Всегда бойся моих револьверов

Плотное одеяло темно-серых туч застелило небо, опуская город в приятнейшую прохладу. Дождь капал с раннего утра, то усиливаясь чуть ли не до ливня, то утихая совсем. Но это нисколько не пугало сонную и немного стыдившуюся вчерашнего вечера Луз. С самого момента пробуждения Носеда ощутила странные эмоции – некую смесь смущения и сожаления, хотя всё это было совсем необоснованно. Картинки воспоминаний рассказывали, что ничего плохого она не сделала и не сказала, но одно единственное «Я тебя хочу» мучительную крутились в голове. Она действительно хотела Эмити, но разве можно говорить об этом так открыто? Разве было уместно? Луз боялась, что Эмити подумает не то, подчеркнёт для себя, что Носеда извращенка и не видит границ. Боялась, что Блайт выполнит обещание и заведёт эту тему сегодня. Но Эмити не говорила об этом, а наслаждалась городом. Улицы, выложенные красным кирпичом, находились в утреннем спокойствии и ощущении прошедшей ночи. Полные урны мусора напоминали о шуме веселья, на лавках аллей спали люди. Воздух пах свежестью реки, что широкой зеленоватой лентой тянулась через самый центр города и постепенно уменьшалась, превращаясь в узенький лесной ручей. Магазинные лавки, обустроенные прямо в желтых кирпичных домах зияли открытыми дверьми, приглашая редких утренних прохожих внутрь. Эмити сразу высказала желание зайти всюду, куда только можно, и с безграничной радостью рассматривала перед собой абсолютно всё: барельефы и горельефы на балконах и стенах, гладкие квадратные камни в тротуарах, частых извозчиков, гнавших коней куда-то вдаль. Выглядела заинтересованной и счастливой. Блайт притягивала к себе взгляд, казалась солнечным лучом среди пасмурного неба. С восторгом оглядывалась на вид, с детской невоспитанностью показывала пальцем, постоянно хватала руку Луз и тащила во рты всевозможных магазинов.  Носеда не могла перестать краснеть от сверкающих глаз, светила улыбкой, заражаясь чужой энергичностью и ни на секунду не отставала от Эмити. Оказалось, что Блайт тащила с собой кучу денег и покупала чуть ли не всё, что попадалось на глаза. Купила кучу одежды, предлагала купить Луз новое пальто, два раза затаскивала в рестораны и даже предлагала зайти в игорный дом. Луз всё это было не нужно, но она покорно шла за неугомонной любимой девушкой, в надежде не потерять её в большом городе. Ведущий через реку мост бросался в глаза, сверкая чрезмерно яркой жёлтой краской. В данный период дня, в данную погоду, людей на мосту не наблюдалось, но судя по длинным деревянным лавкам, резавшим мост вдоль, жители города являлись частыми посетителями. Облокотившись на железные перила, Носеда смотрела в воду и разглядывала отражение, плывущее от течения и кругов, возникающих из-за вновь начавшегося дождя. Впервые за долгое время постаралась вглядеться в исхудавшее лицо, обратила внимание на отросшие, начавшие виться волосы. Словно бы сгибалась под собственным тяжёлым взглядом. В подобные моменты в голову всегда лезли тяжёлые и ненасытные, даже мучительные мысли. Но сейчас их отгоняла Эмити, становясь панацеей. Блайт сидела на лавке, но скоро оказалась рядом, дополняя отражение уже и своей физиономией. Эмити обняла за плечи, зарылась лицом в волосы и тихо прошептала: – Пойдём домой? Луз хотела ответить, что у них нет дома. По крайней мере в этом городе. Но не хотела портить настроение Эмити, которая, похоже, везде чувствовала себя, как в своей тарелке. Даже там, где должна противиться находиться из-за присущего с детства богатства. Даже там, где ни разу не была. Луз нравилась Эмити и присущая ей нотка чего-то будто наивного. В попытках отвлечься от утраты, Блайт научилась видеть интересное везде и наверняка что-то придумывала у себя в голове, когда смотрела на незнакомые дома. Например, что за дверью находятся тонны сокровищ (хотя это уже выдумка Луз, так как Эмити вряд ли мечтает о денежных кладах).  Носеда же в этом плане отличалась. В попытках отвлечься от своих утрат, она видела интересное только в том, что нужно. Лишь в тех вещах и зданиях, которые действительно по какой-то причине важны. Поэтому не поразилась красотой Колена ни при первом посещении, ни сейчас. Прежде чем возвращаться в трактир, нужно было зайти в оружейную лавку. Луз примерно помнила где она находится, поэтому быстро сориентировалась и скоро стояла внутри, плотно упаковывая в сумку килограммы обоймы и прочего. Когда всё было готово, Носеда покосилась на Эмити и чуть расстроилась, наблюдая, как Блайт покупает новенький, в разы симпатичнее чем изготовленный Луз, лук. Ей бы хотелось подарить Эмити сделанную с любовью вещь, но уже это было бессмысленно. Даже если и подарит, Блайт из чувства благодарности будет пользоваться только им, а не факт, что сделанное вручную оружие будет хорошо функционировать. Кирпичная дорога привела обратно, заставив Луз задуматься. Куда ей идти для сна? В комнату, где хранятся её вещи, или в комнату Эмити? Было понятно, что Блайт хочет пожить вместе, но речи о каком-то переезде не было. Впрочем, настолько ли это важно? Скоро они отправятся в дорогу, поэтому заводить неловкий диалог незачем. – Зайдёшь ко мне вечером?

