* * *
Джисону казалось, что он уже давно перерос все детские обиды и непосредственную зависть в отношении своего друга. Своего наставника и вожака. Своего почти-что-брата. Давно уяснил, где его собственное место - прямо подле более сильного оборотня. Место его левой руки. Не такой необходимой, как правая - в лице уже практически родного Со, - но все еще очень нужной для достойного правления и поддержания жизни стаи. Хан знал и, признаться честно, разумом склонялся к тому, что не завидует тяжкому будущему и непосильной ноше на плечах Банчана. Сам он вряд ли бы вынес такую ответственность за кого-то кроме себя. Сону было тяжело зачастую усмотреть даже за ними тремя - на совместной драке с чужаками или даже в такой ситуации, что случилась недавно во время испытания ядом. Потому он уже относительно давно неоспоримо уважал и по-своему любил старшего за то, как тот невообразимо старался ради них, на какие жертвы он шел во благо их безопасности. Была лишь одна причина для недопониманий между ними. Одна причина необоснованной злости - хотя кого Джисон пытался обмануть, он знал досконально все аргументы. И он старательно пытался смириться с положением дел - правда, закрывал глаза и уши, закрывал собственные мысли, - в попытке не бросить тень непослушания на авторитет Чана. А потом появился этот загадочный омега… Мало того, что в миг вскружил голову извечно неприступному, закрытому вожаку, так еще и случайно - или все же нет? - вскрыл давний нарыв на сердце Хана. - Погоди. Давай поговорим, - кричал Джисон в спину причине своей давней бессонницы, вновь убегающей от него. Он рванул за Минхо сразу же, как только уловил его след у шатра, и преследовал уже порядка часа. - Я не в настроении для бесед. Мне нужно постараться найти подходящий материал, так что не отвлекай, - Ли вдруг остановился и прищурился, внимательно осматривая остатки небольших хрупких костей под ногами. Кажется, тут когда-то уничтожили целую стаю птиц. Интересно, это были шакалы или просто случайно забредший косолапый? Может быть, это были тоже оборотни? - Да к черту это все, - вспыльчиво пнул землю толстой подошвой ботинок младший, подняв в воздух столб пыли, останков и мелких камушков. Тяжело выдохнув через ноздри, он обошел собеседника и с вызовом вздернул его подбородок. - Хватит избегать меня! - Жить надоело? - разозлился в секунду Минхо, звонко ударив по держащей его руке. Его никак не задели физически последствия выходки Хана, зато чертовски возмутило в целом его поведение. Течка у Ли закончилась еще сравнительно недавно - гормоны стучали в голову громче собственного пульса. - Раньше ты упрекал меня тем, что я дерьмовый альфа. Что я недостаточно хорош, недостаточно стараюсь, недостаточно делаю. Что не добиваюсь тебя так, как ты того стоишь… После тем, что не родился сыном вожака. Что не могу подарить тебе стабильность и власть, которую ты заслуживаешь. Я стойко терпел боль от твоих слов. Хах… Что ты придумаешь теперь? Как еще отвергнешь меня? - зарычал Джисон, потеряв последние капли самообладания. Он настойчиво вторгся в личное пространство омеги еще раз - сделал шаг ближе и крепко схватил его рукой за затылок, удерживая и заставляя смотреть себе прямо в глаза. - Ничего не изменилось. Ты все такой же… самоуверенный, неуравновешенный, глупый ребенок, - с расстановкой, ядовито тягуче зашептал Минхо, опустив все же взгляд на чужой оскал в считанных сантиметрах от своих собственных губ. Он практически чувствовал рваное, сбитое дыхание Хана на своем лице, но не стал отстраняться, лишь бы в очередной раз доказать свою смелость и непоколебимость. Он не какой-то там слабый омежка, готовый пасть на колени сразу же, стоит лишь на него надавить. - Я ведь слышал… Ваш разговор, слова Хёнджина. О каких чувствах он говорил, Хо?.. Я ведь знаю наверняка, ты не любил Чана, - противоречиво взмолился альфа, с усилием коснувшись лба Ли своим и перехватив уже в порыве занесенную для удара руку старшего. Он успел прижать обе его ладони к своей груди, пугая стучащим по ребрам