Что нам та Вселенная? (18+)

— Зачем ты к нему пришёл? — мрачно спросил Намджун, сверля глазами спокойное и чуть насмешливое лицо старшего Кима. — Какого чёрта ты хотел, отец? — Я пришёл не к нему, а к тебе, — невозмутимо отозвался тот. — Трубку ты не берёшь, в последнем разговоре не соизволил ничего объяснить — и пропал на неделю. Пришлось подключить людей, чтобы найти тебя, а потом и проникнуть сюда. Ты знал, кстати, что эту клинику охраняют почище многих серьёзных госучреждений? — Её охраняют недостаточно хорошо, раз тебя пустили к омеге, который тебя не знает, — резко ответил Намджун. Но Ким Ханан был непробиваем и даже бровью не повёл на рычание сына. — Меня пустили к тебе, — терпеливо повторил он. — Я искал тебя — мне нашли тебя здесь. И то, что рядом с тобой твой истинный омега, я узнал лишь накануне. Если бы ты мне хоть раз ответил... — Я не мог ответить, — чуть смягчаясь, сказал Намджун. — У моего истинного омеги терапия, мы проходили её вместе, так что... сам понимаешь. — Нет, — покачал головой отец, — не понимаю. Объясни, как получилось, что твой омега, которого ты, как я узнал, признал довольно давно, оказался под терапией от химтриады? — Это долго объяснять, — нахмурился Намджун, почувствовав ощутимый укол боли и вины, — и я не буду делать это сейчас. Так получилось. — Ты и тогда мне это сказал, — холодно заметил отец. — Так получилось. Ты не можешь не понимать, что это не может меня устраивать ни в каком случае. Намджун зло сжал зубы, но удержался. Лишь глаза прикрыл и медленно выдохнул. А старший продолжил, словно и не заметив этой его вспышки: — У нас были планы и определённые договорённости, мне казалось, что мы поняли друг друга в прошлый раз. Намджун вскинул на него в удивлении глаза, но, наткнувшись на уверенный взгляд, почему-то стушевался. Договорённости? Он что, настолько неясно выразился тогда? — Да, — веско продолжил отец, — ты не сказал тогда, что у тебя есть истинный, хотя он уже был тогда у тебя, не так ли? Мы решили что ты подумаешь над кандидатурой Ли Джено, разве нет? Почему ты не позвонил сразу, почему сразу не сказал, что это безнадёжно? Ты хоть понимаешь, какой удар по репутации моей мог нанести? — Какой удар? — с недоумением переспросил Намджун. — Я сказал, что не планирую никакой свадьбы-замужества, я дал понять, что мне чужда сама идея, я... — Ты не сказал "нет", Ким Намджун, — чуть повысив голос, выговорил Ханан. Его глаза постепенно темнели, но он держался. — Меня семья Ли донимала, я её кормил байками о твоей занятости и ждал, когда ты там разродишься решением! А ты тут с истинным уже так далеко зашёл, что терапию вместе с ним проходишь? Это, по-твоему, альфий поступок? Почему ты не сказал мне сразу, ещё в Японии, что думать об этом не стоит, раз у тебя есть этот твой Чон Чонгук? — Потому что у меня тогда ещё не было Чон Чонгука, — тихо ответил Намджун, глядя в сторону и изо всех сил унимая в себе тоску и злобу. — Потому что у нас с ним не всё было... гладко. И сейчас-то мы только начинаем всё, а тогда вообще было всё очень херово. — Ах, херово, — зло рыкнул отец, — так поэтому ты Джено надежду подал, что у вас всё может быть? — Что за хрень! — резко вскинулся Намджун. — Я никогда ему не давал никакой надежды! — Он сказал родителям иначе! — Голос отца был полон ледяного металла, им можно было убивать. — И они настаивали буквально ещё позавчера на свиданиях с тобой, на контрактах, на браке! А потом мне сообщают, что у тебя действительно свидания были, но с каким-то малолеткой, который каким-то бедным родственникам семейству Чон приходится! Всё внутри Намджуна перевернулось, он стиснул кулаки и ударил ими по столу: — Гук не бедный родственник! — рявкнул он. — Эти твари его обманули и обокрали! Как ты можешь... — Хочешь отомстить за него и разорить их? — вдруг совершенно спокойным тоном перебил его отец. Намджун запнулся на вдохе и невольно гулко