13 лет назад. Париж. Осень. Парижский медицинский университет. Кафедра клинической психологии и психиатрии.
Да, для того, чтобы получить травму перед первыми днями учёбы — нужно было постараться от всей души. Софи Верт, пришедшая на посвящение в студенты одной из первых, выбрала место в середине зала. Её окружали красные бархатные кресла, впереди виднелась сцена, — через полчаса кто-то из администрации будет вещать о правилах поведения, морали и дисциплине, наверняка не забудет расхвалить университет и немного прельстить ему, как это обычно и бывает. Она занимала себя книгой Виктора Гюго — родным и любимым с детства романом о Соборе Парижской Богоматери, дурманящей цыганке Эсмеральде, обиженным жизнью Фролло и Квазимодо. Так или иначе, по задумке автора главным персонажем оставался сам Собор, а за ним шёл многогранный Париж. Однако за десять минут она не перевернула ни единой страницы. Мысли уносили в прошлое, а утренний дурман всё никак не хотел отпускать. Как давно она тут не была? Пожалуй, за время обучения в Италии, постоянных участий в выступлениях и соревнованиях, она совершенно забыла, каков он, этот город. Знала ли она этот город в истинном его виде? Нет, лишь далёкий, детский взгляд. Софи помнила этот город глазами четырнадцатилетней девочки, уже тогда излишне серьёзной для ребёнка, с дурными мыслями и поступками. Где же ты, совесть, была тогда и почему даёшь о себе знать в самые неожиданные моменты? Тот день, тот поступок, то состояние… Для Софи в осознании былого был лишь один момент — отсутствие сожаления, полное осознание своих действий и исключительная для ребёнка решительность. При этом, оборачиваясь назад, она видела лишь то, что это было неизбежно. Впрочем… Впрочем, ей оставалось поблагодарить фортуну и ясность собственного ума за то, что она на свободе и избежала последствий. Софи пошевелилась, немного меняя положение, вслед за этим почувствовав боль от мышечного растяжения. Не самая страшная травма для фигуристки, но малоприятная. С занятий сняли на три недели… Три, чёрт возьми. Софи даже не представляла как сможет провести их без хорошей и привычной физической нагрузки. Отдохнуть, конечно, хотелось: напряжение, тренировки и постоянные разъезды выматывали, но она слишком хорошо знала себя, чтобы понимать, что через пару дней начнёт лезть от скуки на стену. Много ходить — нельзя, заниматься спортом — нельзя, на лёд — нельзя, растягиваться — нельзя, бегать — нельзя. Можно только сидеть на мягком месте ровно. Она могла бы потратить время на учёбу, на хобби и, безусловно, займётся этим, но сможет ли остаться без банальных вечерних прогулок в тишине и одиночестве? Сложно представить. Софи начала прикидывать в голове, чем будет заниматься. Появится время, чтобы вспомнить музыкальную школу и растормошить навыки игры на фортепиано, написать давно задуманный портрет, может быть даже посетить шахматный клуб, заведомо зная, что партия закончится проигрышем. Сколько это займет времени? Максимум неделю. Что делать в остальное время? Разве что освоиться в университетской библиотеке, найти там для себя укромное место и вновь начать залезать в самые интересные исторические и философские события. Справедливости ради стоит отметить, что Софи уже решила для себя, что встанет на лёд при первых же видимых улучшениях. Рекомендации врача? Халатности в этом вопросе ей не занимать, как и упёртости. За это больше всего переживала миссис Беатрис, тренер Софи, которая отлично знала нрав этой особы, чтобы суметь предвидеть подобную ситуацию. Только вот, в отличие от самой спортсменки, она прекрасно понимала, что Софи может только навредить себе и продлить отсрочку. И она действительно не знала как с этим бороться. Послушать тренера? Нет. Взять и сделать всё наперекор, даже если больно, но всё равно сделать. Это восхищало и пугало одновременно. Беатрис уже несколько лет пытается понять свою подопечную, раскрыть биографию, раскрыть этот характер, но сделать выводы так и не получилось. Софи легко обретала социальные связи, но была закрыта. Была спокойной и порой даже слишком серьёзной, но метко шутила и обладала харизмой, привлекающей зрителя. Одевалась иначе, не следуя молодёжным тенденциям, облачаясь скорее по статусу, нежели по годам. Не любила вступать в