Awaken

Банчан бы удивился, если бы в лагере его не встретили совершенно уместными претензиями. Он всю ночь почти - на протяжении всей их длительной прогулки по лесу - слышал раздраженные голоса младших в своей голове. Они беспокоились, они боялись, они не понимали и… злились. Больше всех злился Минхо. Но стоило лишь по возвращении ответно взглянуть ему в глаза, извечно прикрытые длинными пушистыми ресницами, как в памяти всплыл и голос того чужеземца. - Почему он вернулся? Почему ты его не прогнал? - режущий холодом тон Ли отразился звучным эхом в канале общей связи. Чан безошибочно насчитал еще пять пар волчьих ушей. - Потому что он не представляет для нас опасности. Потому что эти земли нам не принадлежат, - Бан подтянул уголки губ в примирительной улыбке, закинув на плечо черное худи. Плотная ткань намертво впитала в себя стойкий запах омеги, что вежливо вернул одежду при прощании, и альфа никак не мог прекратить крепко сжимать ее рукой. - Почему не посоветовался со мной? - безапелляционно ответил новым вопросом Хо, оттолкнувшись спиной от трейлера и сделав два шага навстречу. Солнце еще едва ли выглядывало из-за горизонта, но оборотень мог безошибочно увидеть, как ускользнул в сторону взгляд собеседника. - Потому что ты еще не… - альфа так и не смог произнести вслух, но в мыслях уверенно допустил это словосочетание. «Мой муж». Какая нелепость… - Но я все еще твоя семья, - Минхо выдохнул шепотом, но укор его слов пробил насквозь самообладание лидера. Новый вздох так и встрял глубоко в груди. Чан едва ли успел устало прикрыть глаза, прежде чем услышал хлопок двери. - И не поспоришь, - хрипло отозвался с другой стороны Со, еще приметно сонно ероша собственные волосы. Вот уж его Банчан точно не хотел бы сейчас видеть. Они до сих пор не поговорили с глазу на глаз, и чем больше дней старший готовился к диалогу, тем больше вскипал при одной лишь мысли об этом. - Уйди с дороги, - коротко бросил ему почти-что вожак, проходя мимо в сторону второго фургона. Лживое спокойствие Бина и его уверенность в своих поступках уже давно ощутимо сильно бесили. - Пахнешь омегой за версту, - словно специально надавил Чанбин, поднимаясь спешно по ступенькам вслед за товарищем. Вылетевший навстречу на всех парах хмурый Джисон обоих чуть не сбил с ног и с толку, не удостоив их и словом, и Чан мгновенно понял - тот на него отчего-то тоже непомерно сердился. - Хотя бы не скрываю это, - огрызнулся Бан, обнажив клыки, швырнул кофту на свою постель и развернулся корпусом к другу. Теперь - закрывшись от остальных - можно было поговорить начистоту. - Так и я не скрывал. Скорее ты не хотел видеть, - пожал плечами Со, тут же скрестив руки на груди. Ему нечего было стыдиться, нечего было стесняться. Он ответственно подходил к вопросу отношений - у волков раз и на всю жизнь, - потому уже давно разобрался со своими чувствами и покорно их принял. Даже старший брат ситуации бы никоим образом не изменил. Чанбин бы даже ему лезть не позволил. - Потому что был занят поисками того, что нам есть и где спать! - уже громче зарычал Банчан, против воли стиснув кулаки. Тонкие небольшие окна их крошечного дома на колесах готовы были уже лопнуть под напором феромонов двух взрослых альф. - Мы тоже! Мы тоже, Чан. Ты, черт возьми, здесь не один, - противоречиво мягко взмолился младший, нахмурив брови, широким жестом руки указав вокруг. Оба какое-то время еще задумчиво молчали, не в силах подобрать нужных слов, только лишь шумно дыша в тишине. Бан видел - слышал - стойкое желание Со подойти и привычно крепко стиснуть его в объятиях. Это всегда на корню пресекало все зарождающиеся ссоры, все задавленные обиды, только вот то было раньше… - Почему