«Здесь настоящие джунгли»

— Вторая половина наших молодых скоро примет участие в Икнимайя. — небрежно бросила через плечо Мо’ат, когда перевязывала рану на плече Ротхо, которую он заработал во время тренировки. Она туго затянула тканую повязку, игнорируя драматический вскрик морского, который превратился в сдавленный скулёж, когда она повернулась чтобы посмотреть на Ао’нунга. На’ви тренировался с Ротхо когда он получил травму, и после того как Ло’ак, который взял на себя тренировку, пока Нетейам был в отъезде, сказал, что их трёпка на сегодня закончена, отправился с другом в лощину Тсахи́к, чтобы подлатать его. — Ваше обучение прогрессирует, но наши дети тренируются в течение пятнадцати лет, прежде чем им дозволят Цахейлу с икраном. Ты и твои спутники отстали. Она повернулась обратно к Ротхо и вытащила нож из набедренной сумки, разрезала повязку, но перед тем как туго привязать её к плечу, слегка потянула за бинты, а затем кивнула, по всей видимости, удовлетворённая результатом. Прежде чем она встала, её хвост ударил по спине Меткайинца. — Я бы хотела перестать видеть тебя здесь, Ротхо. Другие На’ви тоже не редко нуждаются в исцелении, хотя я уверена, что ты забыл. — слова были полны сарказма, но в глазах светилась дразнящая нежность. Хотя она отвернулась прежде, чем Ротхо смог это заметить. — По крайней мере, на этот раз у него есть физическая рана, которую можно показать. — Ао’нунг фыркнул с широкой ухмылкой, игнорируя робкий взгляд друга, когда он раздражённо дёрнул плечом, слегка поморщившись, прежде чем тоже встать. Внимание Ротхо было быстро оторвано от Ао’нунга. Его светлый взгляд метнулся на другую сторону впадины, где стояла Кири. Иногда она присоединялась к ним, когда они тренировались во второй половине дня, хотя в основном она просто подшучивала над Ло’аком. Её основные тренировки проходили здесь, с Мо’ат. Сейчас Кири почти рассеянно переставляла запасы лекарств и трав, безуспешно пытаясь вести себя так, будто она полностью сосредоточена на своей задаче. Её уши были повёрнуты назад, чтобы прислушиваться к разговору, происходящему позади неё, и она почти не прилагала никаких усилий, чтобы скрыть то, как она поворачивалась и смотрела на На’ви в лощине. В частности на Ротхо. Её хвост радостно вилял позади неё всякий раз, когда Меткайинец одаривал её до боли сладкой улыбкой. — Отдохни следующий день или два. — инструктировала Мо’ат, обходя Ротхо и, быстро и эффективно, перевязывала оставшиеся бинты, прежде чем передать их Ао’нунгу. — Не напрягаться — это значит отсутствие тренировок. В следующий раз не насаживайся чуть ли не на ветку дерева. — Тсахи́к испустила многострадальный вздох, хотя её губы криво приподнялись, а хвост забавно вильнул у неё за спиной. — Для протокола, я на самом деле не хотел этого делать. — Ротхо попытался защититься, потянувшись, чтобы схватить протянутую руку Ао’нунга. — Я думаю, что Ло’ак точно подумал о том, как это было забавно. — О, определённо. — сказал Ао’нунг с усмешкой, стукаясь плечом о неповреждённое плечо своего друга. — Я почти уверен, что в момент, когда помогал тебе выбраться с поляны, я слышал его смех. Ротхо фыркнул, но ничего не сказал, просто одарил Ао’нунга ухмылкой и дёрнул подбородком в сторону входа в лощину. — Я пожалуй, пойду, отдохну. Если увидишь Цирею, скажи ей, где я. Я не хочу, чтобы она слишком волновалась. — он нежно закатил глаза, и ухмылка Ао’нунга смягчилась, превратившись в улыбку, когда он шлёпнул своего друга по ноге плоской стороной хвоста. Он наблюдал, как Ротхо нырнул за расшитую бисером занавеску, которая висела у входа в лощину Тсахи́к, с трудом передвигаясь с повреждённым плечом. Мо’ат даже не стала дожидаться когда Ротхо скроется из виду, чтобы сказать: — Твой друг — заноза в моём боку, Тоновари’итан. В следующий раз, когда он подвернёт лодыжку, я могу просто сказать ему, чтобы он разбирался с этим самостоятельно. Ао’нунг припал приступом