— Декан Чхве Джиу? — Намджун точно знал, что этот высокий красавец-альфа с поджарым телом и вполне себе нестарым, несмотря на возраст, лицом — декан юрфака, но уточнить всегда не лишнее.
Альфа кинул на него неприязненный взгляд, но, видимо, приняв во внимание весьма внушительный внешний вид мужчины перед собой, вежливо улыбнулся и кивнул:
— Да, господин. Могу я Вам чем-то помочь?
— Да, декан Чхве, я на это очень рассчитываю, — весьма учтивым голосом ответил Намджун, рассматривая выразительное лицо с большими круглыми глазами, прямым носом и узковатыми губами.
Этому бы лицу чутка приветливости, и был бы альфа не просто красивым — обаятельным. А так — нет. Очевидно, чувство собственной значимости не давало ему улыбаться хотя бы немного искреннее и теплее. И отлично. Потому что Намджуну и так не нравилось, что его соперником оказался не старый пузатый мужик в очках и с подобающей возрасту лысиной, а вот этот статный молодчик, которому можно было дать и сорок-то пять с большой натяжкой. И волосы у него, кстати, были пышными и уложены были красиво и со вкусом. В общем, Намджун скрипнул зубами, а потом зубасто улыбнулся в ответ на улыбку Чхве.
Тот сделал короткий жест рукой, приглашая отойти к окну, чтобы не мешать шмыгающим мимо них студентам, которые с любопытством смотрели на Намджуна, вырядившегося для такого случая в отличный светлый костюм с чёрной рубашкой. Намджуну внимание льстило, тем более, что ловил он на себе заинтересованные взгляды далеко не только омег-преподавателей: юные студенты также были иногда очень откровенны в проявлении своего интереса и одаряли его шлейфом приятных возбуждённых ароматов на протяжении всего его пути к триста шестнадцатой аудитории.
Чонгука он не видел, запаха его тоже пока не ощутил, но ему было это даже на руку: на утро после полубессонной ночи он не был уже так уверен в том, что поступил с омегой правильно. Мальчик пришёл за помощью, мальчик и так был на взводе — а он его... Ну, то есть не поимел, конечно, но вряд ли Чонгук оценил его умение доводить омег до оргазма одними руками и губами после такого вот "наказания". И такой у него был взгляд, когда он уходил... столько боли было в чёрных оленьих глазах, что...
В общем, Намджун трусливо решил, что если не встретит Чонгука в университете, то и искать не станет. Пусть омега успокоится да оценит его старания — тогда, может, и не будет так уж... суров к своему альфе. "Своему, — усмехнулся Намджун с самого себя. — Мечтай... Идиот. И было если что — разве ты не испортил всё? Точно идиот. Бля-я..."
В общем, утро началось с самобичевания, но он решил держаться и всё сделать именно так, как задумывал. Не отступать и не сдаваться. Таков был его девиз на сегодняшний день.
— Так что Вы хотели, уважаемый господин... — Чхве замер с неопределённой улыбкой на губах, и Намджун понял, что даже не представился.
— Ким Намджун, директор компании "RM", — сказал он, вежливо улыбаясь.
Улыбка Чхве стала шире и чуть искреннее: компания Намджуна иногда спонсировала факультет связей с общественностью в этом вузе, так что о ней, видимо, декан слышал. Да и Ким Намджун в своих кругах был личностью известной, обладал весьма внушительным авторитетом и репутацией сурового, но надёжного партнёра, которого опасались конкуренты и к которому многие стремились попасть в партнёры.
— Очень приятно, директор Ким, — кивнул Чхве. — Так чем могу помочь?
— У меня вопрос очень личного характера, декан Чхве, — спокойно начал Намджун. — Я хотел бы попросить Вас оставить в покое моего истинного.
Глаза декана Чхве полезли на лоб, а губы изумлённо приоткрылись.
— Истинного? — пробормотал он. — Как... В смысле оставить в покое?
— Его зовут Чон Чонгук, он студент первого курса.
Намджун с определённым злорадством увидел, как побледнел его визави, как осознание медленно стёрло улыбку с его губ и в глаза зажглись неприязненные огоньки. Так-то лучше. Хватит строить из себя само дружелюбие, альфа.
И Ким, сделав небольшую паузу, продолжил:
— Я вижу, что Вы хорошо поняли, кого я имею в виду.
— Вы уверены? — тихо спросил Чхве. — Я не думаю... То есть я считаю, что именно я — его истинный альфа.
— Я полностью уверен, — холодно ответил Намджун. — Мы признали друг друга, и он Вам об этом даже сказал. Разве нет?
Чхве прикусил губу и злобно сверкнул на него глазами.
— Молодые омеги, — хрипло ответил он, — не всегда могут... определить сразу. Я думал...
— Я не молод, я не омега — и я уверен, — твёрдо сказал Намджун. — Так что прошу вас оставить
моего омегу в покое. Я надеюсь, мы поняли друг друга?