***

Вечером – понятие растяжимое, поэтому Носеда никак не могла определиться со временем. Всё боялась, что явится слишком рано, но в то же время часто поглядывала на часы, чтобы не прозевать момент наступления ночи. Совсем не знала, чем себя занять. Помылась и села в кресло, слушая звуки разгулявшегося ливня. Барабанящие по стеклу капли создавали шум и в симбиозе с громом играли некую торопливую мелодию. Редкие вспышки молнии казались световым представлением. Луз прикрыла глаза и постаралась не думать о том, что если такая погода простоит ещё несколько дней – идти станет сложнее и неприятнее. Не думала о тайно щекочущем страхе, что насчёт вчерашнего Блайт таки решит поговорить. В фантазии ступила в пустующий зал и принялась слушать музыку дождя, представляя добавление мрачного органа. Слушала до тех пор, пока сквозь стену зала не раздался стук. Сначала Луз показалось, что стучат в дверь – при чём стучат негромко и ладонью, – а после поняла, что звук исходит от стены. Носеда догадалась, что это Эмити из соседней комнаты оповещает о готовности принимать гостей, поэтому стремительно поднялась на ноги и зашагала к двери. Все-таки вчерашняя мысль насчёт мимолетности времени и сейчас казалась трезвой.  Эмити улыбалась, приглашая Луз в комнату. Улыбаться захотелось и ей. Комната, вчера неосвещенная, темная, сейчас находилась в приятном полумраке и мало чем отличалась от комнаты Луз. Разве что в комнате Носеды не стоял обеденный стол, застланный едой и бутылкой вина. Хотя и вчера этого здесь точно не находилось. – Ты же голодная? – тихо спросила Эмити, приглашая Луз сесть. Первым порывом было отказаться. Она и правда не хотела ни есть, ни пить, но необъяснимое чувство заставило кивнуть и подчиниться. – Только пить не буду, – залившись краской уточнила Носеда, осматривая румяные бока куропатки. – А это и не тебе, – Эмити посмеялась, переставляя бутылку с вином поближе к себе, – Мало ли, какие у тебя тайные зависимости. – Я выпила вчера бокал вина и только!  Носеда хотела бы продолжить отстаивать честь человека, не страдающего никакими жаждами: ни алкоголь, ни табак, ни привычные людям развлечения не заставляли её душу гореть. Единственное, что могло быть хоть какой-то зависимостью – было азартом. И то не таким, каким страдали миллионы людей, включая Уиллоу. Её азарт был перед опасностью, перед победой куда большей, нежели победой в блэкджек.  Эмити беззлобно посмеялась: – Не переживай так, я же пошутила. В этой комнате тебе можно всё, – и подмигнула. Шелковая ночная рубашка переливалась в свете от каждого движения, привлекая глаза Луз прилипнуть к утонченному силуэту и бесстыдно оглядеть Эмити целиком. Тоненькие лямки не мешали разглядывать плечи и ключицы, не скрывали великолепной бледности и нескольких точек-родинок. Также не скрывали верхнюю часть груди, чуть выше которой на серебряной цепочке висел небольшой ключ. Внезапно Носеде захотелось произнести слова, за которые еще утром было стыдно. Она поборола этот порыв, силком переводя глаза на еду. – Разве можно есть в номере? – спросила Луз, стараясь отвлечься и неважной темой вынырнуть из расплывшегося по телу жара. – Я умею договариваться. В любом случае, когда крысы разведутся, нас здесь уже не будет.