смеха и одарил Тсахи́к ухмылкой, на что она просто ответила бесстрастным взглядом. Меткайинец провёл с Мо’ат достаточно времени чтобы увидеть, как нежность блеснула в глубине её острых жёлтых глаз, поэтому он просто широко улыбнулся и подмигнул ей, отчего она пренебрежительно вильнула хвостом в его сторону. Он повернулся, чтобы посмотреть на Кири, которая, казалось, была довольна своей работой, и повернулась чтобы посмотреть на свою бабушку и Ао’нунга. Странное выражение скальзнуло по её лицу. Мо’ат даже не смотрела на Кири, когда она крикнула через плечо: — Иди, Кири. Приглядывай за его плечом и дай мне знать, если рана начнёт гноиться. — Кири открыла рот, но Мо’ат просто махнула рукой и кивком головы указала на Нунга. — Тоновари’итан достаточно полезен чтобы составить мне компанию до конца дня. Можешь идти. Кири одарила бабушку усмешкой, от которой в уголках её глаз появились морщинки. В этот момент она выглядела намного старше Ао’нунга и он мог поклясться, что видел часть той же мудрости на лице Мо’ат, проникающую в её ярко-золотистый взгляд. — Спасибо тебе, бабушка. — сказала она, прежде чем этот взгляд обратился на него, когда она помахала рукой и сказала с лёгкой улыбкой. — Не позволяй ей быть слишком грубой с тобой. — Кири одарила Ао’нунга ещё одной ухмылкой и подмигнула, прежде чем нырнуть из дупла. Кончик её хвоста с хохолком исчез между колышущимися бусинами. Ао’нунг почувствовал, как тёплая нежность разливается по его груди, когда он наблюдал, как занавес всё ещё шевелился, а звук лёгких шагов Кири затих. Его друг детства, казалось, был слишком восхищён девушкой Оматикайя, и он был рад видеть, когда она отвечала взаимностью, хотя это было менее очевидно, чем пристальные взгляды Ротхо и, не такие уж и тайные, попытки найти способы провести с ней время. Кири, как и её старший брат, казалась довольно хладнокровной в своих эмоциях, иногда почти отчуждённой, но её глаза нежно блестели всякий раз, когда они падали на Ротхо, и в некоторые дни, могла не успевать сдержать их. Они загорались. когда он входил в лощину, скуля о какой-то травме, с которой только она могла помочь. Ао’нунг наклонился, чтобы зачерпнуть маленькую мисочку с мазью, которую Мо’ат намазывала на плечо Ротхо, перед тем как наложить бинты. Он провёл пальцем по смеси и растёр её между подушечками пальцев, ощущая легкую липкость древесного сока наряду с прохладным запахом листьев, который придавал смеси этот мощный аромат. — Мо’ат? — начал говорить Ао’нунг, убирая миску и поворачиваясь, чтобы взглянуть через плечо на Тсахи́к. На огне, в середине своего дупла, Мо’ат нагрела немного воды, пока она не закипела, и теперь снимала её с места над пламенем, махнув хвостом, говоря о том, чтобы он продолжал. — Ты думаешь, я учусь слишком медленно? Мо’ат ответила не сразу, осторожно наливая то, что, как теперь мог видеть Ао’нунг, было не водой, а чем-то вроде травяного чая, в две чашки, сделанных из высушенных стручков семян самого Великого Древа. От тёмной жидкости поднимался пар. Она села за короткий резной столик, на котором стояли чашки, и повернулась чтобы посмотреть на Нунга. — Ну, я не могу сказать, что ты совершенно не отвлекаешься на свои тренировки. — она бросила на него понимающий взгляд, прежде чем взмахом руки пригласить его присоединиться к ней. Ао’нунг опустился на землю у стола, взяв чашку, которую ему подтолкнула Мо’ат, между ладонями. От жидкости всё ещё поднимался пар, и он чувствовал тепло через чашку, согревающего его мозолистые ладони. Он выпустил облако от чая, а Мо’ат сухо продолжила: — Я полагаю, что если бы вы больше работали с Ло’аком, то возможно, укрепили бы больше знаний, но Нетейам — один из наших лучших воинов, и он хорошо разбирается в обучении. И у него, в отличие от своего брата, хватит на это терпения. — Тсахи́к отставила свой чай остывать, вместо этого сложив руки на деревянной поверхности стола. — Я не удивлена, что