Чимин облокотился о стойку, дожидаясь пока бариста выполнит его заказ: два травяных чая, один из которых для Юнги. Из-за волнения, он нервно постукивал пальцем по крышке телефона и пытался собрать в кучу мысли, которые так и норовили разбежаться в разные стороны. Как ему следует вести себя с Юнги? Сделать вид, что ничего не было?
Взгляд зацепился за стеклянную входную дверь больницы, через которую показался силуэт знакомого ему парня. Удивлённо распахнув рот, Чимин хотел было окликнуть знакомого, но передумал. Тот явно не отреагировал бы на его голос, поэтому не было смысла надрывать связки. Всё равно скоро встретятся лицом к лицу.
— Ваш заказ готов, — вежливо проговорил бариста, поставив перед парнем его заказ.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил Чимин и потянулся к крышкам для стаканчиков, лежащим немного сбоку на стойке. Организовав всё для удобной транспортировки жидкости, он взял свой заказ и неспешно направился в сторону лифтов.
Выйдя на необходимом этаже, Чимин уловил взглядом, как фигура высокого парня скрылась в районе палаты Юнги, которая находилась практически в самом конце коридора. Уже стоя у двери, он на несколько секунд остановился и задумался, стоит ли дать время парням на приватный разговор, однако достаточно быстро отмёл эту мысль. Ему такой роскоши этот человек не предоставил бы. Поэтому, аккуратно нажав на ручку, он всё же вошёл в комнату.
— Юнги, я... — фраза была прервана из-за звука открывшейся двери и последовавшего за этим кряхтением парня, пытавшегося боком открыть для себя дверь пошире, дабы войти и ничего не пролить. Наконец, выкрутившись из этого неудобного положения, он бросил взгляд на две пары глаз, устремлённых на него.
— Привет, — приподняв приветственно одну руку с чаем, с улыбкой поздоровался Чимин. Под таким же пристальным наблюдением, он подошёл к Юнги, оставил на тумбочке около него один из стаканчиков, а следом развернулся и направился в сторону дивана. Не успел он даже поудобнее умоститься, как нависшую тишину разрезал недовольный баритон:
— Редактор Пак, у нас тут вообще-то разговор.
— А я вам мешаю? — проигнорировав недовольство с чужой стороны, Чимин задал вопрос, глядя на Юнги.
— Нет, всё в порядке, — покачал головой тот и перевёл своё внимание вновь на Тэхёна. Ким лишь фыркнул про себя и обратно отвернулся.
Чимин же в это время внимательнее пробежался взглядом по внешнему виду Кима. Парень, как всегда, был одет с иголочки, волосы уложены в аккуратной укладке, а поза уверенная и расслабленная.
“Даже и не скажешь, что спешил”, — отметил Чимин, хотя понимал, что это явно не так.
— Как только я узнал, что ты в больнице, я оставил свои контакты врачу и попросил уведомить меня, когда ты очнёшься. Я рад, что с тобой всё в порядке, — мягко и искренне проговорил Тэхён. — Я, правда, волновался.
— О чём ты волновался? — спокойно поинтересовался Юнги.
— О тебе, конечно же, — Ким в недоумении нахмурился, — или ты обиделся, что я не сидел с тобой всё это время в палате, как он? — даже не обернувшись, он просто небрежно указал пальцем на Чимина. В голосе помимо привычной язвительности, проскочили едва заметные вопросительные нотки, явно дававшие понять, что каким бы непробиваемым не казался Тэхён, он действительно пытался понять странное для него поведение Юнги.
— Нет, я не обижаюсь. Это разумно и в твоём стиле, — прозвучало со смешком.
— Тогда что не так? Почему ты задаёшь мне такие вопросы? — Тэхён раздражённо провёл рукой по волосам, зачесав их назад, от чего на лбу показался пластырь, скрывавший порез с тремя швами. Из-за резкого жеста, он случайно задел его пальцем и поморщился от неприятных ощущений.
“Чёртов Чон Чонгук”, — в который раз мысленно процедил чужое имя Ким. Он сглупил, когда решил поиграть с дикой псиной без должной подготовки. Хотелось сделать всё легко и просто, чужими руками, не сильно заморачиваясь. Но кто ж ведь знал, что тот и Тэхёну решит поднагадить. После того, как Юнги молча исчез, Чонгук игнорировал его звонки, поэтому в один момент Ким не выдержал и решил вновь приехать лично. На эмоциях, он помчался к нему, не став дожидаться отставшего охранника. А зря. Не успел Тэхён даже окончить свою гневную тираду, как его лбом приложили о стеклянный стол. Осколок, больно разрезавший кожу — это последнее, что он помнил перед тем, как очнуться уже в больничной палате. Когда же парень явился к отцу, тот лишь снова стал недовольно причитать о бестолковости своего сына. А после, пригрозил завязывать свои мутные дела, чтобы, не дай Бог, не запятнать репутацию их семьи. В прочем, всё как всегда. Тэхён никогда не был для него на первом месте.
— Тэхён, — на выдохе произнёс Юнги, — у меня было время о многом подумать. Ты знаешь, я никогда не требовал от тебя чего-то, как и ты от меня. И нас обоих это устраивало. — Тэхён лишь молча слушал, недовольно приподняв одну бровь. — Но твой поступок... Он не был безобидным. Я молчу о том, что ты наплевал на мои желания. Но ты вообще думал, чем это могло закончится для Чимина?
— А почему я должен был о нём думать? — возмутился Тэхён. Парень же на диванчике тихонько сделал глоток чая и с любопытством в глазах, развесив уши, следил за развернувшимися перед ним событиями. Чимин не понимал, о каком поступке говорил Юнги, и каким боком он был там причастен. Но было интересно по крупицам собирать картинку событий.
— Хорошо, — уже более раздражённо выдохнул Мин, — давай по-другому. Ты знал, что Чимин стал для меня дорог. Ты вообще думал о том, как бы я себя чувствовал, если бы с ним что-то случилось?
— Ничего бы страшного с тобой не случилось. Раньше ж вдвоём справлялись, вот и сейчас бы справились, — цокнув языком, недовольно закатил глаза Тэхён. — Он нам не нужен.
— А может это мне решать, кто мне нужен? — зло выплюнул Юнги.
Тэхён опешил от подобной реакции своего друга. Он привык, что тот всегда всё спускал ему с рук. А агрессивный тон, которым сквозила брошенная Мином фраза, ввёл его в ступор. Пару раз он открыл рот, наполняя воздухом лёгкие и силясь что-то ответить, но быстро передумывал, не находя правильных слов.
— Ты сейчас что, выбираешь его вместо меня? — Тэхён хотел задать вопрос чётко и уверенно, однако обида и непонимание всё же перевесили. Сейчас он ощутил снова вернувшееся из детства чувство брошенности и ненужности, и это отвратительное царапающее всё в груди нечто ему чертовски не нравилось.
