Философия принципов

Гай не умела успокаивать плачущих. Единственный плач, который она встречала до этого — это рыдания врагов и жертв, молящих о пощаде на коленях. Какой смысл ей был их успокаивать? В остальном же Кримзон окружила себя существами сильными и грозными, что не ноют из-за свалившихся на них испытаний, потому и резона учиться утешать не было. И Римуру был из таких — из тех, кто встречает проблемы с гордо поднятой головой. Да, он был весьма неловок, прост и обходителен в общении, мил и добр. Но силён телом и духом. И пусть они не были близки, доселе всё, что Гай узнавала о Римуру, наблюдая за ним, указывало на силу воли и стойкость. Гай знала историю об убийстве нескольких тысяч людей ради возрождения подло убитых друзей и членов семьи. Она знала, что Римуру Темпест не проронил ни слезинки, даже когда увидел их трупы. Он разозлился, разгневался, вспыхнул яростью и отомстил, к тому же найдя способ вернуть их. Что могло заставить заплакать такую личность? Что могло заставить сломаться? Что-то несравненно ужасное. Теперь Руж была уверена в том, что их с Нуар подозрения по поводу случившегося верны. Кримзон посмотрела на плачущего Римуру, обнимающего себя за колени. Он покачивался туда-сюда, иногда мотая головой. Кажется, время от времени он пытался что-то сказать: поднимал на демоницу голову, открывал рот и издавал какие-то звуки, но губы и язык его не слушались — они сильно дрожали, как и весь он, тогда он прикрывал рот ладонью и снова прятал голову в коленях. Руж видела: он понял, что она поняла. Блять, она слишком долго стоит в немом ступоре, тупо пяля на него озадаченным взглядом. Надо что-то сказать, что-то сделать, успокоить, утешить, пообещать, что от этого выродка Рейгана и места мокрого не останется. Руж уже решила: на следующем Банкете будет тема посложнее, чем придумывание грёбаного многострадального названия. Её поддержат все, когда она раскроет, что сделал… Раскроет? Но как это отразится на Римуру? Была и есть причина, почему он не может сказать об этом напрямую, почему впал в такое состояние, лишь вспомнив об этом, лишь подумав. Ни в коем случае нельзя просто взять и сказать остальным. Пусть они и свои. Руж никогда не насиловали- никто бы не посмел, никто бы не смог, ни у кого бы не получилось. Она и представить не могла, что пережил Римуру и что он чувствует сейчас. И его состояние и мысли нельзя сбрасывать со счетов, и даже не потому что он ей по-настоящему нравился — это было бы просто неправильно. Решив всё-таки сделать хоть что-нибудь, она присела рядом с ним и положила руку ему на голову, начала мягко перебирать волосы. — Было больно? — Она постаралась сказать это, как можно мягче и тише — тем тоном, который был ей вовсе не присущ. Он замер. Застыл, будто мир поставили на паузу, даже рыдания прекратились. Руж понимала, что это тупой вопрос, но надо было начать хоть с чего-то. Но всё-таки с чего-то другого, наверное, раз даже на такую глупость последовала такая реакция. Она вновь задумалась, но он прервал её размышления. — Да, — тишайшим шёпотом. — Ты знаешь, почему он это сделал? — Ещё один глупый вопрос. Гай знала психологию садистов — она сама была одной из них. Показать свою власть, продемонстрировать превосходство, получить наслаждение от страданий жертвы. Такие люди просто наслаждались самим фактом своего превосходства, и под какими бы словами это ни прятали, истинная причина всегда такова. И Руж ткнёт в это носом Укона Рейгана, когда будет уничтожать его, медленно истязая его плоть, отрывая её кусочек за кусочком, заставляя его умолять… Уж тогда-то она насладится своим превосходством. Но её жертва не будет невинной душой, просто попавшейся под руку из-за благовидного предлога. — Да, — с пустым взглядом в пол. Руж это надоело. Надо выводить слизёныша из