Оло’эйктан поручил вашей маленькой группе обучаться у него. Сам Джейк Сулли обучался у моей дочери, когда он впервые появился у нас. Нетейам очень похож на свою мать. Она позволила своим словам затихнуть, её глаза на мгновение остекленели, будто вспоминала далёкие воспоминания, возможно, даже пыталась погрузиться в них. Ао’нунг не прерывал её ностальгию, просто терпеливо сидел и ждал, пока глаза Тсахи́к прояснятся и вновь сфокусируются на нём. Её уши дёрнулись и она сжала губы, пытаясь скрыть улыбку. — У Оло’Эйктана также была склонность отвлекаться во время занятий с моей дочерью. Ао’нунг пытался не показывать своего смущения на лице, но Мо’ат просто бросила на него понимающий взгляд, от которого его лицо вспыхнуло. Он сделал глоток чая, чтобы дать себе минутку, надеясь стереть смущение со своего лица. Жидкость обжигала его язык, вкус был пряным и сладким, с жаром катилась по горлу, казалось, согревая желудок изнутри. Его мышцы расслабились и когда он снова посмотрел на Мо’ат, то обнаружил, что спокоен. — Я думаю, что многому научился у Нетейама. — он вздёрнул подбородок и вызывающе выгнул бровь, что заставило Мо’ат смерить его взглядом. — И, как ты сказала, я отстал всего на пару лет. Мо’ат задумчиво напевала, и Ао’нунг мог видеть, как улыбка подёргивается в уголках её губ. Она подняла свою чашку с чаем и наклонила её то в одну, то в другую сторону, дымящаяся жидкость расплескалась по чашке, а с поверхности поднялся пар. Она сделала осторожный глоток, прежде чем снова обратить свой взгляд на Ао’нунга. Он удивился от её слов. — Ты прав. В последний раз, когда среди нас был новичок, он ничего не знал о культуре На’ви. Я думаю, что, возможно, это облегчило ему жизнь. — она поставила свою чашку обратно, и её золотистые глаза блеснули, когда она тихо добавила. — Привыкнуть трудно, я уверена. — её голос звучал так, как будто она понимала, и внезапно Ао’нунг вспомнил, что Мо’ат не всегда жила в этом дереве. Во время вторжения Небесных Людей, когда нынешний Оло’эйктан впервые присоединился к Оматикайя, клан жил на огромном Великом Древе со времён первых песен. Мо’ат, несмотря на свою грацию, не была молода сейчас, и не была молода тогда. Должно быть, она прожила на том дереве всю свою жизнь, прежде чем Небесные Люди уничтожили его и вынудили всё племя переселиться. Что-то болезненно сжалось в груди Ао’нунга и он поднял глаза, чтобы встретиться с серьёзным взглядом Мо’ат. — Да. Это тяжело, но.. не невозможно. Тсахи́к наклонила голову с внезапной улыбкой, её хвост, который всё ещё был у неё за спиной, подёргивался из стороны в сторону, а глаза светились нежностью. — Ты хорошо учишься, несмотря на свои недостатки, как физические, так и здешние. — она постучала себя сбоку по голове. — Не особо быстро, но хорошо. Я полагаю, вы ещё не видели икранов вблизи? — Я видел. — сказал Нунг, опустив подбородок, вспоминая манящий блеск глаз Акши, то, как её мощный хвост хлестал по ветвям деревьев, а кожистые крылья с такой лёгкостью поднимали её могучее тело высоко в небо. Он всё ещё мог чувствовать порыв ветра, хлещущий по его телу, когда он прижимался к спине Нетейама, чувствуя мощное растяжение мышц Акши под собой, когда икран поднимался всё выше и выше. По какой-то причине вместо того, чтобы сказать ей, что он летал с Нетейамом на спине связанного икрана, он просто сказал. — Я видел икрана Нетейама. Он взглянул на Мо’ат, которая смотрела на него так, как будто знала, что он сдерживается в словах, но просто кивнула и подняла подбородок, делая ещё один деликатный глоток чая. — Хорошо. Постарайся освоиться с икраном, чтобы тебе не было страшно. — её хвост щелкнул у неё за спиной, и она повернулась, чтобы задумчиво посмотреть на одну из стен ложбины, на которой висел искусно сотканный гобелен, полный ярких цветов. Бирюзовые и коричневые нити были переплетены в чёткую форму икрана, а цвета напомнили Ао’нунгу об Акше. — Поговори с Нетейамом. Если