— Но от него вами не пахнет, — вдруг почти с отчаянием сказал Чхве, и в его глазах внезапно появились слёзы, а в голосе — мольба. — Может, вы... Такое бывает! Я знаю! Я не просто увлечён этим мальчиком — он моя последняя надежда на любовь! Я безумно люблю его!
Последние слова прозвучали с такой тоской и так искренне, что Намджун растерялся. Он поймал мечущийся взгляд Чхве и понял, что сейчас суровый и высокомерный декан юрфака перед ним ничуть не лукавит: Чонгук на самом деле ему очень дорог.
— Это мой омега, — тихо ответил Намджун, у которого внутри всё окатило кипятком ревности. — Мне жаль, я верю, что вы, вполне возможно, принимаете его за своего истинного искренне, но сейчас, когда вы знаете, что он не может полюбить вас...
— А вы уверены, что он полюбит вас? — с откровенной горечью спросил Чхве. — Почему вы так уверены? Он не любит сейчас никого! Его аромат слишком чист и невинен...
От мысли, что этот альфа обнюхивал его Чонгука, Намджуна повело, он почувствовал, как наливаются кровью его глаза, режутся клыки и внутри крепнет убеждённость, что надо бить, надо отстоять своего — только его! — омегу! Но Чхве смотрел на него с такой тяжестью во взгляде, так прерывисто и жёстко дышал — и так не похож был на учёного мужа, который ещё десять минут назад столь вежливо ему улыбался, что Намджун усилием воли взял себя в руки.
Не здесь. Не так. Он сейчас уйдёт, а этот человек, пусть он и не самый лучший человек в этом мире, — останется в этом вузе. Даже Чонгука отсюда можно будет просто забрать, если по-хорошему так и не получится, и это будет проще, чем вот так, на глазах у всех, расправиться с репутацией этого... альфы. Да, альфы — настоящего альфы, который, даже отчаявшись, пытается противостоять тяжкому и властному аромату Намджуна — альфы "в своём праве". И не поддаётся, головы не опускает. Намджун не мог не уважать эту волю и силу этого отчаяния. Поэтому он с трудом, но подавил своего зверя и убрал клыки, а сжатые кулаки сунул в карманы своего пальто.
— Он меня не любит, это верно, — тихо сказал он, находя и не отпуская взгляд Чхве. — Но он мой истинный, а значит, у меня с ним гораздо больше шансов, чем у вас. И я сейчас говорю не о постели, декан Чхве. Я говорю о настоящем человеческом счастье.
Он с облегчением наблюдал, как искажается осознанием потери лицо мужчины, и ощутил, как его запах лесной терпкой малины с призвуком алкоголя постепенно сходит на нет, возвращаясь под действие нейтрализов.
— Но ведь и вы его не любите, — прошептал Чхве. — И не возражайте! — перебил он срывающееся с губ Намджуна возмущение. — Не лгите мне. Я знаю, что такое любовь. Это я его люблю. Я готов на всё, лишь бы он полюбил меня в ответ. А вы... Что он для вас? — Альфа окинул его горьким и тоскливым взглядом. — Успешный бизнесмен, жёсткий и суровый руководитель, как о вас говорят? Море возможностей получить любого омегу, самых лучших... Скольких вам предложат, чтобы вы только обратили внимание на их семью? Скольких и предлагали? Зачем вам, в этой вашей жизни, сирота, которого родственники вышвырнули из семейного бизнеса и лишили почти всего — как подачку, оставив только квартиру какую-то, кажется? Вы знаете, что он не принесёт вам ни связей, ни денег — ничего из того, что ценится в ваших кругах?
— Он принесёт мне себя, — процедил сквозь зубы Намджун, пытаясь снова унять в себе бешенство. — Почему вы все здесь так любите решать за меня, что я должен и не должен желать и чувствовать? Такое ощущение, что именно вы его и научили... — Он запнулся и прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Чхве молчал, так что он продолжил спустя пару мгновений и уже спокойнее: — Я сказал — вы услышали, декан Чхве. Памятуя о моей репутации, раз уж вы о ней заговорили, надеюсь, вам не придётся говорить дважды: оставьте моего омегу в покое. Исполняйте свои обязанности в отношении него честно, оценивайте его знания, а не то, как он на вас смотрит и чего не даёт!
— Не смейте со мной так разговаривать! — тут же вскипел Чхве. — Не смейте меня подозревать в таком! Никогда я бы не стал вредить тому, кого...
Он не закончил, но его голос был налит металлом, а глаза сверкали так, что Намджун снова невольно восхитился его силой. Всё-таки его омега привлекал сильных альф, видимо. Да оно и понятно:
такого любить сложно и доступно лишь людям с крепкой волей.
И в этот миг Ким почувствовал благословенный аромат выпечки с шоколадом. Сердце его невольно сделало кульбит, он склонил в коротком поклоне голову перед деканом и быстро сказал:
— Нашу содержательную беседу пора заканчивать, чтобы никого не напугать.