споры, но с лёгкостью переступала через любые дискуссии. Казалась ветреной и слишком своенравной, но никогда не подводила. Загадка, сплошное противоречие, человек контрастов. После десятиминутного сосредоточения на одной странице Софи отвлеклась. Кофе. Кофе. Кофе… Девушка осмотрелась, но стакан словно испарился. Она точно брала его с собой… Что за помутнение сознания и где, чёрт возьми, этот прекрасный и такой необходимый в сентябрьское утро напиток? Разочарованная она закрыла книгу и взглянула на часы: 08:47. За тринадцать минут она точно не успеет. Неприятность. Софи задумчиво взглянула на сцену. Открыть книгу вновь было делом опрометчивым и, находясь в своих мыслях, она тихо постучала ноготками по обложке. Одета девушка была элегантно и просто: чёрная макси-юбка с высокой посадкой и чёрная водолазка. Волосы собраны в слегка небрежный пучок с выпущенными завитыми прядями. Из украшений на ней были лишь кольца и золотые серьги с небольшим красным рубином. Макияж лёгкий, аккуратный, подчёркивающий глаза. И лишь кроваво-красная помада акцентировала внимание на губах, не давая образу стать готическим. Всё в ней выдавало девочку аристократических корней: внешность, повадки, движения, одежда, запах, мимика. И ей нравилось свое положение: нравилась родословная, собственный успех и достижения, нравилось отличаться и восхищать. Она любила себя той редкой безусловной любовью, что дана не каждому, и была готова порвать за собственную неприкосновенность и свободу. Боевой характер спортсменки не позволит никому нарушить тот уютный, быстрый и наполненный мир, который она сотворила внутри себя. «Плевать на прочих. Бери и делай. Давай, поматерись немного и ещё один заход, только без падений! Упадёшь снова, не доведёшь движение — встанешь и попробуешь вновь. И так пока не получится идеально!» — слова тренера давно осели внутри и стали кредо. «Милая моя, вспомни, чья ты дочь, в конце концов. Я зря учил тебя стрелять? Зря отдал в спортивную секцию? Бокс нужен тебе не для того, чтобы просто иметь навыки, а для того, чтобы ты могла сама ответить обидчику, когда меня не будет по близости. Ты сама знаешь, что меня часто не бывает рядом. Забудь, что я твой отец, показывай, чему тебя там учат. Моя дочь размазнёй не будет!» — сколько ей было, когда отец произнёс эти слова? 6? 8? Она помнила себя ещё совсем маленькой по сравнению с ним, но именно он научил защищаться. «На кой чёрт я тебя вожу по репетиторам и кружкам? За что я отдаю свои деньги? Ты идёшь в школу не за средним баллом, а за высшей отметкой, дрянная девка! Выкинь всю дурость из головы!» — ей 12, мать показывает не самый лучший пример воспитания. Дурость из головы она так и не выкинула, но научилась изворачиваться, ухитряться, чтобы получать прекрасные оценки и учить только то, что нужно и нравится самой. Золото в школе, золото на соревнованиях, золото по жизни. Однако она усвоила, что быть первой приятно, но далеко не всегда важно. Какие планы на университет? Получить образование, улучшить свой дар понимания людей, узнавать их глубже без их собственного ведома. Планирует ли она работать по профессии? Едва ли. Но в ней горел искренний интерес к этому виду деятельности. Она знала, что будет сложно. Крайне сложно. Престижнейший ВУЗ и спортивная карьера сочетаются плохо, но ей не приходилось задавать себе вопросов. Девушка знала, что справится, что сможет прыгнуть выше головы и взять своё в том виде, который ей нужен. Софи осмотрела территорию. В зал стекались студенты, готовые слушать нереалистичные речи со сцены, однако множество мест ещё было свободно. В том числе и места рядом с ней. Многие, вероятно, придут впритык.***