же тогда я непомерно одинок? Почему всегда оказываюсь крайним, виновным во всем? Почему именно я несу это бремя?.. - на грани хрипа, но все же сиплым шепотом все-таки озвучил Банчан, будто боясь, что кто-то еще кроме Чанбина услышит. Младший альфа бессильно опустил голову, поджал губы и щелкнул суставами пальцев, стиснув их в кулаки. Говорить вслух о том, что лишь одному Чану было по силам вынести эту самую участь было уже и не нужно. Он, определенно, и сам это знал, пусть и до последнего не хотел с данным фактом мириться. Нельзя было обвинить совсем еще молодого парня, лишенного детства, в нежелании терять хотя бы его жалкие крупицы. - Бин, ты был достаточно большим, чтобы помнить наших родителей… Они были неразлучны, буквально как родные братья. А потом прошел обряд инициации, твой отец, мой, Минхо… альфы ушли на него вместе, как семья, а вернулись уже в качестве вожака и его подопечных. И никогда после я не слышал, чтобы моего отца кто-то из них звал по имени. Эта чертова традиция.. - Банчан громко усмехнулся, устало присев на кровать позади, закрыл руками лицо и с тяжелым вздохом откинулся на спину. Обиднее всего в собственных мыслях звучало воспоминание о том, что дома их с Ёнбоком папа продолжал звать отца настоящим именем. Вовсе не тем, что было дано шаманом в соответствии с законами. И заложено в этом было столько… неправильного, но вместе с тем интимного, искреннего. Пока все друзья разом перечеркнули свое общее прошлое и приняли, как данность, нового вожака стаи - Вонхо - их «защитника», - прекрасный влюбленный омега продолжал видеть в нем просто человека. - Конечно, помню… Каждый раз, когда смотрю в зеркало, вижу папино лицо, - тихо выдохнул Со, присев на матрас рядом. Они почти никогда не обсуждали свою деревню, своих близких и родных, потому что упрямо убегали от всепоглощающего ощущения потери и тоски. Но это вовсе не значило, что ежедневно в тайне они не возвращались мыслями, чувствами, снами туда, где всегда было тепло, комфортно и безопасно. Где их любили. - Через два дня полнолуние. Я пройду испытание. Если выживу, обручусь с Минхо, как завещали родители, - вновь заговорил Чан, открыв глаза и уставившись на широкую спину ссутулившегося друга. - А после отправимся дальше в путь, пытаясь найти подходящее место для… создания семьи. И я дам вам с Ёнбоком свое благословение, если попросишь. - Эй, ну что за… Может вам с Ли не нужно так спешить? Он же вроде как…. - Со резко обернулся и сглотнул до того громко, запнувшись, что Бан даже удивленно приподнял бровь. Меньше всего он ожидал, что младший станет возмущаться этому факту, а не расспрашивать о своих отношениях. - Что не так? Он что-то сказал тебе? - Банчан бы не стал скрывать, что в глубине души уже понадеялся услышать достаточно весомую причину, чтобы отказаться от этой затеи. - Нет, не он… Просто я думал, что… Я не знаю. Не уверен, что имею право на то, чтобы лезть, - вспыхнул негодованием Бин, вновь отвернувшись и зарывшись пальцами в свои волосы. Не нужно было иметь волчье чутье, чтобы понять - альфа явно не договаривал, но Чан был не в том настроении, чтобы вытаскивать из собеседника что-то силой. Его, как бы грубо это ни звучало, мало волновали какие бы то ни было недостатки Минхо. - Ладно, все равно еще рано обсуждать это. Вполне может быть, что я просто скоро умру, - с фальшивой улыбкой кивнул сам себе Банчан, тут же повернувшись набок и разорвав диалог. Лишь уткнувшись лицом в оказавшуюся рядом кофту, он смог закрыть глаза и судорожно вздохнуть. Со, оставив его глупый аргумент без комментариев, еще некоторое время побыл рядом, прежде чем бесшумно покинул фургон и оставил друга наедине со своими мыслями.