***

Эмити сидела напротив, выпив уже треть бутылки вина и выкурив ни одну сигарету. Рассказывала что-то лёгкое, смеялась, слушала подобные несложные рассказы Луз. Вечер медленно близился к ночи, сквозь приоткрытое окно слышались голоса прохожих. Многие жители Колена – ночные, от чего складывалось странное ощущение комфорта. – Что это за ключ? – спросила Луз. Она подозревала, что это ключ от банковского хранилища в Титане, но не решалась спросить напрямую.  Эмити подтвердила эту догадку и принялась рассказывать историю о своём отце, когда-то получившем в наследство долю крупного завода в столице. Доверенное лицо наблюдало процесс работы, забирало себе часть прибыли, а остальное, пройдя ряд детальных гарантий сохранности и действительности договора, отправлялось в банковское хранилище, открыть которое могут только руки Блайтов. Никакие потомки, например дети Эмити, обладающие другой фамилией не имели права это сделать, даже владея ключом. И даже если доверенное лицо погибло во время Вспышки или просто умерло – за годы за прочными дверьми хранилища скопилась приличная сумма. Такая, какой хватило бы на безбедную часть жизни.  Эмити рассказывала, румяная от вина, и снимала с шеи цепочку, небрежно бросая драгоценный ключ в кресло. Она забыла его снять. После встала с табурета, подошла к Луз сзади и поцеловала шею.  Носеда поднялась на ноги резко, случайно опрокинув стул. Место поцелуя пульсировало теплом и она не сомневалась, что алое пятно от помады останется с ней до утра. Как и сама Блайт. Пьянящий поцелуй с привкусом красного полусладкого зажёг в теле слабо тлеющий огонь, что сильнее разгорался при каждом движении губ. Дыхание Эмити обжигало кожу, непослушные пальцы освобождали из плена ремня и брюк края водолазки, слишком быстро ныряя под одежду. Луз втянула воздух от прикосновений прохладных ладоней и улыбнулась сквозь поцелуй. Если бы всего месяц назад Носеде кто-нибудь описал происходящее сейчас, она бы не поверила и густо покраснела, ощутив себя противно. Но сейчас она точно и всецело готова была утонуть в руках Эмити, терзаемая пьянящим желанием. Утренний стыд давно прошёл, а согласие Эмити, слишком явное в действиях и словах, только подпитывало воздух страстью. – Будет ли уместно сказать тебе то же самое, что и ты сказала мне вчера? Не хочу, чтобы ты жалела о сделанном в нетрезвом состоянии, – Луз усмехалась ровно столько же, сколько говорила серьёзно. – Я хотела этого с момента, как влюбилась в тебя, а твоё желание было действительно внезапным и пьяным. Так что я по полной на тебе отыграюсь. Томная интонация и интересная угроза странно привели Луз в детский восторг, от чего не вернуться к глубокому поцелую стало невозможно. Желанная кровать стояла в метре, сантиметры которого быстро отрезались маленькими шажками. Носеда упала спиной на подушки так же как и вчера, а Блайт так же оказалась сверху на бёдрах. Кровать, твёрдая, но приятно пахнущая чистым постельным бельём, недовольно скрипнула под давлением двух тел. Луз не знала, что ей нужно делать. За исключением редких минут мастурбации, которой она занималась чтобы очистить голову от ненужных мыслей, никакими интимными подробностями и секретами её жизнь не обладала. Но отступать было некуда, да и не хотелось. Всё придёт само. Носеда хотела привстать, чтобы дотянуться до желанных губ с размазанной алой помадой, но Эмити упёрлась рукой в грудь, заставляя опуститься обратно. Холеные руки легли на пряжку ремня, ослабив его давление. Ремень полетел на пол вместе с кобурой. Даже при спокойствии полупустого трактира Носеда не хотела расставаться с оружием. Блайт стянула с волос резинку и наклонилась для поцелуя, щекоча щёки Луз мягкими прядями. Первой обнажилась Эмити, позволяя смуглым рукам снять с себя ночную рубашку. Луз смотрела на неё густо залившись краской, затаив дыхание и тупо приоткрыв рот. Блайт выглядела великолепно и каждая часть тела могла бы послужить вдохновением для искусства. Была такой же соблазнительной, как и на собственном рисунке. Разве что на рисунок можно лишь смотреть, воображая прикосновения к телу и представляя его на ощупь. Сейчас