— Я никого не выбираю, Тэхён. Но если ты воспринимаешь это так, то подумай над тем, что это именно ты заставляешь меня делать выбор.
“Чем он лучше меня?” — проскочила мысль, от которой Тэхён поморщился в омерзении. —
“Лучше? Бред. Тогда почему? Почему он?!” — резко развернувшись, парень впечатал взгляд в застывшего на диване Чимина. Глаза пробежались по обычной и ничем не примечательной одежде, после чего поднялись выше к лицу. Светлая копна волос была в лёгком беспорядке из-за отсутствия укладки. Вся эта банальщина поразительно гармонично сочеталась, составляя весь образ Чимина целиком. —
“Смазливый, но я красивее. А ещё выглядит, как наивный туповатый щенок. Неужели именно это в нём и нравится Юнги?”
— Тэхён, послушай, — вновь подал голос Мин, привлекая к себе внимание, — я тебя понимаю. Действительно, понимаю. Но твоё отношение ко мне — нездоровое, и я хочу помочь тебе. Так же, как мне помог Чимин.
— Мне не нужна помощь. Со мной всё в порядке, — процедил сквозь зубы Ким. — И с тобой всё было в порядке, пока не появился он.
Юнги несколько минут сверлил парня нечитаемым взглядом, обдумывая свои следующие слова. Он всё видел во взгляде, в позе... Всё буквально кричало, что Тэхён — стена, которую его доводы не смогли не то чтобы пробить, даже поцарапать, чтобы парень всерьёз задумался о его предложении.
— Послушай, как бы ты не пытался строить из себя хладнокровный айсберг, но ты же не такой. Ты по-своему заботился обо мне, помогал с работой и продвижением моих картин, и я тебе искренне за всё благодарен. Я готов закрыть глаза на твой последний поступок, я готов поддержать тебя и помочь. Но это всё станет возможным, только если ты сам этого захочешь, — тщательно подбирая слова, пытался донести мысль Юнги. — У Чимина есть брат, Намджун, он — хороший психотерапевт...
— Надоел ты мне со своим Чимином! Чимин то, Чимин это, — с каждым словом всё больше и больше повышал голос Тэхён. — Как же мне всё уже надоело. Сам ходи со своим Чимином к своему Намджуну, а со мной всё в порядке! — откровенно психовал Ким, не сдерживая себя в выражении всех своих эмоций. Он был зол, разочарован и полон ненависти и негодования. Развернувшись, он рывком добрался к подскочившему на ноги Чимину, и через несколько секунд нервных переглядок с Паком закричал и ударил парня по руке, выбивая из пальцев стакан с чаем.
— Тэхён! — возмущённо закричал Юнги,
— Что “Тэхён”?! — в тон ему вскипел Ким, после чего спешными шагами направился к двери, дабы покинуть палату. Им больше не о чем разговаривать.
Юнги предполагал подобный исход. Он неплохо узнал Тэхёна за время их знакомства, поэтому понимал, что парень не признает проблему. В лучшем случае, должно пройти время, и, возможно, что-то сможет привести Кима к правильным мыслям. Тэхён эгоистичен и порой жесток в своих манипуляциях, что не раз пугало Юнги и заставляло в такие моменты чувствовать себя некомфортно рядом с ним, однако было и много хорших моментов, которые ему нравились в парне и за которые он ему был благодарен. Поэтому, несмотря на все неровности их общения, он всё равно искренне надеялся, что у него получится достучаться до друга.
— Моё предложение не имеет срока годности, — взяв свои эмоции под контроль, более спокойным тоном заговорил Юнги. На мгновение Тэхён остановился, но быстро ожил и покинул палату со словами “Счастливо оставаться!”, брошенными напоследок. Унижаться и бегать за кем-то он не собирался. Юнги ещё пожалеет о своём выборе и в отчаянии приползёт к нему обратно на коленях. Тогда-то Тэхён и подумает, принимать ли его обратно.
Громкий хлопок двери резко погрузил палату в относительную тишину. Только и было слышно, как Чимин возмущённо бубнил себе под нос проклятия, пока сухой салфеткой протирал штанину от попавших на неё капель. Юнги же, тяжело вздохнул и зажмурил глаза. Разговор с Тэхёном оказался выматывающим, как физически, так и эмоционально, но он должен был это сделать. Как и должен решить несколько вопросов с Чимином. Юнги мог бы отложить их на потом, но понимал, что ему же от этого будет только хуже. Ему нужно расставить все точки, чтобы иметь возможность хотя бы попытаться двигаться дальше. И если он не сделает это сейчас, потом ему может вновь не хватить смелости.
Медленно открыв глаза, Юнги перевёл взгляд на Чимина. Парень, присев на корточки, достал ещё несколько салфеток из упаковки и принялся промакивать лужу, образовавшуюся под упавшим стаканом. Параллельно с этим он продолжал мило причитать, от чего Мин не сдержал небольшую улыбку. Но та быстро померкла, когда в голове всплыла мысль о том, что он собирался сделать. Горло вновь будто бы сжала чья-то невидимая рука, а глаза на мгновение потеряли свой блеск. В таком состоянии он и продолжал следить за увлечённым своим занятием парнем.
Когда беспорядок был убран, а недовольство вместе с его бубнежом притихло, Чимин медленно поднял взгляд выше и столкнулся с наблюдавшими за ним глазами Юнги. Сглотнув застрявший в горле ком, он неловко кашлянул, отвёл взгляд и, поднявшись на ноги, подошёл к корзине, чтобы выбросить мусор.
Под подобным пристальным наблюдением он чувствовал себя не очень комфортно. Плюс, молчание в этот раз напрягало, а как следует начать разговор он не знал.
— Ты здесь, — первым подал голос Юнги, разрезав этим неловкую тишину. Интонация показалось Чимину не совсем понятной, что заставило его ещё больше напрячься.
— А ты не хотел, чтобы я был здесь? — получить утвердительный ответ Чимин бы точно не хотел. Да и всё равно он не уверен, что смог бы просто уйти, даже если бы Юнги этого захотел.
— Даже в самых смелых мечтах не смел желать, что бы ты остался рядом со мной после того, как узнал от Чонгука о моём прошлом.
— Но, как видишь, зря. Я всё ещё здесь, — с неловкой улыбкой ответил Чимин и пожал плечами.
— Да, — задумчиво протянул Юнги. — Присядешь? — добавил он, неопределённо взмахнув рукой, указывая на койку и стул около неё.
— Конечно, — прочистив горло, нервно произнёс Чимин. Он понимал, что им с Юнги предстоял разговор, но в душе надеялся, что он произойдёт когда-то потом. Сейчас он был не готов к этому, а представший перед ним до этого диалог с Тэхёном совсем не обнадёживал. Резко накатившее волнение заставило его ощутить себя школьником, которого учитель вызвал к доске. Ладони вспотели, а сам Чимин решил сесть всё же на стул, чтобы Юнги не заметил его нервозность. — Как давно ты знал? — глаза Чимина, бегавшие до этого по палате, не фиксируясь на чём-то конкретном, остановились, а сам парень прикусил нижнюю губу.