* * *

Чан прежде никогда не сомневался в талантах и способностях Сынмина в травоведении, но стоило только увидеть эту ужасную консистенцию перемолотого растения на дне небольшой пиалы… Альфа всем нутром предчувствовал, что ему поплохеет еще на стадии приема этого лекарственного шедевра внутрь. - Эффект может растянуться до суток. Сначала будут сильные боли в животе, будет казаться, что все твои органы прожигает насквозь и скручивает в узел. Поднимется сильно температура, не пугайся. Постарайся пить как можно больше воды, даже если уже не будет сил и станет тошнить. И самое главное… Ты будешь неумолимо хотеть обратиться, это естественно, но вряд ли получится. Возможен паралич тела, что уж говорить о воздействии яда на нервную систему, - Ким будто бы виновато повел плечами, бегло осмотрев лидера и посуду в его руках. Они сидели возле костра прямо в центре их лагеря, луна уже давно полноправно царствовала на небосводе, и пока омеги вместе с Чонином ушли на безопасное расстояние - у Минхо начались первые симптомы течки, - Хан и Со выжидающе терпеливо замерли по обеим сторонам от Банчана. - Что бы сегодня ни произошло, мы будем рядом. Просто знай, - Чанбин постарался улыбнуться, положил ладонь альфе на плечо и несильно сжал, бросив между тем нечитаемый взгляд на молчавшего весь вечер Джисона. - Он будет очень силен в бешенстве, вам однозначно придется держать его, - добавил Сынмин старательно твердо, кивнув на слова Бина. - Не обессудь, если пару раз ударю, - вдруг отозвался Хан, поджав губы и впервые за последние дни взглянув старшему в глаза. Чан не хотел, но все же прищурился в ответной попытке пробиться в чужие мысли. Не вышло. - Будем надеяться, что это поможет, - вновь тяжело вздохнул будущий вожак, возвращая свое внимание цветочной каше. Дороги назад уже не было. Он сам решил, что уже устал избегать неминуемого. И раз уж он принял это подношение из рук того длинноволосого мальчишки… До сих пор отдаленно казалось, что он где-то недалеко. Будто ждал этого вечера не меньше. - Пожалуйста, приступай… - неуверенно и несмело прошептал Ким, нервно усевшись по ту сторону невысокого пламени костра и бросив долгий внимательный взгляд на скрывшуюся ненадолго за облаком яркую Безумную луну. Банчан не стал более медлить. Первым ему въелся в память чертовски омерзительный вкус. Горький, немного кислый, ни на что не похожий. Уже даже проглотив полную ложку, запив ее большим количеством воды, альфа продолжал ощущать во рту это навязчивое послевкусие. Вторым в растерянных от волнения мыслях осел ударивший по перепонкам собственный пульс. Казалось, что звук был до того четким и громким, что Чан не слышал своего же голоса, которым что-то еще вполне связно отвечал друзьям. А уже на десятой минуте желудок пронзило острой режущей болью, схватками стремительно спускающейся вниз по полости живота. Бана сложило пополам в попытке тщетно обвить самого себя руками, и скорой помощи Хана и Со, что подхватили его с обеих сторон, крепко удерживая, он уже не почувствовал… Приглушенно слышались чужие крики, что обращались к нему, слышался страх и дрожь призрачного голоса младшего брата откуда-то издали, чувствовался стальной хват рук Чанбина поперек груди, но совершенно не ощущалось собственное тело. Каждая клеточка лишь отдавала ноющей, накатывающей подобно волнам пульсацией от судорожных сокращений мышц. - Банчан! Банчан, ты видишь меня? - эхом повторялось в его голове, пока глаза невидяще всматривались в беззвучно открывающиеся то и дело губы Джисона, что держал его лицо обеими руками и смотрел так испуганно. Почему, почему голос друга звучал так… незнакомо. - Скорее, воды! - искаженно донеслось