Магии. Никто не собирался отчислять Риддла из школы. Как и с Миртл Уоррен, ему всё сошло с рук. Подождав ради приличия полчаса, Том вытащил себя с берега с помощью «Карпе Ретрактум» и отправился в здание санатория, в котором временно жили сироты приюта Вула.       Все оставшиеся дни лета он потратил на магию — никогда прежде он не чувствовал такой свободы. Он экспериментировал с новыми заклинаниями, тренировал старые, пробовал то, на что никогда не решался в стенах школы. И всё записывал в свои блокноты.       Утёсы Бемптона и без этого лета занимали в разорванной надвое душе Риддла особенное место: именно здесь, в одной из пещер на берегу Северного Моря, Том ещё ребёнком показывал Эми Бенсон и Деннису Бишопу, как он мастерски умеет управлять змеями. Глупые детки после этого никогда больше не называли Риддла «мерзким змеёнышем». По правде сказать, после этой дружеской экскурсии они долгие месяцы вообще не могли выражаться членораздельно. Тому было плевать: они получили, что заслужили.       — СТАРОСТА РИДДЛ! — рядом с ухом раздался звонкий мальчишеский голос.       Том вздрогнул, резким движением руки скинув стопку с блокнотами на пол. Стоящие перед ним первокурсники — Антонин Долохов, Сигнус Блэк и светловолосая девочка по фамилии Булстроуд — весело захихикали.       — В чём дело? — стараясь звучать как можно менее раздражённо, спросил Риддл.       Наклонившись, он поднял упавшие тетради и перевёл взгляд на детишек. У всех троих галстуки были завязаны так плохо, что вежливее было бы и вовсе их не надевать. Том устало взглянул на часы: почти три часа дня. С профессором Слагхорном они договорились встретиться у его кабинета в четыре.       — Ну? — теряя терпение, поднял голос Риддл, и ребята неосознанно сделали шаг назад. — Не заставляйте меня снимать с вас баллы за то, что тратите моё время впустую.       — Фо… Фоксглав сказала, что вы можете научить нас бытовым чарам! — Долохов раньше всех нашёл в себе силу воли обратиться к явно раздражённому старосте.       — Неужели? — Том хмыкнул и сложил руки на груди. — Прямо так и сказала?       — Да, сказала, что вы выглядите как человек, который любит детей, — широко раскрыв глаза, добавил мальчик, и Том едва не подавился от таких заявлений. — Вы ведь поможете нам, староста Риддл, ведь поможете?       Все трое сделали просящие глазки, и если такое могло сработать с их родителями или старостами-девочками, то у Тома эта манипуляция вызывала лишь одно желание: ударить себя ладонью по лбу и удалиться куда-нибудь в самое отдалённое помещение слизеринских подземелий, где лишь темнейшие из известных ему заклинаний смогли бы его успокоить. Он искренне, с самого детства ненавидел детей. А магических детей, выросших с золотыми ложками во ртах, он ненавидел с двойной силой. Когда Том уже собирался отказать первокурсникам и уйти в спальню, его посетила запоздалая мысль.       Это сейчас Долохов, Блэк и Булстроуд не способны даже на вшивую «Левиосу». Но всего несколько лет спустя они станут подающими надежды богатенькими наследничками, растеряют остатки уважения к родительскому авторитету и, бунтарства ради, примутся искать опасные развлечения. Тут-то в их жалкие жизни могут ворваться «Вальпургиевы рыцари». И чем раньше Том начнёт подготавливать почву, тем скорее получит урожай.       Риддл медленно выдохнул, тем самым приводя эмоции в порядок.       — Только при условии, — он свысока осмотрел тройку первокурсников и красноречиво задержал взгляд на галстуке Долохова, — что после этого я больше никогда не увижу вас в таком виде.       Ребята переглянулись и бодро закивали. Сложив свои блокноты в сумку, Том достал волшебную палочку и указал ею на пустой двухместный диван — тройка худосочных первокурсников поместилась на нём без видимых проблем.       Следующие полчаса, под восхищённые взгляды не только своих маленьких учеников, но и доброй половины гостиной Слизерина, Том Риддл рассказывал и показывал, как накладывать на одежду простые, но эффективные чары: очищающее, чтобы убрать грязь с мантии и ботинок, связывающее для шнурков и галстуков (Том предпочитал модный среди маглов «виндзорский узел») и, наконец, заклинание горячего пара для того, чтобы разгладить даже самую мятую ткань. В домашних условиях богатенькие слизеринские чистокровки редко утруждали себя размышлениями, каким образом их одежда приводится в надлежащий вид (всю работу по дому делали домашние эльфы), но в школе дела обстояли иначе — хогвартские домовики занимались лишь стиркой и сушкой вещей, все остальные манипуляции были на совести студентов и старост. За неряшливый внешний вид можно было лишиться баллов, а за систематическое несоблюдение формы в учебные дни (чем особенно грешили некоторые грязнокровки с Гриффиндора) и вовсе вылететь из школы.       — Очень хорошо, Булстроуд, — кивнул Риддл единственной в их компании девчонке, и она просияла. Схватывала она гораздо быстрее своих друзей, но была лишена и врождённого изящества, присущего всем Блэкам, и грубой силы, которую внезапно показал в своих заклинаниях хлюпик-Долохов. При правильном обучении тройка первокурсников обещала однажды стать способными волшебниками, и Том похвалил себя за верное решение уделить им внимание.       Из-за поворота, ведущего в спальни, показался одетый в походную мантию Лисандр Лестрейндж. Кинув парочку хищных улыбок сидящим в гостиной девушкам, он горделивой походкой двинулся к Риддлу. Последний тут же спрятал палочку и небрежно махнул рукой, отдавая первокурсникам молчаливую команду отойти. Повторять дважды не пришлось, первокурсники наперебой прокричали «спасибо, староста Риддл!» и были таковы.       Том небрежно взглянул на часы: до встречи с профессором Слагхорном оставалось чуть больше двадцати минут. Нужно было взять мантию и предупредить Абраксаса.       — Жди здесь, я вернусь через пару минут.       Лисандр поднял руки.       — Не торопись, я найду чем себя занять, — ответил он, и тут же завалился на диванчик к пятикурснице Ребекке Орпингтон. Девушка поражённо вылупилась на Лестрейнджа. — Бекка, милая, как поживаешь? Давно не общались…       Последнее, что услышал Том, когда завернул за угол, была очень громкая пощёчина.       Когда он зашёл в спальню, то первым делом заметил Малфоя. Парень сидел в кресле у печки и лениво перелистывал магловский журнал о мужской моде, который откуда-то притащил Нотт. Сам Леонард распластался на кровати и, положив ногу на колено, читал вслух. Судя по услышанному отрывку, это был роман «Дракула» — тот самый, что его друзья обсуждали за вчерашним завтраком с Фоксглав.       После того, как Лисандр и Абраксас нашли Нотта привязанным к дереву заклинанием «Инкарцеро» и с кляпом во рту в виде собственного галстука, слизеринец успел уже десятки раз попросить у воинственно настроенной Лавинии Пиритс прощение. Лавиния прощать не собиралась, и на то у неё были веские причины: с урока зельеварения он примчался прямо в Большой зал и, с силой схватив девушку за локоть, потащил её к выходу из Хогвартса. План у воспалённого Амортенцией сознания Лео был не особенно надёжным: он собирался выбраться с Лавинией за территорию школы, каким-то образом трансгрессировать в поместье Ноттов и запереть там девушку до конца её дней. Пиритс такой вариант развития событий явно не устраивал, поэтому на половине пути она по-магловски врезала парню кулаком в нос, вырвала из его рук палочку и привязала незадачливого кавалера к дереву с помощью мощного заклинания.       Нотт рассказывал об их с Пиритс «стычке» с таким воодушевлением, что Риддл даже на мгновение задумался, а не пригласить ли Лавинию и её подругу Эфимию в «рыцари»? В конце концов, обе девушки были очень сильными волшебницами, ничем не уступающими — кроме семейного безумия, конечно, — той же Вальбурге Блэк.       — Бракс, мы с Лисандром уйдём через пять минут. — Он снял с вешалки тёплую осеннюю мантию и подошёл к зеркалу. — Позаботься о нашем прикрытии.       Не отрываясь от журнала, Малфой почтительно кивнул.       — Я думал, если с вами Слагги, то проблем не будет. — Лео перестал читать и приподнялся на локтях.       — Ты же знаешь Слагхорна, — покачал головой Том. — Если что-то случится, он вывернет всё так, будто это была наша с Лисандром затея.       — О, не сомневаюсь, — хохотнул Нотт.       Надев мантию, Риддл подошёл к кровати. Подумав несколько секунд, он всё же присел перед полкой и, открыв дверцу, достал оттуда фибулу Фоксглав. День выдался промозглый, и это была просто отличная возможность испытать согревающие функции артефакта на практике. Он вернулся к зеркалу и скрепил части мантии фибулой. Выглядел артефакт невероятно красиво, и Том даже на мгновение пожалел, что видеть его может только он.       — Удачи! — крикнул ему напоследок Нотт.       Вместе с Лисандром они покинули гостиную за десять минут до встречи с профессором Слагхорном. Они шли по коридору подземелий в молчаливой тишине, но очень скоро услышали странный, довольно громкий, будто бы цокающий звук.       Парни одновременно остановились, вслушиваясь. Цок-цок-цок, всё ближе и ближе. Кто-то к ним приближался, уверенно и достаточно быстро.       Фрейя Фоксглав вынырнула из-за поворота через несколько секунд. Как и парни, она была одета в тёплую осеннюю мантию, но, в отличие от парней, на её шее болтался уродливый шарфик буро-коричневого цвета. Погружённая в свои мысли, она не сразу заметила стоящих на её пути однокурсников.       — Фокси! — обрадовался Лестрейндж, когда её увидел.       Девушка испуганно подскочила и, встав в защитную стойку, выставила перед собой трость.       — Теперь подкрадываетесь по двое? — возмутилась она. Впрочем, на её губах застыла лёгкая улыбка. — Оригинально!       — Технически, — с умным видом поднял палец Лисандр, — подкрадывалась к нам именно ты, а мы тут просто стояли. Откуда путь держишь?       — Да я… — Она стушевалась и неловко почесала затылок. — Исследую Хогвартс.       — Исследуешь Хогвартс? — поднял бровь Риддл. — Я же предупреждал, что в школе может быть опасно, Фрейя.       Девушка повернула к нему голову. Осмотрев Тома — этим своим изучающим, пронизывающим взглядом, — она увидела на его мантии фибулу и широко улыбнулась.       — Клянусь, Том, я сама осторожность! — с чувством заверила она его. — Я ждала этого всю неделю. Замок просто великолепен! Иногда кажется, что за каждым поворотом скрывается что-то необычное.       Том тихо хмыкнул. Сложно было не разделить воодушевление Фоксглав: он и сам когда-то тратил все выходные на то, чтобы заглянуть в каждый необычный уголок, который только можно было обнаружить в школе.       Хогвартс манил, будоражил воображение. Риддл уже и позабыл, каким приятным и волнующим было это чувство.       — И как, есть успехи? — спросил он с искренним интересом.       — Ещё какие! — Фоксглав хлопнула в ладони. — В длинном коридоре — там, где куча картин и разноцветные ковры на стенах, — я наткнулась на секретную комнату…       Она понизила голос, перейдя на заговорщицкий шёпот.       — Пара пустяковых головоломок с «Акцио» и «Депульсо»… и внутри меня ждал огромный сундук!       Риддл и Лестрейндж переглянулись.       — С сокровищами, я надеюсь? — усмехнулся Лисандр.       — Ну, там был этот шарф, — Фрейя указала пальцем на шею и весело засмеялась. — Знаю, выглядит так, будто его связала безрукая карга, но — хэй! — это мой первый школьный трофей, так что жаловаться не буду.       Она мило улыбнулась и погладила край шарфа так нежно, будто он был живым.       — А вы двое куда собрались?       — В Запретный лес с профессором Слагхорном, — как ни в чём не бывало ответил Лестрейндж прежде, чем Том успел заверить Фоксглав, что «её это не касается». Он бросил на друга быстрый, осуждающий взгляд, но Лисандр его мастерски проигнорировал.       — В Запретный лес? — удивлённо переспросила Фоксглав. — Зачем?       — А Мордред его знает, — пожал плечами Лестрейндж, а затем хитро осклабился. — Пойдёшь с нами?       — Лисандр! — Риддл приложил руку к лицу. — Никуда она не пойдёт.       — Конечно, пойду! — радостно воскликнула Фрейя. — Вот это будет приключение!       Риддл сложил руки на груди и строго покачал головой.       — Нет, Фрейя, ты сейчас же пойдёшь в гостиную и забудешь о том, что видела нас. Тебя это не касается.       Лестрейндж придвинулся к Риддлу.       — Нас с тобой это тоже не касается, Том, но мы же идём, — нахмурился он. — Лишняя пара рук нам не помешает, сам знаешь, на Слагги надежды не много.       Он повернулся к однокурснице и задумчиво приложил руку к подбородку.       — Топеройки, гигантские пауки, инферналы, кентавры… Уверена, что хочешь пойти?       Фрейя криво и как-то лихо улыбнулась, став до смешного похожей на Каспиана Фоксглава с той колдографии в газете.       — Вот такое свидание по мне, Лисандр, — очень вкрадчиво произнесла она.       Лестрейндж шумно выдохнул и, закусив губу, повернулся к Тому:       — Я влюблён.       Риддл вздохнул. Эти двое сведут его в могилу.       — Мордред с тобой, Фоксглав, — отмахнулся он.       В конце концов, ему и самому хотелось посмотреть на однокурсницу в деле. Где, как не в лесу, полном опасных тварей, она может продемонстрировать всю свою силу.       И раскрыть все свои слабости.       …Да, из этого может выйти неплохое развлечение.       — Не рассчитывай, что мы будем с тобой нянчиться, — добавил он. — И еще одно, Фрейя… Тебе придётся самой убедить профессора Слагхорна. Вряд ли он так просто согласится на ещё одного студента.       Риддл подошёл к девушке и заглянул ей в глаза. Испытующе, как умел только он. Но Фрейя Фоксглав не отвела взгляда. Как зачарованная, она смотрела в ответ. И от огня в её глазах — странного, сумасбродного, — внутри Тома тоже что-то зажглось.       Она самодовольно улыбнулась.       — Скоро, Том Риддл, ты поймёшь, что я могу быть очень убедительна.

***

      Фрейя Фоксглав не соврала — она на самом деле могла быть убедительной. Правда, способы убеждения у неё сильно отличались от тех, к которым привык сам Риддл. Когда они уже втроём подошли к кабинету Слагхорна, девушка тут же — не дав бедняге-профессору даже рот открыть, чтобы возмутиться, — безапелляционно заявила, что идёт вместе с ними в Запретный лес.       — Но, девочка моя, это же может быть опасно… — развёл руки в стороны Слагхорн.       Фрейя решительно стукнула тростью о каменный пол.       — Вот именно, профессор, опасно! — сказала она горячо. — И в отличие от ваших спутников, сэр, у меня уже есть разрешение на трансгрессию.       — Вот как! — Профессор вмиг заинтересовался. — А парную трансгрессию можете, мисс Фоксглав?       — Да, но не больше одного человека за раз. — Девушка нахмурилась и, казалось, немного смутилась.       — Тогда добро пожаловать в нашу команду, дорогая Фрейя! — Слагхорн даже хлопнул в ладони от счастья. — Но вынужден просить вас держать всё в тайне. Боюсь, профессор Диппет вряд ли будет в восторге.       — Можете на меня положиться, сэр.       Так Фрейя Фоксглав официально стала четвёртой в их будущем приключении в Запретном лесу. Они медленно и довольно размеренно двинулись в сторону входа в лес, и всю дорогу профессор Слагхорн и Фрейя, идущие перед Томом и Лисандром, обсуждали трансгрессию и её принципы. Студенты Хогвартса учились перемещению в пространстве ближе к концу шестого курса, поэтому ни Риддл, ни Лестрейндж этим безусловно полезным, но достаточно сложным навыком, пока похвастаться не могли. Том давно хотел научиться этому действию самостоятельно, но на территории школы трансгрессировать было невозможно, а во время летних каникул он не решился попробовать из-за вероятности получить «расщеп». Да и особой необходимости в этом навыке у него пока не было.       Фрейя научилась трансгрессировать — была вынуждена научиться, как она выразилась, — в четырнадцать. Обучала её этому Рене Фоксглав, и более-менее получаться у девочки стало только спустя три месяца тренировок.       — Один раз я так неудачно перенеслась, что оставила в начальной точке левую руку аж до плеча! — эмоционально сказала Фрейя. — Хорошо, что отец трансгрессировал первым и сразу оказал мне помощь.       Она осторожно дотронулась до левого предплечья и горько усмехнулась.       — Отец не разрешил избавиться от шрама… Чтобы он каждый раз напоминал мне о том, что во время трансгрессии нужно думать о нацеленности, настойчивости и неспешности, а не веснушках симпатичного мальчика.       Профессор Слагхорн засмеялся.       — О, как очаровательно, моя дорогая девочка, как очаровательно.       Судя по мрачному лицу Фоксглав, ничего очаровательного она в этом не видела.       Через четверть часа они оказались у края Запретного леса. Полуразрушенная арка, служащая в него входом, заросла пожелтевшим плющом. Указатели «НЕ ВХОДИТЬ! СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНО» и «Территория леса объявлена Министерством магии ОПАСНОЙ» были снабжены красочными иллюстрациями черепов, пауков и кентавров.       — Миленько, — услышал Том приглушённый голос Фоксглав. Она улыбнулась и потянулась к карману с волшебной палочкой.       — Ну что, мы готовы? — жизнерадостно спросил Слагхорн, будто они собирались на экскурсию в лондонский зоопарк. — Мы немного пройдёмся, хочу собрать пару ингредиентов вдоль реки и у одних развалин, а затем трансгрессируем на место.       Тройка слизеринцев и их декан перешли небольшой мостик и бодро двинулись вглубь леса.       