«Здесь настоящие джунгли»

— Эм... съедобно? Нетейам повернулся, посмотрел на Ао’нунга и, с дразнящей усмешкой на губах, приподнял бровь. — Серьёзно? Почему бы тебе не попробовать? — он протянул руку вверх, как будто хотел подтолкнуть Ао’нунга к растению. Ао’нунг оттолкнул руку Нетейама. — Судя по твоему голосу, я предполагаю что ошибся. — он застонал и откинул голову назад, уставившись на толстый навес. — Мне кажется я никогда это не запомню. Это слишком трудно. — Но тебе нужно знать эти вещи. — голос лесного На’ви смягчился, он протянул руку и, положив её на колено Ао’нунга, чуть потряс. Его ладонь была тёплой и тяжёлой. — Знать что опасно, а что нет, в джунглях очень важно. Некоторые из этих растений выделяют яд, так что даже прикосновение к ним может вызвать болезнь. Или летальный исход. — Я просто не смогу их всех запомнить. — Ао’нунг нахмурился и опустил подбородок, поворачиваясь чтобы посмотреть на Нетейама. Его учили опасностям океана с тех пор, как он научился ходить. Предупреждения врезались в его мозг, это было неотъемлемой частью, которая зафиксировалась в его мозгу. Океан, волны, существа — всё это имело для него здравый смысл. Лес был совершенно новой территорией. Он был другой стихией, со своими правилами и порядками для выживания. Он жил в Оматикайя уже несколько дней и делал всё возможное чтобы занять себя. Каждый час, каждую минуту. Начиная с утра, как просыпался, и до позднего вечера, как засыпал, чтобы не испытывать знакомого укола тоски по дому. Хоть он и не просил, но Нетейам взял на себя смелость давать Ао’нунгу частные уроки ранним утром, пока на Великом Древе было тихо, без повседневных хлопот и неизменной суеты, пока Цирея и Ротхо ещё спали. С того первого утра, когда Ао’нунг почувствовал что не может дышать, Нетейам каждый день приходил и стоял за занавесом из бисера, и ждал когда появится морской На’ви, прежде чем молча отвести его на самую высокую точку Великого Дерева. Нетейам никогда не разговаривал. Иногда говорил Ао’нунг, но чаще всего они вдвоём с утра проводили час или два просто сидя в тишине. — Мы попробуем ещё раз завтра. — Нетейам грациозно встал и протянул руку, помогая Ао’нунгу подняться. — У воинов сегодня тренировка, так что меня не будет до затмения. Отдохни сегодня, счастливчик. — перед тем как уходить, он повернулся и ухмыльнулся Ао’нунгу через плечо. — Не скучай слишком сильно по мне. — Да-да, конечно. — Ао’нунг проворчал, хотя его сердце действительно болезненно сжалось. Признаться честно, ему нравились тренировки с Нетейамом, какими бы трудными они обычно не были, даже пара часов без его советов и уроков заставляли Ао’нунга нервно переминаться с ноги на ногу. Нетейам каким-то образом заставил Ао’нунга почувствовать себя комфортно, заставил его забыть о тоске по дому, которая угрожала задушить его. — Подожди, что мне делать дальше? Должно быть дрожь в голосе Ао’нунга сказала намного больше чем он хотел на самом деле, потому что Нетейам сделал паузу. Его широкие плечи расправились, когда он повернулся и посмотрел на другого На’ви. Выражение его лица было печальным, но не жалостливым, за что морской был ему очень благодарен. Нетейам никогда не жалел его, даже когда Ао’нунг не мог вздохнуть из-за такой мелочи, как отсутствие дома. Ему не нужна была жалость. Лесной На’ви заставлял Ао’нунга чувствовать себя комфортно, иногда даже казалось, что старался изо всех сил. И этого было достаточно. — Ну, Кири всё ещё здесь. Можешь провести время с Тук или, например, потренироваться самостоятельно. — глаза