наши молодые воины на тренировках продвигаются так, как ожидалось, их Икнимайя состоится в ближайшее время. Возможно, вы могли бы отправиться с ними в горы и посмотреть, как они это делают. Твои спутники тоже пойдут. Я уверена, что мой внук согласится. — В горы. — эхом отозвался Ао’нунг, вспоминая далёкие плавающие очертания на горизонте, которые он видел по дороге в лес. Они находились в нескольких минутах езды в полёте на икране, но путешествие к ним на pa'li могло занять полдня, особенно с группой возбуждённых молодых воинов, которым не терпелось сформировать Тсахейлу с выбранным ими икраном. Конечно он знал о них, потому что это то, о чём знали все На’ви, но сама мысль о том, чтобы в самом деле забраться на скалистые вершины, вызвала у Ао’нунга дрожь страха, которую он пытался игнорировать. — Они.. Они высокие, верно? Мо’ат бросила на него сухой взгляд, прежде чем лёгкая улыбка тронула уголки её золотистых глаз. — Да, Ао’нунг. — она говорила так, словно разговаривала с ребёнком. Её голос был лёгким и до краев наполненным сухим поддразниванием. — Плавающие горы Пандоры действительно довольно высокие. Но это единственное место, где гнездятся икраны, и чтобы сблизиться с ними, ты должен пойти туда. — её взгляд внезапно стал острым, и она бросила его на Ао’нунга, практически воркуя. — Я уверена, что мой внук не позволил бы тебе упасть. Тебе нечего бояться. Ао’нунг почувствовал, как покраснело его лицо, и без особого энтузиазма посмотрел на Мо’ат. Она слегка фыркнула, прежде чем сделать глоток чая, от поверхности которого всё ещё поднимался пар. Она ухмыльнулась, и Нунг наполовину ожидал, что дым сорвётся с её губ, как какая-то мифическая штука. Внезапно он обнаружил, что говорит: — Я летал с Нетейамом. На его икране. — он не был уверен почему, и, хотя он был слегка раздражён на себя, но подозревал, что лгать Мо’ат — это то, чего ты не захочешь делать. Тсахи́к просто уставилась на него поверх края своей чашки, приподняв одну бровь с выражением, которое, наконец, стало похожим на удивление. Это был лишь краткий миг, её глаза слегка расширились, но затем выражение лица разгладилось, и она сделала еще один большой глоток чая, прежде чем отставить пустую чашку. Поверхность семенного стручка потрескалась от старости, и Мо’ат обращалась с ним осторожно. Морской На’ви подумал, что не удивился бы, если бы узнал что чашка была старше его. — Ты понимаешь что это значит? — слова Мо’ат вернули Ао’нунга к разговору, и он почувствовал, как его сердце стало тяжёлым в груди. Когда она устремила на него свой пылающий взгляд, её голос был сильным, но недобрым. На мгновение дым костра окутал её лицо, и только сияние глаз пробивалось сквозь густой туман, скрывавший сморщенное лицо. Горло Ао’нунга сжалось, но ему удалось выдавить: — Да. Я догадался. Взгляд Мо’ат смягчился, и она отмахнулась от дыма. Её голос был тихим и торжественным. — Ты не пробудешь здесь долго. — золотистый взгляд не изменился, но его мягкость превратилась в глубокую печаль, от которой её плечи расслабились, а с губ сорвался тихий вздох. — Ты чужак в нашем клане. Ты должен будешь стать Оло’эйктаном. Ао’нунг открыл рот, как будто хотел заговорить, но что-то похожее на густой сок поднялось в его груди, вторгаясь в горло, пока он не почувствовал, что может подавиться им. Кислый привкус наполнил его рот. В глубине души Ао’нунг всегда знал, что вернётся домой, обратно в Ава’атлу. Он был рождён чтобы стать Оло’эйктаном после своего отца, его воспитывали зная, что он примет мантию и возглавит Меткайина, когда станет старше. Он всё ещё скучал по своему дому. Конечно скучал. Скучал по широкому открытому небу и песчаным пляжам, но золотые глаза сверкнули за его закрытыми веками, и острая боль прокатилась по его груди, подобно раскату грома. — У тебя есть ещё два лунных цикла. — мягко сказала Мо’ат, её теплые кончики пальцев коснулись плеч Ао’нунга. В какой-то момент