сердцем, прежде чем все же получил пару обидных толчков сжатыми кулаками. - Тебя касаться не должно, кого я любил или буду любить после! Ты последний узнаешь об этом, понял меня, Хан Джисон?! - повысил голос Минхо, уже не в силах сдерживать нарастающую агрессию. Он никому не позволит с собой так себя вести. Никому не поддастся, даже этим горячим рукам, даже этим собственническим феромонам, полным невысказанной страсти. - Скажи! Признайся уже самому себе, черт возьми. Сколько еще ты будешь врать нам обоим? - младший сам не заметил, как стремительно скатился к уже привычным уговорам, умаливаниям. Как зарылся в густые каштановые волосы, то бездумно поглаживая, то ощутимо сильно сжимая их в своей руке. Он не отпустит его, пусть хоть мир потонет в крови, хоть небо свалится им на голову, не отпустит. Только не теперь. Минхо не смог ответить. Разомкнул даже губы в порыве, судорожно выдохнул весь воздух из легких, с усилием зажмурился, но нужных слов так и не нашел. Его впервые обнимали так… крепко. Впервые давили своим напором, своей настойчивостью, своей силой. Держали грубо, но вместе с тем до такой дрожи, будто он был и вправду на вес золота. Он даже разжал кулаки, очевидно, чуть не вспоров прежде ладони короткими ногтями, и неуверенно уперся ими в грудь Хана. Когда только этот мальчишка успел так возмужать?.. - Я не готов… Я еще не успел понять широту своей свободы и обреченность своей участи. Я не могу дать тебе ответ, который ты так хочешь услышать, - откровенно - для самого же себя в первую очередь - все же отозвался Ли после мучительно долгой паузы. Джисон перед ним все еще очень часто дышал, но терпеливо ждал хоть какого-то слова. Ждал, что хотя бы сейчас не услышит категоричный отказ. - Обещай, что ты подумаешь. Пожалуйста, Минхо. Прошу, - на грани хрипа зашептал альфа, так же устало прикрыв глаза. Руки его безвольно упали вниз, повисли вдоль тела без права на прикосновения, пока носом он все же скользнул по чужой нежной щеке. Что за ураган эмоций вечно поднимал в его душе этот невероятный омега? Разве вынесет Хан еще хоть день этого неизбежного ожидания его решения? - Я… обещаю, - поджал губы старший, едва различимо выдавив из себя эти слова. А после еще раз посмотрел на собственные ладони - тепло кожи Джисона даже сквозь одежду давно уже согрело подмерзшие пальцы, - прежде чем отстранился. Когда Ли двинулся дальше по видимой лишь ему тропе, его уже не догонял навязчивый запах тлеющих углей и дыма костра. Свой собственный насыщенный пряный аромат на контрасте вдруг показался чересчур резким и кружащим голову.* * *
К полуночи Банчан больше походил на алтарь, нежели на живого человека. Причина была даже не в том, что его буквально обложили подарками - хотя и в этом тоже крылась часть правды, - просто он сидел один в палатке, а остальные по очереди забегали к нему вереницей нескончаемых пожеланий и поздравлений. Иногда даже проскакивали встречные просьбы. Так, Сынмин неловко выпросил разрешение поменяться местами с Чонином - прежде именно Киму выпала щедрая доля в виде сна в кровати в фургоне, но он уступил эту возможность младшенькому, предпочтя спальник в такой же хлипкой палатке. Потом Минхо великодушно попросил не держать на него зла - почти в тот же момент, когда заточенным острием своего инструмента безжалостно оставлял видный глубокий шрам под ключицей вожака. Они решили, что там подобный знак отличия будет смотреться красивее всего, но кто же мог подумать, что это так больно? А после заглянул смущенный Ёнбок. Заботливо обработал брату быстро затягивающуюся рану, помазал щедро мазью и только после поднял на него пытливый взгляд. - Получается, теперь вы поженитесь? - потер неловко шею омега, усевшись рядышком и подтянув колени. Если бы не щепетильность темы, он бы даже, наверное, рассмеялся от того, как поспешно покрылся румянцем старший. - Я не хотел бы торопиться, но… Возможно. Я должен сделать это как можно раньше, чтобы не вызывать соответствующих вопросов у других стай. Мы с Джинни, правда, еще весьма