Галлюцинации

Оправиться от того, в какой заднице довелось побывать — задачей оказалось непростой. Я действительно крепко заболела, и мне приходилось лицезреть дока у своей постели ещё раза три точно. Фреш при этом всегда имел одновременно вид самый дурашливый, но в глазах за стёклами пёстрых очков и букв на них постоянно витала чуткая угроза. Кому и за что — леший его знает, хотелось верить, что не мне за мои слабоумие и отвагу. Уверена — за эти две номинации взяла бы первый приз и кубок, стоило вдуматься и проанализировать порывистость своих решений, приведших к тому, что я сейчас имею: бронхит и постельный режим. Джентльменский набор полной дуры, самое то для того, чтобы вправить мозги на место и в следующий раз подумать не жопой, я не могу не корить себя за то, как всё получилось глупо. Чувство вины и собственная бесполезность перемывали мне косточки, и единственным спасением от постоянного самокопания стали Фреш и рисование, с которым я расположилась прямо в оккупированной мной постели монстра, вооружившись своим ноутбуком и планшетом. За этим время летит незаметно, и мне с каждым днем всё больше удаётся привлечь подписчиков, хотя такой цели и не стояло, я просто переношу из головы всё, что хочется, что чувствуется, о чём мечтается. И старательно не показываю этого Фрешу, что норовит подсмотреть каждый раз, толкается, строит умильные просящие моськи и подкупает вкусностями. Моя благодарность ломит тяжестью всю мою наглость, и я даже показываю ему пару-тройку артов с изображениями драконов и странных чудовищ, рождённых в одном из снов. Фреш веянье вдохновения тут же оценил и предложил перевести одно из изображений на его Кадиллак. Мне в общем-то почти безразлично, что сделают с моим рисунком, особенно сейчас, да и перспектива видеть его на этом цветном недоразумении кажется интересной. Выбор парня пал на чудище с щупальцами, покрытыми зубами. — Ты точно про это? На твоей машине, и такой птенчик, ты уверен? — меня терзают сомнения, смотрю на него скептически, привалившись плечом, пока мы оба лежим на постели, из которой я уже полторы недели вылезаю разве что по необходимости личной гигиены и порядок навести для приличия. Фреш смотрит с блаженной улыбкой, он теперь при мне очки носит редко, знает, зараза, что мне его глаза нравятся, и нагло этим пользуется. И не только этим, но и возможностью посмаковать мои эмоции, которые я старательно фильтрую, но, по-моему, всё реже отношусь к этому с должной серьёзностью и придирчивостью. Стоит ли оно того, если я фактически по его доброй или не очень воле живу под одной с ним крышей? Под его, мать вашу, крышей... — Да-да, хах, птенчик, мило. Именно его. Только немного цветов добавить, чтобы мне не казалось бесцветным. На работе этим парни займутся, — Фреш кладёт голову на моё плечо и чуть щурится, высунув кончик лилового языка, словно дразнится. — А кстати, я так и не спросила, кем ты работаешь? — я игнорирую его подначивание с пару секунд, а потом тыкаю в его язык пальцем, засунув его обратно и фыркнув. — В автомастерской. Мы всякие тачки реставрируем, старые и новые. Покрас — это ко мне. Ну и в целом реставрация кузова, — парень подмигивает, — свою крошку я сам полностью собрал по крупицам. Не один год на это потратил и не один пучок нервов угробил бесповоротно. Собирать развалины явно по моей части, — и сколько же намека в его хитрой улыбке в этот момент... Сразу понятно, о какой развалине он говорит, за что получает легкий тычок в ребро, но я даже смеюсь тихо. — О да, отреставрируй меня полностью! — шучу и продолжаю прерванную работу по отрисовке наброска очередного недоделанного прежде пейзажа. В нем мало виделось радостного, я запланировала в изображение вложить больше темных оттенков, но теперь хочется вписать и какой-то акцент, в котором позже будет нечто светлое. Словно искорка надежды на то, что не всё здесь так плохо. И почему это так похоже