— Практически с самого начала. С того дня, когда нашёл твоё личное дело в записях Намджуна, — признался честно, как есть. — Там было упоминание о следствии и самом деле, ведь ноги твоего диагноза с шизофренией росли ещё оттуда.
— Ты мне солгал, — жестко произнёс Юнги, от чего Чимин на мгновение дрогнул, испугавшись, что сейчас его выгонят из палаты и попросят никогда больше не возвращаться. — Сказал, что там был описан лишь диагноз в общих чертах.
— Ты бы закрылся от меня, если бы я признался. А я не хотел этого, — сжавшись, пробормотал Пак.
После разговора на повышенных тонах с Тэхёном, Юнги всё ещё был на эмоциях, поэтому его тон вышел немного жёстким и строгим. Но глядя на Чимина, который сейчас боялся поднять на него глаза, его пыл приутих, а неуверенность снова начала перекручивать всё в груди. На самом деле он чертовски боялся этой встречи. Боялся очнуться и понять, что Чимин бросил его после всего произошедшего. И он бы его понял, не стал бы осуждать, лишь позволил бы себе вновь утонуть в своей печали. Поэтому-то, он и попросил Ёнги занять сознание по пробуждению, но тот не сильно-то и сопротивлялся, явно имея свои на то причины.
— Сомневаешься в своём решении?
— Что? — вскинул на него удивлённый взгляд Чимин.
— Ты на меня сейчас даже не смотришь...
— Нет! Нет, ты что? Я нисколько не сомневаюсь в том, что хочу быть рядом с тобой, — выпалил на одном дыхании парень и порозовел щеками от осознания сказанных им слов, — просто, я волнуюсь, что после моего вранья именно ты не захочешь видеть меня рядом.
Мин лишь хмыкнул, прикрыв на несколько мгновений веки.
“Какие же мы дураки. Оба.”
— А для чего тогда была слежка? — смысл озвученного вопроса заставил Чимина рвано выдохнуть. По телу пробежала мелкая дрожь, и чтобы хоть немного её контролировать, он сцепил руки в замок на своих коленях.
— Ты знал? — едва слышно прошептал парень. Он хотел провалиться сквозь землю, лишь бы не находиться под этим изучающим взглядом любимых глаз, которые сейчас, казалось, способны были вынуть из его тела душу.
— Конечно же, я знал, — со смешком, покачал головой Юнги. — Телефон стал слишком быстро разряжаться, и я отнёс его в сервисный центр. Там-то мне и сказали об отслеживающем приложении. Даже предлагали обратиться в полицию. Но я сразу понял чьих рук это дело, поэтому отказался.
— Наверное, в твоих глазах я выгляжу конченым сталкером и лжецом, — нервно царапая ногтём кожу на пальце, Чимин опустил взгляд.
— Я мог бы так подумать, если бы не знал тебя, — травяной аромат приятно щекотал рецепторы, пробуждая в Юнги чувство комфорта, которое так сильно ему было сейчас необходимо. И как только Чимин догадался? Юнги взял оставленный на тумбочке чай и протянул его парню, дабы тот согрелся и тоже смог немного расслабиться. Чимин неуверенно взглянул на Мина и принял из его рук уже успевший немного остыть напиток. — Я понимаю, что в этом есть моя вина. Мои недомолвки, секреты и страхи, что ты не примешь меня со всей той правдой, что стоит у меня за плечами, подтолкнули тебя к этому. Ты просто волновался обо мне.
Из-за стаканчика в руках, ладони стали тёплыми. Казалось, что по всему телу начала проходиться медленная тёплая волна успокоения. От чая ли или от слов Юнги, Чимин не знал, однако это придало ему смелости вновь поднять голову и столкнуться с чужими глазами. Те были немного прищурены, но осуждения не чувствовалось. В них покоилась лишь всеобъемлющая теплота и грусть, перекатывающаяся на дне кофейного цвета радужки. Губы слегка были изогнуты в невесомой, практически неуловимой улыбке, как у Моны Лизы. А Чимин в этот момент задался вопросом не выдаёт ли его мозг желаемое за действительное.
— Поэтому я бы хотел покончить со всем и, наконец, искренне рассказать тебе всё без утайки.
— Тебе не нужно заставлять себя, — Чимин протянул руку и тёплыми пальцами коснулся тыльной стороны ладони Юнги.
— Но я хочу, — тоном не требующих возражений, решительно остановил парня Мин. — Хочу, чтобы между нами больше не было секретов. Лишь честность, — перевернув свою ладонь, он переплёл с Чимином пальцы и мягко улыбнулся. Тепло чужой ладони успокаивало, но в глубине души ему по-прежнему было тревожно от мысли, что узнав всё, Чимин ещё может передумать и оставить его.
Пак несколько раз мелко кивнул, тем самым соглашаясь с решением Юнги, и погладил большим пальцем тонкую кожу на руке, оказывая этим незамысловатым действием поддержку, подбадривая и придавая сил. Мин был благодарен ему за это, поэтому, не став оттягивать, сделал глубокий вдох и начал свой рассказ:
— Я был рождён не от великой любви, а скорее от тёмной и эгоистичной похоти. Думаю, это было в моей карте. — Чимин вновь кивнул, подтверждая слова Юнги. Он знал это, но легче от этого знания ему не было. Сердце всё так же сжалось от произнесённых парнем слов. — Отца я никогда не видел. Несколько раз спрашивал маму о нём, когда был маленький. Но перестал, ведь каждый вопрос о нём заканчивался её срывом, последствия которого ещё очень долго болели и заживали. Стало страшно спрашивать. Лишь один раз, уже став старше, бабушка, выпив, рассказала мне их историю и, что он со всей семьёй эмигрировал в Америку сразу после выпуска. — Юнги взглотнул и поднял взгляд, который до этого был направлен на их с Чимином переплетённые пальцы. В глазах напротив он увидел столько тепла и безграничной заботы, что сердце защемило от той смеси чувств и благодарности, которую он испытал. — Бабушка заставила маму родить меня, после чего уехала на заработки в Японию, поэтому в моём детстве нет воспоминаний о ней. Есть только мама, любовь которой я так хотел заслужить, — грустно хмыкнул, — вот только бельмо на глазу, не выпускавшее её из оков травмирующего прошлого, явно было на это не способно.
— Не говори так о себе! — всё же не выдержал Чимин, не в силах слышать подобные слова из уст парня. Юнги уже давно живёт с этой правдой, поэтому подобные мысли его уже не ранят. Скорее, они стали уже привычной и неотъемлемой его частью. Но реакция Чимина всё равно отозвалась особенно сильным ударом сердца в груди, а на душе стало чуточку светлее. Эти слова Чимина стали первым лучом света, начавшим рассеивать давно поселившуюся в нём тьму.