Чхве тоже чуть прикрыл глаза, трепеща ноздрями. И на его лице было разлито настоящее блаженство. Намджун резанулся языком о снова вылезшие клыки и грозно прорычал:
— Надеюсь, мы поняли друг друга, декан Чхве. Мне п...
В это время дверь триста шестнадцатой аудитории открылась, и на пороге появился Чонгук. Намджун кинул на него лишь взгляд — и чуть не захлебнулся от избытка чувств: омега был сегодня просто вызывающе хорош. Чёрные джинсы его обтягивали крепкие бёдра, а поверх кремовой водолазки, мягко обхватывающей широкую грудь, был небрежно накинут короткий песочного цвета пиджак. И — что добило Намджуна — на глазах были лёгкие чуть поблёскивающие тени. Горькая мысль о том, что омега так нарядился для своего преподавателя, решив, возможно, что отказывать больше не имеет смысла, и выбрав сдаться, — пронзила Намджуна, и он нахмурился окидывая Чонгука выразительным взглядом.
Лицо Чона вытянулось, а глаза сверкнули испуганно. Он переводил взгляд с одного своего ухажёра на другого и, очевидно, не знал, что сказать и что делать дальше.
— Доброе утро, Гук, — тихо сказал Намджун и не смог не отнестись к его виду: — Отлично выглядишь.
Чонгук покраснел и кивнул ему головой, а потом обратился к его оппоненту:
— Декан Чхве, Вас все ждут.
— Да... — Чхве рвано выдохнул и облизнул губы, не сводя взгляда с юноши. — Прошу вас, студент Чон, скажите, что я буду через десять минут.
Он быстро развернулся и пошёл куда-то в глубь коридора. И Намджун с Чонгуком невольно проводили его взглядами до первого поворота. А потом посмотрели друг на друга.
— Поговорим? — негромко спросил Намджун и кивнул на небольшую нишу перед окном в конце коридора.
Чонгук хмыкнул и ответил:
— У меня сейчас зачёт. Я хочу...
— Поговорим, — холодно прервал его Намджун. — Пожалуйста.
Он не стал применять альфий тон, но Чонгук и без него понял, что надо послушаться в этот раз. Он кивнул и проследовал за альфой к нише. Там он опёрся о стену и повернул лицо к окну, избегая взгляда Намджуна.
— Я поговорил с деканом Чхве о том, чтобы он не смел больше тебя тревожить, — начал Намджун, и не мог с трепетом не отметить, как дрогнули длинные ресницы Чонгука, а на лице его на какое-то мгновение отразилось огромное облегчение. Альфа усмехнулся про себя, но продолжил без улыбки: — Я знаю, что ты ждал от меня другого, вчера ты убежал и не дал мне объясниться.
Чонгук скривил губы в усмешке и кинул на него исподлобья злой взгляд. Но опять промолчал, так что Намджун заговорил снова:
— Прослушай, Гук, метка — это почти приговор для такого юного омеги, как ты. Приговор для полного счастья с кем-то... другим, понимаешь? — Чонгук сузил глаза и прикусил губу, а у Намджуна внизу сладко заныло, когда он невольно сфокусировал взгляд на этой губе. Но продолжил вполне спокойным тоном: — Ты же всё знаешь. Меня ты не признал, быть со мной ты не хочешь...
Он невольно остановился: у него дыхание перехватило от того, какой затравленный и обиженный взгляд кинул на него Чонгук. Но этот взгляд тут же скрылся под тенью ресниц, так что Намджун сказал себе, что ему показалось, и продолжил как можно мягче:
— Послушай, Гуки, я не стал этого делать не потому, что мне не хотелось, — хотелось, ещё и как. Но ведь ты же видишь: можно было обойтись и без крайних мер! Твой запах по-прежнему чист и свеж, ты...
— Вот именно, — зло прошептал Чонгук. — Мой запах. И что бы вы ни сказали господину Чхве — он вам не поверит. Всё равно. И мне конец. Он мстительный и жестокий.
Намджун озадаченно нахмурился: ему декан показался вовсе не таким человеком, но Чонгук так уверенно это произнес, что Ким невольно усомнился в своих впечатлениях. А омега уже смелее и с большой горечью сказал:
— Думаете, я не пытался его убедить? И в том, что не люблю и не полюблю. И в том, что у меня есть истинный. И в том, что никогда не приму его, даже если истинный — он! Вы тогда... там, в тот раз... — Чонгук начал задыхаться, речь его сбилась, но он всё же смог закончить: — Я тогда сказал вам — и вы отстали! Забыли обо мне благополучно! А он так не хочет! Хотя и ему я говорил то же самое! И это вы вроде как истинный, а он — нет! — На глазах омеги блеснули слёзы, но он упрямо шмыгнул носом и смахнул их, а в голосе его послышалась обречённость. — Только какое вам дело, да? Пришли кинуть мне хоть что-то, после того как вчера меня... Да?
Каждое слово Чонгука мучило Намджуна, он чувствовал, как медленно, но в клочья рвётся его сердце. Омега не верит ему. Он не верит в саму возможность того, что у Намджуна получится то, что не получилось у него. Он не верит в мирный путь вообще. Что же... Если так нужно для его спокойствия...