далеки от обсуждения таких… вариантов, - хмыкнул растерянно Чан, прежде взъерошив собственные волосы. Под ключицей отдало вспышкой неприятной боли. - Ты бы хотел обычную свадьбу, как у людей? Или же волчью с клятвой на крови? - Ёнбок очаровательно наклонил голову сначала в одну сторону, а потом в другую. Как маленький щеночек, который все теми же восторженными глазами смотрит на взрослых. - Мне все равно, честно. Для меня брак - всего лишь формальность. Важнее ведь, чтобы избранник тебе подходил, верно? - альфа мягко улыбнулся, потянулся другой рукой к брату и легонько щелкнул того по крохотному носу. Младший хохотнул и смущенно потер и без того покрасневший кончик. - Хёнджин из самой настоящей стаи… Ты это знаешь, но все же. Наверное, он захочет полноценного обряда. Захочет взять нашу фамилию, получить твою метку и отныне носить на себе твой запах, - спустя время зашептал тихо-тихо Бокки, будто какую-то невероятную тайну. Банчан шумно вздохнул, осознав сколько восхищения и беззлобной зависти было в голосе омеги. Боги, этот солнечный мальчик вырос таким, будто отцовское воспитание все еще довлело над его характером. - Как и ты хотел бы, напротив, оставить наш род, чтобы присоединиться к Со? - вожак постарался прозвучать без укора, но все же сам услышал свое неподдельное волнение. Этот малыш… он ведь обещал родителям всегда защищать его и беречь. Сможет ли он передать это право другому мужчине? Сможет ли уследить сразу за двумя - братом и мужем? - Я… Он не предлагал мне подобного, - поджал тут же губы Ёнбок, опустив в миг потухшие глаза. В намерениях своего альфы он не сомневался, но сколько еще они собирались гулять ночами, всего лишь держась за руки? Омеге было уже не семнадцать, не нужно было носиться с ним, как с маленькой фарфоровой куколкой. - Чанбин может казаться тебе простым и открытым. Ты думаешь, что давно уже понял его повадки и привычки, понял ход его мыслей, но… прислушайся ко мне, пожалуйста, я знаю его на капельку больше. Он очень ответственный. Он не делает необдуманных вещей, никогда не торопится с выводами. То, что он рискнул хотя бы позволить себе чувства к такому прекрасному созданию, как ты - уже осознанный им выбор. Просто подожди, ладно? Как только он поймет, что жизнь стабилизировалась, что тебе не угрожает опасность - он попросит у меня разрешения на то, чтобы забрать тебя. А я ему его дам, честно, - Банчан сам почувствовал подступивший к горлу ком. Младший брат уже несколько минут молчаливо, беззвучно лил слезы по белоснежным бархатным щекам. Альфа не видел их уже очень-очень давно, наверное, с той самой ночи, но в этот раз это была не горечь от потери, это было что-то сродни невысказанной, необъяснимой трепетной любви. - Ты… ты так напомнил мне отца. Только с папиными волосами, - в противовес слезам засмеялся вдруг тихо Ёнбок, тут же бросившись к Чану. Повис маленькой обезьянкой на его шее и в нее же зарылся лицом, уже несдержанно громко всхлипывая. - Я так скучаю по ним. Так сильно скучаю… Я хочу, чтобы у нас вновь была такая семья. Дом, полный людей, полный детей. Полный счастья… - Мне тоже не хватает этого, солнце, - выдохнул тихо молодой вожак куда-то омеге в белоснежные волосы. Сжал его крепко-накрепко в своих объятиях, пытаясь будто бы закрыть от всего внешнего мира. Он его последний осколок прошлого. Он его связующее звено со всей историей их племени. Он его живое напоминание - зачем двигаться дальше и становиться сильнее. - Сможем ли мы когда-нибудь… хотя бы на день вернуться на Север? - пробормотал невнятно Бок, бегло стирая влагу об кожу старшего. Последнего вопроса он очень хотел избежать, но все же тот сам сорвался с его губ. - Я не знаю. Я… не думал об этом, - честно сознался Бан, устремив задумчивый взгляд на вход в палатку. Ткань зашуршала почти без единого звука, словно от дуновения ветра, и уже через секунду к ним заглянул встревоженный Хван. Им хватило одного взгляда, взаимной мысли - одной на двоих, - чтобы щемящее сердце ощущение грусти бесследно отступило. Ёнбок