— После одного случая я едва не умер, а бабушка вернулась окончательно в Корею и забрала меня к себе. Она продолжала давать маме деньги на жизнь, а я продолжал периодически к ней сбегать. Поэтому видел, как её жизнь катилась по наклонной: выпивка, мужчины, травка, а потом уже и вещества посильнее. Так я стал часто замечать в нашей квартире одного и того же мужчину. Он был дилером, а в последствии оказался отцом Чонгука. Думаю, он проникся её историей и хотел как-то помочь... Но потом мать умерла, а он оказался на пороге дома бабушки. Оказалось, что в последнюю встречу, мама и её дружки стянули у него товар на приличную сумму, а когда он вернулся — в доме не было ни людей, ни наркоты, лишь её тело с пеной у рта от передозировки. Мне тогда должно было исполниться четырнадцать ровно через месяц.
— Но почему он явился к вам?
— Ему нужно было вернуть стоимость товара. Сумма крупная, у него не было таких денег. Где и как искать торчков, что были тогда в квартире он не знал, зато узнал, где жили мы. Так он и оказался в доме бабушки, а она начала понемногу, раз в месяц, отдавать ему какую-то небольшую сумму. Время шло и, казалось, что всё даже устаканилось. Но потом бабушка заболела и та сумма, которую она откладывала на возврат долга, начала уходить на лекарства, от чего ей было нечего отдавать Ухёку. Чон Ухёк — так его звали. Сначала он пригрозил вернуть деньги, потом начал откровенно угрожать, а затем пошли в дело кулаки... Первое время он отчего-то не хотел меня трогать, поэтому я получал лишь ушибы когда он меня отталкивал от бабушки, чтобы я не мешался. Позже, видимо, с него тоже начали требовать эти деньги. Тогда его целью стал и я. Возможно, он думал, что хоть так сможет убедить бабушку.
— Урод. У вас же тоже не было таких денег! — со злобой в голосе возмутился Чимин, сжав при этом чуть сильнее пальцы Юнги.
— На самом деле, мы могли продать квартиру мамы. Половина её стоимости покрыла бы долг. Но сколько бы я не упрашивал бабушку, та стойко отказывалась. Мол, хоть что-то мне должно остаться в память о матери, поэтому до восемнадцати лет, сказала, что ничего с квартирой делать не будет. А потом уже я сам буду в праве решать, как с ней поступать.
Чимин ошарашенно открыл рот. Мысли навалились в одну кучу, а сам он не знал, как реагировать на услышанную информацию. Так вот, о какой квартире говорил тогда Чон.
— А Чонгук, — парень провёл языком по пересохшим губам, решаясь задать свой вопрос, — всё знал?
— Нет. Он знал мою историю, видел синяки и ушибы, пытался заботиться обо мне, не зная как ещё помочь. Но потом, однажды, мы гуляли по городу и я увидел того мужчину и указал на него Чонгуку. Вот так, случайно, мы и узнали. — Юнги зажмурился и густо втянул в лёгкие воздух. В голове всплыли картинки событий того дня. Всё было так детально и красочно, будто случилось только вчера. — Чёрт, он был так растерян и шокирован, — ощутив на своих пальцах поглаживания, он приоткрыл веки и сфокусировал взгляд на их руках.
— Для тебя это было не меньшим шоком, я уверен.
— Да, я был удивлён и тоже растерян, но Чонгук... Он был робким и застенчивым ребёнком. Я видел, как в неверии бегали его глаза между мной и его отцом. Видел, как он отступил на шаг, готовясь вот-вот сбежать. Видел, как он судорожно хватал ртом воздух. В его глазах читалось отрицание, сменившееся потом на стыд и сожаление.
— И правильно, — буркнул Чимин. Он не понимал и не хотел понимать Чонгука, ведь для него Чону не было оправдания. — Мог бы попытаться остановить отца или свалить окончательно в закат, чёртов лицемер.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь.
— А ты снова его защищаешь.
Юнги поднял хмурый болезненный взгляд. Уверенность и решимость отчётливо читались на чиминовом лице. И ему чертовски льстила такая преданность со стороны парня, но он понимал, что никогда не сможет с этим согласиться.
— Я просто рассказываю тебе правду.
— Мне кажется, что ты просто пытаешься меня убедить в том, что это правда. — “Ведь себя ты уже давно убедил” осталось неозвученным.
— Возможно ты и прав, но в тот день, именно я остановил Чонгука и не дал ему “уйти в закат”, как ты выразился. А ты поверь, он бы так и сделал. Я эгоистично отказался отпускать его, убедил, что для меня это не важно, что он — не его отец, поэтому всё нормально.
“Но действительно ли было всё нормально?” — Чимин не осмелился озвучить эту мысль, но ему показалось, что Юнги и сам задался этим вопросом. Мин лишь от чего-то хмыкнул и вновь опустил взгляд на их переплетённые пальцы.
— В тот день всё пошло наперекосяк с самого утра. Сначала не плановая контрольная, которую я, естественно, завалил, и меня оставили на отработки. Потом мы снова повздорили с Чонгуком из-за ерунды. Он в очередной раз завёл шарманку о вреде курения. Всё никак не прекращал попытки убедить меня бросить, — цыкнул языком и недовольно скривился, вспомнив надоедливый бубнёж Чонгука над ухом. — А сам-то дымит сейчас, как паровоз, позабыв все свои нотации. Но не суть. А потом, после отработки, очередные идиоты решили попытаться самоутвердиться за мой счёт, избив. Правда, избитыми остались они, — на этих словах Чимин удивлённо округлил глаза, не веря в услышанное.
Юнги был хулиганом в школе, курил и дрался. Этот образ настолько был неожиданным, что Пак аж рот открыл. Заметив это, Юнги издал смешок и хитро сощурился, как делал это Ёнги. Кстати о нём, вот его-то он мог представить в таком амплуа без проблем.
“Так значит между ними больше схожего, чем я думал”, — подметил Чимин, только сейчас осознав, как много ему еще следует узнать о Юнги.