Его всегда описывали как ценителя, интеллектуала и в общем, человека интеллигентного, умного не по годам. Душа компании, добр ко всем и излучает какую-то особенную ауру, что притягивает людей. Словно глоток свежего кислорода, что-то новое и хорошо забытое обществом… Мало в наше время джентльменов. Эта личность прекрасно подходила для общества, вызывала у всех восхищение, Ганнибал продолжал её плести с необычайными терпением и аккуратностью, нить за нитью, но чего-то до сих пор в этом образе не хватало, именно поэтому Лектер здесь, смеряет расстояние от двери до своего будущего места в зале. Прийти вовремя — значит опоздать, так что даже на такую формальность он приходит ровно за пять минут. Впрочем, неплохая возможность ближе познакомиться к будущими сокурсниками. И, честно говоря, встретить здесь кого-то старше себя он не рассчитывал. Дорогой костюм тройка тёмно-серого оттенка (ближе к черному), бордовая рубашка и красный галстук, расписанный светло-кремовыми узорами. Элементы красного в одежде сочетались с карими глазами, что были практически вишнёвого оттенка. Волосы аккуратно уложены, дорогие туфли начищены до блеска; в общем, по внешнему виду и запаху одеколона было несложно догадаться о высоком статусе мужчины. И выбирает он — из всех имеющихся вариантов — самую приятную на глаз и аромат особу, с которой вскоре и усаживается по соседству. Что ж, составитель текста явно делал всё наспех, без какой-либо чёткой задумки, просто для галочки, а читающий всё это, явно не был оратором, тем не менее, добавляя что-то от себя, он разбавлял сухость презентации. Софи не заметила, как к ней кто-то подсел. Может ли быть много интересного в аудитории? Она узнает чуть позже, но всё же следует признать, что Софи не рассчитывала найти здесь действительно близких друзей. По жизни ей вполне хватало одного, но надёжного и верного человека. Она не жаловалась, и большего ей было не надо. Здесь же она планировала уделять время учёбе, а не людям. Конечно, придётся с кем-то познакомиться, завести хорошие и полезные связи, побыть приятным собеседником, быть может отметить для себя хороших людей, но не подпускать никого слишком близко. Заводить знакомства — легко. Нравиться, завораживать, подсаживать на себя, как на иглу — она умела. Хорошая актёрская игра, яркая харизма — то, что подарено ледяной сценой и годами выступлений. Однако за интеллект, способности к быстрому и лёгкому анализу, подозрительность, проницательность и эмпатию, следует сказать «спасибо» жёсткому воспитанию, которое заставило научиться этому, чтобы смягчать углы родительского гнева. Она всё прокручивала в голове своё падение, с каждым разом всё более чётко устанавливая то место, в котором допустила ошибку.***
— Встал на коньки, голубчик, — изволь тройной тулупчик! В твоём случае, дорогая моя, четверной, чемпионат уже на носу! Может сейчас и август, но ты и оглянуться не успеешь, как наступит декабрь! И она сделала, но… — Это было грязно! Что за приземление, а я говорила, что ты пропьёшь всю грацию! Ещё раз! И так ещё, и ещё, и ещё, пока она не вымоталась и не упала с прыжка. — Живая? — Вполне, — с улыбкой, но подозрительно сдержанно ответила фигуристка. — Тогда на второй круг и сначала! Здесь уже скрыть боль было сложнее, но, превозмогая её, она пошла на второй круг. — Беатрис, ей больно, отправляй нашу героиню к врачу. А вообще, она делала чисто, хватит её гонять. — Рассел, я тренер, а ты постановщик. Я знаю её прекрасно. Софи! Поймала паузу и сошла со льда. Допрыгалась.***
Снова взгляд на часы. 09:15. Неужели эту нудятину придётся слушать ещё ровно столько же? Софи с некоторой жалостью взглянула на приоткрытую сумку, откуда зазывающе выглядывала книга. Но дурной тон она себе позволить не могла. Потому девушка начала искать глазами что-то интересное. Заведующий кафедрой такого не вызывал. Сидящие впереди тоже не приглядывались. В отчаянии от скуки она слегка откинулась в кресле. Надо бы не забыть полить вечером цветок, название которого вечно вылетало из головы, иначе он-таки и засохнет. Снова взгляд на часы. Минуло лишь только пару минут, и она уже откровенно скучала. Но в какой-то момент её привлёк знакомый запах. Сознание ушло в себя, выдавая картинки из прошлого. Ей 16, и в приезд отца она выбирает ему новый одеколон в честь собственного дня рождения. Это не странная традиция, просто девочке после долгой разлуки хотелось приятно удивить отца не только своей учёбой в литературно-философском колледже, но и чем-то особенным. Впрочем, он ими так и не воспользовался, но запах их ей запомнился хорошо, как, в целом, и цена. Софи аккуратно посмотрела по сторонам. Что ж, такой мужской одеколон явно не мог принадлежать миловидной девушке, сидящей по левую руку, а вот статному молодому человеку по правую — вполне. Всё также незаметно рассмотрев джентльмена и поняв, что он тоже не сильно рад выслушивать