она встала, а теперь опустилась на колени рядом с ним, кончик её хвоста с хохолком успокаивающим движением коснулся его спины. Её пальцы слегка сжали его плечо, мозолистые ладони удивительно знакомо касались его кожи. — Ты можешь подумать. Никакая судьба не высечена на валуне, Ао’нунг. И даже самые древние камни на дне океана могут сдвигаться. Она медленно поднялась и указала на него взмахом хвоста, глубокая и торжественная печаль исчезла из её золотистых глаз как туман, тающий под солнечным светом. — Я думаю, что Нетейам и его обучающиеся воины должны скоро вернуться. Как насчёт того, чтобы мы с тобой проверили их успехи? — Да, хорошо. — Ао’нунг сумел выбраться, стараясь вести себя так, как будто это не он чуть не споткнулся и не упал, когда поднимался. Он бросил взгляд на свою полупустую чашку чая, но Мо’ат просто подтолкнула его к выходу, толкнув своей, удивительно, сильной рукой в середину его спины. Хоть он и пытался скрыть это, Ао’нунг был внутренне ошеломлён словами Мо’ат. Не о судьбе или смещении древних камней, или о чём-то подобном. Что действительно потрясло его, так это напоминание о его пребывании здесь. Ему казалось безумием того, что прошёл всего месяц с тех пор, как он прожил в Оматикайя. Он всё ещё боялся высоты и ему пришлось потрудиться, чтобы привыкнуть к отсутствию неба под лиственным пологом, который покрывал лесную подстилку, подобно органической крыше. Но ему нравилось жить в Оматикайя. Он чувствовал себя комфортно в племени, наконец-то сумел подружиться с другими жителями, кроме детей Салли. Многие На’ви теперь склоняли перед ним головы в таком же уважении, как они это делали с Циреей и Ротхо, которые легко подружились с племенем ещё в первую неделю жизни с ними. Прошёл всего месяц. Всего месяц раннего подъёма, дабы посидеть на верхушке дерева с Нетейамом в уютной тишине; всего месяц путешествий под лиственным навесом, проводя дни, помогая Мо’ат в её дымном дупле, освещённом светом костра. Всего за месяц Ао’нунг почувствовал, что влюбился в лес; в новизну всего этого, в то, насколько он отличался от деревни на берегу океана, в которой он родился. Снова золотые глаза вспыхнули в глубине души, когда он подумал о слове любовь, и Нунг чуть не споткнулся, потрясённый лающему звуку, который вырвался из его горла. Мо’ат, которая была уже на полпути вниз по спиралевидной конструкции, повернулась и посмотрела на него, скривив губы в сухой усмешке. — Не падай, Тоновари’итан, я только недавно исцелила твоего друга. Ао’нунг бросил на Мо’ат нерешительный взгляд, но она уже развернулась и продолжила разрушать конструкцию. В это время дня многие На’ви, не только Нетейам и его группа воинов, возвращались к дереву, и, похожее на пещеру, углубление, у основания ствола, было заполнено различными Оматикайя, которые вернулись со своих ежедневных дел. Многие из крупных охотничьих отрядов ещё не вернулись, но Ао’нунг мог заметить пару охотников-одиночек, несущих на плечах тела мелких животных, направляясь к месту, где их должны будут приготовить. Подобно насекомому, привлечённому светом пламени, Ао’нунг оглядел толпу и сразу же заметил знакомую макушку. Нетейам стоял почти в середине дерева, окружённый своими учениками, их головы почтительно склонялись когда он говорил. Как и другие На’ви, почувствовавшие взгляд Меткайинца, золотые глаза поднялись, чтобы встретиться со взглядом Ао’нунга, и Нетейам тепло улыбнулся, с любовью подёргивая ушами, прежде чем повернуться обратно к своим ученикам. Он сказал что-то, что заставило всех их радостно завопить, перед тем как хлопнуть одного из них по плечу и жестом отослать их с такой же радостной улыбкой на лице, наблюдая за тем, как молодые На’ви убегают. Их волнение было очевидно по их громким голосам и взмахам хвостов. Нетейам мгновение наблюдал за ними, прежде чем повернулся и зашагал как раз в тот момент, когда Ао’нунг ступил из сердцевины дерева на землю. — Нетейам. — нежно