— В общем, день выдался паршивым, как и моё настроение, — он перевёл взгляд на серое небо за окном, — вот только не у меня одного. — вновь переживать события того дня было трудно. Не хотелось туда возвращаться даже мысленно, но ради Чимина и их возможного совместного будущего он был должен это сделать. — В тот вечер он заявился к нам пьяный и злой, как собака. Я не хотел его впускать, поэтому сказал проваливать и попытался закрыть входную дверь. Но он ударил её с ноги, практически сорвав с петель. От того, что дверь резко отлетела в мою сторону, я больно ударился и упал. Мне казалось, что я даже отключился на какое-то время, а когда вновь раскрыл глаза, всё вокруг плыло, и голова раскалывалась. Из гостиной доносились крики: очередные требования и угрозы Чона и эмоциональные не менее громкие выкрики проклятий со стороны бабушки. Я попытался подняться. С трудом, но у меня всё же получилось это сделать. Когда я дошёл до комнаты, увидел, что Ухёк схватил её за грудки, сжимая халат в кулаки, и тряс, как тряпичную куклу. Я попытался его от неё оттянуть, но он лишь отмахнулся от меня, а я снова завалился на пол, не сумев устоять на ногах. Бабушка заверещала ещё громче и стала активнее отбиваться, что привело его в бешенство, и он дал ей пощёчину. Я услышал грохот и увидел бабушку, лежавшую на полу, а он уже склонился над ней и схватил за волосы. Всё произошло так быстро... — Юнги не моргая смотрел в одну точку, полностью погрузившись в воспоминания рассказываемых им событий. — Я не помню, как поднялся. Помню лишь, что схватил большую статуэтку, стоявшую на комоде. У бабушки было много разных, она их любила собирать, — к этому моменту его рассказа, сердце уже вовсю ускоренно билось, а сам он быстро и поверхностно дышал. — Я подбежал к нему со спины и замахнулся. Видимо, он услышал звуки и повернулся, но уже было поздно, я уже не мог остановиться. Рука со статуэткой уже летела на полной скорости. Удар пришёлся в висок. Через двое суток он умер.
— Юнги, в этом нет твоей вины. Ты пытался защитить родного человека, вот и всё, — Чимин протянул руку и коснулся пальцами щеки парня, на что тот развернул к нему голову и потёрся о ладонь, прикрыв веки.
— Не могу не думать о том, что было бы, если бы я этого не сделал. Или если бы он не обернулся, и удар пришёлся по другому месту?
— Мы никогда этого не узнаем, поэтому не стоит зацикливаться на прошлом.
— Говоришь, как мой психотерапевт, — с ухмылкой протянул Юнги.
— Этот зануда — мой брат, не забывай, — Чимин хмыкнул, подумав о брате, и широко улыбнулся, заставив этим Юнги заворожено замереть. Ему казалось, что перед ним сидел ангел, ниспосланный ему с небес.
— Твоё мнение обо мне ещё не изменилось?
— Точно нет, — в несколько больших глотков он допил чай и отставил пустой стаканчик назад на тумбочку, после чего вернул всё своё внимание обратно на Мина.
Юнги коснулся чиминовых волос, мягко проведя по ним рукой, после чего принялся перебирать пряди. Его переполняла любовь к этому светлому парню, сидевшему перед ним. Он никак не мог понять, чем он заслужил его?
— Я ещё не всё рассказал.
— Моё мнение всё равно не изменится, — Чимин вновь сел ровно, показывая свою готовность слушать дальше. Юнги на это лишь вздохнул и, ухмыльнувшись, качнул головой.
— Какое-то время я винил во всё бабушку и даже возненавидел её, — Паку хотелось задать вопрос “Почему?”, но он терпеливо решил дождаться, когда Юнги сам будет готов продолжить. — Чтобы нанять хороших адвокатов, она всё же продала ту квартиру. А мне хотелось разрыдаться, ведь сделай она это раньше, мне бы не пришлось... — он сильно зажмурился, стараясь удержать непонятно откуда скопившуюся на глазах влагу. Он думал, что давно уже прошёл и отпустил этот этап, но почему-то эти воспоминания всё так же отдавались тупой болью в груди. — Она всё делала, чтобы меня оправдали, потом положила в очень дорогую и хорошую психиатрическую лечебницу, но я не хотел идти с ней на контакт. Даже отказывался какое-то время от встреч.
— Юнги... — мягко позвал его Чимин, погладив по плечу, дабы привлечь внимание. Мин лишь легонько улыбнулся парню, после чего продолжил рассказ.
— У меня перед глазами всё время стояло лицо Чонгука в день судебного заседания. Когда объявили оправдательный приговор, он сидел со стеклянными глазами, уперевшись взглядом в пол. Это был последний раз, когда я видел его тем Чонгуком, которого я знал. И мне было стыдно перед ним, что я разрушил его привычный мир. Хотелось переложить ответственность, и на эту роль сошла бабушка. Потом меня закрыли в лечебнице, и там у меня было много времени обо всё подумать. Очень много времени. Так я понял, что нельзя перекладывать вину за моё решение на другого, а к уже имевшемуся диагнозу добавился ещё один — депрессивное расстройство.
— Ты прям букет собрал, — попытался немного разрядить сгустившееся напряжение Чимин.
— И не говори, — хмыкнул Юнги, немного расслабившись. Это уже прошлое. Его прошлое, с которым ничего не поделать.
В глазах Чимина Юнги предстал очень сильным человеком. Пережив столько дерьма в жизни, он всё ещё был способен так светло и искренне улыбаться, затрагивая этим струны души Пака.
— Там я, кстати, познакомился с Тэхёном, а когда вышел, наладил общение с бабушкой. Я извинился перед ней, а она очень долго плакала со словами, что я ни за что не должен просить прощение, и это ей стоит извиняться передо мной за всё. Чонгука я встретил спустя несколько лет со дня суда. Он очень сильно изменился, как внешне, так и внутренне. И я не мог его за это судить. Напротив, я был готов принять всё, что он захотел бы мне преподнести.
Чимин всё так же был против такой жертвы, которую преподнёс Чонгуку Юнги, но решил в этот раз промолчать. Это тоже уже пройденный этап.
— Я рад, что ты наладил общение с бабушкой. Мне показалось, что она тебя очень любит.
— Да, — щёки Юнги слегка покрылись румянцем и он неловко отвернул голову, сделав вид, что рассматривает интерьер палаты, — я тоже её люблю.
Чимин с широкой улыбкой утянул Юнги в медвежьи объятия и, помня о состоянии парня, аккуратно повалил их на подушки. Боком умостившись на краю узкой больничной кровати, он восторженно рассматривал профиль дорогого ему человека. А дождавшись, когда Юнги повернётся к нему лицом, поставил точку во всех сомнениях парня.
— Я всё ещё здесь. Всё ещё хочу, чтобы ты остался в моей жизни. Хочу представить тебя моим друзьям и познакомить с семьёй, — одна секунда, один вдох. — И я всё ещё люблю тебя.
Из-за пасмурности ли дня или серости больничной палаты, но показалось, что в глазах Юнги в этот момент засияло что-то неописуемо яркое. В них, словно зеркалах души, отразился блеск счастья — тот свет, который невозможно было подделать или скрыть.
Чувства Чимина, как магия, проникли в каждую клеточку Юнги, освежая душу и наполняя сердце радостью, распустившейся, словно цветы. В мгновение, когда слова были озвучены, их чувства переплелись, создавая невидимую связь и навеки запечатывая этот волшебный момент в памяти каждого из них.