этого состояния. Она подхватила его на руки и телепортировала их в свою комнату в Ледяном Дворце. Не ожидавший такой резкой смены локации Римуру аж подпрыгнул, немного приходя в себя. Что ж, сразу прогресс — неплохо. Оглядев обстановку быстрыми поворотами головы туда-сюда, парень через несколько секунд полностью осознал происходящее и буквально спрыгнул с её рук. Руж рассмеялась. — Что ты.? — Она не стала ждать — толкнула его на кровать, удачно оказавшуюся прямо за его спиной, и навалилась сверху. — Нет, стой, не надо! — он замотал головой и попытался выбраться из-под неё ползком, а когда не получилось, закрыл торс руками, зажал ноги и зажмурился. — Тшшш. Сидя на нём почти что верхом, она лёгкими касаниями кончиков пальцев провела по его рукам от плечей к кистям. Расплела зажатые в напряжении пальцы уверенно, но мягко. Чувствуя, как она поглаживает его ладони, он с опаской открыл глаза. Их взгляды встретились. Руж смотрела с нежностью, убирая его руки в стороны, чтобы открыть торс. Он оказался лежащим на спине, распластанным под ней на немного жёсткой кровати, так непохожей на кровать Укона Рейгана. Этот контраст помог ему успокоится ещё немного. Её острое колено мягко втиснулось между его ног, а затем резким движением она поменяла их местами: он оказался нависающим над ней, а его руки будто прижимали её к кровати, пальцы были переплетены, одноим коленом он опирался на матрац меж её ног. Он оказался в доминирующей позиции. Она лежала перед ним с хитрым прищуром и лукавой улыбкой, будто подталкивая перехватить инициативу. А он никак не мог прийти в себя от нового потрясения, прострелившего сознание: сильнейший демон мира лежал под ним, даруя над собою власть. Видимо, устав ждать, она немного закатила глаза и подтолкнула его коленом, которое располагалось между его ног. Он чуть подался вперёд от этого толчка, ещё сильнее вдавив её в кровать, использовав руки, чтобы не упасть, — но пальцы всё ещё были переплетены, потому что она стискивала их, не давая ему выбраться из этого положения. Его глаза забегали по всему, что только было видно, пытаясь найти выход. Вновь переведя на Руж взгляд, он увидел, как с неё начала исчезать одежда, оголяя совсем не выделяющиеся ключицы, большую упругую грудь, живот с кубиками пресса и талию, изгибы бёдер и тонкие ноги. Ноги… Они были разведены. Она была перед ним полностью открыта. Он видел всё — от набухших сосков до половых губ. Он потянулся рукой к груди, не заметив, как она ослабила хватку. — Я… — Касайся. Касайся везде, куда дотянутся руки. Целуй, рассматривай, кусай, сжимай — делай всё, что захочешь и как захочешь. Всё это — сейчас твоё. Его ласки были неумелыми, поцелуи — сумбурными, руки — холодными. Он дрожал от волнения, иногда не зная куда деться. Она видела, что он хочет, видела, что он также хочет, чтобы понравилось ей. Она поощряла его улыбкой, поглаживаниями, стонами. Она помогала ему разводя ноги шире; надавливая на собственную грудь, положив свою ладонь на его. Она увидела, что он хочет поцеловать её, и сама потянулась к его губам, взяв лицо в ладони, притягивая к себе. Он так и не вошёл в неё. Когда она почти просяще собственной рукой открыла перед ним последнее сокрытое, он лишь обнял её, горячим возбуждённым дыханием опалив ухо, и отвёл её руку в сторону. — Не хочу. Всё закончилось страстным поцелуем. Он слез с неё, ложась рядом на кровати и уставившись в потолок. Она повернулась на бок, всё ещё голая, и согнула одну ногу, опёрлась головой на руку. Из нежной её улыбка превратилась в такую знакомую ехидную ухмылку Гая. Она нависла над Римуру, почти касаясь грудью его груди, скрытой под одеждой. — Тебе понравилось? — Да. — И так должно быть всегда. То, что случилось между тобой и этой швалью, — это не секс. Секс был сейчас, несмотря на то, что