откуда-то сбоку, прежде чем Чан зажмурился. Ему пытались влить леденящую жидкость прямиком в горло, поддерживая за подбородок, но он ничего не мог поделать со своими стиснутыми до скрипа зубами. - Не получается, он… он слишком сильно вырывается! Я не могу… - воскликнул несдержанно кто-то третий позади, железным жгутом выворачивая и сжимая его безвольные руки. Он ведь даже не пытался противостоять, почему они говорили об этом и так жестко придавливали его, повалив на землю… А потом Банчан услышал собственный утробный рык, будто со стороны. Только лишь на секунду шум в ушах стих, дикий стук сердца отошел на второй план, и он услышал себя. Мгновение мнимой осознанности, пристальный долгий взгляд на лунный диск, и тут же сразу новая вспышка боли и неконтролируемой агрессии. Он не понимал, что творило его тело без ведома разума, но хват трех пар рук вдруг резко пропал, а сам он смог вырваться и даже пуститься в бег. Куда глаза глядят… - Чанбин! Джисон! Не дайте ему уйти. В эту ночь вы должны защитить его, - долетал еще в спину голос Кима, стремительно угасая в непроходимой глуши древнего леса. Чану не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть быстро нагоняющий его след. Хан, как никак, был лучшим из них в скорости. - Как бы я ни злился на тебя… Я не позволю тебе пострадать, слышишь?! - кричал младший, ловко перепрыгивая все препятствия и не спуская с него глаз. Бан практически затылком чувствовал пристальный взгляд Джисона, а иногда даже улавливал обрывки его феромонов, когда расстояние особенно сильно сокращалось. Не хватало лишь считанных метров. - Впереди обрыв! Осторожно! - окликнул их сбившийся на вдохе Со, прилично отставая, и какие-то крохи оставшегося самоконтроля в голове вожака заставили его резко сбавить темп. Но уже было поздно… Хан намертво вцепился в него, сомкнув руки вокруг широких плеч, пока они бессильно летели в пропасть, сорвавшись на последнем шаге. Не отпустил даже в момент жесткого удара об покатую землю, и обнимал крепко, но уже ощутимо бережнее, пока они на беспощадной скорости катились кубарем дальше вниз, собирая все камни и ветки по пути. Когда ночное небо перестало кружить затуманенную голову Банчана, отзываясь тупой болью в затылке, он смог все-таки приподняться на руках и коленях, глухо сплевывая кровь с разбитой губы - или же прямиком из внутренностей? - и посмотреть вокруг. Тело младшего лежало рядом, и глаза его были прикрыты в беспамятстве, хотя грудь еще загнанно быстро вздымалась от дыхания. - Прости меня… Прости, - сипло прошептал Чан, не узнавая уже и собственный голос тоже. Настойчиво казалось, будто его распилили пополам, и теперь внутри никак не уживались две отдельные личности. Человек в нем все осознавал и непомерно страдал. Зверь внутри отчаянно жаждал свободы. Банчан поднялся на ватные ноги и, ослаблено пошатнувшись, бросил непонимающий взгляд вверх. Слабо проглядываемая фигура волка Бина спешно искала путь к ним, пробираясь по хлипкой горной породе, то и дело осыпающейся под мощными лапами. Нужно было лишь подождать пару минут - друг бы непременно пришел на помощь. Всего лишь подождать… - Простите, - выдохнул вновь клубом пара вожак, жмурясь до искр из глаз. Природа продолжала его звать, продолжала сладостно нашептывать прямо на ухо, что ему нужно бежать, бежать дальше… Не здесь он найдет покой умирающему сердцу. Он обернулся еще лишь раз, чтобы убедиться в своих ожиданиях - Чанбин то взволнованно подталкивал волчьим носом плечо Джисона, пытаясь привести того в чувства, то спешно зализывал свежую рану от удара головой. А потом долго-долго смотрел старшему вслед, не продолжая погони. Теперь его жизнь была лишь в его руках.