— Ты хочешь мой запах, Гук? — тихо спросил Намджун. — Хорошо.
Он решительно шагнул к Чонгуку, ухватил его за плечи и, прижав к стене, приник к его губам. Омега как-то странно пискнул и тут же яростно упёрся руками ему в грудь, но было поздно. Потому что волна шоколадной сладости от нежных губ уже накрыла Намджуна с головой, так что его было не остановить. А через несколько секунд перестал сопротивляться и Чонгук. Его руки безвольно обвисли, и он послушно приподнял голову, позволяя альфе ласкать свои приоткрывшиеся губы.
Первый поцелуй с истинным... Конечно, как же Намджун мог забыть... Столько было написано о нём, столько сложено стихов, столько рассказано и спето...
Обминая горячие губы Чонгука, он ощущал упоение, ему было не просто вкусно — ему было хорошо, как бывает путнику, который вернулся в дом после долгой разлуки и теперь счастлив. Он терзал сладкую плоть, посасывал, прикусывал в жадном желании забрать её и оставить хотя бы частичку этого вкуса в себе навсегда. А когда Чонгук с испуганно-сладким стоном выдохнул ему в рот, Намджуна неожиданно повело всерьёз. Оторвавшись от губ струной напряжённого в его объятиях юноши — дрожащего, гнущегося под его напором, принимающего его желание, согласного, покорного, — он сжал его талию и плечи крепче и впился губами в его шею. Он метил Чонгука, покрывал собой и своим густым, насыщенным, пьянящим даже его самого ароматом.
Хотел, омега? Ты так хотел его — ты будешь весь, весь покрыт этим ароматом — истинным, настоящим, созданным природой только для тебя и твоего счастья!
Намджун оттянул ворот водолазки Чона и нырнул под неё носом, рыча от наслаждения — так тепла и приятна была скрытая под ней кожа. Зверь внутри бесновался, выл и звал искусать, рисунком зубов окончательно клеймя "своё" — чтобы уже никуда, никогда, ни к кому!.. Клыки царапали губы Намджуну, он сам, почти на грани, чувствовал, что его пальцы впиваются в бёдра Чонгука, в попытке развести ему ноги, чтобы добраться до...
— Гуки, — прорычал он. — Останови... меня... прошу...
Да, да, он понимал, что не место, не время, что нельзя — но чувствовал, что ещё пара мгновений этого ощущения, и он поставит мальчишке метку, а потом попробует трахнуть прямо здесь, на подоконнике. Никогда и ни от кого не вело так Намджуна, он и сам не знал, что способен забыться вот так — до хриплого стона, до дикого рычания, до судорожно сведённых пальцев на крепком, упругом, мускулистом теле, выгибающемся под его напором — и настолько желанном, что отпустить его добровольно было просто выше его сил!
И когда Чонгук, простонав что-то, укусил его изо всех сил в губы, а потом, вцепившись в его плечи, бешено толкнул, Намджун благодарно мотнул головой, зажмурился и поддался. Отступив к стене, он тяжело опёрся о подоконник рукой и, жадно пытаясь вдохнуть, потянулся, чтобы на ощупь открыть окно. Холодный воздух тут же забился в горло, горящее сладким пламенем шоколада, охлаждая и даря благословенное успокоение.
Когда он открыл глаза, Чонгука уже не было рядом. Мальчик воспользовался тем, что альфа был не в состоянии его остановить, и убежал. Молодец... Хороший мальчик... Жаль, что Намджун так и не пожелал ему удачи на зачёте. Но свежие поцелуи на его губах и засосы на его шее должны были дать достаточно запаха, чтобы Чхве воротило от него. А там... Посмотрим. Разберёмся. Намджун очень надеялся, что Чонгук не выбросил его визитку и всё же позвонит ему. Хотя бы после сегодняшнего... Если, конечно, это не слишком напугало его.
Ощущение, что он опять сделал всё неправильно, начало неумолимо накатывать на жадно дышащего осенним воздухом Намджуна чуть позже, медленно, но верно. Он мрачно смотрел в окно и думал, что многое ещё надо сделать сегодня, а он уже чувствует себя совершенно разбитым и хочет лишь одного: напиться в обществе Юнги, а потом дать ему в морду, когда он, забодавшись слушать Намджуново нытьё, опять полезет со своей язвительностью.
Но сначала он всё-таки поговорит с Чонгуком ещё раз и задаст ему прямой вопрос: может ли быть между ними что-то или точно, окончательно и бесповоротно — нет. Слова декана Чхве о том, что Чонгук никого не любит, судя по запаху, с одной стороны, болезненно отозвались в его душе, но с другой дали надежду: может, всё же не так всё безнадёжно? Занять пустое сердце ведь легче, чем если бы оно уже было кем-то занято. Надо лишь приложить силы, надо постараться...