Нетейама загорелись и он добавил. — О! Ты мог бы навестить нашу Тсахи́к Мо’ат. Я знаю что Цирея проводила с ней часть времени, когда мы не тренировались, и у неё есть способ… разбираться в некоторых вещах. К тому же она, вероятно сможет помочь тебе изучить твои растения. — На’ви ухмыльнулся и игриво толкнул Ао’нунга в плечо. Тсахи́к. Ну конечно. Ао’нунг почувствовал себя немного глупо из-за того, что не подумал об этом раньше. Если и был кто-то, кто мог бы облегчить его внутреннее смятение, то пожалуй это была духовный лидер Оматикайи, которую уважала даже непреклонная Ронал. — Я думаю что отправлюсь именно к ней. — сказал Ао’нунг. — Кажется, она нравится Цирее. — Цирее все нравятся. — подразнил Нетейам, вызвав смех у другого На’ви. Он был, как всегда прав. Цирея просто естественным образом ладила со всеми кого встречала. И, кстати, в свою очередь все, кому доводилось встретиться, находили с ней общий язык. Словно вызванный разговором о Цирее, Ло’ак появился из-за деревьев и подбежал к двум На’ви. — Ты готов к тренировке? — спросил Ло’ак, широко улыбаясь своему брату. — Отец говорит что ни к кому не относится снисходительно. Нетейам и Ло’ак затеяли лёгкую перепалку, на которую Ао’нунг не обратил внимания, позволив этим двоим повеселиться, пока они возвращались к дереву. Он опустил голову в землю, стараясь перешагивать корни и делая всё возможное чтобы не споткнуться и не упасть. — Эй, чувак. — Ао’нунг вновь пришёл в себя и повернулся чтобы посмотреть на Ло’ака, который махал рукой у него перед лицом. — Ты в порядке? Но Ао’нунг не обращал внимания на Ло’ака и его слова. Его взгляд был прикован к его руке. Повинуясь инстинкту, Ао’нунг потянулся и схватил Ло’ака за запястье, уставившись на его руку. У него был большой палец и три пальца, как и других На’ви, но, был ещё один. — Что с твоей рукой? Ло’ак вырвал свою руку из хватки Ао’нунга и отступил назад с настороженным выражением лица. Нетейам тоже остановился рядом с ними и расправил плечи. Он выглядел так, будто хотел вмешаться, но отступил назад. Его пристальный взгляд осторожно остановился на Ло’аке. — С моей рукой всё в порядке. — рявкнул последний, оскалив зубы в рычании. Его руки сжались в кулаки, а жёлтые глаза сузились до щёлочек. Ао’нунг отступил на шаг назад, его глаза расширились. Он не ожидал что Ло’ак отреагирует так бурно, но, похоже, для него это была болезненная тема. — Эй-эй, я не пытался быть грубым. Я просто. Я имею в виду, что с ней? Ло’ак немного расслабился, но он всё ещё был напряжен. Ао’нунг заметил как Нетейам шагнул к нему и встал на расстоянии вытянутой руки от брата. — Разве ты не знаешь что мой отец не отсюда? — выпалил Ло’ак. Его лицо всё ещё было искажённо гневом, хоть он и стал успокаиваться когда понял, что у Ао’нунга не было никаких негативных намерений. — Технически, он даже не настоящий На’ви. — Он — то, что Небесные Люди называют аватарами. — объяснил Нетейам, увидев замешательство на лице Ао’нунга. — Он родился одним из Небесных Людей, но Эйва подарила ему жизнь в этом теле. Конец истории. — он тоже казался немного нервным. Его взгляд метался от Ао’нунга к Ло’аку. — Я не хотел задеть за живое. — сказал Ао’нунг, поднимая руки ладонями вверх. — Это просто… удивительно. Даже сейчас он продолжал смотреть на руки Ло’ака, пересчитывая пальцы один раз, затем два. Прежде чем он смог толком осмыслить свои слова, морской На’ви выпалил. — Нетейам, а почему у тебя всего четыре пальца? Губы Ло’ака скривились, а Нетейам просто шагнул вперёд и положил