на мою жизнь? Фреш тихо дышит рядом и пристально смотрит за работой, на удивление не мешает даже и не отпускает дебильных комментариев. Так что я позволяю ему смотреть в этот раз и чувствую непривычную щекотку где-то в груди да небывалое ощущение тепла и уюта. Мне приятно проводить с ним время вот так, чувствовать, пусть даже мне это лишь кажется, то, что я нужна хоть кому-то здесь и сейчас. Я готова верить в это до последнего вздоха, только она и держит меня здесь — треклятая вера во что-то возможно несбыточное. Я вся ухожу в процесс рисования, это помогает не грузится лишними волнениями о том, что мне делать дальше. Оттягиваю этот момент до последнего, но, судя по всему, меня можно читать как открытую книгу, если ты паразит. Фреш это делает с завидной легкостью, неожиданно бодает меня носом, а я от неожиданности роняю в одеяло стилус. — Не грузись, малая. Ну, чего ты такая напряжённая, стоит повиснуть тишине? Эта эмоция отдаёт горечью, но я все равно её съедаю, чтобы тебе этой гадости не досталось, — парень поправляет прядку волос, щекочущую ему нос, но сам не отстраняется, находится ближе любых приличий личного пространства. Но возмущает совсем не это. — Чего? Ты жрёшь меня? И не давишься даже... — не знаю, что больше поражает: то как он беспардонно подъедает мои чувства или то, что избавляет от их неприятного шлейфа в ущерб собственному удовольствию, — это не совсем прилично, нет? — Что именно? — лукавая улыбка вернулась мне ответом. Ну конечно, выводит на прямой разговор, плавали – знаем. — Фреш, ёж твою мышь! — и это даже не его цензура, я просто начинаю привыкать искать альтернативные обороты, либо печатаю мат и заставляю его это читать. Лицо монстра в такие моменты шедевральное: смесь выражения съевшего лайм вприкуску с гнилым томатом. — Скажи-и-и, детка, — тянет нараспев и носом продолжает водить по моей щеке, сбивая напрочь любые попытки соображать серьезно, а не концентрироваться на поимке ебучих мотыльков под диафрагмой, — что по твоему в этом неприличного может быть, м-м-м? — Ну, не знаю. Может быть, потому что это личное? Или потому что тебе это неприятно, а ты всё равно делаешь? — Делаю вот так? — Фреш подключает к действиям одну руку, погладив ей от запястья до плеча почти невесомо, но тут же руку убирает, не доводя действие до необратимой черты. Хотя куда уж необратимее, черт побери. — Кружка, Фреш... Я про эмоции. Зачем ты их поглощаешь, если они горчат? — я беру на себя смелость повернуть к нему лицо, встретить взгляд напрямую и носом уткнуться в его, так близко, что дыхание смешивается в одно, подстраивается друг под друга. И взгляд... Он будто то, за что я цепляюсь каждый раз, выныриваю из темноты и держусь за эту соломинку из последних сил. Каждый долбаный раз... — Для тебя... Все просто, малая. Хочу, чтобы ты снова улыбалась, язвила как прежде, брыкалась и давала отпор. Чтобы тебе было хорошо. И чтобы твои эмоции целились в меня в упор, — он шепчет последние слова, и они проникают в самую душу, заставляя её ёкнуть и провалиться глубоко вниз, согрев теплом нутро. Не нахожусь с ответом, но смущаюсь до горящих ушей, спеша уткнуться в работу и чёлкой загородить взгляд, который паразит ловит с видом голодного хищника. Это всё так странно и нереально, словно я на всё смотрю как во сне, то ли со стороны, то ли через призму преломления действительности. Фреша такая реакция полностью удовлетворяет, он довольно фыркает и отстраняется, укладываясь рядом поудобнее. Достает свой смартфон, что до неприличия обклеен стикерами на задней части корпуса, и начинает играть в какие-то гонки под боком, иногда ворча под нос что-то веселое и довольное. Это расслабляет мои натянутые гитарными струнами нервы и позволяет рисовать дальше с видом, будто нихрена сейчас между нами не пробежало. Да только я словно наэлектризованная так до конца дня и осталась, а от любого его самого безобидного слова по