Если подумать, уже то, что Чонгук с такой проблемой предложил именно такое, крайнее, очень рискованное решение, говорило о том, что Намджун не неприятен ему. А уже то, что омега кинулся перед ним раздеваться... Да и отвечал на его ласки Чонгук что вчера, что сегодня с такой отзывчивостью, так стонал и откровенно плавился в умелых руках альфы, что назвать это "окончательным неприятием истинного" как-то язык не поворачивался.
Чуть поразмыслив над этим, Намджун приободрился и решил, что снова добровольно оставить Чонгука его личным демонам сомнений он больше не сможет. В конце концов он альфа или где? Да, он пообещал, что всё будет зависеть только от омеги, но омега явно мечется, у него тоже в душе раздрай. И даже если это всего лишь зов тела, даже если это просто отчаяние от сложившейся ситуации, Намджун этим воспользуется и сделает всё, чтобы превратить это во что-то больше похожее на отношения между теми, кому сама Вселенная сказала "Да" при рождении. И неважно, сколько лет и зим было между их рождениями. Альфу возраст украшает. А юношеского максимализма, нелепой романтики и дурных страстных решений у Чонгука хватит на них двоих.
Плюс умница Чимин написал, что перевыполнил план и смог освободить своему начальнику весь день целиком. "Разберитесь там со своим омегой, директор Ким", — написал он, и Намджун за малым не прослезился от умиления. Всё-таки надо выписать Чимину премию, а то ещё уведут его, слыхал он пару неприятных разговоров на эту тему...
***
Перехватить Чонгука после зачёта Намджун не успел: тот вылетел из университета молнией и нырнул в уже ждущее его недалеко от входа такси. Так что Ким, изумлённый такой прытью своего омеги, успел лишь быстро сесть за руль и поехать вслед за мелькающей впереди машиной, молясь, чтобы городской поток не разделил их. И чем дальше они ехали, тем больше не понимал, что происходит, Намджун. Вообще-то по расписанию у Чонгука была сегодня подработка в ресторане, но он ехал явно не туда. И когда такси остановилось около аэропорта, Намджун окончательно потерялся.
Пока он парковался, Чонгук уже успел выскочить из своего такси и исчезнуть. Однако Намджуна слишком разбирало любопытство, чтобы он оставил всё, как есть. Да и приступ решительности у него не прошёл ещё, и азарт откуда-то появился. В общем, он поспешил в здание аэропорта. Тёмно-синюю дутую курточку Чонгука он нашёл не сразу, но интуитивно пошёл в зону прилёта и на самом деле увидел своего омегу: тот, подпрыгивая от нетерпения, метался у огромного окна, нетерпеливо поглядывая на большое онлайн-табло.
Когда объявили рейс из Чикаго, Чонгук встрепенулся и ринулся вбок, к местам у ограждения для встречающих. У Намджуна нехорошо закололо сердце: на лице Чонгука было такое нетерпение, он излучал такую жажду поскорее кого-то увидеть, что Ким уже наливался неприязнью к этому кому-то. А когда увидел его и то, как Чонгук кинулся к нему навстречу, то понял, что, видимо, пропал.
Это был альфа. Высокий, молодой и очень красивый. Выразительное лицо с живыми тёмными глазами и солнечной улыбкой, модная стрижка, широкие плечи и тонкая талия, длинные ноги и шикарное чёрное пальто до середины бёдер... Альфа был просто великолепен. И когда Чонгук кинулся к нему, парень быстро отпустил ручку отличного дорогого чемодана и раскрыл омеге свои объятия, в которые тот и влетел с радостным криком:
— Хоби!
Увы, Намджун занял слишком хорошую наблюдательную позицию. Это его и погубило. Он не упустил ничего: ни нежную улыбку альфы, ни его сильные руки, жадно подхватившие омегу и закружившие его, ни слёзы радости в огромных оленьих глазах Чонгука, ни его влюблённую улыбку. Кем приходились друг другу эти двое, у Намджуна не осталось ни малейшего сомнения. Вот, для кого так сегодня нарядился Чонгук. Не для двух старых пердунов, которые готовы были друг другу глотки грызть за него, а вот для этого красавца-альфы, который прилетел из далёкой страны к своему омеге. Возможно, чтобы помочь ему в решении той же проблемы, с которой не справился туповатый Ким Намджун. Возможно, чтобы окончательно поставить все точки над И в вопросе их с Чонгуком несостоявшейся истинности. Возможно, чтобы увезти Чон Чонгука из Кореи навсегда.
Весело о чём-то переговариваясь, эти двое пошли к выходу из зоны прилёта. Они прошли мимо Намджуна, и он сумел вдохнуть аромат альфы — амаретто. Густой, насыщенный, с тонкой горчинкой миндаля и сладостью дорогого алкоголя. С шоколадом будет плохо сочетаться, тут бы чего-то фруктового, можно с кислинкой... Но всё на любителя.
Намджун вовремя заметил, как затрепетали ноздри Чонгука и он вдруг заозирался, но Ким успел спрятаться за колонну, и Чонгук, тут же забыв о нём, вышел из аэропорта вслед за своим альфой.