руку на грудь своего брата. Ао’нунг сосчитал свои пальцы, затем взглянул на него. — Потому, что я не, — сказал Нетейам, но остановился. Он легонько толкнул Ло’ака в грудь. — Пошли, воины скоро должны уходить. Ао’нунг почувствовал знакомую боль в груди и жар на лице, которые давали ему понять то, что он облажался. Опять. Он действительно не хотел обидеть Нетейама или Ло’ака, но его мозг, кажется просто не мог уследить за его словами, слетавших с языка, и он постоянно говорил вещи, не подумав. Которые, отнюдь, нравились не всем. Почти никому. Он просто стоял и смотрел как Нетейам ведёт, всё ещё кипящего Ло'ака обратно к Великому Древу. Они были достаточно близко чтобы Ао’нунг мог видеть нависающий сучковатый ствол дерева, так что он мог легко вернуться назад. Но он просто стоял там, наблюдая, как двое худощавых На’ви исчезли в толпе суетящихся Оматикайцев, занимающихся своими повседневными делами. — Чёрт. — Ао’нунг выругался себе под нос. Было ещё достаточно рано. Цирея и Ротхо, вероятно, ещё не проснулись, а он уже умудрился облажаться. Хоть он привык к этому чувству, ему было больно видеть боль в глазах Нетейама. Какой бы краткой она ни была. Он изо всех сил старался быть милым с братом и сёстрами старшего Салли. У него определённо не было никаких скрытых мотивов, кроме простого желания вписаться, конечно же. Но, похоже, ему удалось сжечь абсолютно все мосты с Ло’аком из-за его длинного языка. И ему действительно нравился Ло’ак. Да, его влюблённость в сестру Ао’нунга поначалу заставила его насторожиться, но Цирее, кажется, он и вправду нравился. И если и было что-то, что Ао’нунг точно знал, так это то, что он доверял своей сестре. Правда, он на самом деле не мог видеть привлекательность самого Ло’ака, но то, как Цирея отзывалась о нём, ясно давало понять что он может быть очаровательным в неловкой и неуклюжей манере. Ао’нунг взглянул вверх, заметив вспышку света сквозь полог из зарослей листьев. Затмение проходило медленно, прогоняя рассветный холод. На встречу ему шла утренняя прохлада, вслед за которой должно было прийти тепло и несомненный уют от Альфа Центавры, что освещала собой всю Пандору. Нетейам и Ло’ак скоро уйдут на тренировку, а Ао’нунг останется у дерева. Он уже мог сказать, что день затянется надолго, но вздохнув и расправив плечи, начал короткое путешествие обратно к Великому Древу. К его удивлению, Цирея встретила его у подножия дерева. Она улыбнулась и потянулась к нему чтобы быстро обнять. — Нетейам и Ло’ак прошли мимо меня с очень недовольным видом. Что ты натворил? — прошептала она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы заговорить на ухо Ао’нунгу. Он издал болезненный стон. — Я бы предпочёл не говорить об этом прямо сейчас. Но если это хоть как-то поможет, то это была причина, по которой обычно все уходили от меня в ярости. Цирея опустилась обратно на землю с лёгким разочарованным вздохом, который слишком сильно напомнил Ао’нунгу их отца. — Двадцать лет живёшь, а всё ещё не можешь понять что нужно думать, прежде чем говорить. — подразнила она, прижимаясь бедром к бедру своего брата. Но когда он просто молча стоял, опустив голову, она издала тихий звук и с жалостью посмотрела на него. — Оу, Ао’нунг, извини. Ты обязательно сможешь извиниться перед ними, как только они вернутся. Он тяжело вздохнул. — Да, но до затмения я навряд ли смогу не думать об этом. — он посмотрел вниз, уставившись на свои ладони, а потом перевернул их. — Я забыл что Торук Макто когда-то был одним из Небесных Людей. — пробормотал