почувствовал присутствие другого омеги раньше, чем спины коснулась его ласковая рука. Прошлась по напряженным плечам, по сведенным лопаткам, вернулась выше - к голове - и мягко пригладила непослушные волосы. Младший благодарно улыбнулся, наконец, отстранившись от брата, недолго поколебался, но все же кротко, робко обнял и Хёнджина. По довольному прищуру луноликого было ясно - ему тоже была приятна доверчивая открытость солнечного зайчика. - Спасибо. И извините… Я пойду, спокойной ночи, - шмыгнул носом в последний раз Бок, вновь смутившись. Бегло оставил звонкий поцелуй на щеке Чана, невесомо коснулся ладонью плеча Джина и аккуратно выполз наружу, предусмотрительно зашторив за собой полотно. Вожак еще долго смотрел ему вслед, думая лишь о том, как его тронули омежьи слезы. - Чанбин завалился спать с Сынмином. Говорит, там места больше. Хан ушел в ночное дежурство. Сказал, ему нужно проветрить голову, - неоднозначно приподнял бровь Хван, наблюдая за замершим альфой. Тот на его слова не отреагировал, потому уже в следующее мгновение Джинни подобрался ближе, аккуратно опустившись на живот и подперев голову руками. - Можно ли мне остаться тогда здесь… с тобой? - Ты такой милый, - отозвался улыбкой и шумным вздохом Банчан, устало откинувшись на бок рядом, коснулся пальцами невесомо прядки волос - теперь они были едва ли ниже подбородка, - и завел ее за ушко, открывая себе лучший обзор на чужое лукавое выражение лица, - и такой плохой… - Что плохого в том, чтобы стать твоим подарком? - прошептал тихо Хёнджин, вновь соблазнительно щурясь. Ему не нужно было даже пытаться услышать мысли альфы, чтобы понять - тот успел уже во всех красках представить себе полную картину возможного продолжения. - Нет… Боги, нет, - хрипло засмеялся Бан, перевернувшись на спину и накрыв ладонями свои же глаза. Ему показалось, или по коже стайкой пробежались мурашки под воздействием феромонов омеги? Пространство вокруг постепенно - словно по спирали - закручивалось в густом облаке сладостного запаха. - Но мне больше нечего предложить тебе, - вновь улыбнулся луноликий, незаметно подползая все ближе. Сияние безупречной кожи обнаженного пресса и подкаченных мышц груди и плеч альфы безустанно манило его, приковывая все внимание. - Ты предлагаешь слишком много. Нельзя… Я не хочу ставить тебя в неловкое положение. Не хочу преждевременно… - Чан уже не понимал, мысли его путались сами по себе, или же это Хван ловко сводил его с ума. Рук коснулось прохладное наваждение - юноша мягко накрыл его ладони своими. Новый вздох сбился в пути - бедра непроизвольно напряглись под весом чужого тела. Губы опалило щекотливое дыхание - омега не целовал, но безбожно дразнил, остановившись едва ли в паре миллиметров. - Ты сам говорил… здесь нет никаких правил. А брак - всего лишь формальность. Я очень хочу сделать тебе приятно, пожалуйста, не отказывай мне, - Хёнджин мурчал хлеще дикой кошки. Куда только успел исчезнуть тот стеснительный иноземец, что боялся поймать взгляд незнакомого альфы?.. Или же он всегда был именно вот таким? Что еще скрывалось за пеленой разгоревшегося желания в этих черных зрачках? - Ты подслушал наш разговор? Скажи, ты когда-нибудь покинешь мои непотребные мысли? - вожак усмехнулся, все же с усилием открыв вновь глаза. Запястьям младшего он спешно нашел удобное место в плену своей сильной руки, второй же неуверенно спустившись на талию омеги. - Они по-прежнему на девяносто процентов - обо мне. Я хочу знать все до последнего слова, - закусил нетерпеливо нижнюю губу Хван, тем временем удобнее устроившись сверху. Колени болезненно ныли от жесткости тонкого матраса на дне палатке, зато интимность контакта с нарастающим возбуждением с лихвой компенсировала вынужденные неудобства. - Нас услышат остальные… Я не хочу, чтобы они познали такую твою сторону, - продолжал пытаться не сдаться раньше положенного Бан. Ну, в самом деле, ему следовало прекратить это все прямо здесь и сейчас. Возможно, встать перед этим чудесным юношей, сказать что-то чувственно