Первые минут десять пути по опушке леса были довольно обыденными. Деревья — в основном сосны и ели — росли неплотно и небольшими группками; вдоль лесной речушки, шумно бьющей холодными ключами, то тут, то там торчали разноцветные кусты. Мимо волшебников пробегали любопытные белки, вдалеке Том увидел пару красивых рыжих оленей, а от разнообразия и громкости криков птиц его голова и вовсе шла кругом. Профессор Слагхорн иногда останавливался, чтобы собрать какие-то листочки и цветочки, и, складывая их в сумку, каждый раз с наслаждением отмечал, как же поразительно прекрасен лес ранней осенью.       Всё это время Фрейя Фоксглав — кажется, она не переставала улыбаться с тех пор, как они вошли на территорию леса, — рассказывала идущим рядом с ней Тому и Лисандру про волшебный лес на границе Массачусетса. Как вдвоём со старшим братом, они, бывало, сбегали туда на несколько дней, чтобы понаблюдать за охотой жабоголовых ходагов, сражениями между драконовидными сналлигастерами и играми новорожденных котят вампуса на рассвете. Но больше всего — и с самой широкой улыбкой — Фоксглав вспоминала, как они «с дорогим Томми» одолели терроризирующего местные деревни скрытня.       — Представьте себе плод любви демимаски и упыря в виде высокого худосочного медведя с серебристой шкурой… — Фрейя провела перед лицом рукой. — Это существо — ночной фантом, способный сливаться с любым объектом. Быстрый, очень сильный и очень плотоядный.       — И как же вы умудрились его одолеть? — поднял бровь Лестрейндж.       — А это, мальчик мой, очень интересная история… — хитро улыбнулась Фоксглав. — Томми узнал от одного индейца-мага, что существо обходит стороной тех лесорубов, кто употребляет алкоголь. Взвесив все за и против, мы решили загнать скрытня в ловушку. Закупились самым дешёвым пойлом в местной деревне, а потом отправились в ту часть леса, где, по многочисленным сообщениям, скрытень нападал чаще всего. Томми оставил меня одну, а сам спрятался невдалеке под чарами. Я зажгла костёр, а затем обмазалась смесью крови и желчи, чтобы привлечь внимание скрытня.       — Фу, — скривился Лисандр.       Фрейя хохотнула.       — Для тебя, может, и фу, а для скрытня я пахла, как самая вкусная в мире шоколадная лягушка.       Лисандр хотел было пошутить — несомненно, похабно, — но Фрейя не дала ему возможности вставить даже слово и продолжила:       — Существо заметило меня минут через пятнадцать, подкралось и встало прямо за моей спиной. Краем глаза я заметила, как оно отбрасывало тень, слышала, как громко оно дышит, как его зловонная слюна падает на землю с отвратительным хлюпаньем. Томми тоже его увидел и немедленно бросил в него связку оглушающее-парализующее-связывающее. Когда скрытень повалился на землю и стал видимым, мы накачали его таким количеством алкоголя, что через время, придя в себя, он начал икать и жалобно плакать. Клянусь, нам стало так жалко беднягу, что Томми решил его не убивать! Вместе с пьяным существом мы трансгрессировали в наше поместье и после долгих уговоров мама разрешила оставить его в виде домашнего питомца. Спустя три месяца жизни в большом вольере, Фредди — так мы его называли — стал вегетарианцем и даже полюбил портвейн! Правда, ещё через месяц к нам приехал мистер Скамандер и, заявив, что это издевательство над волшебным существом, забрал его с собой.       Она грустно вздохнула.       — Надеюсь, он в порядке… — Она остановилась и озабоченно покачала головой. — У мистера Скамандера в чемодане столько опасных тварей, не хотелось бы, чтобы Фредди пострадал.       Том и Лисандр молча переглянулись. Последний выглядел так, будто его план взять Фрейю Фоксглав в жены и родить с ней «идеальных Лестрейнджей» только что с треском провалился.       — Вряд ли в Запретном лесу есть скрытни… — задумчиво протянула Фрейя. — Но было бы здорово, если бы у нас было немного огневиски.       Лисандр выпрямился и принялся стучать руками по мантии.       — Детка, ты не поверишь… — Он вытащил из кармана брюк небольшую серебряную фляжку и покрутил ею перед лицом девушки. Фрейя радостно хлопнула в ладони.       — Теперь точно не пропадём! — сказала она и пошла помогать профессору Слагхорну собирать прыгающие поганки.       Риддл не знал точно, когда это произошло, но в какой-то момент лесной пейзаж кардинально изменился. Деревья — исполинские, искривлённые, покрытые изумрудно-зелёным мхом и лишайниками, — начали жаться друг к другу так тесно, что Том перестал видеть солнечный свет. Припорошенные листьями тропы запутывались, закручивались, как в лабиринте; над ними возвышались каменные глыбы таких необычных форм и размеров, что они куда больше напоминали горных троллей и великанов, чем элементы рельефа. Стихли птичьи песни, исчезли цветы и кустарники. Даже воздух стал другим: тяжёлым, сырым, неподвижным.       Том никогда не был в Запретном лесу так глубоко.       Они остановились у одиноко стоящей каменной стены: очевидно, раньше она была частью какой-то крепости или башни.       — Серебристые незабудки, какая радость, какая прелесть! — радостно воскликнул профессор, приближаясь к подножию стены. Насвистывая себе под нос популярный на волшебном радио шлягер, он наклонился, чтобы собрать цветочки с серебристыми лепестками.       Обманчивая тишина — будто из леса внезапно выкачали все звуки — оглушала. Том сглотнул. Его инстинкты кричали о том, что они в опасности. Если не сейчас, то будут — с секунды на секунду.       — Держите палочки наготове, — приказал он однокурсникам.       В отличие от профессора, — его легкомысленность и опрометчивость уже откровенно раздражали Риддла, — все трое слизеринцев старались не терять бдительность. Лисандр напряжённо сжал челюсть и, нахмурившись, смотрел по сторонам. Фрейя держала трость так крепко, что костяшки пальцев побелели. Палочка в её правой руке была поднята и направлена в сторону реки. Том встал между ребятами, вслушиваясь.       Минуту он слышал только голос профессора Слагхорна. Однако вскоре к его нелепым подвываниям присоединился и новый звук — будто кто-то что-то раскапывает. Не нужно было рождаться в мире магии, чтобы понимать, что ничего хорошего он им не сулит.       