* * *
Под всеобщими уговорами решено было выждать хотя бы несколько недель - луна только-только пошла на прирост и пока все еще была слишком маленькой. Нагрянули ощутимые морозы, землю даже запорошило снегом, прежде чем Банчан был оповещен о начале подготовки - шаману вызвались помочь уже наученные опытом супруги Им. - Возьмешь его ладонь вот так, развернешь вверх. Кинжал тебе протянет Джинён, но не торопись приступать к делу. Только после произнесения своей клятвы нанесешь неглубокий порез, вот здесь. Главное не дай крови упасть на землю, ни единой капле. Регенерация даст вам на все буквально пять-семь минут, ты должен успеть, - ободряюще улыбнулся Джебом, наглядно обрисовав пальцем все на руке альфы. Чан с Джинни жили в их доме все это время, но на удивление практически не виделись - омега не спускался лишний раз со второго этажа. Сомневаться не приходилось - он все еще злился и обижался. Они достаточно сильно поругались тогда, выйдя из дома Пака, раз успокаивать их выбежали все обитатели деревни. Это была первая и единственная их ссора за все время, и фактически последний раз, когда они говорили о предстоящем событии. Бан чувствовал себя совершенно разбито и осознанно виновато. Не был ли он слишком строг и тверд в своем единоличном решении? Не упустил ли в своей погоне за счастьем главного - нежелания омеги вступать в брак с ним? - Вы будете присутствовать там? - с интересом и надеждой вдруг задал вопрос Банчан, подняв взгляд на старшего лидера. Мужчина добродушно хмыкнул, прищурившись, и посмотрел так, как взрослые зачастую смотрят на подросших детей - со смешанными воедино гордостью, умилением и пониманием. Сверху доносились приглушенно голоса разговаривавших о том же омег - Чан слышал робкие вопросы своего возлюбленного, которыми тот беспрестанно осыпал Ёндже. - Нет, нет. Только вы. Как только будут произнесены обещания, как только ты накроешь его ладонь своей, соединив вместе две свежие раны, Нён перевяжет ваши руки и оставит вас. До восхода солнца ты должен будешь быть со своим женихом, не прерывая касания. Что нужно сделать, сам понимаешь, верно? Главное, что к утру у вас обоих должны будут появиться вот такие шрамы, - Им вновь улыбнулся, подмигнув, и продемонстрировал собственный знак. Узкая бледная ровная полоса от лезвия была почти незаметной, но вместе с тем - зафиксированной навечно. Чан осмотрел ее почти что с восхищением. - Кажется, понял. Осталось лишь надеяться, что Хёнджин не передумает, - хрипло выдохнул альфа, поджав губы и сцепив собственные пальцы в замок. Старая привычка, к сожалению, уже не помогала успокоиться.* * *
Сказанных при свершении ритуала слов - своих, Джина, Джинёна, - как и саму таинственную церемонию, Банчан словно не слышал и оттого совершенно не запомнил. Все, что только волновало его всю ночь - взволнованный, перепуганный взгляд его луноликого. Боялся ли он самого процесса, тяготы клятвы или возможных последствий такого поступка - альфа не знал, потому лишь невесомо гладил большим пальцем его руку, желая капельку успокоить, и неотрывно изучал его потрясающей красоты лицо. Даже в тусклом освещении от свечей, расставленных по периметру всей маленькой комнаты, где их оставили по итогу одних, Хван выглядел как божество. Словно он сам был чудесным духом безграничной свободы, которую так жадно пытался обуздать влюбленный до одури молодой вожак. - Не отпускай мою руку, ладно?.. - нежно прошептал Чан, пытаясь подсесть еще немного ближе. Он понимал, что младший даже при желании не сможет высвободиться из тянущих оков белой ленты, которая плотно сдавливала их запястья, но все же считал нужным попросить. Будто это было метафорой на всю последующую жизнь. Не отпускай, будь всегда рядом, держи меня за руку, тогда мы справимся со всеми