DID

Распахнув дверь, на пороге своей квартиры Чимин увидел переминающегося с ноги на ногу Намджуна. Заметив лохматую макушку брата, показавшуюся в образовавшемся проёме, Ким широко улыбнулся и приподнял руку, зашелестев пакетом с едой. — Привет, впустишь? — он легонько потряс кульком, после чего добавил: — я взял курочку в твоём любимом ресторанчике, — Чимин вздохнул и мягко улыбнулся брату в ответ. — Привет. Проходи, конечно, — Пак отступил вглубь комнаты, пропуская тем самым Намджуна в прихожую. — Ты разувайся, мой руки и проходи, а я пока всё подготовлю, — забрав из рук брата ароматно пахнущее угощение, он побрёл в сторону кухни дабы всё распаковать и расставить на столе. На запах вкусно пахнущего зажаренного мяса, свою рыжую любопытную мордочку высунул из-под дивана Ки. Подёргав несколько раз розовым носиком, принюхиваясь, он полностью вылез из укрытия и громко начал мяукать, направляясь в сторону источника запаха. — Вот же маленькая продажная душонка, — Чимин достал коробочку с острыми крылышками и ещё одну с не остыми ножками, — значит как прийти погладиться или полежать со мной, так мы не хотим, а как еду учуял, так сразу тут как тут. В пакете остались лежать салфетки и одноразовые палочки, когда внутрь залезла кошачья мордочка, а затем и весь он целиком. Пошелестев немного пакетом, он всё же высунул голову и, громко мяукнув на Чимина, перевёл взгляд на коробочки с мясом. — Даже не надейся, — с прищуром протянул парень, на что кот перевёл свой взгляд и ещё раз требовательно закричал. — А что это за мрак ты тут у себя устроил? — Намджун зашёл в гостиную и поразился темноте, в которую была погружена комнате. Хоть на улице уже и был вечер, но всё ещё было достаточно светло. — Решил заделаться вампиром, — Чимин перенёс коробки и пару тарелок на невысокий столик, расположенный у дивана. — Соджу будешь? — А пива нет? — У меня только соджу, — пожал плечами Чимин, после чего подошёл к холодильнику и достал судочек с кимчи и пару бутылок алкоголя. Намджун хмуро следил за действиями брата, оценивая масштабы проблемы, после чего поднялся и распахнул шторы. Чимин, как и кот, среагировал на звук и сощурился от проникшего в тёмное помещение света. — А это было обязательно? Заметив на полу возле ножки дивана пустую бутылку от соджу, Намджун недовольно нахмурился ещё больше. — Он не связывался с тобой? — даже уточнять не нужно было, о ком он. Оба понимали, из-за чего Чимин перешёл в режим отшельника. Вот только Ким впервые столкнулся с таким поведением брата, поэтому не знал пока, как тому помочь. Уж слишком несвойственным было обычно простому и не сильно напрягающемуся по жизни Чимину так убиваться из-за кого-то. Хотя Ким мог понять, почему тот так сильно привязался к Юнги. У парня тяжёлое прошлое, всё ещё сковывающее его настоящее прочными цепями. Даже сам Намджун, привыкший не принимать истории клиентов близко к сердцу, искренне проникся этим парнем, а у Чимина и шансов не было устоять. Он же ведь добрый, и сердце у него большое. — Нет. — А Сохун? Ты говорил, что он обещал как-то помочь. — Да, обещал. Он попросил своего знакомого найти информацию, но всё не так быстро делается, как хотелось бы. Поэтому пока тихо. Чтобы не было так тихо во время еды, Чимин включил телевизор, где шло развлекательное шоу, чтобы то негромко бубнило на фоне. Половина содержимого коробок уже была съедена, когда Намджун вновь подал голос: — Давно с родителями разговаривал? — Не особо давно, но стараюсь не сильно долго болтать. — Почему? Разговоры с ними могли бы тебе помочь отвлечься и не тонуть в своих переживаниях. — Ты же знаешь, они у нас проницательные, — Чимин покрутил в руках рюмку, после чего налил доверху соджу и выпил залпом. — Быстро поняли, что со мной что-то не так, но я как-то не готов пока это обсуждать. Да и не хочу, чтобы они лишний раз волновались. — Ты же понимаешь, что они не будут волноваться меньше из-за того, что ты молчишь и ничего не рассказываешь? — Возможно. Ещё какое-то время Намджун пробыл в гостях у брата, пытаясь отвлечь того разговорами. В какой-то момент ему показалось, что даже начало получаться, но неописуемая тоска, покоившаяся в тёплых карих глазах, не давала в это окончательно поверить. Через пару часов с момента прихода, Ким зашевелился, начав собираться домой. Он помог убрать со стола, после чего уже в прихожей обнял брата и погладил того по спине. — У тебя измождённый вид. Ложись сегодня спать пораньше, хорошо? Губы Чимина тронула ласковая улыбка и он кивнул, обещая, что ляжет сегодня пораньше. Намджун удовлетворённо кивнул и, ещё раз попрощавшись, скрылся за дверью. Допив остаток соджу в бутылке, Чимин слегка поплывшим взглядом зацепился за свёрток у стены. Это была картина, которую в тот день принёс Юнги и которую Пак всё ещё не распечатал, просто-напросто забыв о ней. Отбросив ненужный пергамент, Чимин прислонил холст к стене, а сам сел напротив. Эта картина отличалась от привычных работ Юнги: хаотичные брызги краски, нечеткие контуры силуэта и различные виды цветов, среди которых Чимин узнал подсолнух, распустившийся из дыры в груди, два бутона белой хризантемы, один из которых был повязан на руке, а второй висел на шее, и сразу же бросившаяся в глаза корона из красных паучьих лилий, называемых ещё ликорис или же хиганбана. В голове моментально родилась мысль, что эта картина может помочь ему разобраться и дать ответы на его вопросы. В ней было скрыто множество символов, и Чимин был уверен, что каждая деталь картины отыгрывает важное значение. Нужно лишь правильно истолковать каждый образ и тогда, возможно, он сможет прочитать