А затем тишину леса разорвал пронзительный до отвращения писк. Том скривился и инстинктивно закрыл уши руками.       — ТВОЮ МАТЬ! — закричал стоящий рядом с ним Лестрейндж. — ПАУКИ!       Риддл повернулся на голос друга, и его глаза расширились: из земли, которая ещё секунду назад казалась твёрдой, как камень, выкапывались, выскакивали, вываливались пауки. Их были десятки — разных размеров и цветов. Профессор подскочил и, выронив цветы, бросился к ребятам. Палочка в его руках ходила ходуном.       — Встаньте кругом! — взволнованно крикнул он. — Диффиндо! Не подпускайте их к себе! Диффиндо!       — Арания экземи! — закричал Риддл, отбросив от себя особенно прыткого ярко-красного паука. Размером он был с доброго волкодава, а с его хелицеров капал бледно-зелёный яд. — Диффиндо!       Лисандр проклинал пауков с помощью «Конфринго», и, хотя ему удавалось время от времени попадать и взрывать существ, пауки быстрыми и резкими прыжками уворачивались от ярко-оранжевых вспышек заклинания. Впрочем, Лестрейндж не расстраивался и, разворачиваясь из стороны в сторону, как опытный стрелок, продолжал прицельно их отстреливать.       У стоящей рядом с Риддлом Фоксглав тактика была иной.       — Флиппендо! — кричала она, стремительно махая палочкой. — Инсендио! Флиппендо! Инсендио! Депульсо! Отвали!       Переворачивая пауков на спину, она поджигала их и, перевернув обратно, отбрасывала в кучу к другим паукам. Твари визжали и, обезумев от боли и страха, носились по земле, соприкасаясь с другими членистоногими и поджигая их. Если пауки подбирались к ней достаточно близко, девушка замахивалась и со всей силы била их тростью по мордам и ногам.       — Диффиндо!       — Конфринго!       — Инсендио!       Разноцветные вспышки магии озаряли лес, быстро тонущий в сумеречной темноте приближающегося вечера. Но сколько бы заклинаний не срывалось с волшебных палочек, количество пауков не уменьшалось. Словно из рога изобилия, они лезли и лезли из земли, из пещер, с крон деревьев — просто отовсюду, — окружая волшебников со всех сторон.       А потом Том Риддл увидел, как прямо перед ними выросла, будто выгрызла себе путь наверх прямо из преисподней, огромная чёрная паучиха размером с небольшого дракона.       Пора было что-то с этим делать. Сегодня — как, впрочем, и завтра, и всегда — в его планы не входило умирать.       — Встаньте за мной! — приказал Риддл своим спутникам и кинул в паучиху обездвиживающие и замораживающие чары. — Иммобулюс! Глациус!       — Что ты собрался… — глухо закричал Лестрейндж, но Том его уже не слушал.       Вложив в заклинание столько намерения, сколько ему позволяла магическая сила, он наколдовал усиленные воспламеняющие чары.       — Инсендио Триа!       Из кончика его палочки, словно из огнемёта, вырвался огромный столб огня и окатил пауков. Они завизжали с новой силой. Но Риддл не опускал палочку: чуть повернув её, он продолжал поливать огнём мерзких членистоногих уродцев. Отвратительно сладкий смрад жжёной плоти наполнил воздух.       Жар заклинания был так силён, что Том чувствовал, как палочка в руках раскалилась, как по его лбу, попадая в глаза, катится пот, как обгорают волоски на лице, как воздух, который он втягивает через нос, обжигает гортань и лёгкие. Краем глаза он уловил, как рядом с ним встала Фоксглав и, быстро взмахнув палочкой, наколдовала перед ними фиолетовый защитный щит. Жар огня вмиг утратил часть силы, и Том смог сделать нормальный вдох. Фрейя положила руку ему между лопаток и слегка постучала, словно выражала молчаливую поддержку.       Когда через несколько секунд он остановил заклинание и опустил палочку, то увидел, что на почерневшей земле лежат десятки скрюченных, обгоревших паучьих трупов. Лапки некоторых из них всё ещё судорожно двигались.       Он скривился от отвращения.       — Ох, Том, мальчик мой… — закашлялся профессор Слагхорн. Он выглядел поражённым, но при этом невероятно гордым. — Когда мы вернёмся в школу, я просто обязан назначить тебе двадцать баллов за столь впечатляющие чары воспламенения.       Том ничего не ответил. Вытерев тыльной стороной ладони пот со лба, он глубоко вдохнул. Лёгкие всё ещё горели. Осторожно дотронувшись до фибулы на мантии, Том ощутил неожиданно успокаивающий холод камня. Жар пламени никак не повлиял на артефакт.       Лисандр приблизился и озабоченно осмотрел лицо друга.       — Всё хорошо, Лисандр, — едва заметно улыбнулся Риддл. — Я в порядке.       — Мисс Фоксглав, дорогая, не поможете мне осмотреть поверженных пауков? — тем временем закудахтал Слагхорн. — Возможно, у парочки из них не пострадали железы. Это невероятно ценный ингредиент!       Фрейя не шелохнулась. Она выпрямилась и взглянула на профессора взглядом, который по самой слабой оценке можно было назвать «ядовитым».       — Вы знали, что здесь будут пауки. — Она не спрашивала, а утверждала.       — Ну как вам такое могло прийти в голову, моя дорогая? — возмутился Слагхорн. Он приблизился к одному из существ и потыкал его волшебной палочкой. — Поверьте, мисс Фоксглав, пауки мне не отчитываются о том, где собираются свить своё гнёздышко. Я лишь смутно припоминал, что у этих руин растут незабудки.       Фрейя повернулась к парням и сокрушённо покачала головой. Лисандр тут же приблизился к девушке.       — Фокси, ты не пострадала?       — Не пострадала, — отмахнулась она, а затем посмотрела на Риддла. — Том?       — В порядке, — кивнул он. — Спасибо за щит, Фрейя.       Она улыбнулась и показала большой палец.       — Так, дорогие мои. — К ним приблизился Слагхорн. В руках он держал блестящий хелицер огромной паучихи. — Здесь мы закончили, настало время трансгрессировать на место руин.       — То есть это были ещё не все руины? — пораженно переспросила Фрейя.       Декан Слизерина развёл руками.       — Всё будет хорошо, мисс Фоксглав, одна нога тут, другая там, — отмахнулся волшебник. — Сейчас мы с вами вдвоём трансгрессируем на место, потом вместе вернёмся. После этого вы поможете одному из ваших однокурсников, а я второму — так будет быстрее и проще, чем если всех буду переносить я.       Фрейя проследовала за Слагхорном. Они встали в отдалении от парней-слизеринцев, и профессор принялся ей что-то объяснять. Через полминуты волшебник положил руку на плечо Фоксглав, и они оба исчезли во вспышке трансгрессионной магии.       — Необычное начало учебного года. — Лисандр лениво потянулся. — Но мне нравится!       — Не расслабляйся, — предупредил Риддл, осматриваясь.       Чары воспламенения спугнули пауков, но они могли вернуться в любой момент. Сейчас, когда в лесу их осталось двое, угроза стала более серьёзной.       Профессор Слагхорн и Фрейя трансгрессировали обратно через минуту.       — Запомнили место, мисс Фоксглав?       Когда Фрейя кивнула, они с профессором ещё раз трансгрессировали вдвоём — в этот раз «ведущей» была слизеринка. Через пару минут они вернулись и, довольный результатом, Слагхорн подошёл к парням.       — Готовы, господа? — с улыбкой спросил он. — Мистер Лестрейндж, вас трансгрессирую я.       — Ну вот… — заметно расстроился Лисандр.       Профессор положил руку на плечо Лестрейнджа, и оба тут же исчезли. Фрейя деловито поправила сбившийся набок шарф и подошла к Тому. На её лице застыла странная решительность.       — Мистер Риддл. — Она протянула руку так, будто приглашала его на танец. От этой мысли Том непроизвольно фыркнул и, осторожно обхватив её пальцы, взял девушку за тёплую ладонь.       — Мисс Фоксглав, учтите, мне бы хотелось, чтобы после трансгрессии все мои конечности остались на месте.       Она засмеялась и внимательно посмотрела на Тома.       — Так и быть, мистер Риддл, постараюсь не думать о ваших веснушках слишком сильно.       А затем сознание помутилось, Тома сдавило со всех сторон и закрутило в рог двурога. Глаза впечатались вглубь черепа, а барабанные перепонки прогнулись… Прежде ему доводилось трансгрессировать лишь однажды — с Дамблдором перед первым курсом, — и сейчас ощущения были такими же отвратительными, как в первый раз. Риддл крепче схватился за руку Фоксглав, будто боялся, что если её отпустит — потеряет навсегда.       Спустя какое-то время их выбросило из трансгрессионной трубы в лес, и Том жадно глотнул холодный вечерний воздух. Глаза слезились.       — Том, Фрейя, дорогие мои, как добрались? — К ним подошли профессор Слагхорн и Лисандр Лестрейндж.       — С ветерком, — хихикнула Фрейя, высвобождая руку из пальцев Риддла. Она с интересом оглянулась. — И что это за место, профессор?       Том тоже огляделся: судя по всему, они забрались ещё глубже в лес. Здесь царил зеленоватый полумрак, а в воздухе застыла дымка вязкого тумана. Валяющиеся на земле ветки деревьев напоминали готовых к прыжку чёрных змей.       — О, моя дорогая девочка, это единственное место в Великобритании, где растут змеиные деревья.       Фрейя буквально подскочила от слов Слагхорна. Неверяще открыв рот, она уставилась на профессора.       — Но это же значит… — прошептала она. — Что здесь жил Салазар Слизерин!       — Слизерин? Здесь? — Лисандр скептически ухмыльнулся. — Не шибко роскошно, ещё и сыром воняет.       Слагхорн самодовольно улыбнулся в усы.       — Да, многие историки сходятся во мнении, что именно здесь когда-то находился замок Слизерина… и в доказательство приводят растущие вокруг змеиные деревья. Вам доводилось встречать эти растения, мисс Фоксглав?       — В Ильверморни есть такое дерево, сэр, — ответила Фрейя. — По легенде, оно выросло из посаженной в землю волшебной палочки Слизерина.       — Из волшебной палочки Слизерина? — поразился таким кощунственным словам Риддл. — В каком смысле?       Фрейя пожала плечами.       — В самом прямом, Том, — ответила она и улыбнулась, увидев, как он нахмурился.       Перехватив удобнее трость в руке, девушка вздохнула и начала свой рассказ:       — Считается, что Салазар Слизерин создал волшебную палочку из змеиного дерева и рога василиска, и у неё была уникальная способность становиться неактивной с помощью определённого слова, сказанного на парселтанге. Это была невероятно могущественная палочка, способная не только на очень сильную тёмную магию, но и на уникальные целительные заклинания, и будто бы она даже могла возвращать мёртвых к жизни. Когда род Слизеринов прервался по мужской линии, палочка перешла к ирландским Гонтам, и к началу XVII века ею владела тёмная волшебница Гормлайт Гонт. Она убила свою младшую сестру Риону и её мужа Уильяма Сейра, а их дочь Изольду забрала в свой дом, чтобы воспитать согласно принципам чистоты крови и ненависти к не-магам. Однажды Изольде удалось выкрасть волшебную палочку тётушки и сбежать в Америку, чтобы начать новую жизнь. Если вкратце: в Новом Свете Изольда вышла замуж за не-мага Джеймса Стюарда, родила двух дочерей и вместе с приёмными сыновьями-магами построила школу магии Ильверморни с помощью палочки Слизерина.       — А что случилось с Гормлайт Гонт? — уточнил Лестрейндж.       — Дин-дон, злая ведьма умерла! — пропела Фоксглав совершенно мимо нот, однако это её ни капли не смутило. — Гормлайт отправилась за океан, чтобы отомстить племяннице, но сильно просчиталась: Изольда и её друг-пакваджи смогли её уничтожить. После того, как ведьма была убита, палочка Слизерина окончательно стала недееспособной, и Изольда закопала её на территории школы, а через год там выросло потрясающее змеиное дерево, чьи листья могли лечить даже самые ужасные волшебные болезни.       — Двойственность тёмной магии, — внезапно сказал профессор Слагхорн. Всё это время он слушал историю Фоксглав молча и лишь покручивал длинный ус. — Благородство и подлость, жизнь и смерть. Какой невероятно красивый символизм, мисс Фоксглав, спасибо вам за эту замечательную историю.       — Красиво-то красиво, — хмыкнула Фрейя. — Но палочку Слизерина жалко. В руках могущественного волшебника она творила бы настоящие чудеса.       Фоксглав бросила быстрый, многозначительный взгляд на Риддла, и по его внутренностям разлилось приятное тепло.       — Ладно, дорогие мои, давайте не будем терять времени зря, — хлопнул в ладони Слагхорн.       — Да, давайте побыстрее, потому что воняет здесь просто отвратительно… — Лисандр состроил гримасу отвращения. — Как будто кто-то разбил котёл с вонючим сырным зельем…       Фрейя хохотнула, закрыв рот рукой.       — Мистер Лестрейндж, не преувеличивайте, это естественный запах разложения растений, — строго покачал головой Слагхорн. — В конце концов, мы с вами находимся рядом с болотом.       Он махнул в сторону необычного дерева с длинным тонким стеблем. Тёмно-зелёные листочки на нём, казалось, тряслись даже от самого слабого дуновения ветерка.       — Нам нужны листья, собирайте их очень аккуратно, чтобы не повре… — Профессор резко замолчал и, несколько раз втянув в себя воздух, округлил глаза. — Пожалуй, и правда пахнет сыром.       Внезапный утробный рык явился ответом на их незаданные вопросы. Все четверо резко повернулись и в ужасе замерли: перед ними стоял, почёсывая крошечную голову гигантским пальцем, трёхметровый тролль. Школьные учебники по «Защите от тёмных искусств» не раз показывали это существо — огромная глыба каменных мышц в набедренной повязке. Но правда оказалась в разы хуже: заплывший жиром тролль был полностью обнажён, а на мерзкой варикозной коже виднелись костяные наросты и огромные бородавки. На его плече лежала кровоточащая оленья туша. Отвратительный запах существа, казалось, мог сразить в разы быстрее, чем огромная дубина в его правой руке.       Тролль с любопытством смотрел на своих неожиданных гостей и пока никак не выказывал неудовольствия их присутствием.       — Маглы верят, что тролли очень любят загадки… — прошептала Фоксглав, медленно доставая из кармана волшебную палочку. — Можно попробовать его отвлечь.       Она сделала шаг навстречу существу, и Том тут же потянул её обратно за мантию.       — Ага, а ещё превращаются в камень от солнечного света. — Он почти прошипел эту фразу. — Ты спятила, Фоксглав?       — Нужно тихонько трансгрессировать, пока он не понял, что происходит, — влез в разговор Слагхорн. — Я собрал достаточно листочков. Мистер Лестрейндж, давайте руку…       Но стоило Лисандру пошевелиться, как тролль встрепенулся. Отбросив в сторону оленя, он ударил своей дубиной об землю. Раздался громоподобный рык, а потом в их сторону понеслась многотонная туша. Если бы Том не видел сейчас собственными глазами, как быстро передвигается тролль, он бы никогда в жизни не поверил, что этот жирный боров на такое способен.       Лестрейндж ухватил Риддла за мантию и дёрнул в сторону так резко, что в глазах потемнело. Парни повалились на землю, и от сильного удара из лёгких выбило воздух. Том поднял голову и заметил, что существо влетело в то место, где только что стояла четвёрка волшебников: передавив и сломав уникальные змеиные деревья, тролль врезался в кусок стены и осел на колени. Риддл перевёл взгляд вбок и выдохнул: Фрейя Фоксглав стояла на четвереньках и тщетно пыталась привести лежащего на земле профессора Слагхорна в чувство.       — Что с ним?! — заорал Лестрейндж. Он достал палочку и нацелил её на тролля.       — Жив, но без сознания. — Она вытерла рукой пот со лба. Том побежал к однокурсникам и, приблизившись к профессору, нащупал на его шее слабый пульс.— Тролль его задел, когда бросился на нас. Помогите мне его…       В отличие от профессора Слагхорна, тролль пришёл в себя быстро. Он неуклюже поднялся, резко повернулся и, зарычав, ударил дубиной так, что затряслась земля.       — Я тебе сейчас так порычу, вонючий ублюдок! — злобно крикнул Лестрейндж и взмахнул палочкой. — Конфринго!       Ярко-оранжевый луч взрывающего заклятия устремился к троллю, но, дотронувшись до его зелёной кожи, просто отлетел, словно сушёный горох от стены.       — Дерьмо, — произнёс кто-то из слизеринцев. Возможно, все трое сразу.       Для тролля эта наглость стала последней каплей. Он осмотрелся по сторонам и, увидев торчащий кусок скалы, с лёгкостью вырвал его из земли и с очередным оглушительным рыком бросил в сторону ребят.       — Протего! — закричали Лисандр и Фрейя, одновременно вызвав в воздухе два разноцветных щита.       — Вингардиум левиоса! — Том решил не терять время и перехватил камень до того, как он долетел до щитов. Он был уверен, что защитные чары не выдержат такой тяжёлый физический объект. — Депульсо!       Он толкнул камень обратно в тролля, и тот полетел прямо ему в голову. Ударившись о его башку, камень с оглушительным скрежетом разлетелся на кусочки. Тролль даже не поморщился.       В очередной раз зарычав, он ударил себя в грудь и бросился на ребят. Тройка слизеринцев не сговариваясь разбежалась в разные стороны. Том искренне понадеялся, что профессор Слагхорн не попадёт под ногу троллю: даже ему будет сложно объяснить директору Диппету, почему декан Слизерина вернулся в школу без головы.       — Смотрите, мы запутали его! — закричала Фрейя, показывая пальцем на замершего и поражённо чешущего макушку тролля. Казалось, он не знал, к кому из троих слизеринцев бросаться первым.       — Конфринго! Диффиндо! — закричал Лестрейндж. — Как тебе такое, уродец?       Тролль двинулся в сторону Лисандра.       — Экспульсо! — Риддл отвлёк его на себя новым заклинанием. — Конфринго!       Тролль с решительным видом повернул к Тому.       …Интересно, получится ли убить тролля Авадой?       — А ну, отошёл от них! Экспульсо! — кинула заклинание Фоксглав. Тролль развернулся и неожиданно рванул со всех ног в её сторону. — Мамочки, ты чего! Остановись, подумай! Глациус! Глациус!       