Ао’нунг, рассеянно разминая пальцы. — Что ты… Ооо. — Цирея накрыла своими руками руки Ао’нунга и нежно сжала его пальцы. — Да, Ло’ак немного чувствителен к этому. Они с Кири единственные дети с пятью пальцами. — она тихо вздохнула и отпустила руки Ао’нунга. — Ты сможешь загладить свою вину перед ними, — она снова заверила его, наклоняясь вперёд, чтобы нежно прижаться своим плечом к его. — Я думал о том, чтобы навестить Тсахи́к. — сказал Ао’нунг. Сейчас они осторожно пробирались сквозь толпу Оматикайя. На него всё ещё бросали пару странных взглядов, и один или двое всё ещё смотрели на его хвост с недоумением, но по большей части к нему относились так, как к ещё одному На’ви из джунглей. Цирея легко поспевала за своим братом и, в отличие от Ао’нунга, получила немало улыбок и приветствий от проходящих мимо Оматикайцев. Казалось, что она знала их всех по именам, и Ао’нунг только сейчас внезапно осознал, что за последние несколько дней он не прилагал особых усилий чтобы подружиться с кем-то из Оматикайи, не считая Нетейама, его брата и сестёр. Он собрался с духом. Его отец советовал ему заключать союзы, но Ао’нунг не думал, что игнорирование всего клана, за исключением Нетейама, сильно поможет ему заполучить союзников. В конце концов, он был здесь не для себя, не для того чтобы заводить друзей, — или кем там для него был Нетейам. Он был здесь как представитель Меткайины, и он пришёл в джунгли как сын Оло’эйктана, а не как Ао’нунг. Он был здесь ради своего клана, а не ради себя. — Она может быть довольно пугающей. — сказала Цирея, махая проходящему мимо охотнику, который улыбнулся и наклонил голову в её сторону. — Есть какая-то особая причина, по которой ты хочешь навестить её? Ты плохо себя чувствуешь? — Нет, ничего особенного. — Ао’нунг остановился на извилистой тропинке и повернулся к своей сестре. — Не могла бы ты, показать мне, где она? Цирея фыркнула и дразняще улыбнулась ему. — Ты и вправду не научишься многому, если не будешь хотя бы немного углубляться в жизнь Оматикайи. Не думаю что тебе всецело помогут те уроки, на которые ты всегда убегаешь по утрам. — она засмеялась, стукнувшись бедром о бедро Ао’нунга. Его уши загорелись. Словно Цирея застала его в неприличном положении. Он наклонил голову, заработав ещё один пронзительный смех от своей сестры. — Ты действительно мог бы потратить сегодняшний день на то, чтобы познакомиться с Великим Древом и с некоторыми людьми, кроме сына Оло’эйктана. Хоть Ао’нунг и был смущён от её слов, он знал что сестра была права. Ему пришлось приложить больше усилий, чтобы жить здесь, в Оматикайя. Кажется даже Ротхо чувствовал себя более комфортно чем он, пробираясь сквозь дерево так, словно прожил здесь всю свою жизнь, а не всего несколько дней. И пока он задумывался, до него только сейчас дошло. — Где Ротхо? — В последний раз когда я проверяла, он всё ещё был в нашей лощине. Но обычно когда мы не тренируемся, он тусуется с какими-нибудь людьми нашего возраста или ходит к Тсахи́к. — Цирее не нужно было смотреть на своего брата, чтобы почувствовать замешательство на его лице. — Кири проводит много времени с Мо’ат, а Ротхо, похоже продолжает страдать от этих таинственных недугов, которые он видел у Тсахи́к. — её голос мурлыкал от веселья и Ао’нунг улыбнулся выходкам своего друга, но быстро убрал улыбку с лица. Он даже не заметил. Нет, конечно он знал что его друг был немного влюблён в Кири, но он не знал о том, что Ротхо посещал Тсахи́к или тусовался с молодыми воинами. Он чувствовал себя глупо из-за