* * *

Когда Банчан в следующий раз поймал минутный всполох осознанности, тело его отозвалось нестерпимой усталостью. Он не знал, сколько еще километров бежал после, доводя до предела слабое человеческое тело. Не знал, сколько времени прошло, прежде чем кровожадный дикий зверь в его душе сжалился и ненадолго отступил. Не знал, как оказался так далеко от родных ему людей - зато в объятиях практически незнакомого омеги. Разбитые колени саднили от контакта с промозглой землей, пока Чан стоял на них из последних сил, прижимаясь лицом к животу чужака сквозь ткань мягкой кофты. Грудь его загнанно вздымалась, пытаясь насытиться самым сладостным в мире запахом, пока ласковые изящные руки юноши невесомо гладили его по тяжелой голове и плечам, не упрекая в наглой близости. - Эй, дикарь, не вздумай сдаваться… - шептал робкий голос, подобный озарению откуда-то свыше. И как только он снова узнал, что терзало сердце вожака?.. - Прости, - как мантру повторял вновь и вновь единственное, что приходило на ум, альфа. А после против воли ослаб окончательно, завалившись вбок и откинувшись на тонкое одеяло из высохшей желтой листвы. Ему отчетливо показалось, будто мальчишка тотчас опустился рядом, без колебаний устроившись лицом к лицу и вернувшись к прежнему занятию. Теперь его прохладные пальчики касались раскаленной кожи виска, щеки и шеи, даруя успокоительную безмятежность. - Тебе нужно потерпеть. Возбуждение пройдет и… - кажется, омега звучно сглотнул, а ладонь его чуть дольше задержалась возле ощутимо пульсирующей артерии, прежде чем он продолжил, - боль отступит. Постарайся поспать. Чан бы очень хотел - безумно клонило в сон, расплываясь разноцветными кругами под прикрытыми веками, - но сердце стучало об ребра так быстро, что на уровне инстинктов становилось до одури страшно. Он рвано хватал губами воздух в попытке сбить нарастающее чувство угнетения, но слышал лишь собственные тихие болезненные стоны. А после разгоряченная кожа покрылась крупными мурашками, по спине скользнула неприятная липкая дрожь, и зубы глухо застучали друг об друга. - Тише, тише… - забеспокоился с новой силой чужак, легонько подтолкнув и заставив лечь ровно на спину. Банчан не видел, но почувствовал - мальчишка склонился над ним, случайно щекоча шелковистыми волосами, закрыв собой беспощадный свет Луны. Ловкие пальцы его скользнули неуверенно по груди, распахивая в стороны полы куртки, обвели за плечи, открывая доступ кусачему морозному ветерку, а после с небольшой заминкой потянули вверх край тонкого джемпера, обнажая напряженный в спазме торс. Диафрагму тут же ощутимо сдавило на новом глубоком вздохе, но стало и правда капельку легче. А спустя время кожи коснулась холодная мокрая ткань, и стало уже даже приятно… Последним, что особенно ярко запомнил альфа, прежде чем провалиться в пучину бредовых сюрреалистичных сновидений, было обманчиво правдивое касание сладких омежьих губ к его разбитым губам.