послание, оставленное ему Юнги. Притащив ноутбук, Чимин так и расположился на полу перед картиной, делая множество заметок на окруживших его листах бумаги. Даже кот заинтересовался происходящим и, усевшись недалеко от него на одном из принесённых парнем листов А4, с любопытством наблюдал за своим хозяином. Погрузившийся в свои исследования, Чимин и не заметил как пролетело время. Глаза слипались, но мозг никак не давал успокоиться, заставляя тело двигаться дальше. Рука потянулась к ноутбуку и, вбив необходимый запрос в поисковую строку, Чимин открыл несколько новых вкладок со статьями о значении паучьей лилии и символах, которые она несёт в себе в разных культурах и странах. На середине второй статьи он так и уснул: на полу, среди исписанных листов, разрядившегося ноутбука и чашки давно остывшего ромашкового чая. Громко зазвонивший телефон резко вырвал Чимина из лап на удивление крепкого сна, от чего парень не сразу понял, кто он, где и что это за шум. С трудом приоткрыв глаза, он посмотрел на экран разрывающегося устройства. — Алло? — Чимин ладошкой вытер ниточку слюны, которая тянулась от уголка губ к подбородку, и прикрыл глаза. — Привет. Ты что, ещё спишь? — из динамика раздался бодрый голос Сохуна, что натолкнуло Пака на мысль, что тот мог принести ему хорошие новости. — Немного. — Вау, ты всегда был жителем сонного царства, но в этот раз переплюнул сам себя. Уже час дня! — Серьёзно? — Чимин вновь разлепил веки и посмотрел на часы. Действительно, те показывали 13:15. Со дня исчезновения Юнги он плохо и тревожно спал, от чего организм видимо настолько выбился из сил, что решил принудительно отключиться и восстановить силы. — Я чего вообще звоню... Я разговаривал с Хэсоном. — Это тот полицейский? — Ну вообще он повыше обычного копа будет, ну да ладно, не суть, — на фоне раздался писк чайника. Залив ложку растворимого кофе кипятком, Кан направился в сторону балкона. Там тише, плюс Джиён не услышит — лишние переживания в её положении никому не нужны. От слов Сохуна Чимин быстро проснулся, а внутри поселилось волнение, перемешанное с воодушевлением. Он, наконец, был так близок хоть к какой-то новой информации, которая могла бы помочь ему найти Юнги. — Ну, не томи, — всё же не выдержал Пак. — Другого жилья у Минов нет, только дом бабушки по тому адресу, что ты мне скидывал, — первая же порция информации огорчала, — а вот этого Чон Чонгука удалось найти. — Правда? Где он? — оживился Чимин. — Погоди, не торопись. Я дал Хэсону твой номер, он чуть позже, как освободится, пришлёт тебе номер телефона и адрес. — Хорошо, — парень эмоционально кивнул на автомате, хотя понимал, что его никто не видит. — Только Чимин, — замялся, — это не лучшая идея, связываться с такими людьми. — Какими такими? — Он в банде, реальной бандитской группировке с наркотиками и прочим. И он там не обычная шестёрка. Хэсон сказал, что Чонгук уже давно в деле, — внутри Чимина всё похолодело, а от лица отлила кровь. — Всё так серьёзно? — Да, — честно ответил Сохун. По той информации, что ему успели рассказать, было очень рискованно лезть к таким людям. Ещё и кому? Голубому Чимину, которого если не убьют, то задницу точно порвут? Былое воодушевление спало, а на замену пришло удушающее чувство растерянности. Чонгук был единственной зацепкой, которая могла привести его к Юнги. — Хочешь, я приеду? Обсудим всё, подумаем. Может, найдём другие варианты, — Чимин мысленно хмыкнул. “Какие варианты? Других вариантов у меня нет.” — Не нужно переживать раньше времени. Лучше проведи время с Джиён, — решил перевести тему разговора, — она уже начала потихоньку превращаться в колобка. — Ага, в маленького агрессивного и кровожадного колобка, — зашептал Сохун. Не хотелось бы ему, чтобы любовь его жизни услышала это сравнение, иначе, он не жилец. Чимин заливисто расхохотался из-за такого поведения друга. — Ты что, боишься её? — Я бы посмотрел на тебя, как бы ты не боялся, если бы пожил с ней хотя бы неделю. — Сам выбрал, — хмыкнул Чимин. — Сам выбрал, — подтвердил Кан, — и не жалею. Всё равно люблю её, — секунду помолчав, — даже готовую придушить меня за качалку колбасы. Чимин снова громко расхохотался, представив эту картину. Когда Чимин вдоволь насмеялся и затих, вновь раздался голос Сохуна, в этот раз задумчивый и негромкий: — Я, правда, волнуюсь за тебя. Если соберёшься всё же с ним встретиться, пойдём вместе. Не иди один. — Угу, — Чимина тронули эти слова, но он понимал, что ни за что не втянет друга в эти дела. У того скоро будет свадьба и ребёнок родится. Шутки шутками, но и гнев беременной Джиён на себе тоже не хотелось бы почувствовать. А то было бы обидно, уйди он живым после встречи с Чонгуком, и умри от рук агрессивной коротышки с пузиком. Через два часа пришло сообщение с незнакомого номера, по содержанию которого стало понятно, что отправителем являлся тот самый Хэсон. Поблагодарив за информацию, Чимин ещё долго рассматривал текст сообщения: номер телефона и адрес клуба, который являлся логовом их банды. Пак встревоженно закусил губу, рассматривая в интернете фото необходимого здания. Одно дело прийти домой, где Чонгук один, а совсем другое — заявиться к толпе бандитов. Чимин издал обречённый стон и яростно принялся чесать голову, чем привёл волосы в ещё больший беспорядок, чем те были после пробуждения. Сильно надавив ладонями на глаза, парень попытался успокоиться и унять взбунтовавшиеся чувства, бившиеся глубоко внутри него в страхе.