После уверенно озвученных слов, Чимин приподнялся на локте и, медленно придвинувшись, накрыл любимые губы своими, сливаясь в нежном поцелуе. Это трепетное касание позволило Юнги почувствовал, что он больше не одинок. Его сердце затопили восторг и полное благоговение перед этой невероятной возможностью любить и быть любимым. Закрыв глаза, он расслабился и, притянув Чимина ещё ближе, отдался светлому чувству, целиком охватившему его и окончательно прогнавшему всю тьму, глубоко сидевшую в нём.
Для кого-то любовь — это болезнь, для Юнги же она оказалась исцелением, даровавшим ему жизнь.
***
Небо, затянутое хмурыми тучами, вкупе с ветром, что холодными хлёсткими касаниями отбрасывал всё на своём ветвлёном пути, встретило первые шаги Чонгука в новом витке его жизни. Волны восточного моря с силой бились о пристань, фейерверком разбрызгивая солёные капли на стоявших на краю причала людей. А в душе впервые за много лет, в противовес буйству природы, было тихо и спокойно.
— Нужно тщательнее подбирать людей, которых мы принимаем к нам, — широкоплечий мужчина стоял в чёрном костюме. Руки были засунуты в карманы, а поза была расслабленная. — Слышал, что не все были согласны с твоей поездкой сюда. Вот только открыто это сказать кишка оказалась тонка, поэтому и шушукались по углам. Вот только у стен тоже есть уши.
— Не думаю, что проблема в этом. Скорее это мне нужно проявить себя так, чтобы добиться уважения у старших.
— Чонгук, только умственно отсталый бы не понял, почему среди тех, кого я решил забрать в Пусан, был ты, — согнув руку в локте, он взглянул на показавшиеся из-под пиджака часы. — Да и сколько лет ты уже с нами?
— Я пришёл, когда мне было четырнадцать, практически пятнадцать, — без единой эмоции в голосе, ответил Чонгук, рассматривая мутную из-за тумана линию горизонта.
— Да. Я помню тот день, когда мнущимся сопляком ты заявился в клуб, следом за одним из наших.
— Он угрожал маме. Что ещё мне оставалось делать? — Чон повернул голову в сторону собеседника. Лицо всё так же не выражало ни единой эмоции, однако во взгляде на секунду промелькнула злость. Чонгук прекрасно помнил, в каком состоянии после похорон отца была его мама. Ей довелось впервые в своей жизни идти на работу, так как до этого финансовым обеспечением занимался её муж, на ней же было хозяйство и воспитание ребёнка. Образования, ограничивающегося старшими классами школы не хватало для стоящей работы, поэтому оставалась лишь физическая и низкооплачиваемая, после которой она возвращалась домой еле волоча ноги. Денег едва хватало, поэтому она старалась как можно больше отдать сыну, экономя на себе во всём. А потом ей сообщили о неподъёмном для неё на тот момент долге мужа. Осев на пол, она обессиленно заплакала, чего раньше старалась при Чонгуке не делать. Сдерживалась, но в тот раз не смогла.
— Ты и сам знаешь, что Ухёк потерял товар на кругленькую сумму, и твоя мать должна была понимать, что хоть мы и готовы были ждать, но остаток долга вернуть будет нужно.
— На той работе она бы никогда не раздобыла такую сумму.
— И ты решил, что сам сможешь?
— Ну я же смог, — губы растянулись в довольной ухмылке.
— Смог, — кивнул. — Но я был против, чтоб ты ввязывался в это.
— Я знаю. Вот только так и не понял почему. Какая вам была разница?
— Ты трясся, как осиновый лист, который метало из одной стороны в другую. Который не знал, что делать, но упорно продолжал падать дальше. Ты был нестабилен, ещё и юношеский максимализм впридачу, — цыкнув, он покачал головой. — Ладно ещё делать закладки, но личная передача товара — уже другое дело. Ты мог облажаться, и стал бы должен ещё больше, если бы вообще жив остался. Или в отместку, ты мог попытаться нас сдать. Могло произойти всё, что угодно.
Сейчас, оглядываясь назад, Чонгук понимал, что мужчина прав. Первое время было особенно трудно: каждый второй пытался обдурить и подставить безродного малолетку. Сколько раз он находился на грани. У него просто не было другого выхода, как сломать себя и измениться, чтобы выжить в том хищном мире, в который он сам же и пришёл.
— Тогда я рад, что окончательное решение принимали не вы, — со смешком выдал Чонгук, прежде чем вновь устремить взгляд на перекатывающиеся волны.
— Поганец, — захохотал мужчина. — Но признаюсь, ты меня не перестаёшь удивлять, что тогда, что сейчас.
— И чем же я удивил вас в последнее время? — Чонгук удивлённо приподнял бровь.
— О, за последнее время ты справился с этим дважды. Крайнюю неделю я был слишком занят подготовкой всех документов к открытию филиала, поэтому не особо вникал во внутренние перепалки. Но до меня долетала информация, что на тебя покушались, а ты с твоим-то темпераментом виновника даже не покалечил, — достав из кармана пиджака телефон, мужчина проверил сообщения. Душевные разговоры не были в его стиле, но любопытство узнать причину некоторых поступков Чонгука в этот раз пересилило. Плюс ко всему, у них ещё оставалось время до прибытия их пусанского партнёра по бизнесу.
— Ох, — тяжело протянул Чон, — я сам хотел все ноги Шихёну переломать, если честно. Я же не так давно лежал в больнице, после того, как на меня неожиданно напало несколько наркоманов перед одной из сделок и пырнули ножом в живот. Тогда я попросил нескольких ребят их разыскать. Недолгая изоляция без наркоты, и ломка сама сделала своё дело, вынудив сдать имя человека, подкупившего их. Вот только эта сука до этого уже успела вновь взбрыкнуть, — из-за нахлынувших воспоминаний, злость снова всколыхнулась в груди, а руки сжались в кулаки, но всё быстро успокоилось, вновь вернувшись к состоянию равновесия. — Самому подставляться у него желания не было, поэтому всю грязную работу хотел сделать чужими руками: то подкупил кого-то, то невиновного подставил. А всё из-за чего? Из-за долетевших до него слухов, что меня отобрали для этой поездки в Пусан. В общем, во второй раз все звёзды удачно для него сошлись. Я был немного не в себе, стоял посреди, хоть и пустой, но всё же дороги и он был недалеко. Заприметив вдалеке двигающийся в мою сторону автомобиль, он подстроился так, чтобы ехать вровень с ним, а потом резко подрезал. Водитель опытный, на рефлексах выкрутил руль, чтобы избежать столкновения, вот только вынесло его прямо на меня, затормозить не успел, лишь посигналил. Если бы меня тогда не оттолкнули, живым бы я мог в этот раз и не уйти.
— Он не просто поставил под сомнение моё решение, но и в крысу организовал нападение на своего, а это неприемлемо и в нашем мире сродни смертному приговору. Так какого чёрта он ещё цел и невредим? — посмотрел хмуро и с неким недоумением.