того, что настолько погрузился в свой собственный мир, что не заметил изменений в поведении своего лучшего друга, которого знал с самого детства. — Она здесь. — Цирея вздёрнула подбородок, жестом приглашая Ао’нунга следовать за ней. Она вышла на одну из извилистых дорожек, пригибаясь под свисающими виноградными лозами, которые покрывали дорожку над ними. Ао’нунг осторожно последовал за ней, изо всех сил стараясь сосредоточиться на спине Циреи, а не на широком пространстве пустого воздуха над ним. В конце концов тропинка расширилась и разгладилась, а они подошли к большому углублению во внешнем кольце Великого Древа. Своего рода комната, что была скрыта за виноградными лозами, переплетёнными вместе с бусинами. Ао’нунг уловил голоса внутри и сразу узнал скулящий тон Ротхо наряду с более резким, грубоватым голосом, который как он предположил, принадлежал Тсахи́к. Цирея протиснулась мимо виноградных лоз и Ао’нунг последовал за ней. Внутри было тепло, освещённое смесью биолюминесценции, мерцавшей на стенах, и огня, потрескивающего в центре круглой комнаты. Над огнём был установлен вертел, но сейчас на нём ничего не было. Мягкие тканые циновки покрывали пол, напоминая Ао’нунгу о плетёных мостах, которые соединяли деревню, у них дома. — Агх. — пожилая женщина На’ви усмехнулась, махнув гибкой рукой в сторону Ротхо. — В последний раз говорю, мальчик, с тобой всё в порядке. По её глазам, светящимися знанием, и сморщенному лицу Ао’нунг догадался что это Тсахи́к. Она повернулась. Когда Цирея и Ао’нунг вошли, её плечи, словно, немного расслабились. — Девушка из Меткайина, скажи своему другу-воину чтобы он перестал меня беспокоить, — сказала она, поворачиваясь, чтобы вытащить пучок сушёных трав из выемки в деревянной стене. — У меня есть чем заняться, кроме как развлекать его. — Клянусь, у меня болела голова! — сказал Ротхо. Мо’ат фыркнула. — Я уверена, что это было из-за отсутствия мозгов. — она резко возразила, хотя Ао’нунг мог поклясться, что услышал что-то, почти похожее на нежность в её голосе. Тем не менее, проходя мимо Ротхо, она хлестнула его хвостом по лицу. Кири сидела, скрестив ноги, у костра и что-то дробила острым камнем. Она подняла глаза, когда вошли Ао’нунг и Цирея, но быстро вернулась к своей работе. Мо’ат устроилась рядом с ней и взяла деревянную миску. Она окунула палец в смесь и попробовала её на вкус, прежде чем кивнуть и вернуть её Кири. — Добавь ещё немного коры и продолжай перемешивать. — она перевела взгляд на Ао’нунга. Её глаза устрашающе светились в свете камина, а языки пламени отбрасывали резкие тени на её угловатое лицо. — Ну? Почему ты до сих пор стоишь там? — Извините. — пробормотал Ао’нунг, бросив на Ротхо свирепый взгляд, когда друг издал удивлённое фырканье. Он устроился на циновке рядом с ним. Морской На’ви не знал что делать, поэтому просто слабо сцепил пальцы и уставился в огонь. — Идите. — проворчала Мо’ат. — Что? — спросила Кири, поднимая взгляд от смеси. — Идите вы. Все. Тоновари’итан, ты остаёшься здесь. — её пристальный взгляд был прикован к Ао’нунгу сквозь огонь даже тогда, когда Кири издала тихий звук протеста. — Мне нужно поговорить с сыном Меткайина Оло’эйктан. Идите. Сейчас же. Ротхо быстро встал. Цирея сделала то же самое и бросила на брата растерянный взгляд. Ао’нунг был так же озадачен как и она, повернувшись, чтобы посмотреть на Кири, которая тихо ворчала. — Не трогай его, бабушка. — сказала она через плечо. — Гха. Кыш. — Мо’ат махнула рукой, как бы ещё больше выпроваживая Кири, Ротхо и Цирею из