***

Чонгук сидел на одном из любимых диванчиков на втором этаже клуба и сверлил глазами янтарно-коричневого цвета жидкость в бокале. Сильный аромат бурбона щекотал рецепторы в носу, но это ничуть не мешало, а даже наоборот помогало погрузиться в свои размышления. Несколько дней назад ему поступил первый звонок с незнакомого номера, владельцем которого оказался Ким Тэхён. Тот сразу же начал возмущаться в своей привычной надменной манере, добиваясь информации, что Чон такого сделал с Юнги, что тот не выходит с ним на связь. Парень так верещал в трубку, что в какой-то момент Чонгук просто не выдержал и отключился. Череда непрекращающихся вызовов привела к тому, что психованный мажор был добавлен в чёрный список, а Чонгук поклялся поправить Тэхёну личико, если тот надумает к нему заявиться лично. Ещё, вчера он связался с Юнги и потребовал встречу, и тот, естественно, согласился. Не мог иначе, ведь в руках Чонгука теперь был ещё один весомый рычаг давления на парня. Вот только что-то было не так... У Чона не было как такового плана, что он хотел от Юнги, выдвигая своё требование порвать связь с Пак Чимином и исчезнуть. Он просто хотел, чтобы тот сделал выбор: размеренная жизнь Чимина или своя привязанная к парню душа. И ему было не так важно, что тот выберет, ведь любое решение заставило бы какую-то часть Мина страдать. Этого Чонгук и добивался. Вот только смотрели на него в этот раз как-то иначе... Помимо того, что Юнги был явно сильно простужен, что было очевидно по постоянному шмыганью носом, хриплому кашлю и красным из-за повышенного давления глазам, было ещё нечто другое в его взгляде. В них несомненно читалась печаль и раздражение, вот только не было вины, сквозившей в чужих глазах все эти годы. Да, он всё так же смиренно выслушивал оскорбления и насмешки со стороны Чонгука и даже, как обычно, сдерживал рвущуюся наружу злость. Но что-то отличалось. И это что-то не давало Чону покоя. Не успел он решить, чего же он хочет от Юнги дальше, как его вызвал глава. В Пусане планируется открытие филиала, и глава нового отделения предложил Чонгуку поехать с ним в числе отобранных доверенных лиц. Хорошая возможность, вот только вопрос с Юнги от этого только усугублялся. В очередной раз прокрутив бокал в руке, Чонгук залпом осушил его, вливая в себя обжигающе крепкий алкоголь. Откинувшись на спинку дивана, он устремил взгляд на пока ещё тёмный потолок. Клуб начинает свою работу в одиннадцать, а значит у него есть чуть меньше трёх часов тишины. Не прошло и получаса, как на лестнице раздались чьи-то шаги. — Эй, Чонгук, тебя там пацан какой-то ищет, — Чон оторвал голову от спинки кожаного дивана и посмотрел на стоявшего возле перил мужчину. — Что ещё за пацан? — в мыслях проскочил образ надоедливого мажора, от чего кулаки сразу же зачесались. — А я откуда знаю? Низкий, с крашенными патлами и большими губами, — Чонгук вытянул губы, образовав букву “о”. От понимания, кто его неожиданный гость, глаза заблестели, а внутри него всколыхнулось веселье. — Проводи его к чёрному входу и можешь идти, я сейчас спущусь, — мужчина лишь закатил глаза и недовольно вздохнул. — Только в этот раз, я не нанимался быть у тебя на побегушках. — Конечно-конечно, спасибо, — с улыбкой отмахнулся Чон. Чимина завели в какой-то узенький переулок между зданием клуба и соседней постройкой. Когда высокий мужчина с крепким телосложением повёл его сюда, Пак мысленно перекрестился, ступая следом за ним. Хорошего предчувствия это место нисколько не навевало, но Чимин собрал всё своё мужество в кулак, стараясь не выказать своего волнения. Какого же было его удивление, когда, доведя до нужного места, его сопровождающий сказал ему оставаться на месте и скрылся за железной серой дверью, ведущей в здание клуба. Ему ничего не оставалось, кроме как послушаться и ждать, рассматривая тёмную улочку, да кирпичи на стене. На улице вечерело, поэтому небо окрашивалось во всё более тёмные краски, от чего неосвещённое место наводило ещё больше жути. Через несколько минут металлическая дверь вновь распахнулась, а за ней показался Чон Чонгук собственной персоной. Чёрная футболка обтягивала подкачанную грудь и открывала вид на забитые татуировками руки. Парень выглядел внушительно, особенно в сравнении с достаточно худощавым Чимином, однако, именно в этот момент в груди Пака почему-то поднялась волна уверенности в своих силах. Парень молод, возможно, всё не так серьёзно, как ему рассказал Сохун, и они смогут спокойно поговорить и прийти к консенсусу. — Вау, это кто осчастливил меня своим визитом, — театрально растягивая слова, Чонгук медленно прикрыл дверь и лукаво стрельнул глазами в сторону парня. — Чем обязан такому гостю? — Где Юнги? — не став кружить вокруг да около, сразу же в лоб спросил парня Чимин. — А мне откуда знать, где он таскается? — прожигая Пака насмешливым взглядом, Чонгук провел рукой по волосам, зачесав челку назад и открыв тем самым лоб с проколотой бровью. — Я уверен, что ты знаешь, — Чимин был настроен решительно, поэтому стойко удерживал зрительный контакт, не имея права сейчас показать свою слабость. Не перед этим человеком. — Какой ты у нас догадливый, — хмыкнул Чон. Достав из кармана пачку сигарет, он стукнул по её дну, вытащил одну из выскочивших сигарет и обхватил фильтр губами. После, достал зажигалку и, прокрутив колёсико, поднёс вспыхнувший огонёк поближе, прикуривая. — Ты стал смелее с нашей первой встречи, — выдохнув первое облако дыма, добавил Чонгук. — Первой встречи? — Чимин непонимающе нахмурился. “О чём это он? Впервые мы встретились, когда я подобрал кота и вместе с Юнги возвращался домой. Не помню, чтобы я тогда вообще хоть что-то говорил”, — прокручивал он в голове, пытаясь понять брошенную Чоном фразу. — Зимой в переулке, — наблюдая за растерянностью