шее ползают мурашки, а мысли складываются в бессвязную речь невпопад и полную белиберду. Парень благосклонно решил, что я просто переутомилась на фоне болезни, и отобрал планшет с ноутбуком, заставив лечь спать. Аллилуйя, мне того и надо... Только вместо сна я полночи думаю о нем. Так что там с реставрацией? Она продолжается, день ото дня, и болезнь полностью отпускает мою многострадальную тушку, позволяет перемещаться свободно, есть и соображать не на уровне побитого градом куста кабачка. Вместе с тем остро встал вопрос работы, который я решила тем, что начала брать работы по выполнению артов. Суммы, которые я поставила в качестве прайса кажутся слишком огромными, но все сомнения полетели в рваные клочки, когда заказов набралось сразу же с десяток штук да еще и с предоплатой. Это кружит голову, я буквально открываю ноутбук по утру одного из заурядных дней, когда накануне кинула клич об открытых коммишках, как меня заваливает оповещениями. Одно, другое, третье, и вот я уже составляю целый график работы, а потом сижу и взглядом сверлю пятнистый чайник на, надо же, черной плите. Жду, пока вскипит это чудо, чтобы состряпать завтрак на двоих — Фреш ещё спит. Есть обычную пищу паразит вполне не брезгует, это вносит изюминку, как он сам сообщил когда-то. Мысли разбредаются, я долго нахожусь в шоке от того, что поймала реальный шанс зарабатывать любимым делом. Это походит на сон, щиплю себя усиленно до краснеющей кожи и тут же шиплю болезненно, сделав себе реально больно. — Воу, селфхарм нам ни к чему, малыш. Если хочешь привести себя в чувство, то лучше обратись ко мне, — Фреш шаркает в кухню и на ходу потягивается до хруста в позвонках. Звучит ужасно, я морщусь, словно это мой хребет выгнули, и руки кладу на стол, чтобы в них уткнуться лбом. — Интересно даже, как ты приводишь в чувство? Звучит как угроза, нет? — сонно тяну вопрос больше ради поддержания беседы, чем в реальном желании услышать ответ. Шаги звучат ближе, а затем меня нагло толкают, угнездившись так близко на узкой лавочке за кухонным столом, насколько это вообще возможно. И после этого следует такой залп щекотки, что я едва не выхожу на ультразвук, извиваясь ужом на сковородке от сыплющихся на меня тычков и щипков. Даже коленом двинула о столешницу с грохотом, охнув от боли, на чем экзекуция и испытание на прочность не иссякли, а меня повалили на чужие колени, надежно накрыв сверху рукой и придержав за плечо. А надо мной — его лучезарная наглая рожа с улыбкой, в которую клином втесался золотой зуб. — Запрещённые приёмчики, Фреш! — пыхчу обиженно, но эмоцию лихо перебивает волной смущения от того, что монстр наклоняется поближе к моему лицу. — А что ты мне за это сделаешь? — в его ответе вызов, и я принимаю его до того, как успеваю подумать. — Останусь жить навсегда, — бурчу в ответ сомнительную угрозу, — буду нагло спать в твоей постели и мешать засыпать свечением телефона в лицо. И каждый вторник покупать ненавистные тобой острые роллы. И слушать музыку, которую ты ненавидишь. — Я согласен, — он довольно фыркает и рукой заползает мне на горячую от смятения щеку, — на то и был расчет. Оставайся. И я сейчас не шучу. Повисла пауза, в ходе которой меня накрыло растерянностью. Его улыбка стала явно мягче, взгляд цепкий как и прежде, но есть в нём что-то ещё, чего я прежде не удосужилась заметить. То же самое, что испытывала и я сама порой, когда залипала на движения разговорчивого монстра, и теперь оно вернулось мне отражением в его же глазах. — Да ты сумасшедший, — шепчу в ответ, но скрывать свои эмоции уже никакая сверхспособность не поможет. И я прекрасно знаю, что он видит всю подноготную, по взгляду понятно, он слишком яркий стал, стоило ему эту эмоцию попробовать на вкус. Фреш даже облизнулся. — Это сладко... Ты и твои чувства. Но я прошу не ради них. А ради тебя, утёнок. Кончай себя мучить, ты хорошая девчонка и заслуживаешь лучшего. На