кашлянул, перебрав с воздухом. Глаза у него распахнулись, и он одними губами выговорил: — Чего? — Эти Чоны со своей компанией сейчас на грани банкротства. Доля племянника, которую они обманом забрали у твоего наивного растяпы, не пошла им на пользу. И они сейчас отчаянно ищут выход из ситуации, предлагая сотрудничество трём разным большим компаниям для того, чтобы получить на этом репутационную поддержку и новые кредиты на своё производство. Отец говорил размеренно, словно подготовленную и выверенную речь, а Намджун лишь дышал тяжело, стараясь держать себя в руках. Его обуревали смешанные чувства, и он понимал, что самого главного отец ещё не сказал. И чутьё его не подвело. — Они предлагали совместные тендеры мне, "Кор-ин-Корея" и "Мегатрону", — негромко и задумчиво продолжил отец, взял в руки стаканчик с кофе. Он поднёс его к носу, принюхался и поставил обратно на стол. Не привык господин Ким к больничному кофе из кафетерия, не привык. Но голос его не дрогнул, когда он снова заговорил: — Оба Председателя, и Мин, и Ян, в раздумьях. А знаешь, почему они оба не послали Чонов подальше сразу? Намджун стиснул зубы и покачал головой. Нет... Ну... нет же? — Правильно, — кивнул, скорее, его мыслям, чем жесту отец, — потому что закрепить сделку предлагают браком с юным и прекрасным омегой, племянничком Чонов. Они, правда, сейчас вроде как в ссоре с ним, но уверяют обоих потенциальных женихов, что отношения налаживаются, что милашка Чонгуки будет не против, а очень даже за. Намджун зарычал и оскалился, не в силах остановить растущую в груди чёрную злобу. — Может, они сожалеют, хён? — Конечно, сожалеют, Гуки, а что они говорили? Какими же они оба были наивными! Бедный Гуки! — Этого не может быть, — сумел выговорить он, — это... Сколько им лет, отец? Этим Председателям — сколько? И разве у них нет мужей? — Где-то под пятьдесят Мину, и он вдовец вот уже с десяток лет. Из молодых да ранних, его компания — достояние его семьи, но он ей жизнь посвятил, так что муж ему был не нужен, а детей у них, к счастью, не случилось. А вот сейчас... Седина в бороду, как говорится. Намджун хрипло выдохнул и подумал, что всё бы отдал за возможность швырнуть в окно этот шаткий столик. Чтобы со звоном, стеклом и болью. Но отец одним своим пристальным взглядом сдерживал его порывы, так что он лишь зубы до скрипа стиснул. — А Ян — мой ровесник, ему пятьдесят восемь, — спокойно говорил Ким-старший. — Но он, конечно, думает не о себе. Он о браке своего сына печалится. Ян Чонин, молодой лоботряс, который примерно одного с твоим истинным возраста. Ты не мог о нём не слышать. Он постоянный герой всех жёлтых газетёнок, да и не только. И всё из-за своих похождений и патологической неспособности держать член в штанах и язык за зубами. В общем, никто из нашего круга не отдаст за него своего сына: слишком рискованно, да и омеге точно придётся нелегко. У этого Чонина характер адский, и слухи, что о нём ходят, один забавнее другого. Но папаша просто мечтает приструнить его. И брак в этом кажется ему самым разумным решением. А Чонгуки представляют как умного, сильного и очень милого омежку. И Ян, скорее всего, согласится, у него нет выхода иного. И взамен он даёт гарантии постоянного сотрудничества "Мегатрона" с Чоновской "JK-Max". Но я так думаю, что он рассчитывает нагреть руки и поглотить этих идиотов. И рыбку съесть — и удовольствие, как говорится, получить. — Отец выгнул бровь и закончил, выразительно глядя на едва сдерживающегося от мучительного рычания и злобного оскала Намджуна: — И это удовольствие — это как раз брак с малышом Чонгуки, как ты понимаешь. "Нельзя срываться, нельзя, — билось упрямо в голове Намджуна, пока он слушал отца. — Всё это ничего не значит, какая мне нахуй разница?.." И — да, это ничего не значило, но уже то, что это при каких-то условиях могло стать реальностью для его мальчика, приводило его в дикое