трудностями… - Больно, - хрипло отозвался все же Джин, поджав губы и подняв взгляд на альфу. Они сидели на мягком теплом покрывале тесно-тесно друг к другу, и их согнутые и поднятые руки уже начинали ощутимо затекать и покалывать. Даже легкие, невесомые поцелуи по плечу и шее никак не могли отвлечь его от пережитого ранее шока. Наблюдать за тем, как смешивается воедино их кровь, было пугающе завораживающе. Еще более страшным казалось теперь их туманное будущее… - Как ты говорил тогда… Потерпи немного. Боль отступит, и станет легче, - улыбнулся робко старший, лишь на мгновение оторвавшись от сладкой кожи щеки омеги, чтобы взглянуть ему в глаза. Хван постарался улыбнуться в ответ и даже потянулся ближе, коротко коснувшись кончиком носа линии скул Бана. Что поделать, теперь они действительно были связаны, как в прямом, так и переносном смысле. Ему нужно было заставить себя поскорее осознать и принять эту мысль. - Поцелуй, - настойчиво попросил Хёнджин, притянув ближе их сплетенные пальцы. Он оказался весьма капризным парнем, как выяснил с течением времени альфа, но ему было просто невозможно отказать. Весь собой представлял он необъятный сгусток самых искренних чувств, о существовании которых прежде Чан даже не догадывался. Пересохшие губы слегка задели ленту, опалив между тем бархатную кожу мальчишеской руки. Вожак без разбора расцеловывал каждый подставленный ему сантиметр, со всем рвением вкладывая в каждое касание нестерпимое желание утешить. За кистью неумолимо перешел на тонкое запястье. Не обделил вниманием покрывшееся мурашками предплечье, аккуратно поддев прежде носом широкий рукав шлафрока - легкого халата, в который предусмотрительно были одеты оба. Уже ощутимее прихватил кожу плеча, вскользь задев ее острыми зубами, свободной рукой спустив вниз перед этим ткань одежды. Когда дошел до ключицы, с легким нажимом медленно провел языком по косточке - тут же услышал едва различимый стон удовольствия голосом своего возлюбленного. - Думаю, это будет только мешать, - шепнул Банчан, коснувшись губами мочки уха омеги. Тот даже не успел заметить, когда некрепкий узелок пояса на его одеянии оказался развязан, а по втянутому животу скользнула теплая ладонь мужчины, вызывая новый приступ дрожи. Хван едва ли удержался от звучного выдоха, стоило лишь вожаку бережно уложить его на лопатки и опустить их связанные руки на пол. - Я думаю так же, - наконец порадовал своим тихим смехом Джин, наблюдая за Чаном из-под полуприкрытых век. Он не менее настойчиво поддел пальцами ворот халата альфы, тут же стягивая его с напряженных плеч, чтобы уже через минуту потянуть к себе, призывно разведя колени, и тесно прижаться обнаженными пышущими жаром телами. - Я не хотел как-то обидеть тебя или разозлить… Прости, если был слишком бескомпромиссным, - все же озвучил необходимое Бан, между тем вернувшись к веренице бесконечных поцелуев вдоль шеи младшего. С каждой минутой - каждым новым хриплым вздохом луноликого - было все сложнее говорить и формулировать мысли, этот мальчишка по-прежнему сводил его с ума одним лишь своим существованием. Особенно своим нахождением в его объятиях. - Мне казалось, мы слишком торопимся… Но потом я постарался посмотреть на ситуацию со стороны, постарался понять тебя и осознал… - Хёнджин ласково провел свободной ладонью по затылку возлюбленного, привлекая внимание, а дождавшись, когда тот чуть приподнимется, уверенно посмотрел прямо в глаза. Его улыбка медленно перетекла в совершенно серьезное выражение лица, прежде чем он закончил, - только лишь ради тебя я готов пойти на подобное. Только для тебя стать одним единственным на всю жизнь. Несмотря ни на что. Банчан несдержанно счастливо улыбнулся ему. Радостно вздернул точеный кончик носа омеги своим и тут же