сказала Мо’ат, когда Оматикайец подошёл к ним, протянув руку, чтобы положить её на плечо внука и сжать. Её глаза были светлыми, и, внезапно, она стала выглядеть моложе, линии её лица разгладились, а лёгкая улыбка, которая была шире чем обычно, изогнула её губы. — Мы с Тоновари’итан пришли посмотреть, как продвигаются дела у твоих молодых воинов. Как они? Улыбка, которая исчезла с губ Нетейама, снова заняла своё место, его золотые глаза заискрились ликованием, а плечи гордо расправились. — Я думаю они готовы. Мне нужно поговорить с Оло’эйктаном, но если отец и вы оба согласитесь, то я полагаю, что они могут быть готовы к Икнимайя в течение недели. — его голос был полон гордости, а хвост подёргивался от непрошеной радости, обвиваясь вокруг его ног. Он повернулся, чтобы посмотреть на Ао’нунга, и придвинулся ближе к другому нему. Его тёплое плечо прикасалось к плечу морского На’ви. — Я уверена, что Джейк Сулли согласится с тобой. — сказала Мо’ат, гордо вскинув подбородок, как для своего внука, так и для молодых воинов своего племени. Её золотистый взгляд метнулся к Ао’нунгу и хвост дёрнулся позади неё. — Мы пойдём с вами, чтобы поговорить с Оло’эйктаном. Я считаю, что для детей Тоновари важно знать процесс Икнимайя. Это начинается задолго до начала путешествий в горы. — последняя фраза была адресована Ао’нунгу, который выпрямился под тяжестью взгляда Мо’ат. Нетейам легко улыбнулся, и его рука скользнула по плечам Ао’нунга жестом, который показался ему до боли знакомым, почти таким, как будто они делали это с начала времён. — Конечно. Цирея скоро должна вернуться, а Ротхо, как я наслышен, отдыхает. — его голос звучал весело, и Ао’нунг чувствовал, как в его груди зарождается гулкий смех. С Нетейамом всё было так легко и знакомо. Ао’нунг вспомнил слова Мо’ат о том, что прошёл всего месяц с тех пор, как он впервые появился в лесу и стал немного ближе к Нетейаму. — Я могу сходить за Ротхо и Циреей, я уверен, что она уже вернулась. — он предложил, хотя на самом деле, не хотел уходить от Нетейама. — Я могу пойти с тобой. Бабушка, не могла бы ты найти моего отца и сообщить ему, что я хочу поговорить с ним о моих учениках? — Нетейам склонил голову набок с очаровательной улыбкой, которая просто заставила Мо’ат закатить глаза, прежде чем отмахнуться от них двоих с ворчанием, которое звучало как skxawng's. Ао’нунг рассмеялся и увидел, как забавно дёргался хвост Мо’ат, когда она двигалась через лощину, туда, где издалека он смог разглядеть очертания Оло’эйктана. — Скучал по мне? — дразнил Ао’нунг, пока Нетейам, всё ещё обнимая друга за плечи, вёл его вверх по направлению к лощине. Он позволил плоскому концу своего хвоста ударить лесного На’ви по ноге. Нетейам повернулся и посмотрел на Ао’нунга с той же лёгкой улыбкой, смягчающей выражение его лица. — Да. — сказал он, как будто это было что-то в порядке вещей. Ао’нунг всё ещё удивлялся, почему Нетейаму было так легко произносить подобные вещи, когда он, по сравнению с ним, лишь брызгал слюной и спотыкался о самого себя, толком не отвечая ни на какие вопросы. Прежде чем он смог отреагировать, Нетейам наклонил голову и прижался своей прохладной щекой к Ао’нунгу, а затем просто подтолкнул его к извилистой сердцевине дерева. — Как прошёл твой день с Мо’ат? И как прошло обучение Ло’ака? Прошлой ночью я дал ему несколько советов, но у меня сложилось впечатление, что на самом деле он меня не слушал. Ао’нунг одарил Нетейама ухмылкой, пытаясь игнорировать тёплое и парящее чувство, которое свернулось, как нежные лепестки цветка, у него в груди. Нунг был осторожен, чтобы защитить это чувство, лелеять его. Нетейам был подобен солнечному свету для этого ощущения, заставляя его растягиваться и расцветать под светом его нежно искрящихся глаз и тёплой улыбки. — Я думаю, что всё было в порядке. Можно было бы сказать, что на самом деле он не знал, как нас учить, но он знает, что делает. — Ао’нунг