это мне ответить решительно нечего. Я лежу на его коленях взведённой пружинкой, но чем больше смотрю на него снизу вверх, тем меньше мне хочется снова отбрыкиваться, выказывать сопротивление или еще каким бунтом заниматься. Расслабляюсь, сдаюсь и отвожу смущенный взгляд, а в голове такое торнадо из мыслей, что не получается выбрать стартовую точку, то ли её не существует вовсе, то ли ускользает куда подальше, стоит за неё ухватиться. И с чего такое милосердие? Спрашивать страшно, я ни за что этого не сделаю, однако всё равно в душе скребётся мерзкий червь сомнения. Подозрения даже — за это придётся чем-то заплатить. Разве бывает иначе? Должен быть хоть какой-нибудь подвох, он ведь монстр, паразит к тому же... И... Что из этого следует? В голове ни одной дельной догадки, а все прочие выглядят как детский лепет умственно отсталого существа, поэтому их даже озвучивать в мыслях стыдно. За всем этим мыслительным процессом наблюдает Фреш, его рука всё ещё на мне, пальцы перебирают прядку волос. Знает, что я этого не люблю, а всё равно делает, как будто внимания просит или отвлекает от собственных конференций с тараканами в голове. Я его руку перехватываю за запястье, отвожу в сторону немного, но не отпускаю сразу, рассматриваю кости, задерживаю на них прикосновение и со вздохом, будто опомнившись, убираю руку, сжимая пальцы. — Эм... Ладно, я тогда в магазин хотя бы сгоняю, — поднимаюсь с его колен, но меня моментально опрокидывает обратно всего одно его движение. Иногда диву даюсь: Фреш делает всё так, словно это ничего не стоит и... ничего не весит. — Ага, конечно. Тебе всё ещё надо восстановиться. Постельный режим со мной. — Иди ты знаешь куда? — Ты первая, даже могу подсобить, — его улыбка шире, а сам монстр подмигивает и нагло высовывает кончик лилового языка, чья форма до странного похожа на щупальце. — Себе подсоби, по-моему, ты в этом мастер, — не остаюсь в долгу и сердито, почти обиженно щурюсь, скрестив на груди руки в жесте протеста. Но его ответ выбивает возмущенный выдох напополам с мурашками по ложбине позвоночника, от чего страсть как хочется передёрнуться. — А ты вуайеристка, да? — Миндаль! — рывком встаю с его ног и даю парню подзатыльник, но тот лишь смеется и тычет под ребра да бедром толкает. Весело ему, мать его... А мне потом лежи и думай, что между нами всё-таки творится, потому что это уже откровенно похоже на что угодно, но не на дружбу. Кажется, так начинается это чувство, да? С того момента я постоянно ловлю себя на мысли, что всё, что происходило, я видела в неверном свете изначально, и теперь могла видеть больше. То, что в упор игнорировала из опасений, что скинут с такого высокого обрыва, после падения с которого не останется и намёка на прежнюю меня. Они и сейчас остаются безусловно, но их глушат новые для меня эмоции. Это одновременно и бесит, и выбивает из колеи. Чувствую себя дурой, когда залипаю на сероватые веснушки его лица, пока тот что-то мне рассказывает из случаев на работе. Он это видит прекрасно, щелкает по носу и улыбается хитро, по взгляду читает меня как раскрытую книгу, буквы на страницах которой настолько большие, что их он разглядит и издали без напряжения. Дела, конечно, тем не менее всё равно пошли в гору: я оправилась от болезни окончательно, начала выполнять заказы, зарабатывать деньги и лелеять надежду на то, что это не сон, что всё не оборвется ненадёжной нитью, как в прошлом, на которое я еще долго не перестану с ужасом оглядываться. Кстати об ужасах... Не знала, что Фреш способен меня чем-то удивить, а уж испугать — тем более, однако, это всё же случилось и словно под заказ дешёвого фильма ужасов — именно ночью. Я проснулась далеко за полночь от дурацкого сна, в котором мало было логики, но много стрёмной дичи и голосов несчастливого минувшего, от которого гудит голова, а сердце долго в ушах отдается звоном. Сажусь в постели и таращусь в стену