помещения. Ао’нунг начал потеть, жар костра внезапно стал давить ещё сильнее. Мо’ат уставилась на него. Выражение её лица было пустым, а глаза сверкали. — Иди. — она села, похлопав по месту рядом с собой. — Садись. Зная, что никогда не следует спорить с Тсахи́к, особенно с такой старой, но мудрой и опытной как Мо’ат, Ао’нунг просто отошёл и сел туда, куда она показала. Она полностью повернулась к нему лицом и Ао’нунг подавил желание съёжиться под её пристальным взглядом. Он мог понять почему все её уважали, — честно говоря, она была немного устрашающей. Внезапно он увидел сходство между ней и Нейтири. Предположительно, супруга Торук Макто унаследовала дух воина от своего отца, но чем дольше Ао’нунг пытался не ёрзать под пристальным взглядом Мо’ат, тем больше он начинал подозревать о том, что именно Тсахи́к была истинной причиной в сильном духе её дочери. — Ты — Меткайин. — сказала она ровным тоном. Ао’нунг опустил голову, во рту у него пересохло. Видимо она не ожидала словесного ответа, поэтому продолжила. — Принято посещать Тсахи́к. Почему ты не пришёл раньше? Аонунг на мгновение замолчал. — Я был. Занят.? Мо’ат хмыкнула. — Занят. — повторила она сухим тоном. — Очень было трудно приспособиться. — Ао’нунг понял, что признаёт это, хотя Мо’ат даже не спрашивала. Внезапно хватка вокруг его лёгких ослабла и он поймал себя на том, что продолжает говорить. — В джунглях может быть очень душно. Я к этому не привык. Отчасти, я всё ещё чувствую что мне не следует быть здесь. Мо’ат что-то пробормотала, но Ао’нунг не услышал и поднял глаза. Он увидел что она взяла острый камень и миску, которую держала Кири, и начала сама измельчать смесь. Она не смотрела на него, но её присутствие ощущалось сильным и давящим. — Я чувствую, что был не тем человеком, которого нужно было посылать сюда. — Почему это? — спросила Мо’ат. Эти слова не были вопросом, на который нужен был срочный ответ, но Ао’нунг поспешил парировать. — Я не силён в словах. Моя мать всегда говорит о том, что я не думаю, прежде чем говорить, и… — Мо’ат взглянула на него и Ао’нунг вздохнул. — Это правда. Я просто говорю что вижу и не могу поспеть за словами. Тсахи́к ничего не сказала. Единственным звуком в лощине было потрескивание огня и тихий скрежет острого края камня по резной чаше. — Я имею в виду, что... — Слова. — Мо’ат вздохнула. Она раздавила траву кончиками пальцев и бросила её в огонь, наблюдая как языки пламени начинают подниматься, пританцовывая в такт звучанию треска жара, и дико мерцать. — Они могут быть такими трудными. Твои действия должны говорить и быть громче. Ао’нунг почувствовал как его плечи поникли. Он и так был разочарован, пытаясь придумать, как извиниться перед Ло’аком и Нетейамом, но слова Мо’ат только укрепили чувство вины в его сознании. Внезапно она отставила деревянную миску и встала. — Пойдём. Ты поможешь мне пополнить запасы. Сейчас был не лучший вариант ввязываться в спор, тем более с Тсахи́к, поэтому он встал и последовал за ней. — Я не так хорош в растения. — признался он, беря тканный мешочек, который сунула ему Мо’ат. — Не думаю, что это проблема. — она проворчала, перекидывая свою сумку через плечо и прижимая её к бедру. — Я — лучший учитель в Оматикайя. Ты научишься. С этим вотумом уверенности, она повернулась и вышла из лощины. Ао’нунгу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, втягивая себя в тугие мысли насчёт его сегодняшнего промаха, из-за которого все его старания по поводу связей, хоть с кем-то, могли пойти пролемуру под хвост.