Чимина, дал подсказку Чонгук. — Это же был ты? Чёрный пуховик, резиновые тапки и жалкие угрозы позвонить в полицию. Пак уставился на ухмыляющегося парня огромными от удивления глазами. — Это был ты? — А что, не узнал? — сделал очередую затяжку. — Я вот сразу узнал твоё личико, уж больно знакомым оно мне казалось. Правда, долго пытался вспомнить, где конкретно я тебя видел. — Ещё тогда это был ты, — смотря пустым взглядом, больше для себя, чем для кого-то другого подытожил Чимин. — Юнги не заслуживает такого отношения к себе, — уверенно произнёс парень. — Он заслуживает худшего, — в его голосе были слышны рычащие нотки едва сдерживаемой злости, — и он знает это. — Это же из-за тебя он бросил всё? Ты его заставил? — где-то в жилах чувствовалось кипящее бурление крови, вызванное неприязнью к стоящему рядом человеку. — Он даже прекратил сеансы с психотерапевтом. Ты хоть знаешь, насколько это губительно для него? — А они ему помогали? — с раздражённым смешком выплюнул Чонгук. — Что-то не заметно. Как был прибитым на голову, так и остался. — Да что ты о нём знаешь? — не сдержавшись, закричал Чимин и бросился в сторону парня, но сделав пару шагов остановился, столкнувшись с опасным взглядом горящих яростью чёрных глаз. — Я был его лучшим другом три года. Три. — зарычал парень, вскинув руку перед лицом и выставив названное количество пальцев. — А кто ты такой? Что ты о нём вообще знаешь? — Видимо этого времени мне всё равно хватило, чтобы узнать его лучше, чем тебе за три года. Чонгук в мгновение ока подлетел к Чимину и схватил его за грудки, намотав футболку того на кулак. Толкнув парня к кирпичной стене, он слегка наклонился, оказываясь аккурат над вскинутым вверх лицом Пака, прожигая глазами чужой, не менее открытый и полный горящих эмоций взгляд. — Ни черта ты не знаешь, — сквозь зубы прошипел Чон, — и бросил он всё, как ты выразился, как раз таки из-за тебя, дорогуша. — Не неси чепухи. Решительность на чужом лице и глаза... Глаза, в которых читалось нетерпение и плохо прикрытая надежда, заставили Чонгука нахмуриться и задуматься. — Почему ты так отчаянно его ищешь? — Я хочу помочь ему, — прозвучало уверенно. — Это не то, о чём я тебя спросил, — продолжая сверлить лицо парня своим взглядом, от Чонгука не укрылось, как растерянно забегали чужие глаза. — Почему ты так к нему прицепился? — Он мне дорог, — прозвучало тише. — С чего бы? — Он мне нравится, — секунду помедлив, добавил: — как человек... — Это всё ещё не объясняет твоего безрассудства, — Чимин нахмурился. — Ты искал меня, наводил справки, значит имел какое-то представление, к кому ты шёл, и чем это могло для тебя закончиться. — Откуда ты...? — Господи, да не тупи ты так. Конечно же, я знал, — провёл языком по колечку пирсинга в губе. — Скажем так, ты узнал то, что знаешь, только потому что я дал добро на это. Поэтому спрошу ещё раз. Почему ты здесь? — Я люблю его, — эта фраза прозвучала в тёмном переулке у клуба, как гром среди ясного неба для обоих. Брови Чонгука в удивлении поползли вверх, как и уголки губ, из-за чего те изогнулись в некотором подобии непонятной Чимину ухмылки. Сам же парень не менее шокировано следил за изменениями на чужом лице. Он сам для себя только сейчас осознал всю глубину своих чувств, поэтому фраза слетела с губ неосознанно, от чего сейчас Чимин прикусил зубами щеку изнутри, жалея о произнесённом. Чонгук не тот человек, которому следовало об этом знать. Из своих мыслей Пака вырвал неожиданно раздавшийся смех Чонгука. Чимин не понимал, что так рассмешило парня. Это пугало и настораживало, заставляя тело оцепенеть в напряжении. В жилах застыла кровь, а сам Пак замер в ожидании следующего действия со стороны Чонгука. Какое-то время Чимин напряжённо следил за практически неизменной мимикой на лице парня, безуспешно пытаясь разгадать, о чём тот думает. Чонгук, всё так же не сводя с Пака взгляд, поднёс к губам сигарету и сделал долгую затяжку, после чего выдохнул едкий дым прямо в лицо парня, от чего тот зажмурился и рефлекторно отвернул голову. В этот момент, Чон протянул руку, между двумя пальцами которой всё так же покоилась недокуренная сигарета, и свободными пальцами обхватил шею парня, призывая вновь посмотреть на него. — А он? — Что? — сдавленно прохрипел Пак. Хватка на горле не была сильной, однако тяжесть чужой ладони ощущалась. И признаться, пугала. — Он тоже тебя любит? — Я... Я не знаю, — растерянно прошептал Чимин. — Да и какая разница? Просто отпусти его. — А я его и не держу, — убрав руку от чужой шеи и отпустив сжатую в кулак футболку, Чон отступил на шаг назад и сделал последнюю затяжку. — Не лги. — А давай-ка мы ему позвоним. Сам убедишься, — достав из кармана телефон, Чонгук быстро нашёл необходимый контакт и, нажав на кнопку вызова, поставил звонок на громкую связь. Прошло семь долгих гудков, прежде чем из динамика раздался низкий голос Мина. — Что? — Как грубо, мог бы и поздороваться для приличия, — с ухмылкой на лице протянул Чон, однако ответом его так и не удостоили. — Ты сейчас где? — А тебя ебёт, где я сейчас? — Ты бы за базаром следил, Юнги, — в тёмных глазах проскочил ядовитый блеск. Раньше Юнги, смиренно опустив голову, принимал всё, что делал Чонгук. Сейчас же, начал шипеть и огрызаться в ответ, что напомнило Чонгуку о школьных годах, когда Мин ещё был полон жизни. Так куда интереснее. — Знаешь, ты ничего нормально сделать не можешь. — О чём ты? — Кое о ком, кто так сильно хотел тебя найти, что даже на меня вышел и припёрся к нашему клубу, — Чонгук хитро улыбнулся, глядя на Чимина, а после этого резко замахнулся и ударил, успевшего уже немного расслабиться парня. Пак болезненно застонал, отшатнулся и резко схватился за вспыхнувший яркой вспышкой боли нос. В глазах начало темнеть, поэтому он медленно опустился на корточки, дабы не свалиться, а через пару секунд, когда зрение пришло в норму, убрал одну руку от лица и заметил на ней красные разводы из-за хлынувшей крови. — Чи...