бешенство. Однако он взял себя в руки, скрутил воющего внутри альфу цепями разума. Ему надо было выяснить всё до конца. Он слишком неплохо знал своего отца, чтобы не понимать: весь этот цирк был устроен с какой-то конкретной целью. Поганой, видимо, целью, раз отец так тщательно подготовился. Он ведь был неплохим, а главное — очень умным человеком, Ким Ханан, но сейчас всё было ой как нечисто. Так что Намджун разжал сведённые в судороге кулаки и опустил руки на стол, собирая пальцы в замок, отгораживаясь от всего того разрушительного, что несла в себе вываленная на него так бестрепетно информация. — Зачем ты мне это рассказываешь, отец? — негромко спросил он, поднимая тяжёлый взгляд на пристально на него глядящего старшего. — Ты не можешь не понимать, что всё это теперь не имеет никакого значения. Я не буду встречаться с Ли Джено, что бы он там ни наплёл своей семье и чего бы они от тебя ни требовали. Ты считаешь, что я недостаточно ясно выразился в прошлый раз? Хорошо, я прошу у тебя прощения за это. Он склонил голову на пару секунд в нарочитом поклоне, снова поднял взгляд на сузившего глаза и явно недовольного его словами альфу и продолжил: — Но ты человек умный, ресурсы твои позволили тебе всё узнать и помимо моей воли. Так к чему теперь ты мне рассказываешь о том, что хотели сделать с моим, признанным мной истинным его бл... чокнутые родственники? — Намджун склонил голову набок и впился взглядом в потемневшие глаза отца. — Ты же понимаешь, что этим планам не суждено сбыться. Чонгук — мой. Я никому и никогда его не отдам. Блядь! — сорвался он с вежливого тона от мысли о том, от чего именно вот этой хернёй отвлёк его отец. — Да я даже не позволю Гуку узнать о том, что задумали его ёбаные дядья! Он слишком уязвим сейчас! Слишком! Я... — Ты не понял? — резко и нетерпеливо перебил его Ханан. — С чего я начал, Джун? Я спросил тебя, не хочешь ли ты их разорить? Я готов преподнести тебе их и их сучью компанию на блюдечке, у меня есть такая возможность! Хочешь отомстить этим уродам за то, как они обошлись с твоим истинным? За то, как собирались обойтись? Намджун озадаченно нахмурился, пытаясь понять, что имеет в виду отец. Отомстить Чонам? Как? А главное... — Ты ведь знаешь, как жил Гук до встречи с тобой? — спросил отец. — Да и после, как я понимаю? Он был богатым наследником, его родители оставили ему достаточно, чтобы он ни в чём не нуждался! Вот только и они тоже слишком доверяли семейству братца! Эти твари забрали у твоего Чонгука всё! Запросто выманили, как у младенца конфету, — так же легко и без всякой жалости! Они его почти без денег оставили. И только потому, что тогда их херово отстроенный бизнес разваливался! Потому что хозяева из них херовые! И они обобрали племянника, чтобы сделать нужные вливания в свою драгоценную компанию, оставить её на плаву! На время получилось, но какой ценой? — Отец сверлил хмурого Намджуна взглядом, говорил веско, почти зло, и этот настрой невольно передавался и младшему. — Мальчик им верил, мальчик думал, что они любят его и заботятся о нём. Мне сказали, что ему дали подмахнуть вообще полный отказ от своего имущества — и он подписал! Только благодаря тому, что трастовый фонд они не могли тронуть до его двадцатилетия, у него остались хоть какие-то бабки! И то! Они его прикармливали, дали ему на квартиру, только чтобы потом прибрать к рукам и те деньги! — Трастовый фонд? — нахмурился Намджун. — То есть... — Ты не знал, Джуни, что твой истинный не беден? — Отец явно был изумлён и, кажется, слегка разочарован. — Только не говори мне, что не выяснил всю его подноготную, когда узнал о вас! — Деньги меня не интересовали, — отрезал Намджун, однако сердце стеснённо ёкнуло: как он мог такое пропустить? — Я был уверен, что у него ничего нет, мне было наплевать! — Ах, как же благородно, — язвительно отозвался Ханан. — И как же это на тебя похоже! Ну, так вот