легонько стукнул своим бедром по бедру Нетейама и его улыбка смягчилась. — У него был хороший учитель. Наконец-то холодное выражение разбилось с лица Нетейама, сменившись чем-то, что почти походило на смущение, когда его хвост пренебрежительно дёрнулся позади него. — Ох, я не учил Ло’ака, не совсем. — он откашлялся и продолжил. — Но я рад, что из всей этой ситуации вышла только одна травма. Ао’нунг рассмеялся и взбежал на последние несколько ступенек к лощине, обернувшись, чтобы увидеть, что Нетейам следует за ним. Его глаза загорелись чем-то тёплым, когда он встретился с глазами другого На’ви. — Вывихнутое плечо Ротхо действительно было его собственной ошибкой. — сказал Меткайинец с усмешкой. Издалека он услышал протестующий лай, который, несомненно, принадлежал морскому, всё ещё отдыхающему в лощине. — Он упал, потому что выпендривался. — И снова донёсся протестующий звук. — Подслушивание не подобает тебе, Ротхо. — крикнул Нетейам, и сразу же воцарилась тишина. Он одарил Ао’нунга загадочной ухмылкой, прежде чем протиснуться сквозь расшитую бисером занавеску, придерживая её, чтобы Нунг смог войти. — Как себя чувствует плечо? Ротхо, казалось, совершенно не беспокоила повязка на его плече, и он виновато поднял глаза с того места, где сидел и запихивал в рот копчёных светлячков из неглубокой миски. Червяки были лакомством, которым часто наслаждались дети. Их острый хруст и сладкий вкус нравились младшим На’ви, и Ао’нунг не был удивлён, что они понравились Ротхо. Весело фыркнув, он подумал, что точно знает, кто их ему предоставил. — Я говорила ему, что он испортит себе аппетит. — сказала Цирея на другом конце ложбины, где свет свечи подчёркивал её мягкие линии лица. Она обернулась и посмотрела через плечо на Ротхо, смерив его по-матерински укоризненным взглядом, прежде чем снова повернуться к Ао’нунгу и Нетейаму. — Рада видеть тебя, Нетейам. Как проходит твоё обучение со старшими детьми? Глаза Нетейама загорелись, но он, кажется, подавил желание похвастаться, — а Ао’нунгу, глядя на него, пришлось подавить улыбку, — и вместо этого он сказал: — На самом деле, именно поэтому я здесь. Моя группа скоро завершит Икнимайя, в которой поднималась тема о вас троих. Мо’ат хочет, чтобы вы испытали все этапы обряда, как предварительную подготовку, и путешествие в горы. — Каков первый шаг? — спросил Ротхо, отставляя свою миску со светлячками, с острым блеском любопытства в бледно-голубых глазах. Он встал, осторожно держась за плечо, но совсем не поморщился, когда перекатывал его. Очевидно, какая бы смесь, которой Мо’ат смазала рану, не была, она работала. Нетейам расправил плечи, казалось он был доволен тем, что Ротхо спросил об этом. — Сначала я должен буду рассказать Оло’эйктану о том, почему я считаю, что моя группа готова завершить обряд. Если он согласится, то будет наблюдать за тренировками икранов с молодыми. Завершить свою Икнимайя, сформировать Цахейлу с икраном — это целое искусство. — глаза Нетейама заблестели от гордости, и Ао’нунг почувствовал, как нежное тепло расцветает в его груди. Однозначно что лесной На’ви очень гордился своим обучением, и морской не чувствовал ничего, кроме уверенности в том, что все его ученики легко пройдут своё последнее испытание и станут взрослыми, благодаря обучению Нетейама. Оло’эйктан сделал хороший выбор, назначив своего старшего сына ответственным за подготовку будущих воинов и охотников клана. Сам Ао’нунг знал, что у него никогда не будет такого терпения, какое было у Нетейама, учитывая насколько спокойно и с пониманием, он относился к воинам на тренировках. — Давайте. — сказал Оматикаец, взмахнув хвостом и наклонив голову к Ротхо и Цирее, когда они подошли и встали рядом с ним. На лице Нетейама появилась мягкая от гордости улыбка, и он снова положил руку на плечо Ао’нунга. Его тёплое дыхание коснулось лица Меткайинца, когда он опустил голову и сказал: — Пойдёмте навестим Оло’эйктана.