припал к его губам с жадным, пылким поцелуем. Никак иначе он уже не мог бы выразить переполнившие его чувства безграничной любви к этому таинственному иноземцу. Никак иначе - только лишь крепкой хваткой пальцев на едва ли смуглом бедре, только гортанным низким рыком в ворох уже спутанных мягких волос, только выбивающим разом воздух из легких глубоким толчком двух нуждающихся тел навстречу друг другу. Луна в ту ночь стала свидетельницей не только мнимо важного ритуала смешения крови. Лишь она через небольшую створку окна лицезрела обряд поистине сокровенный, значимый - на самом пике удовольствия молодой вожак наконец оставил глубокую, яркую метку на шее своего избранника. Все же сделал его полноправно своим и даже щедро подарил ему частичку самого себя. Луноликий отныне носил на себе доминирующий терпкий запах северного кедра.* * *
Утром следующего дня Банчан проснулся с переполнившим его донельзя ощущением безграничного счастья. Они проснулись вместе с Джинни, долго хрипло смеялись и лениво целовались под игривыми солнечными лучами, скользнувшими ближе к полудню по покрывалу и их разомлевшим телам. Долго пристально рассматривали свежие отметины шрамов, сравнивая их очертания и расположение друг у друга. Безмолвно вглядывались глаза-в-глаза, будто виделись впервые - впервые в новом статусе. Даже нашли все-таки силы, чтобы разорвать объятия и привести себя в порядок, чтобы хотя бы к обеду выйти из комнаты. Потом Чан отправился в пристройку дома лидера поселения - полностью обустроенную баню, отпустив омегу в паутину рутинных забот. Хван часто, на самом деле, просил дать ему возможность побыть одному после моментов их близости. Альфа никогда не решался лезть к нему с расспросами на этот счет - ему, словно назло, всегда хотелось наоборот кожей к коже срастись, но не расставаться с возлюбленным. Но ради Джинни он готов был стерпеть и это - выстроить доверие в их отношениях было на текущем этапе жизненно важно. Когда Бан все же вернулся в дом, старшие уже стали заманивать на кухню не только головокружительными запахами еды, но и добрыми, безобидными шутками о ненасытных молодоженах. Чан смог лишь почесать затылок с улыбкой и бегло спросить, не видели ли они Хвана - ответ был удивленно отрицательным. Омега так и не спускался. Альфа не хотел раньше времени начинать волноваться о самочувствии своего луноликого, но все же не удержался от сбитого вздоха. Волчье чутье только сейчас звонкой пощечиной ударило по расслабившемуся подсознанию - яркого присутствия Хёнджина поблизости он более не ощущал. На второй этаж в спальню, где все дни ранее жил его возлюбленный, молодой вожак поднимался противоречиво медленно, ноги будто стали ватными и никак не хотели вести его туда. Почти бесшумно отворив дверь, он столкнулся с уже ожидаемой пустотой. Всепоглощающей пустотой. Ни единой вещи, ни даже остатка запаха, ничего, что как-то могло говорить о существовании Хвана в принципе. Если бы не занывшая отметка на ладони и брошенная на кровать записка на небольшом листке, вожак бы точно засомневался в своей адекватности. Он же не выдумал себе все это? Он же не находился все это время под действием того яда?.. Стоило лишь поднять ослабшей рукой единственное, что оставил за собой исчезнувший иноземец, тут же растерянный взгляд зацепился за блик от выточенных граней знакомого камня - черного турмалина. Банчан много лет носил этот амулет на собственной шее, уверенно полагая, что тот защитит от бед и невзгод. А потом веревка порвалась - альфа долго пытался найти место, где потерял украшение, но все было тщетно, - и вместе с амулетом от него ушла и вера в подобные глупости. Что было удивительным - новая веревка была почти идентична той утраченной. Такая же черная, гладкая, плотным узлом сомкнувшаяся