тебе история для размышления. Чонгуки преподносится потенциальным женихам как мальчик с приданым — трастовый фонд, на который, естественно, сможет претендовать его муж, если оформит опекунство, хотя бы временное по какой бы то ни было причине! Намджун мгновенно вспомнил, как выглядит тот документ — об опекунстве над Чон Чонгуком, омегой двадцати лет, что буквально несколько дней назад по рекомендации врача Хвана дал ему подписать Чимин. И прикрыл глаза. В сердце у него всё ухнуло, и одна лишь мысль взвилась острым шпилем в мозгу: знает ли Чонгук, что он это сделал? Что теперь имеет право на основе его медицинских показаний забрать у него то, что ему принадлежит? И что будет, если он узнает об этом не от него? Блядь! Откуда вообще у него в голове эти мысли? Деньги? Какие нахуй деньги? Ни разу в их непростых отношениях вопрос о деньгах не стоял! Но стоило раз прийти Ким Ханану — и вот пожалуйста, он встал с устрашающей реалистичностью! — Ты ведь оформил опекунство над ним, да, Джун? Для реабилитации и чтобы быть здесь, да? — тихо спросил отец, и Намджун вздрогнул, почти испугавшись его проницательности. — Я откажусь от него, как только мы получим официальное заключение, что он здоров, — быстро поцедил он сквозь зубы. — Я не понимаю, зачем мы говорим об этом, я... — Для понимания ситуации, — отозвался отец. — Я не об этом на самом деле хотел сказать. Хотя деньги там большие, имей в виду. Тогда, когда его основывали, уже было много, а сейчас... — Намджун стиснул зубы и прямо глянул ему в глаза, отец тут же сбился и сердито перебил сам себя: — Я не об этом! Я о том, что, пока Чоны имеют возможность пудрить мозги Чонгуку, эти деньги не в безопасности. Повёлся раз — может повестись и снова. Не спеши отказываться от опекунства, Джун, пока они под твоей рукой — они в большей безопасности, чем в руках твоего милого, но наивного омеги. Намджун медленно кивнул. Ему было трудно это принять, но мысль была здравой. Он разберётся с тем, как сказать обо всём Чонгуку, сделает это в первую очередь, а заодно выяснит, почему омежка жил в таких условиях, раз у него были деньги. Отец между тем продолжал, пристально глядя на него: — Как я и сказал, у меня есть возможность разорить Чонов и выкинуть их из бизнеса навсегда. Благодаря тому, что я узнал о вашей истинности, я заинтересовался и ими, и кое-что очень удачно прикупил у охотников за ценной информацией. — Компромат? — приподнял бровь Намджун. — Не знал, что ты имеешь дело с этими шакалами. — Шакалы они тогда, когда у них компромат на тебя, — холодно откликнулся отец. — А когда они дают что-то против таких, как Чоны, то просто очень полезные люди, Джун. Намджун усмехнулся и пожал плечами. — В любом случае, это меня не интересует, отец. Совсем. Мстить Чонам я буду по-другому: того, кого они так жестоко обидели, я сделаю самым счастливым и подарю ему весь этот мир и такие возможности, которые им и не снились. Обойдусь без его денег и без их гнилого благословения. Так что... Тяжёлый вздох и взгляд в сторону. Отец был не просто недоволен — он был наглухо разочарован. Не такого ответа он ожидал. Намджун нахмурился. Почему его так беспокоит семейство Чон? Что у него за счёты с ними? Как они могли заинтересовать его отца, чем заде... ли... Чон... Чон Чонгук... Чон... Хосок? Тэхён? Это всё затеяно из-за... — Отец, — слегка изменившимся голосом сказал Намджун, — а зачем тебе... Почему ты так хочешь поссорить меня с Чонами? Ким Ханан прямо глянул ему в глаза и тяжело вздохнул, а потом усмехнулся. — Ты всегда был очень умным, Намджун, — тихо сказал он. — Что же. Ты прав. Мне нужен твой брат. — Нет, — не удержал выдох Намджун. — Ты не можешь! Ты... ты не посмеешь. — Послушай! — Отец нетерпеливо нахмурился и склонился к нему, сверля его ледяным взглядом. — Или ты, или он. Мне нужен кто-то один. Потому что мы на пике, но именно сейчас нам нужна помощь кого-то сильного