* * *

Мог ли когда-то Банчан вообразить, что почувствует вновь это всепоглощающее ощущение… единения? Гармонии с самим собой. Когда ты оборотень по праву крови - от рождения, - такие вещи принимаются как данность и осмысливаются в столь раннем возрасте, что уже и не вспомнить. Ты просто растешь с четким пониманием - внутри тебя сидит зверь. И он будет иметь власть над тобой до скончания дней, остро реагируя и на Луну, и на Солнце. На запахи, чувства, эмоции, феромоны и прочую ерунду, придуманную природой. А потом ты однажды делаешь непомерное усилие и сажаешь волка на цепь - где-то глубоко-глубоко внутри подсознания, - и принимаешь уже и человека внутри себя. Принимаешь свои слабости, свои недостатки, свою смертность - вопреки перспективе долгой и длинной жизни в сто пятьдесят лет. Если повезет… Чан и помыслить не мог, что такая опасная и глупая причина, как яд, выпитый самовольно, сможет привести его к окончательному осознанию своего места. Будто недостающий пазл, который зиял пустотой в самом центре, долго не подходил своими углами и пропорциями, а потом вдруг идеально вписался в картину, стоило лишь немного поразмыслить и ответственно подойти к вопросу. Уж тем более Бан никак не смог бы представить заранее, что последняя деталь окажется не так проста, как казалось на первый взгляд, - тесно сцепившись друг с другом, единый фрагмент представляли собой две части истины. Вожаком становился самый достойный, самый сильный. Половозрелый альфа, способный не только сберечь то, что есть, но и построить нечто новое, нечто лучшее. С кем-то, кто разделял бы его взгляды, прикрывал тыл и давал опору. С кем-то, кто был бы рядом с человеком, а не составлял бы просто годную пару властному волку. Не зря испытание инициации в мужчину, как правило, перетекало в скорый обряд создания партнерства - один единственный на всю жизнь омега отдавал себя под пленительные оковы метки. Отрицая принятие статуса вожака, отрицал ли тем самым Банчан возможность связать себя с кем-то навеки?.. - Думаешь о другом… Не самое лучшее, чем ты мог разбудить меня после этой бессонной ночи, - хрипло отозвался его спаситель, между тем приподняв голову с груди Чана и обиженно одернув его кофту вниз. Еще секунда - точно бы упорхнул, вскочив с земли, - если бы только альфа не успел несильно удержать его за тонкое запястье. - Прекрати читать мои мысли, - не скрыв улыбки, виновато ответил Бан, заставив улечься обратно и неловко обвив свободной рукой чужие плечи. Запах этих волос… боги, что он творил с его рассудком? - Ты слишком громко думаешь! И… я слышу отдаленно голоса твоей стаи, - признался уже смущенно мальчишка, прикусив губу. В голове, действительно, стоял неугомонный шум. Что было самым важным - они все были в порядке, были вместе и просто ждали его возвращения. - Не беспокойся об этом, - Банчану показалось, что нужно это все же озвучить. Он и сам не понимал, что делать дальше, но… может быть, этот случайный путник пересмотрит свои планы и… останется? Мог ли он просить его об этом? - Они не примут меня, ты же знаешь, - настырно приподнялся на локте луноликий омега, с сомнением всматриваясь в глаза старшего. Стоило лишь увидеть его вновь - осознанно, под солнечным светом, безупречно подчеркивающим его невероятную красоту, - и все, о чем теперь мог думать альфа, было лишь о вчерашнем поцелуе. Неужели этот парень думал, что Чан сможет забыть его? - Иди сюда, - шепотом позвал новый вожак, между тем самолично подаваясь навстречу и игнорируя накатившую волну боли по всему телу. То, что ему сразу позволили перевернуть их, настойчиво нависнув сверху, то, как дали поцеловать вновь эти пухлые губы - разве существовало лучше награды за пережитое накануне? - Прекрати, так нельзя… - взмолился едва слышно отныне-не-чужак, отстранившись на жадный вдох, но между тем скользнул ладонью по щеке, уху и дальше по затылку, неосознанно притягивая ближе. - Здесь нет никаких правил, - горячо опалил дыханием вспухшие влажные губы напротив Чан, ткнувшись своим лбом в чужой. Не нужно было видеть, чтобы знать - обоих ощутимо вело от накативших эмоций. - Ты даже не знаешь моего имени, - беззлобно рассмеялся омега, сомкнув руки вокруг его шеи. Банчан не смог не ответить тихим смешком, прижавшись крепче к податливому телу под собой. - Зато ты точно знаешь мое, - альфа уже думал об этом прежде, и это было неоспоримой правдой. В подтверждение сказанного иноземец одобрительно кивнул, на долю секунды коснувшись своим кончиком носа его, и лишь после тихо-тихо прошептал. - Хёнджин. Меня зовут Хёнджин… Поистине луноликий. Сияющий, сверкающий, ослепляющий своей неземной красотой. Банчан не смог бы найти имени более подходящего, более чувственно отзывавшегося в его сердце.