вокруг металлического крепления подвески. Только вот камень отныне был не один - словно две половины одного целого, располагались рядом теперь абсолютно равные по размеру и форме, но отличенные по цвету минералы. Вторым оказался почти что прозрачный беловато-голубой лунный камень. «Нам не суждено было быть вместе. С самого начала. Подобно этому амулету, мы сосуществовали рядом, но никогда не смогли бы соединиться воедино. Слишком разными, слишком неподходящими мы оказались… Как поздно я это осознал… Нам не велено было влюбляться друг в друга, и в том была моя вина главным образом. Я отчаянно хотел найти в тебе того, кто изменит мою жизнь. Я бездумно питался сам и вскармливал тебя лживыми эмоциями и чувствами, убеждая обоих в правильности происходящего. Но теперь мы оказались связаны - как пара, как любовники, как нуждающиеся сердца… Я так сильно отклонился от своего первоначального пути. Так опрометчиво забыл основное, ради чего когда-то отправился на поиски… Потому теперь я обязан исправить свои ошибки. Я прошу тебя разорвать эти отношения. Прошу не следовать за мной и не искать меня. Я вернусь туда, где мое исконное место. Я забуду навсегда все то, что нам довелось испытать вдвоем.» Банчан прошелся взглядом по идеально ровным строчкам еще раз. Еще несколько раз. Буквы складывались в будто бы совершенно незнакомые слова, понять смысл которых ему не удавалось долгие десять минут. Собственные мысли он уже даже не мог расслышать под гулом бешено застучавшего сердца. И, черт, как же невыносимо больно защемило прямо между ребрами, не позволяя вдохнуть поглубже… Первой же рациональной идеей было поймать отголосок удаляющегося запаха омеги. Да, пах он теперь по большей части самим Баном, а собственный след найти было намного сложнее, но было просто необходимо догнать его и поговорить нормально. Что за ерунду он написал? О каком пути он вдруг вспомнил, чего не говорил раньше? Какие ошибки Хван собирался исправлять, если это было отныне невозможно - связав себя с одним единственным альфой, он уже никогда не сможет выйти замуж. Ни один мужчина не приблизится теперь к нему - чужая собственническая метка будет отпугивать каждого. Почти под корень выгорело прежнее чувство уверенности, что Банчан вообще знал его. Можно ли было верить в уклончивые рассказы о своей жизни и стае, которыми Джин действительно время от времени щедро кормил их всех? Можно ли было верить, что хоть какие-то чувства между ними реально существовали? Попытки вспомнить, когда же луноликий поселился основательно в мыслях и в сердце вожака, не увенчались успехом. «С самого начала» настойчиво стучало мигренью в висках, возбуждая уже злость на самого себя. Чана, кажется, просто как дурака приворожили какой-нибудь дурманящей травой или… тем же ядом. Лучше бы он тогда взаправду умер. Это уберегло бы его от дразнящих поцелуев, от сводящих с ума кокетливых взглядов из-под пушистых ресниц. От томных вздохов, каждый из которых шрамом запечатлелся на его душе. Ладонь снова ощутимо запекло всполохом боли прямиком по едва ли зажившей ране. Было ли так же нестерпимо больно сейчас тому, кто обрек их обоих на муки от разлуки?.. Нет, Чан точно не последует за ним. Этот отказ - прямое свидетельство отсутствия каких-либо чувств по отношению к нему. Ведь если бы Джинни действительно не лгал ему каждодневно своими влюбленными глазами, Бан смог бы посмотреть в них прямо сейчас. Посмотреть и спросить - что тебя так резко оттолкнуло от меня?.. Или ты всегда был на расстоянии вытянутой руки, так и не пустив в глубину собственных тайн и секретов? Был ли ты собой - пусть даже и лживым «плохим омегой» - или лишь настойчиво выдавал себя за кого-то другого? Кого-то, в ком Банчан так отчаянно нуждался именно в тот отрезок времени.