***

Ао’нунг провёл весь день, следуя за Мо’ат по лесу, слушая, как она ворчит и бормочет что-то себе под нос. Она проводила пальцами по большинству растений, мимо которых они проходили, всегда оборачивалась через плечо, чтобы указать какие из них безопасны для прикосновения, но несъедобны, или те, которых следует полностью избегать. Он смог оценить то, что Мо’ат никогда не заставляла его чувствовать себя глупо задавая вопросы и просто отвечая тем же деловым тоном, каким она всегда говорила. Ао’нунг был так увлечён сказами Мо’ат, что даже не заметил, когда на них начало надвигаться затмение. Тсахи́к взглянула на балдахин и что-то напела себе под нос. Она сорвала колючий лист и сунула его в сумку на бедре. — Уже почти ночь. Воины скоро вернутся. — она повернулась и взглянула на Ао’нунга. — Они поохотились на обратном пути, так что все будут готовиться. Сейчас мы вернёмся. Сразу же чувство вины, возникшее ранее в этот день, вернулось тяжёлым камнем, осев в низу живота Ао’нунга. Он не представлял как собирался загладить свою вину перед сыновьями Оло’эйктана. Ло’ак, похоже, уже не любил Ао’нунга, а Нетейам защищал своего младшего так же, как и любой старший брат. Это означало, что если Ло’ак не простит его, то Нетейам, скорее всего, тоже. Ао’нунг вовсе не хотел этого. Прошло всего несколько дней, но Ао'нунг чувствовал близость к Нетейаму. Он наслаждался присутствием другого На’ви, и их утренние тренировки были одной из главных причин, по которым Ао’нунг не скучал по дому каждую секунду дня. — Я чувствую что-то не так. — сказала Мо’ат, поворачиваясь, чтобы взглянуть через плечо на Ао’нунга. Выражение её лица было менее суровым чем раньше, а глаза, словно, горели лёгким пламенем нежности, когда она задала следующий вопрос. — Что тебя беспокоит, Тоновари’итан? Ао’нунг почувствовал себя немного глупо, но всё же ответил. — Нетейам злится на меня. И я не знаю как извиниться. Мо’ат замедлила шаг, пока не поравнялась с Ао’нунгом. Её острое плечо коснулось его. — Что ты сделал? — вопрос не был резким или требовательным, какими обычно они были от Тсахи́к. Она внезапно показалась мягкой, её лицо разгладилось, а глаза стали гармоничными. В темноте они хорошо сочетались с пылающими растениями, которые излучали свет при полном затмении. Так и глаза Мо’ат, своим взглядом она показала Ао’нунгу умиротворённость, в чём он щас нуждался. Это была та сторона Тсахи́к, которую видели раненые. Нежного целителя, который спасёт их, неважно какой ценой. Он тяжело вздохнул, его хвост нервно покачивался взад-вперед. — Я сказал про руки Ло’ака. Он разозлился, а Нетейам, кажется, разочаровался во мне. — он издал стон и провёл руками по лицу. — Это было действительно грубо. Но я не хотел быть грубым, я просто... Не знаю. — О. — это было всё, что сказала Мо’ат. Её хвост дёрнулся и изогнулся позади неё, задев хвост Ао’нунга. — Нетейам — воин и старший ребёнок моей дочери. Ло’ак импульсивен и часто действует на поводу у эмоций, но у него сильное сердце. — Я хочу чтобы Ло’ак простил меня раньше чем Нетейам. — он хмыкнул, потирая рукой грудь. — Но после моих слов навряд ли он простит меня так быстро. Я не знаю что мне делать. — Тебе нравится Нетейам. —сказала Мо’ат. Это было, скорее, утверждение, чем вопрос, но Ао’нунг всё равно кивнул. — Ему легко понравиться. Мой младший внук другой. Его руки, его отличие. Всё, чего он хочет, — это чтобы его приняли. — Её золотистый взгляд метнулся к Ао’нунгу. Мо’ат давала ему выбор, подсказывала, как добиться прощения у Ло’ака и вновь заслужить доверие Нетейама. Затем она повернулась спиной вперёд и грациозно перепрыгнула через поваленное бревно, покрытое мхом. Ао’нунг сразу задумался. Ло’ак хотел, чтобы на него смотрели как на равного. Он был воином, младшим сыном Оло’эйктана, Торук Макто, который жаждал признания. Что мог бы дать ему Ао’нунг, чтобы он почувствовал себя принятым? И тут его осенило. Он точно знал, что надо делать.