это, а затем и случайно поймав ответный взгляд несколько необычных карих глаз, она с лёгкой улыбкой прошептала: — Guy Laroche Drakkar Noir, если меня не подводит память. У Вас утонченный вкус. На ней же был аромат редкий и небезызвестный, несколько тяжеловатый, что вполне подходило к её образу. С нотами редчайшей таитянской ванили, он посвящен Афродите — богине красоты, искусства и любви. No.1 for Women — оригинальная композиция с драгоценными маслами розы, корня фиалки, сандала, орхидеи и белого персика. И лёгкий, практически неощущаемый, запах сигарет, что лишь придавало некоторого шарма нашей особе. Краем глаза Ганнибал умудрялся улавливать телодвижения девушки слева, ей здесь находиться тоже было смертельно скучно, постоянно проверяет время и каждый раз огорчается, что до конца ещё так долго. Однако же Ганнибал не ожидал, что диалог с незнакомкой завяжется с того, что она поймает его взгляд и произнесёт… Название одеколона? Едва заметно улыбнувшись, он кивнул девушке и, чуть приподняв голову, вздохнул уже аромат её парфюма. — Клайв Кристиан. Вам подходит этот аромат, — говорит в ответ размеренно, бархатистым шёпотом, прекрасно понимая, что если перейдёт на полутон, то его услышит практически вся аудитория. Взгляд пробежался по ней, упал на торчащую из небольшой сумочки книгу. — По вашей речи, полагаю, что с Парижем Вы знакомы, — акцент в её английской речи он уловил мгновенно. — Решили познакомиться с ним взглядом Гюго? Софи чуть вздёрнула бровь, улыбнувшись невесомо. — Скорее освежить взор на чудесный город. Приходилось уезжать на время. Ганнибал кивнул, на мгновение задержав взгляд на её глазах. В целом, обворожительная девушка, обращаться к которой хотелось не иначе как «леди», более чем подходила для первого знакомства в Парижском медицинском университете. — Ганнибал Лектер, — он протягивает и принимает её небольшую, нежную ладошку, быстрым взглядом пробегая по ухоженной руке. — Софи Верт, — девушка тоже мельком осматривает его руку и выдаёт то, что он с удивлением вспоминает до сих пор. — Вы хирург? Анализ. Быстрый, точный, порой бегущий вперёд мысли и речи. Читать людей было легко, если знаешь, на что смотреть и какие детали замечать. Осанка, жесты, мимика, образ, поведенческие реакции, привычки, каждый элемент человека — это частичка его прошлого и настоящего. Порой она могла чётко прочитать все элементы и сделать выводы, а порой сама не замечала, как к этим выводам приходит. Удивлённость свою он прячет за мягкой улыбкой. Ему пока сложно предположить, что конкретное являет собой новообретённая знакомая, но минет небольшое количество времени, и он узнает о ней больше, чем скажет она сама. — Верно. Что же меня выдало? — Руки. Он улыбается чуть больше, смотря на неё даже ласково, как на очень смышлёного ребёнка. — А Вы внимательны. — Что заставило Вас сменить сферу деятельности? Не буду ли я груба, если предположу, что произошло некое событие, повлёкшее за собой желание лечить не физически, а на уровне ментальном? Или, может, это прикрытие для иных причин, которые мне знать не следует? После этого она миловидно и, будто извиняясь, улыбнулась. — Впрочем, если это не моё дело, приставать с расспросами не буду. Прошу прощения, иногда я говорю слишком много. В течение нескольких секунд Ганнибал молча смотрит на молодую особу, словно обрабатывая сказанное, а после вновь кивает всё с той же улыбкой, которая годами отрабатывалась в высоком обществе до совершенства. — Замечательно анализируете. Для человека, который только собирается углублённо изучать психологию, — ответ утвердительный, и это приятно удивляло. На долю секунды Лектер даже почувствовал себя чуть менее одиноким в этом прогнившем мире, однако же, достаточно быстро опомнился. Он хотел уж было ответить, но его прерывали полуживые аплодисменты. Вступительная речь, наконец, была завершена. — Всё гораздо проще. Я потерял интерес к хирургии. Практика не оправдала моих ожиданий, — лёгкая ложь, банальная и невообразимо простая, но при этом на удивление правдоподобная, ибо частично являлась истиной. Но нет, это точно не основная причина внезапной смены деятельности. Его маски хороши, но не идеальны, этого не достаточно. — Не извиняйтесь, миледи, Вы не виноваты, что природа при рождении