"Что ж ты трахнуть-то тебя просил, если у тебя такой красавчик приезжал? — горько думал Намджун, стоя в пробке на одной из центральных улиц по дороге домой. — Эх, ты... Омега... Бунтарь, да? Хитрый и умный омежка... Решил, что смешение с запахом истинного даст тебе более надёжную гарантию того, что Чхве к тебе не полезет? Или этот Хоби не так чтобы брезглив? А может, ему на тебя просто наплевать и он разрешил тебе это? Подсказал это? Видно, заботиться о тебе он пока не может, так что согласился на такую вот "сделку"? Раз уж всё равно ты встретил истинного... Может, ты даже и не за меткой приходил, а именно, чтобы я тебя поимел и успокоился уже, отстал навсегда, чтобы ты в течку не так мучился?"
Настроение давно упало ниже нуля, и Намджун решил не откладывать до выходных благородное пьянство от печали. Он набрал Юнги и поинтересовался о его перспективности в этом плане. Выяснилось, что друг как раз только что очень удачно поругался со своим мужем, так что Джин ему посоветовал катиться куда подальше. Такие ссоры у них были нечасто, но сейчас это просто было даром божьим. "Ну, да, — сумрачно ухмыльнулся Намджун, — раз уж больше мне ничего из этих даров не светит, значит, возьму, что дают". И он назначил Юнги встречу в их любимом баре.
***
Надрались они тогда знатно, а на следующее утро, придя в себя от похмелья, Намджун решил, что пора со всей этой лабудой с истинностью завязывать. Как говорится, надо
выкинуть это всё из головы и вернуться в семью, в коллектив, в работу. Юнги, который в себя приходил дольше, его оптимизма не поддержал и попросил или его убить, или дать проспаться и не отсвечивать до завтра. Намджун позвонил своему бесценному секретарю, чтобы узнать, что там у них сегодня из важного, и понял, что ему нельзя пропускать работу, а вот без Юнги можно и обойтись сегодня. Впрочем, обойтись, судя по цветущему свежей зеленью лицу друга, без него всё равно пришлось бы в любом случае.
Оптимизм сохранялся у Намджуна в организме где-то пару недель. И всё за счёт того, что как только слово "Чонгук" возникало у него в голове, он шёл и старательно делал что-то или во благо своей физической формы, или на благо компании. Тяжко, муторно, но продуктивно, и засыпалось потом просто на ура. Особенно после возобновлённых после многолетнего перерыва тренировок в когда-то любимом спортзале.
Но и для компании за это время он много смог сделать. Одобрил пару сделок у филиалов, начал процесс заключения контракта с японской фирмой, которая собиралась продвигать свои косметические продукты на корейском рынке, пару раз поругался с Юнги, после чего два проекта его команды были блистательно завершены и одобрены заказчиками.
А потом отец позвал его слетать с ним на выставку новых технологий рекламного бизнеса в Китай. Цену такого совместного времяпрепровождения Намджун узнал в первый же день, когда к нему подвели для знакомства омегу из дома Ли — милого молодого человека со взглядом кобры и улыбкой куклы, к которому внезапно и к неприятному удивлению Намджуна его отец проявил повышенное внимание. И не в плане "для себя", а в плане "присмотрись, Нам, это очень перспективный паренёк, а компания Ли сейчас выходит на мировой уровень, так что тебе бы очень пригодилось такое партнёрство".
Старший Ким никогда не лез в личную жизнь своего сына, и что бы там ни думал декан Чхве, Джуну никогда не предлагалось заключить брак по расчёту. Они слишком рано и напрочь разошлись с отцом в направлениях деятельности. И хотя тот и помог Намджуну создать компанию, он никогда в ней ничего не решал, являясь рядовым акционером. Так что его внезапный интерес к личной жизни сына напрягал весьма и очень. Намджун вежливо улыбался Ли Джено все три дня выставки, выпил с ним пару бокалов шампанского на заключительном званом ужине и вежливо улыбнулся ему, прощаясь с ним в аэропорту Сеула, с тайной надеждой больше не встречаться никогда.
Отец же, набившись сыну в попутчики по дороге домой, снова заговорил о партнёрстве с Ли и о-о-очень ненавязчиво поинтересовался, понравился ли ему Джено. Ни сам омега, ни его запах свежего лайма Намджуну не понравились категорически, так что он тактично намекнул на то, что привык с омегами знакомиться для иных целей, а свой бизнес вытянет и без помощи чего-то договорного.
Отец скептически окинул его оценивающим взглядом и спросил, отчего он так агрессивно против, ведь вроде ни с кем не встречается, никого своим браком, пусть и договорным, не огорчит. Это было ударом по больному и мгновенно пробудило в Намджуне отступившую было от края боль. Никто... Это было чертовски верно: исчезни он, никто, кроме Тэхёна, о нём бы и не всплакнул, наверно. Может, Юнги бы матернулся из-за пропажи собутыльника и надоедливого начальника, а так...