прекрасное, предложить ему свою руку, сердце и не только - святые духи, он правда подумал об этом снова?.. - Тогда прикажи им закрыть уши, - словно заговор выпалил сокровенно Джинни, заглядывая глубоко-глубоко в глаза напротив. Если бы можно было потянуться и потрогать подушечками пальцев эту нерушимую нить их взаимной тяги друг к другу, можно было бы запросто обжечься. Чан успел подумать об этом в самую последнюю очередь, прежде чем омега все же склонился ниже и оставил невесомый поцелуй в самом уголке его губ. Нет, от этого было просто невозможно отказаться… Если прежде в голове молодого вожака нескончаемо трубили сигналы взращенных годами принципов и морали, то после долгих жадных поцелуев - с жгучими укусами, нежными касаниями шершавой поверхности языка - их место бескомпромиссно заняли абсолютно животные инстинкты. Он не мог более разумно рассуждать - и не хотел вовсе - о том, что будет потом. Волновало лишь нестерпимое ожидание - что же ждет их прямо сейчас? Что дарует эта непроглядная ночь - первая и, хотелось бы верить, далеко не последняя.. За взволнованными действиями своего избранника он наблюдал с мнимым спокойствием, хотя собственный пульс отбивал в ушах, закладывая перепонки. Хёнджин отстранился от него довольно резко, прежде лишь раз толкнувшись бедрами изящной волной, потираясь, и уже через мгновение отполз, путаясь пальцами в пуговицах своей вязаной кофты. Хотелось, конечно, помочь ему с одеждой, хотелось скорее вновь увидеть его абсолютно обнаженным, но теперь уже рассмотреть внимательно, наслаждаясь каждым отдельным участком безупречного тела. Еще больше хотелось не нарушать момент такой доверительной честности - омега осознанно избавлялся от предметов гардероба, деталь за деталью, не сводя ответного взгляда с Бана, который уже, кажется, окончательно забыл, как дышать. Когда с последней вещью было покончено - узкие штаны Хван снял особенно завораживающе, бухнувшись на попу и приподняв изящные длинные ноги, - Чан смог лишь подняться, встать на колени, сцепить руки за спиной в плотный замок и кивнуть головой вниз, призывая омегу к действию. Пояснять и, уж тем более, повторять не пришлось. Джинни подполз на четвереньках и тут же коснулся теплой ладошкой разгоряченной плоти сквозь грубую ткань джинс. Поднял снизу вверх свой невинный взгляд из-под пушистых ресниц, облизнулся спешно, громко сглотнул и коснулся пухлыми губами уже почти эрегированного члена через одежду. Когда глухо щелкнула пуговица и как ширкнула молния, Банчан не слышал. В груди уже стремительно разгоралось пламя, едва ли позволявшее еще держать себя в руках. Такое оба испытывали впервые. Догадывались, конечно, что не спроста все вокруг отводят этому столько смысла, столько очевидного и столько сокрытого вкладывают в, казалось бы, совершенно простую физику, задуманную самой природой. Но и помыслить не могли, что это будет настолько… необузданно. Так дико - по животному. Ведомые сиюминутными желаниями, они познавали друг друга, не сдерживая рвущихся на волю чувств - грудным рыком, надрывным скулежом бесконечных стонов. Хёнджин ублажал своего альфу до того пылко, до того самозабвенно. Порой не хватало банально кислорода, голова начинала кружиться еще сильнее, в то время как горло уже нестерпимо саднило, но он все равно продолжал хлюпать собственными губами, обильной слюной, скользя в известном лишь ему импульсивном темпе по твердому стволу. Собирал руками свои взмокшие волосы в тщетной попытке убрать их с лица и периодически смотрел наверх - жизненно важно было видеть это отражение абсолютного удовольствия на лице Чана. Сам Бан не скупился на щедрую похвалу и ласковые касания пальцев к втянутым в вакууме щекам. До последнего терпеливо пытался удерживать бедра на месте, даже когда луноликий призывно высунул юркий язычок и настойчиво похлопал по нему покрасневшей головкой. Вот после все было уже словно в тумане - альфа лишь надеялся, что не сильно грубо схватил младшего за затылок и под подбородком, удерживая, когда размашисто толкнулся