— Когда ребята сообщили имя, выведанное у тех торчков, я был занят другим вопросом. Поэтому отложил это дело на потом. Но когда мне позвонил наш коп, касательно аварии и сообщил то, что уже в голове не укладывалось, я реально думал, что убью его, — Чонгук достал пачку сигарет из кармана кожаной куртки и посмотрел на собеседника, задавая немой вопрос, мол не против ли тот. Мужчина отрицательно качнул головой, дожидаясь продолжения истории. Чон прикурил и, выдохнув сигаретный дым, вновь подал голос. — Я тогда ворвался в его дом с красной пеленой перед глазами и только после того, как повалил его на пол и ударил несколько раз в лицо, заметил сжавшуюся в углу женщину. Я так понимаю, его жену. Её трясло от страха, но она продолжала крепко держать в объятиях сына, — голос Чона стал тише, а к концу предложения он обречённо выдохнул, крепко зажмурив глаза, стараясь стереть эту картину из своих воспоминаний. — Пареньку на вид было лет тринадцать.
— Узнал в нём себя?
— И это тоже... — неоднозначно ответил Чонгук. На деле же, когда он столкнулся с испуганными, но горящими злобой глазами паренька, пытавшегося выкрутиться из рук матери, в его голове всплыл образ Юнги в школьные годы.
“Интересно, он так же смотрел на моего отца?” — пролетела тогда в голове мысль, разбившая на мелкие осколки весь его агрессивный настрой. Он вмиг будто бы оказался тогда в доме Юнги и его бабушки. Воображение подкидывало красочные изображения возможных происходящих событий, но ни одно из них Чонгуку не нравилось. Его будто окатили ледяной водой. Вскочив на ноги, он быстро попятился назад, не отрывая взгляда от чужих глаз перед собой.
В душе заскреблось неприятное чувство, что во всей этой истории он оказался антагонистом. Вот только всё внутри категорически было не согласно с этим. Он вообще-то тоже не жил в шоколаде все эти годы. Это его только за последнее время дважды чуть не убили, это его лишили той мирной семейной жизни, выбросив в жестокий мир. В чём же он тогда был виноват? Да, где-то он был ослеплён, в чём-то переборщил... Но ужасным он себя не считал. Он просто человек, как и все.
Тогда он молча убежал из чужого дома в объятия одинокой квартиры и алкоголя, а наутро ему предстоял разговор с руководством. Как пострадавшая сторона он имел право голоса, поэтому попросил Шихёна просто выгнать. Почему-то не хотелось лишать ещё одного ребёнка отца и детства, запуская новую цепочку ненависти.
— А что было второе? — вернувшись в реальность, поинтересовался Чонгук.
— Что? — мужчина, тоже задумавшись обо всей этой ситуации, не сразу понял вопрос.
— Ну, вы сказали, что в последнее время я удивил вас дважды.
— Аа, — протянул тот. — Когда я предложил тебе поехать со мной, ты был озадачен, — поэтому мне казалось, что ты откажешся. Почему ты передумал?
— Просто меня перестало там что-либо держать...
***
Когда Юнги вернулся в палату после осмотра у доктора, Чимин сидел на диванчике и читал книгу. Засунув закладку на нужном развороте, Пак проследил за прошедшим к своей койке парнем.
— Как всё прошло?
— На самом деле, прекрасно, — закинув ноги на кровать, немного отстранённо ответил Юнги. — Доктор Чо сказал, что через два дня меня можно будет выписывать.
— Это же замечательная новость, — радостно подскочив на ноги, Чимин быстро оказался около Мина и плюхнулся возле него на кровать.
— Ага, — неопределённо буркнул Юнги. Он сам не понимал, почему так растерялся из-за этой новости. Время, проведённое с Чимином в этой палате, было прекрасным, и он так привык к их маленькому мирку здесь, что не хотелось лишаться этого уюта, установившегося между ними. Отчего-то было страшно возвращаться назад, в свой старый дом, кишащий мрачными воспоминаниями.
Нет, он не боялся, что Чонгук снова явится на его порог.
Во-первых, ещё тогда, в переулке, когда он уводил избитого Чимина, решил для себя, что больше не позволит Чону творить всё, что тот захочет. Юнги вдоволь отплатил ему за всё.
Во-вторых, после его откровений, Чимин тоже рассказал о произошедших после аварии событиях. “Вот так ирония судьбы” подумал тогда Юнги, узнав, что выжил он благодаря крови Чонгука. Значило ли это то, что Чон, наконец, простил его?
После операции, Чимин видел Чонгука лишь один раз. В тот день, парень какое-то время молча смотрел на бессознательное тело Юнги, ничего не предпринимая. А когда он, наконец, вынырнул из своих мыслей, обратился к Чимину. Чонгук рассказал, что случившаяся авария не была случайной, и всё было подстроено. А заметив, как напрягся от его слов Пак, лишь рассмеялся и сказал расслабиться. Сказал, что целью был не Юнги. После этого Чонгук протянул небольшой конверт и попросил его передать Мину, когда тот очнётся. Почему-то он в этом не сомневался. Или лишь сделал вид?
Чимин не планировал ничего передавать, но почему-то и выбросить рука не поднялась. После того, как Юнги полностью открылся ему, конверт адским пламенем прожигал дыру в его совести. Решив тоже быть честным, Чимин трясущимися руками выудил конверт из сумки и отдал его адресату. Он не знал, что там, из-за этого и сомневался в правильности своего решения.
Удивлённо покрутив его в руках, Юнги с тщательной аккуратностью ввёл кончик ногтя в складку конверта и открыл его. Легкий звук шуршащей бумаги наполнил тишину комнаты, и парень медленно вынул письмо. Расправив небольшой лист, словно растягивая момент, он уставился на строчки короткого послания, оставленного ему:
“Так и знал, что ты живучий, как таракан.
Планировал спасти меня и оставить в должниках? Хитро, но не вышло.
Знаешь, мы принесли друг другу много боли. И я не буду просить за это прощение.
Каждый раз, видя тебя, меня одолевала накопившаяся злоба, и ничто не было способно её ослабить. Но я был так поглощён своей трагедией, что не хотел открывать глаза на твою.
Я не буду желать тебе счастья, как и не буду больше портить тебе жизнь.
Надеюсь мы больше не встретимся. А если наши пути и пересекутся, то давай сделаем вид, что не знакомы.
Я решил уехать из города и дал своё согласие на снос.
Так что и ты попробуй начать новую жизнь со своим огнедышащим драконом.
(Нет, серьёзно, он в курсе, что ты не принцесса?)”
Юнги ожидал всё, что угодно, но только не этого. Из-за неожиданной абсурдности последних предложений он истерично засмеялся, но по щеке отчего-то покатилась слеза, а за ней ещё одна, и ещё... Прижав клочок бумаги к груди он всхлипнул, чем до чёртиков напугал Чимина. Пак тогда чуть волосы себе не выдрал от переживаний и успокоился лишь услышав вновь раздавшийся голос Юнги:
— Чимин, ты в курсе, что я вообще-то не принцесса?