Отец, кажется, понял, что перебрал с нажимом и сказал:
— Я ведь пока ни на чём не настаиваю, Нам. Ты взрослый альфа и сам понимаешь, что не молодеешь, что брак бы сейчас не помешал: в мире кризис, так что прибыль падает, а побеждают большие и сильные. Почему не заручиться поддержкой? Да и Джено из всех, кто мог бы претендовать на место рядом с тобой, — самый приятный.
— А ты, видимо, всех посмотрел? — не удержался от горькой язвительности Намджун, глядя в окно отцовского Роллс Ройса.
— А я посмотрел многих, — спокойно ответил отец. — И личные дела мне хорошие спецы пособирали. Мне давно не нравятся те слухи, что ходят вокруг тебя. И мне надоело выслушивать от твоего папы вопросы по поводу твоего нелепого в твоём возрасте одиночества. — Намджун приподнял бровь и посмотрел на отца с изумлением, а тот кивнул и продолжил: — Что бы ты о нас ни думал, мы твои родители и продолжаем ими оставаться. Ты не захотел наследовать моё дело напрямую, но это всё равно произойдёт так или иначе. И бизнес семьи Ли может помочь тебе постепенно принять свою роль в моей компании. Ты знаешь, что их корпорация много чем занимается. Если тебя возьмут партнёром, то ты сможешь шагнуть выше — и занять подобающее тебе место.
— А если я считаю, что на своём месте сейчас? — тихо и напряжённо спросил Намджун.
— Пересчитай, — холодно отрезал отец. — Мы приехали. Подумай. Я жду от тебя правильных решений и активных действий по их осуществлению.
Он высадил Намджуна около его дома и уехал, оставив у него в душе неприятный осадок и послевкусие насилия. И если что-то Намджун ненавидел больше, чем неопределённость, так это как раз и была навязанная ему воля. Решение он принял, когда Роллс Ройс отца ещё отсвечивал в конце улицы — тут проблем не было. А вот как его осуществлять — это, конечно, была задачка.
***
Разговор с отцом пробудил тоску в душе Намджуна с новой силой. Тоску по Чон Чонгуку. Тоску по омеге с огромными тёмными глазами, упрямой дерзкой улыбкой и камешками на штанге в брови. Он так и не прикоснулся к ней губами... Рядом тут же начинал маячить образ шикарного непонятного Хоби — и тоска, набирая обороты, ворочалась в груди тяжким камнем.
Намджун решил лечить её встречей с тем, кто был ему дорог. Тем более, что он очень соскучился по Тэхёну, с которым не виделся и до отъезда почти неделю, так что первым делом, приехав домой и успокоившись, позвонил ему. Однако, как ни странно, брат не ответил на звонок, зато почти ночью написал ему "Прости, не услышал! Скучаю, люблю, хочу встретиться!" — и сердечко. Мысль о том, чем это таким был занят Тэхён, что не услышал его звонка, обидчиво царапнула душу Намджуна, но на "сердечке" он растаял и отринул мысль как непродуктивную.
Они встретились в небольшом японском ресторанчике у моста через реку Хан, посидели, посмеялись, Тэхён рассказал о том, что в универе просто завал, так как грядёт сессия, что он записался-таки в студию и будет теперь заниматься вокалом, что Чонгук сдал все зачёты успешно и теперь счастливый и довольный, а вот Тэхёну ещё плыть и плыть, что он купил новую куртку, а вот на сапоги, которые увидел в каком-то там бутике, денег пока не было — и пытливый взгляд из-под ресниц: "они такие красивые-е-е..." Намджун как раз отошёл после слов о Чонгуке и снова мог воспринимать информацию, уняв сладко и больно забившееся сердце, так что он со снисходительной усмешкой перевёл Тэхёну сумму в два раза больше требуемой и с наслаждением принял порцию обнимашек от братишки. А потом стал рассказывать ему о поездке в Китай, не обойдя и вопрос о своей "возможной" свадьбе ради больших денег и влияния.
Рассказывал он это смеха ради, пытаясь и самого себя убедить, что это лишь блажь отца и ничем серьёзным она никому не грозит, однако Тэхён вдруг насупился и, дослушав, спросил:
— Так значит, отец не шутил? Он на самом деле хочет тебя замуж отдать?
— В смысле — не шутил? — озадаченно переспросил Намджун. — Он что, с тобой об этом говорил?
— Он позвонил недавно, — опустив взгляд, тихо сказал Тэхён. Разговоры об отце всегда его напрягали, так что эта тема у них редко всплывала. — Он спрашивал о том, не знаю ли я, как у тебя на личном фронте.
— И что ты ответил? — немного растерянно спросил Намджун.
— Пра-авду, — как-то неуверенно ответил Тэхён и быстро заморгал, снова убегая взглядом в сторону. — Сказал, что ты... если и встречаешься с кем-то, то мне не говоришь ничего. — И вдруг он прямо посмотрел в лицо Намджуну и повторил с какой-то особой, горькой, интонацией: — Не говоришь ведь, да? Близко к своей личной жизни не подпускаешь!