наградила Вас любопытством и способностью видеть то, чего другие не замечают вплотную. «Какой льстец» — подумала Софи, дежурно улыбаясь. В глазах девушки блеснула настороженность. Ложь? Возможно. Ничему нельзя верить сразу, а так оно или нет — жизнь покажет. — Заслуга природы лишь в том, что она научила нас приспосабливаться. А естественный отбор порой порождает интересные вещи. Нарушая спокойствие и тихие голоса, в залу почти вбежал юноша, подошёл к сцене и громко заговорил, обращаясь одновременно и ко всем, и к одному человеку: — Верт! Софи Верт здесь? Девушка, не без удивления, аккуратно взяла сумку и поднялась с места, неизбежно привлекая внимание всех присутствующих. Впрочем, ей было сложно этого не делать: для одних она была просто красива и эффектна, для других знакома в титуле чемпионки соревнований по фигурному катанию в Италии, призером юниорских соревнований Франции и чемпионкой юниорских соревнований по парному катанию во Франции, и прочие, прочие достижения в спортивной карьере. Однако же она надеялась, что студенты не очень следят за спортивным миром. Излишнего внимания совсем не хотелось. — Здесь. Возникли какие-то проблемы? — она держалась уверенно, говорила лаконично, движения были грациозны. Парень без стеснения прошёлся по ней взглядом. — Сейчас быстро идёшь в деканат, — девушка несколько изогнула бровь на подобный тон. — Причина? — Твоя деятельность. — Le acque s’intorpidano, — произнесла практически шёпотом, явно недовольная ситуацией. Софи кивнула. Отличное начало семестра, а ведь она ещё ничего и не натворила, но зато уже обратила на себя всё внимание первокурсников, что было весьма некстати. Вероятно, она опоздает на первую пару и не успеет занять тёпленькое местечко.***
Когда Ганнибал Лектер покидал лекционный зал, к нему подошёл парень, что парой минут раньше был на сцене. Вероятно, разглядев в нём интересного собеседника и, предположительно, предмет женского обожания, с лёгкой усмешкой заговорил: — А фигуристочка в жизни не хуже, чем на льду. Видел её выступления? Задница то, что надо, — он ухмыльнулся. — Как думаешь, получится быстро затянуть её в постель или лучше сразу напоить? — юноша бросил вслед Софи похотливый взгляд. Ганнибал же ничего не ответил, лишь бросил на него презрительный взгляд, однако одна фигура его речи была кстати. «Фигуристочка значит, прелестно,» — подумал он, несколько поторапливаясь на первую лекцию. То ли для того, чтобы занять выгодную позицию, то ли для того, чтобы поскорее уйти от малоприятного молодого человека. Место он выбрал правее, во втором ряду возле красноречивого окна. Как давно Ганнибал не посещал лекций и сейчас даже чувствовал в некотором роде ностальгию по тому времени, когда он был совсем юнцом и так же на первом курсе сидел возле окна, одновременно слушая преподавателя и делая эскизы в своём блокноте. Ганнибал всегда был идеальным студентом. Природа наделила его не только высоким интеллектом, но и возможностью параллельно вести несколько мыслительных цепочек, что в время от времени помогало ему, в том числе и избавляло от скуки. Перьевая ручка, блокнот — всё, что нужно для записей. Оглядываясь на однокурсников, в их руках он видит разное: вот девушка с рыжими волосами, стопкой тетрадей, неисчисляемым множеством текстовыделителей, вот смуглый парень со шрамом на лбу и одним несчастным листочком и ручкой, судя по всему тоже у кого-то заимствованной, а вот, негромко постучав, в зал заходит новоявленная знакомая. Преподаватель вот-вот собирается её отчитать, но девушка опережает его, объясняя ситуацию негромким, уравновешенным тоном. Тот, сбавив обороты, кивает и указывает ей на место подле Ганнибала. Одно из немногих свободных. Впрочем, он одновременно удивлён тем, что никто не сел к нему, и рад, что леди сядет с ним. Она кажется неглупой, мыслящей, да и, помимо прочего, веет от неё чем-то знакомым, но сокрытым за веером дежурных улыбок и вежливых фраз. Она кивает ему, повторно здороваясь и мягко присаживается на своё место. Не суетясь достаёт из сумки блокнот с чистыми белыми листами, даже без направляющих линий, а также острозаточенный карандаш. Первое время они не разговаривают, однако к середине лекции Ганнибал замечает, как девушка вновь начинает скучать и, вместо записей, что-то