извне. Нам нужно, чтобы наши деньги работали, нам связи нужны, размах, новое поле для деятельности. Если остановиться сейчас, мы проиграем. Здесь или ты прёшь в гору — или катишься к ебеням вниз. И корпорация Ли, его сила в ней — отличный шанс подняться так, что нас уже не догнать будет никому. Упустим — нас обойдут на повороте, а когда в следующий раз сложится такая удачная ситуация — бог весть! Твоя компания развивается медленно, но верно, однако она — твоя, да, Джун? Ты ведь категорически отказываешься идти мне навстречу? Я не смирился с этим, но чем дальше, тем понятнее, что ты не отступишь. А я не могу сейчас ждать. Но и заставлять тебя — провальное дело, я слишком хорошо это знаю. Как и взывать к твоей ответственности, семейным чувствам или уважению к моему делу. У меня нет выбора. И времени тоже больше нет. Ты хочешь свободы? Всё имеет свою цену. Намджун смотрел на отца и не мог поверить, что разговор у них идёт именно об этом, что сейчас отец грубо и откровенно шантажирует его, пытается играть на его чувстве вины перед собой, чтобы заставить... — И вопрос, — ледяным тоном выговорил Ханан, — стоит очень просто: или ты, или Тэхён. Один из вас должен породниться с кем-то из Ли. У Джено есть брат. И ты точно слышал о нём. — Ли Минхо, — тихо отозвался Намджун. Память тут же подкинула картинку: невысокий, но очень статный, широкоплечий альфа с обаятельной улыбкой. Красивый... О, да, сын дома Ли, альфа Ли Минхо, был не просто замечательно красив. Его не раз признавали первым красавцем Кореи, и на многих интервью, которые он, в силу своего положения самого молодого руководителя в корпорации своего деда, давал в большом количестве, его не раз спрашивали, не хотел ли он когда-нибудь поменять свою карьеру на жизнь айдола или киноактёра. Минхо мягко улыбался и отвечал что-то банально-уклончивое. Одно время, когда Намджун думал о будущем Тэхёна, он грешным делом пересматривал в Интернете фото молодых незамужних альф, которые имели хоть какой-то вес в корейском бизнесе. И имя Ли Минхо встречалось там чаще всего. Он был на семь лет старше Тэхёна, сделал головокружительную карьеру и был у всех на слуху. А когда Намджун увидел его, то невольно восхитился: такой талантливый, с безупречной репутаций и такой красивый! Тогда, помнится, он подумал, что, может, на самом деле поговорить о чём-то подобном с Тэхёном? А потом, вечером, глянул на светящуюся безмятежной радостью мордашку своего медвежонка, на его чудную квадратную улыбку и укорил себя за глупые и преждевременные мысли. Кто же знал, что буквально через год — вот это вот всё. И любовь, и течка с альфой, и каникулы на Чеджу — словно семейная пара. И "я стану Вашим зятем", и планы — соответствующие. Но вот теперь это имя он слышит от отца — и не понимает, как тому даже в голову-то такое пришло. — Ли Минхо, — уверенно повторил старший. — И ты понимаешь, что это — лучшая кандидатура. Более того, этот Минхо видел нашего Тэ на каком-то там приёме, недавно, как мне сказали, и он не против встретиться с ним на свидании вслепую. Но сначала... — Нет, — твёрдо и спокойно сказал Намджун. — Ни за что. Даже не начинай. Ты не имеешь права требовать от него чего-то подобного! Ты... — А при чём тут я? — Взгляд отца, словно сталью, ткнул Намджуна в грудь. — Ты, Джун. Это твоя задача — уговорить Тэхёна. Тебя, обожаемого брата, он послушает. Я точно знаю, что он безумно тебя любит и за твоё счастье на многое готов. А значит... Намджун стремительно поднялся и посмотрел на отца сверху вниз. — Я люблю и уважаю тебя, отец, — едва сдерживая рычание и стараясь не давить аурой, которая так и рвалась в диком желании опрокинуть и задавить этого человека, который смеет такое ему предлагать. — Всегда уважал. Но Тэхёна я ни за что не принесу в жертву своим интересам. И то, что ты подумал, что я на такое способен, — оскорбление. — На лице Ханана появилась маска ледяного