Чимин? — с опаской уточнил Юнги, надеясь, что ошибается. — Забыл. Это тебе за то, что ударил меня тогда между ног, — хохотнул Чон в сторону Чимина, однако уже через секунду всё веселье с его лица спало, и уже серьёзней добавил: — знаешь ли, было больно. — Чонгук, не трогай его, — громче, чем следовала потребовал Мин, от чего Чонгук скривился и перевёл взгляд на экран своего телефона. — Представляешь, он сказал, что любит тебя. Тебя, блять, — с каким-то безумием в голосе выкрикнул последнюю фразу Чон. Из динамика раздался хлопок, а после раздалось шуршание. — Что, уже бежишь сюда? — Я его уведу, он тебя больше не побеспокоит, — со сбившимся дыханием, начал Юнги, — только пожалуйста, оставь его. — Ты такой эгоист, Юнги, но знаешь, я тебе помогу. Вижу, что сам ты не смог поставить между вами точку, поэтому я сделаю это вместо тебя. — Чонгук, не нужно, — уже паникуя закричал Мин и ускорил шаг. Чимин уже поднялся на ноги и с вызовом смотрел на Чона. Его голова была всё ещё слегка запрокинута, а одна рука сжимала нос. — Хочешь знать, почему он сбежал? — обратился к Паку Чонгук. — Хочу. — Чонгук, у нас был уговор... — У нас был уговор, что я к нему не пойду, но он сам ко мне пришёл, а на этот счёт у нас никакого уговора не было, Юнги-я, — протянул он с довольным оскалом. — Ненавижу тебя. — Это взаимно, — положив телефон на крышку одного из мусорных баков, стоявших недалеко от чёрного входа в здание, он уже не вслушивался в злобные возмущения Мина. Он был поглощён предстоящим спектаклем. — Шоу начинается. С неба сорвалась капля, упавшая на щеку Чонгука. Подняв голову, он заглянул в затягивающееся тучами темнеющее небо, после чего хмыкнул каким-то своим мыслям и слегка ухмыльнулся. Лишь шум из динамика телефона, особенно сильные порывы ветра между домами и отдалённое бурление потока людей и машин на одной из соседних улиц нарушали тишину укромного закутка. — Как я уже понял, ты знаешь, что он ходит к психотерапевту. — Да, к моему брату. — Знаю, — Чонгук стоял в нескольких шагах от Чимина, засунув руки в карманы чёрных джинс. — А ты знаешь, что вся это его болезнь — пиздёж чистой воды? — Это не так, — запротестовал Пак. — Да ладно?! — округлил глаза Чон. — Как же удачно тогда получилось, что этот факт выплыл именно тогда, когда этому говнюку было это нужно, — слегка повернулся корпусом. — Слышишь это, Юнги? Он так тебе доверяет, — чуть громче прокричал в сторону телефона. — Да, я ему доверяю, — сверля взгядом усмехающегося парня перед собой, уверенно произнёс Чимин. — А всё ли он тебе о себе рассказал? — Он рассказал мне то, что стоило рассказать на каждом этапе нашего знакомства. — Фу, твои розовые влюблённые сопли меня уже начинают раздражать, — цыкнул Чон и скривился так, будто дольку лимона проглотил. — Я даже не знаю, что хуже: то, что ты грёбаный педик или то, на кого ты, наивный идиот, так тупо запал. Юнги внимательно прислушивался к разговору, пока бежал в сторону необходимого ему здания. Волнение заставляло руки трястись, а из-за того, что он давно не занимался никакой физической активностью, в боку кололо, сердце стучало где-то в висках, а ноги уже ощущались ватными, однако, он не мог позволить себе остановиться. Пока Чонгук играет свой спектакль, у него ещё есть шанс. Осталось потерпеть совсем немного, всего несколько кварталов, и он будет на месте. — Он же был твоим другом, как ты можешь так с ним поступать? — проигнорировал последний едкий комментарий Чимин. Юнги же скривился, понимая, что этот вопрос значительно сократил остаток времени до неизбежного, от которого он так хотел их оградить. Мин не молился, но сейчас был готов ещё раз, ещё один последний раз, обратиться к Господу, дабы тот услышал его отчаянные мольбы. Возможно в этот раз, тот снизойдёт и услышит мольбы его грешной души. С неба упала ещё одна капля, а потом ещё одна и ещё... Дождь уже вовсю моросил, накрыв город неплотным куполом капель, но вспыхнувшая молния и последовавшие за ней раскаты грома не давали усомниться в том, что скоро на голову всем прохожим обрушится стена из дождя. — Потому что он убил моего отца. Озвученная фраза, точно меч, проткнул Юнги насквозь, забирая возможность пошевелиться, чтобы сделать следующий шаг. Всё внутри в мгновение сжалось, скручивая внутренности в кулак и пытаясь вырвать их из бренного тела. Вдохнуть не получалось. Колени задрожали и подогнулись, больно сталкиваясь с мокрым асфальтом. По щеке скатилась слеза, а за ней и вторая. Смешавшись с каплями дождя, они так и остались незамеченными, как и мольбы их хозяина. Крик его души вновь остался проигнорированным. Теперь Чимин поймёт, какой же Юнги монстр. Убийца, отнимающий жизни вокруг себя, винящий себя, но не жалеющий о содеянном. Если бы он вернулся в прошлое, поступил бы так же. Он готов был не только вновь утопить руки в крови, но и обречь своего друга на эти страдания. — Это не убийство. Было признано, что это оправданная самозащита. — Чонгук с растерянностью посмотрел в источающие уверенность глаза Чимина и не мог понять, что он сейчас услышал. Ему пришлось потратить несколько секунд, чтобы собрать свои мысли воедино. — Ты знал об этом, — брови Чона хмуро поползли вниз и встретились у переносицы, а желваки заметно заиграли. — То есть ты знал и всё равно