— Не о чем говорить, — буркнул Намджун, неожиданно робея под взглядом Тэхёна. — Было бы что...
— Это потому, что я когда-то не одобрил Джеюна? — тихо спросил Тэхён. — Ты... всё ещё сердишься на...
Намджун нахмурился и нетерпеливо прервал его:
— Что за хрень? Это ещё откуда у тебя в голове?
Тэхён опустил голову и прикусил губу.
— Прости, — едва слышно обронил он. — Не хотел напоминать о нём. Так как-то... вышло.
Намджун накрыл его руку своей, пожал тёплые пальцы, а потом поднял его ладонь и уложил на свою щёку. Так они делали иногда, когда надо было помириться. Тэхён недоверчиво глянул на него и несмело улыбнулся. Намджун вздохнул и блаженно прикрыл глаза. Улыбка Тэхёна была одной из вещей в его жизни, которые придавали ей ценность.
— Знаешь, — негромко произнёс он, — ты лучше расскажи мне о своей жизни. Давно ты меня в гости не звал, да и не очень-то тянешься встретиться. Может, ты альфу себе уже завёл, а я и не знаю? — Он засмеялся, ожидая, что Тэхён поддержит его, но омега не ответил, и Намджун резко оборвал смех и с подозрением уставился на начинающего медленно краснеть братишку. — Та-а-ак, — протянул Намджун. — Вечер перестаёт быть скучным? М? Что-то хочешь рассказать мне, Ким Тэхён?
— Ничего не хочу, — невнятно пробормотал Тэхён и попытался вырвать руку из тут же крепко сжавшихся пальцев Намджуна. Тот хмыкнул и поиграл бровями, а омега продолжил уже более уверенно: — Слушай, я не хочу тебе врать, но сейчас я пока не могу тебе рассказать, понимаешь? Тем более, что дело... немного осложнилось вот теперь.
— Усложнилось? — нахмурился Намджун. — Тебя кто-то обижает? Ты...
— Да нет, нет, — нетерпеливо замотал головой Тэхён, — забей! Ну, есть у меня тот, кто мне безумно нравится, и это, кажется, взаимно, но...
— Познакомь! — требовательно сказал Намджун, у которого всё внутри перевернулось от какого-то странного обиженного протеста: его братишку! его солнышко! его медвежонка маленького! Кто посмел?!
Что "
посмел" и почему нельзя было "
сметь" — это были вроде как логичные вопросы, но Намджун отмёл их как несущественные. Тэхён был ещё так юн, что сами слова "безумно нравится" в его устах укладывались в голове Намджуна лишь как признание в любви к мороженому. Однако, внимательно глядя на алое от смущения лицо братишки, в его сияющие тревожным блеском глаза, он вдруг впервые осознал, как омега повзрослел. И это выражение упрямства — не туповатого подросткового, а осознанного, не упрямства — упорства — тоже было ново для Намджуна. Он вдруг понял, что, увлёкшись своими проблемами и используя брата только как источник информации, он многое упустил в последнее время. Так что неудивительно, что сейчас Тэхён не хочет ему ничего говорить.
И в то же время снова в сердце кольнуло болью: и этот "его" омега нашёл другого альфу. И тот уже видимо, заменил ему Намджуна в доверительных разговорах... В общем, ничего утешительного.
А Тэхён между тем вдруг умоляюще произнёс:
— Ты только не надумывай себе ничего, ладно? Мне нравится очень достойный, очень добрый и ласковый альфа! Он тебе тоже обязательно понравится! Вот только... Проблемку кое-какую надо решить — и вы познакомитесь. И я уверен: подружитесь! Только ты не спеши отвечать отцу согласием, ладно? — вдруг неожиданно сказал Тэхён, и Намджун приподнял брови. Но омега не дал ему свести всё в шутки и продолжил вполне серьёзно: — Мы оба знаем, что просто так, от нечего делать, он бы никогда не стал к тебе с таким обращаться. Он что-то для себя уже решил, а значит — просто так он не отстанет. — Намджун кивнул, и Тэхён умоляюще закончил: — Так ты не поддавайся ему, ладно? Не надо! Брак по расчёту, может, и не совсем безнадёжная вещь, но тебе... Тебе нельзя на него соглашаться!
— Почему? — растерянно спросил Намджун.
Но Тэхён лишь ещё раз решительно помотал головой:
— Нельзя! Никак нельзя! Пожалуйста!
Согласиться на это Намджуну было проще простого: он и не думал о том, чтобы хоть как-то рассмотреть всерьёз предложение отца, хотя Тэхён был прав, и Намджун тоже понимал, что кое-какие неприятности у него будут. Но что Намджуну эти трудности? Да и эти ли трудности сейчас для него главные? Так что он погладил Тэхёновы пальцы своими и клятвенно пообещал не вестись ни на какие уговоры и стоять скалой на идее о свободе в любви и браке. А сам горько усмехался на себя: идиот, какая свобода? У тебя-то? С наличием истинного? Ну, не идиот ли?