Она пятилась и отчаянно махала палочкой, намереваясь остановить несущегося к ней на всех парах тролля замораживающим заклинанием, но оно было слишком слабым для такой махины. Когда до их столкновения оставалось всего несколько метров, Фрейя попыталась сделать кувырок вправо, но споткнулась и неуклюже завалилась на бок. Её трость отлетела в сторону.       — Экспульсо!       — Конфринго!       Заклинания Тома и Лисандра слились в один коричневый луч и ударили тролля в спину, придав ему тем самым ещё большей скорости. Существо начало падать вперёд. Когда Фоксглав увидела падающего на неё тролля, её глаза расширились. Взмахнув палочкой, она немедленно трансгрессировала прочь. Тролль шумно — казалось, его можно было услышать даже в Хогвартсе — упал туда, где ещё мгновение назад лежала девушка. Фрейя тут же вынырнула из трансгрессии и упала на колени в пару футов от существа.       Их взгляды встретились. Тролль зарычал и начал медленно и тяжело подниматься на локтях. Но Фоксглав оказалась проворнее: поморщившись от боли, она подскочила на ноги и взмахнула волшебной палочкой.       — БОМБАРДА МАКСИМА! — громко закричала она и быстрым, точным движением сунула кончик палочки в огромную ноздрю существа.       Голова тролля взорвалась с оглушительным, очень мерзким чавкающим звуком. Его серо-зелёные мозги разлетелись по некогда прекрасному замку Салазара Слизерина, и по его уникальным змеиным деревьям, и по декану его факультета — Слагхорн всё ещё был в отключке, и по студенту его факультета — Лисандр приложил руки к голове и не сводил с тролля нечитаемого взгляда, — и даже по его Наследнику — Том Риддл поражённо замер, хотя смотрел он не на поверженного магией тролля, а на Фрейю Фоксглав.       Её лицо, волосы, мантия, руки — всё было в крови и мозгах существа. Она тяжело дышала, её била нервная дрожь, всё ещё поднятая рука с палочкой тряслась. Через секунду девушка издала судорожный всхлип. Она резко отвернулась, и её вырвало.       Эта простая человеческая реакция, казалось, вернула Тома в реальность. Осмотревшись по сторонам, он подошёл к Лисандру и взял того за плечо. Парень, кажется, был до глубины души поражён тем, что произошло. Не было сомнений, что после сегодняшнего вечера Лисандр Лестрейндж тоже начнёт видеть фестралов.       — Ты как? — тихо спросил Том, и парень вымученно улыбнулся. — Я проверю, что с профессором, а ты иди к Фоксглав.       Лестрейндж кивнул и медленно пошёл к однокурснице. Боковым зрением Том заметил, что сидящая на земле девушка ожесточённо вытирает лицо мантией. Подойдя к Слагхорну, Риддл набросил на волшебника сканирующее заклинание.       — Фрейя, ты в порядке?       Лестрейндж присел перед девушкой на корточки. В ответ она громко фыркнула. Или, возможно, её вновь стошнило.       — Я в мозгах тролля, а не в порядке, — ответила Фоксглав устало. — Помоги подняться. Где моя трость?       Лисандр с лёгкостью поднял Фрейю на ноги.       — Лучше ты попробуешь мозги тролля, чем он — твои, — философски заметил он, и девушка тихонько засмеялась.       — Справедливо, — согласилась она. — Акцио трость.       Сканирующее заклинание Риддла показало небольшие внутренние ушибы, но в остальном профессор был в полном порядке. Старый добрый «Ренервейт» и флакон с рябиновым отваром быстро вернут его к жизни.       Лестрейндж и Фоксглав присоединились к старосте. Мантия девушки была в отвратительном состоянии, а её шарф стал напоминать драного лишайного кота.       — Рад, что ты не пострадала, — сказал Риддл, и на губах Фрейи возникла лёгкая улыбка.       — Рада, что никто из нас не пострадал, — заметила она и, быстро взглянув на безголового тролля, неверяще покачала головой. Её заметно трясло, губы побелели. — Я думала, нам конец.       — Ты завалила тролля, Фокси, — присвистнул Лестрейндж. — Ты вообще осознаешь это?       — Не я, а мы, Лестр! — отмахнулась Фоксглав. — Мы втроём завалили тролля: ты, я и Том.       — Командная работа, сука! — воскликнул Лисандр, а затем с чувством стукнул Фоксглав по спине. Она едва не упала от этого движения. — Нотти с Браксом просто сдохнут от зависти, когда я расскажу, что мы пережили.       — Вот именно — пережили, — почти что прошипел Риддл, и его лицо приняло строгое выражение. — И об этом не узнает ни одна живая душа, Лисандр. Мы чуть не погибли! Не хватало, чтобы нас ещё из школы исключили.       Фрейя издала несколько нервных смешков, но её смех быстро перешёл в надрывный кашель.       — Где там твой огневиски, Лестр? — раздался её сухой голос. — Мне нужно срочно выпить. Клянусь, я теперь всю жизнь буду чувствовать вкус тролльих мозгов на языке.       — По воскресеньям эльфы обычно готовят хаггис, — заметил Лисандр, доставая из кармана мантии фляжку. — Когда съешь кусочек, мозги тролля покажутся тебе деликатесом.       Он откупорил фляжку, сделал основательный глоток, а затем передал её Фрейе. Она глотнула медленно и очень осторожно, поморщилась, вытерла губы рукой и отдала фляжку Риддлу. Том вздохнул и присоединился к однокурсникам: огневиски драло горло, но вместе с тем расслабляло мышцы и нервы.       Слизеринцы пустили фляжку по кругу ещё раз и неловко замолчали, глядя друг на друга. Внезапно Фрейя широко улыбнулась и, подхватив Риддла и Лестрейнджа под руки, притянула их к себе. Положив руки им на плечи, она весело рассмеялась и крепко обняла обоих парней. Том и Лисандр изумлённо переглянулись.       — Ох, мальчики! — воскликнула она таким счастливым голосом, будто только что случайно создала Философский камень или стала обладательницей одновременно всех Даров смерти из сказок барда Бидля. — Мне кажется или это начало абсолютно чудесной дружбы?       Как бы Том Риддл ни хотел возмутиться и возразить, но Фрейя Фоксглав была права: есть события, пережив которые нельзя не проникнуться друг к другу симпатией. И убийство огромного речного тролля в месте, где когда-то жил великий Салазар Слизерин, несомненно, относилось к таким.