продолжал быть рядом с ним. Влюбился в убийцу, — уже зло зашипел последнее предложение парень. Игра пошла не по плану. Пак не был удивлён, не был шокирован, он был спокоен и всё так же прожигал его осуждающим взглядом, в то время, как самого Чонгука накрыло разочарование и разрывал гнев. — Это была ситуация, в которой любой бы убил, — Чимин смотрел в наливающиеся кровью глаза парня. Те не сулили ему ничего хорошего, но он должен это сказать. Нельзя бояться, Юнги ведь его слышит, — я бы тоже убил. Мин сидел на коленях с опущенной головой, капли отбивали на его коже ритм, затягивая сознание куда-то далеко. Так далеко, что Мину начали слышаться абсурдные вещи, в которые он никак не мог поверить. — Именно поэтому его невиновность была доказана в соответствии с законом. Так объясни же мне, почему ты продолжаешь так с ним поступать? — Невиновность? Его оправдали только потому что он притворился невменяемым, — уже достав из кармана сжатые в кулаки руки, закричал Чонгук. — Тогда-то я и понял, насколько все те слухи в школе были правдивы: он лживая двуличная мразь, грязь, готовая замарать всё, лишь бы выжить самому. — При расследовании судебный психиатр действительно выявила болезнь, но не из-за неё он был оправдан. И ты это знаешь, — особенно чётко и с нотками стали в голосе, он бросил последнюю фразу в перекошенное гневом лицо Чонгука. Чимин не успел среагировать, как в живот прилетел удар, выбивший из него весь воздух. Он согнулся в болезненном спазме, когда сверху по голове прилетел ещё один удар, уже локтём. Потеряв равновесие, он упал в образовавшуюся на асфальте лужу и зашёлся кашлем. Отхаркивающаяся кровь окрасила губы парня в алый, а из уголка рта потекла красная тягучая струйка. — Я вот, блять, не понимаю, ты серьёзно не догоняешь, почему я так поступаю? — слегка склонившись над парнем, он толкнул его носком кроссовка в бок, привлекая к себе внимание. — Я не понимаю того, как ты мог видеть побои на теле своего друга, оставленные твоим, блять, отцом и ничего не делать, — его голос был слаб, но звучал уверенно. — Как ты мог знать, как он поступает с его семьёй, и продолжать бездействовать, утверждая при этом, что Юнги твой друг. — Я что ли виноват, что эта старая карга заупрямилась продать нахуй никому не нужную квартиру, чтобы отдать долг? — в гневе Чонгук замахнулся ногой, и с силой пнул Чимина в живот, от чего тот громко взвыл и обхватил руками место удара, дабы прикрыть рёбра при следующем возможном ударе. Чон сплюнул скопившуюся во рту слюну и присел на корточки возле скрутившегося от боли Пака. Схватив его за копну светлых волос, он потянул за них, выворачивая голову парня так, чтобы тот посмотрел на него. Чимин хватал мелкими порциями воздух, из-за чего окровавленные губы были распахнуты, а глаза напротив сильно зажмурены. — На меня смотри, — прозвучало в приказном тоне, однако, у Чимина всё еще гудело в ушах, а полноценно вздохнуть не получалось. Чонгука это разозлило, поэтому потянув волосы еще резче, он оставил на щеке Пака пощёчину. Из-за размера его ладони, часть удара пришлась по губе, из-за чего та лопнула, выпуская новую порцию крови. — На меня, я сказал, смотри, — от рычащего голоса, Чимин испуганно распахнул глаза, упираясь в чёрный хищный взгляд. “Блять, я умру. Я сейчас точно умру” , — он откровенно запаниковал, осознав своё положение. — Ничего мне больше сказать не хочешь? Чимин загнанно дышал, не решаясь отвести взгляд от державшей его в своих лапах опасности. Сердце стучало с бешеной скоростью, будто он маленькая мышь, загнанная в угол играми с опасным котом. До начавшего хоть немного соображать мозга начали долетать обрывки фраз Юнги, доносящиеся из динамика телефона. Парень проклинал Чонгука, умолял Чонгука, извинялся перед Чонгуком, просил Чимина продержаться еще немного, кричал, что он уже близко. Голос хрипел, а связь прерывалась то ли от встречного ветра, то ли от барабанящего дождя, то ли от бега и поверхностного дыхания, то ли от слёз и удушающих эмоций, которые отчётливо были слышны в его отчаянии. Ему стало так жаль. Жаль, что он, как дурак, направился к Чонгуку в одиночку, решив не втягивать в это дело Сохуна, не став тревожить Намджуна. А из-за гордыни и необдуманности Чимина, страдать и винить себя за произошедшее будет именно Юнги. Ему так этого не хотелось, но это было уже неизбежно. Так если ничего не изменить, тогда он должен хотя бы попытаться дойти до конца, а не трусливо поджать хвост и сбежать. Он должен показать Юнги, что тот не один, что Чимин на его стороне, он должен попытаться достучаться до Чонгука. Хоть Чимин и не знал всей их истории, но у него не было ни малейших сомнений, что Мин не заслуживает такой жизни. Чонгука забавляли крики Юнги, однако, уставший ждать от Чимина хоть какой-то реакции на свой вопрос, он цыкнул и поднялся на ноги, начав разворачиваться, чтобы уйти назад в сухое и чистое помещение. — Хочу, — Чимин прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Пути назад нет. — Что? — Чонгук замер. — Есть кое-что, что я хочу тебе сказать. — И что же это? — Ты, как никто другой должен был понять Юнги. Если не поддержать, то хотя бы принять его поступок. Но посмотри, кем ты стал? Ты стал копией своего папаши, если даже не хуже. Чимин говорил ужасные вещи, которые раньше Чонгуку постоянно приходили на ум, но которые он был не в силах принять. Как он мог отказаться от родного отца в пользу его убийцы? Кем бы тогда он был? Противоречивые чувства разрывали его, и всю свою злость он срывал на виновнике, на самой причине их появления. Он возненавидел Юнги за то, что тот обрёк его на это. Чон старший