бешенства, но он молчал, так что Намджун закончил без помех: — Я прошу... Я очень тебя прошу: не вздумай подходить к Тэхёну с этим. Даже не заикайся перед ним о том, что ты хочешь использовать его как куклу в своих планах. Теперь, когда он тебе понадобился, ты хочешь ему напомнить о долге перед семьёй? Хочешь выставить перед ним меня эгоистичной сволочью? Тираном, который воспользуется его чувствами — и предаст его? Равняешь меня с теми, кто заставил страдать моего Чонгука? Чем ты-то тогда лучше их? Тварями называешь их, а сам предлагаешь мне стать такой же тварью для человека, который мне дороже всех? — А ты, значит, хочешь отдать этого человека бесперспективному мальчишке, чью семью я всё равно разорю — с тобой ли, без тебя, потому что это сейчас мне надо? И как ты думаешь, что будет с Тэхёном после этого? Намджун невольно сжал кулаки, неверяще глядя на медленно поднимающегося со своего места отца. Он старательно удерживался от того, чтобы не заорать, не кинуться на него, чтобы... чтобы... Чтобы — что? Отец говорил холодно и размеренно, как о деле давно решённом. Всё, что он здесь устроил, как и думал Намджун, было фарсом с самого начала. Он пытался купить Намджуна на уже пользованную приманку, он всё решил за него, он хотел манипулировать ими — и теперь разыгрывал свою последнюю карту. — Как ты думаешь, Ким Намджун, что сделает с твоим братцем, наивным и милым твоим медвежонком, мальчиком, столь же доверчивым, как и твой Чонгук, дерзкий и высокомерный мальчишка Чонов? Что он сделает с сердцем влюблённого в него сына дома, ставшего причиной разорения его семьи? С омегой, чей отец сделает его нищим? А главное... — Отец прищурился, и Намджун стиснул зубы, поспешно отводя глаза, чтобы старший не прочитал в них растерянности и страха. — А главное — как сам Тэхён отнесётся к этому, когда узнает, что именно твой отказ помогать мне в семейном бизнесе стал причиной того, что я сделаю с его возлюбленным? Намджун горько усмехнулся и быстро потёр ладонями лицо. А потом провёл ими по волосам. Тэхён... Милый Тэтэ... Он вдруг вспомнил улыбку Хоби. Что станет с этой улыбкой, когда у этого самого Хоби не останется ничего из того, к чему он привык? Ничего из того, что он всю жизнь считает своим? Не останется наследства? Джун не знал. И как бы он поступил на месте Хоби — тоже не знал. Нет, если бы это был Чонгук, ему было бы всё равно. Но... ему тридцать пять. А Хоби? Двадцать два? Двадцать три? Энергия, амбиции, желания... Планы, в конце концов, на того же Тэхёна. Да на любого омегу, чтобы дать ему всё, к чему омега привык, чего он хочет... Всегда так нужно иметь возможность дать любимому человеку всё, что он хочет! А семья Ким в скором времени лишит этого Чон Хосока. Да, он говорил о своих родителях с осуждением, но — разорение?.. Одно было ясно: Тэхёну будет тяжко. И, скорее всего, очень плохо. А значит, плохо будет им всем. И Чонгуку тоже, ведь он так любит Хоби! Намджун поднял на отца тяжёлый взгляд и криво усмехнулся. — Мне надо подумать, — негромко сказал он. — Сколько у меня есть времени? — Свидание Тэхёна с Ли Минхо назначено на начало января. Так что — неделя. Не больше. Отец ответил ему снова так, словно и эти слова Намджуна не были для него неожиданностью. Неужели он всегда таким был? И то, что он их с Тэхёном не трогал, — так это всё было лишь выжиданием подходящего случая? Значит... Что Джун вообще знал тогда о своём отце? Он снова тоскливо усмехнулся. Невольно начнёшь понимать Хоби, который был в шоке от того, что сделали его родители с Чонгуком. Вот, значит, как это происходит. Намджун кивнул и, не попрощавшись с отцом, вышел из кафетерия. Он мог думать сейчас только об одном: Чонгук. Его сильные руки, ароматная шея и пушистый затылок, который можно спрятать у себя в ладони, прижимая, тиская, целуя, целуя, целуя плотные сочные губы... Это нужно было Намджуну. Безумно нужно. Как воздух.