напротив, в темноте пёстрый окрас комнаты кажется монохромно-мёртвым, неприветливым и ещё более чужим. Не знаю зачем, но взгляд цепко сканирует каждую мелочь, в доме так тихо, что я слышу, как в гостиной тикают часы. В глотке сухо настолько, что каждый глоток неприятно саднит горло, и я принимаю решение доползти до кухни в поисках напитков любой категории. Нехотя вылезаю из плена прогретой моей чахлой тушкой постели и босиком шатко иду из комнаты да потише, почти на цыпочках, чтобы монстр меня не поймал с поличным. Почему я так делаю, и сама не знаю толком, но слушать его подколы в честь моего внешнего вида в одной футболке до линии едва ниже трусов хочется в последнюю очередь. Ей богу, я убью его, если это вдруг произойдёт, а дом сожгу к чёртовой матери, а потом сама сброшусь в реку, чтобы та унесла меня за три пизды из этого мира... Я уже почти у цели, но по счастью так и дошла незамеченной. По крайней мере я искренне думаю подобным образом, пока за поворотом в кухню не вижу тусклый свет на стене напротив входа. И там же силуэт тени, казалось бы, знакомой, но замираю на полушаге, стоит увидеть её оформленные очертания. Высокий монстр-скелет, но... из его головы и рта в частности вьются тени щупалец или вроде того, когда это существо подносит ко рту бутылку. Выглядит как оживший ночной кошмар, и я не уверена, что хочу видеть то, что такую тень отбрасывает там у холодильника... И, наплевав на жажду, я спешно ретируюсь обратно, стараясь не издавать ни грамма шума. Этот жуткий образ вьющихся выростов теперь мерещится в каждой тени. Не могу сказать, что я настолько впечатлительная или еще что-то, но блять! Я вообще не уверена в том, что конкретно видела, пусть этот монстр и предупреждал о том, что он паразит, но я до последнего не знала никаких уточняющих подробностей на этот счёт, лишь общие детали. Это ведь оно? Его истинная суть? Если честно, я сейчас окунулась в атмосферу рассказов Говарда Лавкрафта, и это нихрена не захватывающе, а попросту страшно и пугающе... А еще обидно и очень, из-за того, что это меня отчего-то испугало. Ведь Фреш не делал мне зла... Да и мой страх теперь выглядит как предательство или двуличие, потому как я совершенно точно не скажу ему о том, что видела нечто для себя странное и отталкивающее... При всех моих догадках и фантазиях о том, что он имел ввиду под категорией "паразит", я и подумать не могла, что в реальности это настолько меня шокирует. Казалось бы, монстр – он и есть монстр, но это было совершенно непостижимо для человека. Я всего лишь человек... В комнате сижу тише мыши, слушаю любой шорох и под одеялом старательно делаю вид, что сплю крепко и беспробудно. Чёрт его знает, вдруг он и ходить может бесшумно, а то и вовсе смотрит на меня через замочную скважину двери, раскрашенной в абстрактные пятна акрилом явно вручную. Но я и не думаю туда посмотреть даже через едва видимо приоткрытые глаза, малодушно решив, что до утра решение моих опасений точно можно и нужно отложить, но разум всё равно прокручивает увиденное раз за разом, дополняет какими-то выдуманными деталями, каких быть скорее всего не могло. Дальше даже не понятно, сплю ли я или нет, но до рассвета я чувствую постоянную тревогу, словно в груди беспрестанно жжётся ритм сердцебиения, то падая вниз, то затихая почти под горлом. Постоянное ощущение напряжения, вбитого колом в мышцы до самых связок. Карусель эмоций и сомнений, которая смазывается чувством щекотки носа — кто-то ненавязчиво тычет в меня моими же волосами... Я подрываюсь с места как при обстреле, едва не оставляя в чужой руке клок своей пряди, заполошенно понимая, что всё же спала, потому как не услышала, когда тут успел появиться Фреш. Его моя реакция озадачивает, он сидит на полу у постели и ладони приподнимает в жесте капитуляции, во взгляде явная озадаченность. — Воу, легче, малая, из меня парикмахер так себе... Ты чего? Приснилось чего