был хорошим отцом, но не был хорошим человеком, поэтому от подобного сравнения Чонгука будто обухом ударили по голове. Он смотрел на жалко пытавшегося подняться Чимина с медленно открывающимся ртом. Хотелось колко ответить, жёстко ударить и прекратить этот бессмысленный фарс, но он остолбенел, не способный выдавить ни звука. Перед глазами, как назло, всплыла картина из воспоминаний. Залитая тёплым солнечным светом крыша школы, успокаивающее щебетание птиц и расслабленное лицо Юнги, лежавшего с раскинутыми в разные стороны руками и ногами. Чонгук тихонько подошёл и сел на колени возле покоящегося друга. Тот приоткрыл один глаз, но поняв, кто нарушил его покой, вновь умиротворённо прикрыл его и продолжил нежиться в тёплых лучах майского солнца. Достав из кармана коробочку, Чонгук вытащил несколько пластырей и, пошелестев упаковкой ещё несколько секунд, наклеил один на ранку в правом уголке губ, а второй на скулу с той же стороны. Закончив свои манипуляции, он вздохнул и перевёл взгляд выше, сталкиваясь с изучающими его глазами. Через мгновение Юнги нежно улыбнулся, демонстрируя свою милую улыбку, и потянулся к его волосам, дабы погладить. — Спасибо, Гук-и. “Мне так жаль, прости”, — Чонгуку не хватило смелости озвучить эти слова, поэтому он лишь неопределённо что-то буркнул, прежде, чем упасть рядом со своим другом. Утонув в наваждении своих воспоминаний, он не заметил слегка передвинувшегося Чимина. Парень толкнул его, а затем ухватился за ногу и потянул на себя, от чего Чон в попытках удержать равновесие завалился вперёд, ударив коленом Пака в грудь при падении. У непривыкшего к дракам Чимина болело всё. Казалось, всё его тело было покрыто сплошным синяком, однако, адреналин бурливший в его жилах отодвинул эту мысль на задний план. Пока Чонгук был дезориентирован, Чимин перекатился, оседлав парня сверху. Не теряя ни секунды, он замахнулся и нанёс несколько ударов куда придётся в лицо. Кулак достиг носа, из которого сразу же показалась первая струя крови. Когда он сделал замах для очередного удара, его руку перехватил кто-то сзади. Чимин дёрнулся, желая вырваться из вражеского захвата. Не было сомнений, что это дружки Чонгука выползли на шум, однако раздавшийся в области уха голос заставил его успокоиться. Это был Юнги. Его Юнги. — Не нужно, Чимин, пожалуйста, не нужно, — безостановочно шептал Мин, обняв парня со спины. Когда тело Пака слегка расслабилось, Юнги помог ему подняться и отойти от развалившегося на асфальте Чонгука. Капли дождя барабанили по лицу, смешиваясь с алыми каплями крови, и стекали вниз, орошая и так потемневшую от влаги землю. Парни молчали, каждый пытался подобрать слова: Юнги — слова сожалений, Чимин — слова радости снова его видеть, однако, повисшую тишину разорвал Чонгук. — Бьёшь, как девчонка. Мин нахмурился и встал между ними так, чтобы закрыть избитого парня собой, оставляя того за своей спиной. — Ты больше его не тронешь, Чонгук, — лежавший окинул скептическим взглядом две фигуры, после чего выпустил снисходительный смешок. — Если хочешь уйти целым — валите сейчас, пока я добрый, — Юнги удивлённо распахнул свои глаза, не понимая, что это на Чона нашло. Что за парад невиданной щедрости? Вот только ответ ему был интересен меньше, чем возможность увести сейчас Чимина в безопасное место. Юнги протянул руку, касаясь пальцами чужого запястья. — Я, наверное, никогда тебя не пойму. Но ты был прав в одном, — подал голос Чимин, — у Юнги не было установленной ему шизофрении, — Чонгук сощурился и приподнял голову, направляя взгляд на Пака, — но с самого детства у него было диссоциативное расстройство идентичности, в нём жило две личности. И как ты, такой прекрасный друг, этого даже не заметил? — Чимин, прекрати, — дёрнув парня за руку, Мин заставил перевести внимание на себя. — А в чём я не прав? — После смерти матери я вошёл в стадию ремиссии, поэтому большую часть нашей дружбы Ёнги не появлялся, — Юнги продолжал всё так же стоять с опущенной головой, рассматривая свои напрочь промокшие кеды. — А потом? — А потом было не до этого, — пробубнил себе под нос Мин. Чимин был поражен размерами сердца этого парня, даже сейчас тот продолжал защищать и оправдывать Чонгука. — Посмотри на меня, — рассматривая чужую макушку, попросил Чимин. Юнги не решался, а Пак тяжело вздохнул. — Юнги, посмотри на меня пожалуйста, — послышалось копошение. Это Чонгук решил, наконец, подняться. — Давай мы уйдём отсюда. Сядем, где сухо и тепло, где можно будет обработать твои раны, и тогда поговорим. Хорошо? Глаза скользнули чуть выше, однако выше губ подняться не осмелились. Нижняя губа Чимина была разбита, по лицу была размазана кровь, перемешанная с грязью, а на челюсти наливался огромный синяк. Стыд и вина вновь окутали его несчастное сердце. Сколько бы раз он не испытывал эти пожирающие чувства, легче почему-то не становилось. Чимин всё же пострадал, и всё снова из-за него. "Я, действительно, только и способен, что портить жизнь дорогим мне людям”, — невесело отметил про себя Юнги. Касание чужого тела заставили Мина вынырнуть из своих печальных мыслей и замереть испуганным кроликом. Чимин обнимал его. Его. После всего, что случилось. Из-за дождя одежда неприятно липла к телу, а кожа была холодной, но в груди почему-то стало так тепло. Чимин положил свою ладонь на затылок Юнги и несколько раз погладил, отгоняя тёмные мысли из чужой головы. Знал, что они там уже вовсю кишат. — Не убегай больше от меня. Хорошо? Мин шмыгнул и обвил руками чужую талию. Со стороны Чонгука было подозрительно тихо, но Юнги помнил о нём. Слегка отстранившись, он мазнул взглядом по чёрной