Тогда парню только и оставалось гадать, что творилось на тот момент в голове Юнги, впрочем, как и сейчас. Только в этот раз и самому Чимину было о чём подумать. Он уже давно вынашивал одну мысль, однако никак не решался её озвучить, постоянно откладывая на потом. Прочистив горло, он, наконец, собрал всю свою решимость в кулак, дабы поднять давно волновавшую его тему.
— Юнги, — Чимин нервно провёл языком по нижней губе, после чего прикусил её, — тебе со мной комфортно?
— Это ещё что за вопрос? — в недоумении приподнял левую бровь. — Я не обнимаюсь с теми, с кем мне некомфортно, и не целуюсь с теми, кто мне не нравится.
— Тогда, как ты смотришь на то, чтобы переехать после выписки ко мне?
“Так бывает?” — Юнги круглыми глазами смотрел на нервничавшего Чимина, поражаясь тому, как легко парню удавалось пресечь на корню все его тревоги, даже не подозревая об этом. Чимин наполнил сосуд его жизни, в котором раньше едва хватало вместимого на простое существование, до краёв. Казалось, что чёрная полоса, длиною более двадцати лет, наконец-то, закончилась, и для Юнги началась не менее долгая белая полоса.
— Но как же мои вещи?
— Заедем, заберём. Это не проблема.
— Хорошо, — их удивлённые взгляды столкнулись, и Юнги подумал о том, как должно быть комично они сейчас выглядели со стороны.
— Вот так легко? Я думал, что мне придётся тебя убеждать.
— Если ты этого тоже хочешь, то зачем откладывать? Я и так потерял много времени, — они оба расползлись в довольных улыбках, наслаждаясь блеском глаз друг друга.
Два дня пролетели незаметно. Юнги стоял посреди палаты уже переодевшись в привезённую Чимином одежду, так как его вещи были порваны и все в крови после аварии.
— Я готов, — ещё раз пробежав по комнате взглядом, Юнги подошёл к Чимину, и они вместе направились прочь из больницы, хранившей самые тяжелые воспоминания Чимина, но вместе с тем и самые счастливые их моменты с Юнги. Пока что “самые счастливые”, ведь у них ещё всё впереди.
Добравшись до припаркованного автомобиля, Юнги по-хозяйски умостился на пассажирском сидении и пристегнул ремень безопасности.
— К тебе домой за вещами? — усевшись рядом, поинтересовался Чимин.
— Нет, я укажу место, — Юнги наклонился к планшету и принялся вбивать необходимый адрес в навигатор. Чимин лишь удивлённо проследил за действиями парня, но ничего больше не сказал.
Медленно проезжая по улочке безжизненного района, Чимин оглядывался по сторонам, задаваясь вопросом, почему здесь было так тихо и безлюдно. Будто бы прочитав его мысли, Юнги подал голос:
— Это — старый район, и его собираются сносить и перезастраивать. Все жильцы уже съехали, поэтому здесь так тихо.
— Но почему мы здесь?
— Здесь находится квартира, в которой мы жили с мамой, — рассматривая с детсва знакомые улочки, Юнги не заметил удивление, проскочившее на лице Чимина.
— Но ты говорил, что твоя бабушка продала квартиру. Да и когда я пытался тебя найти, мне сказали, что на вас числится только дом. — Юнги сощурился и хитро посмотрел в сторону парня. Кто-то явно перечитал детективов и пересмотрел шпионских боевиков. Сначала отслеживание, теперь получение информации, которую он бы законным путём и без чьей-то помощи никак бы не раздобыл.
— Ты прав. Но, как я и сказал, здесь никто не живёт, а мне нужно было где-то залечь на дно.
— Но это же опасно, — возмутился Чимин. — Ремонтные работы могли начаться в любой момент.
— Нет. Им нужны подписи всех жильцов, а одну подпись они на тот момент так и не получили, — поняв, что от него ждут больше деталей, решил уточнить. — Чонгук, их дом тоже входит в этот район.
Юнги попросил подождать его на улице, поэтому Чимин, облокотившись на капот автомобиля, рассматривал серый ландшафт безжизненного района. Стояла гробовая тишина, как будто время замерло в этом запущенном уголке города. Его взгляд скользнул по пустым окнам и облупившейся краске на стенах, словно он читал историю этих мест в каждой трещине и сколе. Словно мог увидеть в них жизнь и взросление Юнги.
Обстановка угнетала, от чего Чимин задумался, как Юнги вообще мог здесь оставаться в одиночестве все те дни, пока прятался ото всех. А мысль о том, какие воспоминания хранили для парня эти места, заставляла желать, чтобы этот район поскорее сравняли с землёй.
Скрип старой двери, уведомил о вышедшем из дома Юнги. В его руках была небольшая дорожная сумка, в которую, к изумлению Чимина, парень умудрился засунуть всю свою жизнь.
— Поехали домой? — без особого подтекста бросил Чимин. А для Юнги это "домой", как мёд, сладко окутавший его сердце. Теперь у него не просто была крыша над головой; он ехал туда, где его принимали и понимали таким, какой он есть.
Дорога до квартиры Чимина заняла около часа, с учётом того, что парни по пути заскочили в магазин за необходимыми продуктами. Уже поднявшись на нужный этаж, Чимин весело лепетал, рассказывая о том, как Ки успел надебоширить с самого утра, вызывая этим широкую улыбку у Юнги. Мин безумно хотел снова прижаться к рыжему мурчащему комочку, но не знал, узнает ли его тот.
Распахнув дверь, из квартиры раздался грохот и странные перешёптывания. Даже не разувшись, Чимин влетел в гостиную и увидел украшенную шарами комнату и неловко улыбающуюся троицу: Сохун и Намджун держали над окном гирлянду, а Джиён с приличного размера пузом грызла яблоко, явно до этого раздавая указания. Когда же за парнем подоспел Юнги, все в разнобой крикнули "Сюрприз!" и "С новосельем!", а после неловкой паузы дружно рассмеялись.
Смешанные чувства Юнги — от удивления до радости — проплыли по его лицу, когда он осознал, что друзья Чимина устроили для него такой теплый и неожиданный приём. А Чимин понял, что его желание познакомить Мина с друзьями осуществится раньше, чем он планировал.
Джиён, придерживая свой живот, весело подскочила к Юнги, сжала его руку двумя своими и энергично ими затрясла, довольно проговорив: "Рады, наконец, с тобой познакомиться, Юнги”, а о ногу парня в этот момент с громким приветственным "мяу" потёрся кот.
“Ну вот, кажется, я и дома”, — искрящимся взглядом он обвёл лица всех присутствующих в комнате, остановившись на Чимине, его солнце, и улыбнулся так, как ещё в жизни своей не улыбался: искренне, тепло и до дрожи в коленях счастливо.