на всю длину. Боги, собственной рукой он ощутил движение члена в горле смелого омеги.. Сколько преклонения, сколько немого послушания было в этой позе и поведении Хвана. Он позволял уже откровенно пользоваться собой, неустанно вбиваться в его рот, отвечая лишь вибрирующими по всему телу старшего звуками собственного довольства. Покорно сидел на уставших коленях, широко разведя их в стороны, упирался руками в пол и тянулся всем корпусом навстречу, не обращая никакого внимания на соскользнувшую и сорвавшуюся вниз ниточку вязкой белесой слюны. Банчан клялся сам себе - лучше зрелища в его жизни никогда не было. После испытанного он уже сам готов был пасть ниц перед этим богоподобным. Ох, перед ним он готов был преклониться. Лишь перед ним вожак готов был бесконечное количество раз забывать обо всем, преследуя только одну цель - доставить удовольствие своему избраннику. Готов до одури, до бессилия целовать каждый позвонок, каждый участок бархатной нежной кожи поясницы, неумолимо спускаясь ниже и ниже. Готов до бесстыдного собственного глухого стона ласкать возбужденное жаждущее тело омеги, неустанно смакуя его сладостный запах и течный вкус. Лишь бы услышать еще раз, еще десяток раз столь громкий несдержанный вскрик Джинни, запрокинувшего голову в миг эйфории от яркого оргазма от стимуляции пока еще всего лишь двумя пальцами. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Бан окончательно поймал Хвана в свою ловушку. Прежде чем накрыл собой разгоряченное податливое тело омеги, упершись руками в матрас по обе стороны от его головы, а коленями настойчиво подтолкнув и без того разъезжающиеся ноги шире. Прежде чем подавляюще заставил еще сильнее выгнуться в спине и прижаться грудью к покрывалу. Все, о чем только мог думать Хёнджин теперь, было лишь невыносимо пошлое склизкое хлюпание его собственной природной смазки между ягодиц. Рваное дыхание его альфы и непривычно приятное ощущение движения внутри - сначала медленного, тягуче горячего, а после уже неописуемо жаркого, глубокого. Плавные, но уже вскоре нещадно размашистые толчки бедрами до жгучего шлепка взмокших тел друг об друга. Четко выверенный, размеренный темп, то и дело подталкивающий все ближе и ближе к границе между сознанием и беспамятством. Непередаваемое чувство принадлежности. Боги, если бы только Банчан узнал раньше, что такие захватывающие дух эмоции ему может подарить этот луноликий. Альфа бы горы свернул, лапы сбил в кровь, но пересек бы весь материк в поисках своего избранного. Прошел бы все испытания - все обряды, грозящие опасностью для его жизни - лишь бы хоть раз разделить этот момент с ним. А Хёнджин… Он, признаться честно, так долго и так сильно страшился подобного. Так долго не соглашался - он, да подставится какому-то альфе? Что вообще должно с ним такого произойти, чтобы он осознанно пошел на такой шаг? Хван искренне недоумевал, когда ему твердили все вокруг - услышишь приказ сильного воина и не сможешь его не выполнить. Навсегда останешься с ним ради призрачной надежды продолжения волчьего рода. Что за нелепость? Но теперь… Знал бы он раньше, что сам неумолимо сильно захочет отдаться только лишь одному - только лишь этому вожаку, - сорвался бы в путь сразу после совершеннолетия, лишь бы скорее его встретить. Того, кто невероятным образом всезнающе коснулся самых сокровенных, самых отзывчивых глубин его души и тела. Солнце взошло из-за горизонта как по часам - не позже, не раньше, как и во все невзрачные дни прежде. Но сегодня Чан не заметил настырных едва теплых лучей, скользнувших полурассеянным бликом по его взмокшей груди. Он рывком прижал Джина к себе, обхватив его одной рукой вокруг шеи, а другой обвив поперек живота. Долго еще шептал на ушко что-то сокровенное, несдержанно искреннее, продолжая проталкивать все глубже и глубже набухший узел, соединивший их воедино, пока Хван нестерпимо нежно, но все же ощутимо больно кусал его подставленное предплечье. Омежья метка бутоном багрового засоса расцвела на коже вожака уже мгновение спустя.