главный, ха, акт так и не произошёл, это был секс, Римуру. Гай вернулся в мужскую форму, одновременно возвращая на своё тело одежду. Он всё так же нависал сбоку. Римуру уставился на него, находящего так близко и… в мужской форме. Он ничего не успел сделать, когда Кримзон легко подался вперёд и оставил на щеке быстрый поцелуй. — Видишь? — усмехнулся он, когда Темпест не отскочил, не запаниковал, не отгородился и остался спокоен. От поцелуя. Мужчины. — Всё не так страшно. — Ты смеёшься надо мной. — Отнюдь. Гай наконец встал с кровати и потянулся. Он выглядел абсолютно довольным. — Зачем ты это сделал? — Клин клином вышибают, — пожал плечами демон. — Да и не придумал я ничего лучше, чего уж греха таить. Римуру, — он стал серьёзнее. — Я и представить не могу, что ты чувствовал, но даже так я понимаю, что это был ужасный опыт. Самый ужасный из возможных. — Римуру отвёл взгляд. — И я также думаю, что ты прекрасно понимал, на что идёшь. Не будь причина веской, ты бы ни за что не согласился. Поэтому я хочу знать… Как он заставил тебя? — Он… не заставлял. Это была сделка. — Чушь! Сделка, милый, это взаимовыгодное соглашение, удовлетворяющее все стороны-участницы. А ты получил психологическую травму, унижение и боль. Римуру молчал, избегая смотреть на Ружа. Это была сделка — он получил безопасность Темпеста. По крайней мере, на время. Он сам согласился на это, полностью осознавая последствия, как отметил сам Гай. Это его вина, что он не смог справиться с некоторыми последствиями, и Гаю пришлось… помогать слизи с этим. Он не смел жаловаться, ведь жаловаться было не на что. — Ну хорошо, — вздохнул Кримзон. — Тогда, может, ты просто расскажешь мне, каковы были условия сделки, а я уж сам решу, была ли она справедливой. В конце концов, это моя работа. — Темпест. — Темпест? — Условия сделки. И Римуру рассказал. Ему так хотелось облегчить эту ношу, что он не скупился на детали и эмоции. Рассказывая он то кричал, то плакал; пару раз швырнул в стену какие-то вещи. Гай оставался спокойным. Он слушал, слушал очень внимательно, внутренне закипая на моментах, когда Римуру говорил, что это всё его вина, что ему надо было думать лучше, что он сам согласился, что это была лишь сделка с некоторыми побочными последствиями. Все эти мысли, терзавшие его, крутимые в голове по кругу, повторяемые снова и снова и загоняющие в пучину вины. Всё это он вывалил на Гая. Который внимательно слушал. «Это не сделка, — сказал Гай, когда Темпест, обессилив от излитых эмоций, закончил. — Это шантаж и манипуляции.» А потом стал созывать срочный Банкет без права отсутствовать. Слушать Римуру, который просил этого не делать и говорил, что справится сам, он не собирался. Все узнают, что натворил Рейган. Римуру же впадал в отчаяние по новой. Все узнают, что натворил Рейган. Вся Вальпургия. Ему конец. Его репутации, его дружбе с ними — всему. Гай не слушал его, собираясь рассказать всем о его слабости и глупости. Дыхание вновь сбилось, и воздуха стало не хватать. Он не придёт на этот Банкет, он уйдёт в горы, где его никто не найдёт, и никогда больше никому на глаза не покажется. Все поймут: он сам виноват. Объяснят Гаю, и тот разозлится, что позволил такому ничтожеству взять над собою власть. Он вообще должен был понять это сразу! Почему Римуру вообще поддался на его провокацию?! — Мизари. Рейн. — Горничные вошли в комнату. Они что, всё это время были за дверью?! — Через несколько часов состоится Банкет. Подготовьте всё, чтобы никто не смог с него уйти и будьте начеку всё время. И найдите всю информацию на Укона Рейгана, которую только сможете, — раздал Гай указания. — Леон ещё здесь? — Да. — Позовите его. Сюда. Скажите, что это важно и нужна его помощь, — сказав это, Гай тут же куда-то ушёл. Мизари и Рейн не дали Римуру сделать того же.