фигуре застывшего недалеко от них Чона и отметил, что тот выглядит вполне себе бодро, если не учитывать небольшое пятно крови под носом. — Поехали домой? Дождавшись от Юнги утвердительного кивка, Чимин бросил в сторону Чонгука последний взгляд и, держась за болезненно ноющий живот, прихрамывая, направился в сторону выхода из переулка. Уже когда они перешли дорогу и до стоянки такси оставалось около тридцати метров, их нагнали торопливые шаги, а их обладатель подал голос: — Ты правда был болен всё это время? — вопрос, прилетевший Юнги в спину, прозвучал как-то растерянно, и это заставило Мина остановиться. Сколько лет он слышал от Чонгука лишь оскорбления, проклятия и насмешки. Как же давно он не видел на лице Чона светлых или хотя бы простых нейтральных эмоций. Лишь перекошенная тьмой маска, исказившая некогда приятные нежные черты лица, встречала его каждый раз. Все эти годы. Раздался громкий звук клаксона автомобиля, что заставило Юнги обернуться. Всю свою не особо долгую жизнь отношение Мина к ней менялось: то он кулаком бил в грудь, отстаивая себя и свои попытки на счастье, то он тонул в сожалениях и отчаянии, желая никогда не рождаться на свет. Тогда бы стольких можно было спасти... Апатия, захватившая его разум и окутавшая сердце, блокировала все стремления и желания. Жить порой не хватало сил, но и умереть он не мог себе позволить — так и плыл по течению, отдаваясь в руки выстроенному плану судьбы, отдаваясь куклой тому, вина перед кем душила и терзала душу долгие годы. Столько раз хотелось вскрыть себе вены, вспороть живот, спрыгнуть с крыши, броситься под поезд, утопиться в реке или хотя бы наглотаться таблеток, но он не имел права ни на что из этого. Если бы он однажды умирал, уверен, что почувствовал бы только облегчение. И лишь только маленькая, но противно жужжащая мысль о бабушке могла бы подпортить долгожданное чувство спокойствия и покоя. Лишь она, но Юнги бы справился с чувством тяжести этой вины, ведь он и так держал куда больший валун, давивший на его плечи своим неподъёмным грузом столько лет. Так он думал... Так он думал, пока в его жизнь не ворвался чудной и до безумия живой ураган, перевернувший припавшие уже пылью устои его привычной жизни. Тёплый, яркий, хоть и мощный, но до замирания сердца ласковый и заботливый. С первой встречи он всем нутром чувствовал грядущие изменения, и это до дрожи пугало. Но почему? Чего он так боялся? Что могло быть страшнее смерти, которой, как он думал, не боялся? Чонгук смотрел на него широко распахнутыми глазами, и в этот момент Юнги вспомнил, что в детстве он часто подшучивал над Чоном, утверждая, что тот похож на маленького потерявшегося оленёнка. Яркий теплый свет обрамил черты молодого лица, с которого впервые за долгие годы спала давно приклеенная маска ненависти. Он так сейчас был похож на того маленького потерянного одиннадцатилетнего себя. Юнги и не надеялся встретить его вновь, ведь собственноручно убил, поставил крест на детстве и сделал тем, кем тот является сейчас. Оказывается, он так по нему скучал... Свет от приближающегося автомобиля переползал дальше по лицу, захватывая всё большую его часть, от чего зрачок на левом глазу Чонгука стремительно уменьшился от резкой смены освещения. Юнги сделал шаг навстречу, протягивая к нему руки, а затем ещё один и ещё... Его друг ещё жив. Эта часть Чонгука ещё жива в нём. В этот раз он не должен позволить ей исчезнуть. Сквозь тонкую футболку он ощутил под своими ладонями крепкую грудь, после чего оттолкнул парня от себя. Мин и подумать не мог, что в его теле сокрыта такая сила, способная на подобное. В предыдущие разы он тщетно проигрывал силе и габаритам Чона. В растерянности ли Чонгука сейчас дело, или, может, это та самая пресловутая экстремальная ситуация, о которой Юнги читал в статьях, когда люди переворачивали автомобили? Всё казалось долгим, как в замедленной съемке, но на деле же прошли секунды. Картина отшатывающегося от него парня сменилась чередой размытых кадров, а все звуки вокруг резко смолкли, уступая место звенящей тишине. Через несколько мгновений движение перед глазами, наконец, остановилась, а взгляд устремился в сине-чёрное полотно. Не было видно ни одной звёздочки, и лишь одинокий серебристый полумесяц давал понять, что перед его глазами было небо. Луна сейчас так сильно напоминала его самого. Одинокая в своём существовании и такая же непостоянная: то показывает одну часть, пряча другую в тени, то сменяет роли, демонстрируя уже другую себя. По ощущениям казалось, что прошло несколько долгих минут, прежде чем начали восстанавливаться какие-то звуки, похожие больше на непонятное бурление, прорывающееся сквозь толщу воды. На деле же, прошли лишь доли секунды. — Юнги! — сквозь рой непонятных Мину звуков прорезался такой отчётливый надрывный крик его жизненного урагана. Человека, которого он полюбил каждым сердцем своих разбитых частей. Чимин. Именно этого Юнги боялся при первой встрече с ним. Теперь он знает, что больше не жаждет того смертельного покоя. Чимин заставил его желать иного. Перед глазами появилось перекошенное ужасом и тревогой лицо, а Юнги почувствовал сожаление. Чимин — свет, и не должен источать такой животный страх и панику. Телу потребовались колоссальные усилия, чтобы приподнять руку и коснуться обжигающе горячей щеки Пака, и в этот момент к парню пришло осознание чувства покидающего его тепла и приходящих на его смену объятий мрака и холода. “Мы были на волосок от жизни”, — парни сплели между собой руки, смотря сквозь одно на двоих стремительно смыкающееся окно на мир. На их мир, пускающий кристальные слёзы.