можно действительно потрогать. Луз касалась аккуратно, чувствуя под ладонями тепло чужого тела и удивительную мягкость груди. Смотрела на Эмити широко раскрытыми глазами, ловила в лице среди румянца наслаждение и ожидание большего. Сжала между пальцев розовый шарик соска. Комната наполнилась вздохами, дышать становилось всё сложнее. – Меня раздражает, что ты до сих пор в одежде, – выдохнула Эмити, спешно сняла с Луз водолазку, после чего припала к груди. Влажными губами обхватила сосок, целовала грудь, оставляя после себя следы помады. Заставляла опуститься в приятное напряжение и мелкую дрожь. Захотелось скрестить ноги. Руки Эмити блуждали по телу, ловко расстегнули брюки, после чего все ненужные ткани полетели на пол. Носеда втянула воздух, когда пальцы Блайт коснулись горячей влажной промежности и стали стимулировать именно там, где надо. Напряжение росло, забирая себе все мысли, что могли таиться в голове. Было щекотно и приятно. С каждым движением всё сильнее хотелось кричать, хотелось выгнуть спину, ощутить эмоции яркого финала. Луз чувствовала, что в сегодняшнем вечере таится куда больший смысл, нежели обыкновенное удовлетворение потребностей друг друга. В сущности это был шаг доверия, не обычный секс, а занятие любовью. Способ стать максимально близко. В комнате становилось невозможно жарко. Голова кружилась, навевая ощущение, что сознание скоро покинет тело, и это заставило Луз ещё судорожнее ловить ртом воздух. Нарастающие ощущение норовили разорваться внизу живота, вырваться наружу и этим принести невозможное удовольствие. По телу прошлась судорога, ударом эйфории отозвавшись в голове, а потом каждая клеточка тела Носеды расслабилась так сильно, что стало сложно даже дышать. Эмити пристроилась под боком, поцеловала Луз в румяную щеку и обняла, заботливо поинтересовавшись: – Ты хорошо себя чувствуешь? – А ты как думаешь? Блайт пошутила, что забыла как думать, и ещё сильнее прижалась к объекту любви. Жар постепенно спал, дыхание выровнялось. Судя по видному в окне небу, на улице всецело настала ночь, и Луз хотела бы заснуть, но в груди все ещё сидело желание разрешить будто бы несправедливость. – Я хочу тебя, – тихо сказала Луз, зачем-то чмокнув Эмити в нос. На бледном лице возникло удивление. – Снова? Луз улыбнулась и привстала, скоро усаживаясь на живот Блайт и наклоняясь максимально близко к лицу. – Нет. Я хочу взять тебя. Луз знала, что по утру будет сильно смущаться и переживать, что сделала что-то не так, но сейчас это не волновало. Было приятно слушать тихие стоны Эмити от ласк сосков, было приятно эти ласки устраивать. Луз целовала везде, по стонам определяя самые чувствительные места. Улыбнулась, обнаружив насколько чувствительные у Эмити ушки, неизменно первые краснеющие от смущения. Видеть распаренное возбуждением лицо было приятно и Носеда постепенно начала спускаться ниже. Доставлять удовольствие любимому человеку ещё лучше, чем получать удовольствие самой, от чего Луз захотелось сделать так, чтобы любимая полностью насладилась. Луз расположилась между ног и аккуратно провела пальцем по вагине, на ощупь находя чувствительный бугорок. Стоны стали значительно громче, а в голове Носеды вновь заиграла мелодия азарта. Возможно, Эмити устраивали ощущение пальцев, но самой Луз этого показалось недостаточно. Она хотела бы дать Эмити всё, что только можно. Отдала бы себя целиком. – Луз... – выдохнула Блайт, когда горячий язык впервые прошёлся по промежности. Дальше издаваемые звуки становились громче и громче, позволяя понять насколько Эмити близка к оргазму и насколько хорошо неопытная, но легко обучаемая Луз справляется с тем, что делает. От стонов Эмити, от румянца на её лице, от резких, нетерпеливых движений бёдрами и приятного вкуса возбуждение вернулось к Носеде с новой силой, заставляя занять запястье собственным удовлетворением и делать два дела одновременно. В комнате стало так громко, что наверняка слышно и через приоткрытое окно, и сквозь не толстые стены, но почему-то это даже сильнее возбуждало. Луз, содрогаясь, кончила первая, по высоте стонов определяя, что Эмити также недалеко.