рисует в блокноте. Заметить он успел и то, как она ведёт записи — не подробный конспект, лишь тезисы и опорные фразы. От чего он даже не знает, принимать ли её за пренебрежительно относящуюся к учёбе студентку, или человека со своей формулой хорошей учёбы. Пятиминутный перерыв в середине пары. К их столу подходит тот самый невзрачный, но чересчур уверенный в себе парнишка. Обращается он к Софи. — Софи Верт, значит? Не хочешь пересесть? Со мной скучно не будет, — он подмигивает ей и ухмыляется. — Кстати, мы вечером идём в бар, как раз и познакомимся получше, ты с нами? Или такая крошка как ты предпочитает более уединённые места? Рука девушки сжимает карандаш чуть сильнее, в уголках её губ читается раздражение, но отвечает она ему спокойно, с долей усмешки. — Во-первых, мне не нужен клоун, чтобы занять себя, во-вторых, на такие развлечения у меня нет времени, в-третьих, учитывая предписания этикета и упуская грубость, которую я только что услышала, финансового ресурса тебе не хватит, чтобы сводить меня в достойное место и выпить то, что привыкла пить я. Так что советую для подобных развлечений подыскать кого-то более подходящего, а меня с подобными глупостями не беспокоить. Парень, недовольно фыркнув и пробубнив что-то про меркантилизм, удалился. Конечно, Софи не была примерной девочкой, часто вляпывалась в истории, особенно алкогольные. Но общаться с таким сбродом вовсе не хотелось, тем более слышать в свой адрес такие сальные обращения. Ну а времени у неё действительно было немного. — Он действительно не стоил бы Вашего времени. Подобные экземпляры немногим отличаются от животных, — проговорил Ганнибал, чувствуя удовольствие от проигрыша хамоватого юнца. — Соглашусь, некоторые люди ещё не достигли тех ступеней эволюции, которая была бы приемлема в приличном обществе. Либо же и вовсе являются её погрешностью. Промолчав с минуту и переключившись на собственный конспект, Ганнибал нашёл, что спросить, чтобы немного разговорить несловоохотливую соседку. — Отчего же Вы решились поступать сюда? Слышал о Ваших успехах в спорте, решили сменить деятельность? Девушка отвлеклась от созерцания вывески над доской и взглянула на Ганнибала, будто не совсем понимая вопрос, но ответила быстро: — Спорт вещь прибыльная, но не достаточно надёжная, чтобы останавливать на нём долгосрочные планы. Сейчас сижу с растяжением и отстранена от занятий на три недели, хотя на горизонте соревнования. Это при том, что травма несерьёзная, — уже несколько приуменьшила она, не желая получать сочувствия. — В любой момент можно получить травму, не совместимую с дальнейшей карьерой. При этом мало какой вид спорта терпит спортсменов старше двадцати пяти лет, далее обычно следует карьера, связанная с преподаванием в этой области. А я хочу иметь и выбор, и хороший доход. А клиническая психология давно вызывает у меня интерес. Человек многогранен, всегда интересно хотя бы предположить, что у него в голове, и где она может дать сбой, — она поменяла положение, вновь чуть наклонила голову. — В Вас ведь тоже играет этот искренний интерес, не так ли? Проницательность этой юной особы удивляет и настораживает одновременно. Не часто приходится встречать людей, чья интуиция развита столь сильно, что те буквально читают даже таких как Ганнибал. Но он невинно улыбается и кивает, выражая удовольствие от её рассуждений. Всё же она не глупа. — В Вашей речи проскользнула итальянская пословица… — пожалуй, это интересовало его больше всего. — Бывали в Италии? — Второе гражданство. Какое-то время я там жила, в Палермо. Родственники со стороны матери, — она улыбнулась, не перечисляя истинных причин своих переездов. Ганнибал удовлетворённо кивнул. — Успели получить там образование? — Да, выучилась в колледже на факультете искусства и литературы. Прекрасное было время. Ганнибал кивнул и их разговор прервался ввиду продолжения лекции. Теперь ему определённо нравилась его соседка, и та тёмная аура, которая в ней скрывалась. Интересно, на что она способна? Определённая сила духа у неё точно есть, и доктору Лектеру теперь было необходимо продолжать прощупывать почву, чтобы посадить в ней собственное растение. В своей голове он определил, что его игра начата. Надо же как-то себя развлекать на время переквалификации?