жуткого? — парень опирается на край кровати руками и обаятельно улыбается, но перед моими глазами снова возникает образ чёрной потусторонней тени. Он видит мой страх и непонимающе хмурится, но я не даю повода усомниться в том, что он прав. Почти. — Аа... да... Чёрт, такая чепуха, ммх... — тру пальцами глаза, больше ради прерывания зрительного контакта, чем ради снятия чувства песка в них. Не хочется, чтобы он чувствовал вкус полуправды. Потому как полуправда это всё еще ложь... — О, ну это немудрено, ты столько всего перенесла, это довольно логично. В голове, что называется, тараканов травят, хах. Я на завтрак заказал всякой ерунды типа лапши, ты вроде любишь. Хотел позвать кофе пить и... всё же поговорить кое о чём, так, мелочи, но это довольно важно, — интонация говорит сама за себя. Это явно не совсем мелочи, и подобные слова заставляют насторожиться и шустро скинуть с себя морок недосыпа. — Что ты там опять удумал, Фреш? — хмурюсь недовольно, повернув к нему голову с подозрительным прищуром, — если ты о том, что собрался притворяться мёртвым на ступенях компании по оформлению наследства и риелторов, то за такую идею могу пообещать, что притворяться не придется, я сама тебя грохну. — Хахаха, молодец, утёнок. Боевой настрой мне нравится, — Фреш мурчаще тянет улыбку шире и подмигивает, а мне не по себе, и ночное происшествие действительно кажется дурным сном настолько, что есть сомнения. А вдруг и впрямь приснилось? — Давай баш на баш? — неуверенно начинаю, но, видя в его взгляде интерес, продолжаю, — я тебе всё расскажу, но и ты мне кое-что расскажешь о себе. Фреш молчит какое-то время, а его взгляд ровный и нечитаемый. Однако, когда пауза затягивается, монстр всё-таки с согласием фыркает: — По рукам, малышка. Это будет честно, так что погнали завтракать, заодно и поговорим. С этими словами парень покидает моё общество, но в дверях оборачивается, так ничего больше и не сказав. Но этот его взгляд пускает волны мурашек по загривку, и мне вновь не по себе до вспотевших ладоней... Как будто он обо всём уже прекрасно знает. Я не сразу выхожу из комнаты после того, как привожу себя в порядок. Стою у двери истуканом и пальцы сжимаю в кулак, на коже ощущая противный и липкий налёт неуверенности. Словно ожидание очередной подставы, обмана, поворота, за который меня вышвырнет горсткой помятого мусора в случае совершения любого промаха. — Да пиздец... Ладно, погнали, — тихо шепчу под нос и выхожу навстречу разговору, который никак нельзя избежать. Это нужно как пластырь сорвать одним резким движением да зажмуриться покрепче, после чего всё останется позади. В конце концов, мне не привыкать ощущать на себе последствия тумаков жизни, что могло пойти не так? Да и... это будет честно, как ни крути, а вес добра, которое мне сделал Фреш, превышает многократно страх перед тем, что я расскажу о том, что видела этой ночью. Всё же я имею право знать о том, что это вообще было. С кем именно я живу... — О, ты прямо раскошелился, — окидываю взглядом раскинувшуюся на столе скатерть-самобранку с кучей разновидностей лапши, роллов и прочей ресторанной снеди, от которой рябит в глазах, — как будто отмечаем что. — Ну, вроде того. Считай, новую жизнь обмываем, имеем право, да и ты скоро станешь похожей на скелет больше, чем моё тело, — Фреш подмигивает и скалит клыкастую улыбку, сидя за столом с видом самым непринуждённым, но взгляд явно предвкушающий, — присаживайся, чего подвисаешь? — я отмираю и сажусь напротив, в напряжении скрещивая руки. Аппетит даже не намекает на своё присутствие, и думается мне, что лучше покончить с этим разговором прямо с места в карьер. — Фреш, я видела тебя ночью... Точнее... Это была твоя тень, но и этого хватило, чтобы родить вопросы и... Я не хочу, чтобы ты подумал какую дрянь, и сама не желаю надумывать. Что это за чертовщина была, не имею понятия, но я действительно хочу знать... кто ты?