***
Слишком часто в последние годы Гермионе снились плохие сны. Эта ночь не была исключением. Иногда она сожалела о том, что родилась волшебницей. Если бы не её магические способности, она бы никогда не попала в Хогвартс, никогда не подружилась с Гарри и Роном, и тогда ей бы никогда не пришлось познать опустошающую боль от их потери. Она скучала по ним. И не было ни дня, когда бы она не вспоминала о них. А ещё она тосковала по магии. Если бы только можно было передать словами те душевные страдания, которые она испытывала, когда открывала давно потемневшую картонную коробочку для хранения волшебной палочки, которую она прятала от Нати за шкафом. Единственное, что ещё хоть как-то связывало её с прошлой жизнью, были книги. Для большинства работа библиотекарем может показаться нудной, но для Гермионы Грейнджер это было отдушиной, лекарством от боли и одиночества. Достав карту Лондона, девушка села за кухонный стол с чашкой кофе в руках. Намазывая тост арахисовым маслом, она внимательно изучала каждый закоулок той местности, где не так давно должна была встретиться с сотрудником из Министерства магии. Возвращаться туда было не просто опасно и глупо. Это было самоубийством. Но других идей о том, как разузнать о Тобиасе немного больше, у Гермионы не было. Она должна была попытаться расспросить персонал в том баре, откуда он вышел. — Это плохая идея, — выдохнула девушка, откинувшись на спинку стула. От страха у неё даже свело желудок. — Ты чертовски права! — громко провозгласила Нати, незаметно появившись в дверном проёме кухни. — Сбегать с первым встречным, не сказав при этом ни слова — паршивая идея! Ты хоть представляешь себе, как я волновалась?! Гермиона замолкла, когда встретилась взглядом с холодными как лёд глазами Нати. Некоторое время они лишь молча смотрели друг на друга. — Прости, — тихо пробормотала Гермиона. Её охватило странное оцепенение. Она чувствовала себя… подавленной. Но было и ещё что-то такое, что она поняла только сейчас — чувство дружбы, привязанность, которую она чувствовала по отношению к Нати, была нарушена. И это наполнило Гермиону глубокой печалью. Выражение гнева на лице девушки сгладилось. Теперь в её взгляде скорее было выражение печали или разочарования. — Почему ты сбежала? — опустив словно в бессилии плечи, спросила Нати. — Потому что Дилан — придурок, — со вспышкой подавляемого всё это время гнева выпалила Гермиона. — Он подмешал мне что-то в напиток и я… разозлилась. — Он что?! — Глаза Нати округлились. Волшебница увидела, как та побледнела и рухнула на соседний стул. — Не нужно мне было соглашаться, — изо всех сил Гермиона старалась говорить спокойно, но сама слышала, как искаженно и незнакомо прозвучал её голос. — Ночной клуб и это платье… Всё это не для меня. Нати долго молчала. — Мне… очень жаль, Джин. Она избегала смотреть подруге в глаза. — Мне тоже, — тихо согласилась волшебница. — Мне тоже. — Так… кто был тот мужчина? — помедлив, нерешительно поинтересовалась Нати. — С которым ты ушла? На этот раз ей пришлось довольно долго ждать ответа. Нати наклонилась вперёд и прикоснулась к пальцам подруги. Рука Гермионы испуганно дёрнулась, словно она собиралась вырваться, но волшебница сумела быстро овладеть собой. — Джин? — Нати слабо улыбнулась. — Я не собираюсь осуждать тебя за то, что он старше… — Ты его видела? — взволнованно, даже шокировано, спросила Гермиона. Её взгляд впился в глаза подруги. Если бы только Нати смогла описать его внешность! Гермионе казалось, что это приблизило бы её к Тобиасу. — Я ведь сказала, что не буду тебя осуждать, — решительно стояла на своём Нати. — Он же не старик какой-то, — Гермиона намеренно небрежным движением взяла кружку с остывшим кофе и сделала небольшой глоток, чтобы хоть как-то подавить свою нервозность. В тоне её голоса проскользнули нотки мольбы, но Нати, казалось, этого не заметила. — Нет, — усмехнулась Нати. — Не старик. — Как он тебе? — возбуждённо спросила Гермиона, теряя терпение. Не могла же она прямо в лоб спросить подругу о том, как выглядел её таинственный спаситель. — Ну… — протянула та. — Было темно и я особо не смогла его разглядеть, — выпалила Нати в своё оправдание. — Я надеюсь он к тебе хорошо относился, — неожиданно серьёзно спросила девушка. — В смысле? — Ну… в том самом, — Нати подёргала головой, явно намекая на что-то конкретное. Гермиона упрямо молчала. — Он ведь не извращенец какой-то? — Нет, конечно! — воскликнула волшебница. — Тогда, давай, рассказывай, — защебетала Нати, тоже наливая себе кофе. Она интимно склонилась к Гермионе и взяла свой любимый сплетнический тон: — Как всё прошло? — В смысле? — Гермиона моргнула. — Господи, Джин, не томи! — воскликнула Нати, громко опустив чашку на стол. — В коем-то веке отправила меня ночевать к Тому, сбежала из ночного клуба с мужчиной в двое старше себя, а теперь у тебя хватает наглости прикидываться дурочкой! Нет уж! Так не пойдёт! Я не отстану от тебя пока не расскажешь. Гермиона побледнела. Она открыла было рот, но тут же его закрыла. Дело в том, что стоит только женщине проявить интерес к мужчине, и позволить своему разуму уйти в этом направлении, как её захватывает в вихрь эротических фантазий, остановить который очень сложно. Щёки Гермионы начали наливаться пунцовым румянцем. — Он… Он был… — запинаясь, бормотала она. — Он был… Ну? — Мне он сначала не понравился, — Гермиона решила, что ложь, в которой присутствует толика правды, покажется Нати более правдоподобной. — Но оказалось, что он умеет быть очень внимательным и… — И? — упрямо спросила подруга. — И нежным, — сдавленным голосом пробормотала Гермиона, закрывая лицо руками. — А теперь? — тихо спросила Нати. К своему удивлению, Гермиона заметила добродушную улыбку на лице девушки. — Он тебе нравится? Гермиона молчала в растерянности. Тобиас не мог ей нравиться. Она совершенно его не знала. Она до сих пор даже не видела его лица. Тогда… в его доме ей удалось лишь мельком уловить его черты: светлые волосы, высокий лоб и длинный нос. Он был высоким, и в его плавных, но стремительных движениях ощущалась опасность. А голос… Глубокий, с лёгкой хрипотцой — от его голоса Гермиону порой бросало в дрожь. Разве может кого-то привлечь лишь тень мужчины? Она отчаянно хотела узнать, почему он прятался в темноте. Быть может, он был безобразен? Как и она. Гермиона, неосознанно для себя, провела рукой по груди, по шраму, который ей оставил Долохов. У неё были и другие. Один безобразнее другого — ещё одна причина, по которой такая молодая девушка сторонилась мужчин. — Не думаю, что мы снова встретимся, — отстранённо пробормотала Гермиона, бросив взгляд на карту Лондона. Она только сейчас подумала, каким огромным был этот город. — А я не знаю, как с ним связаться. — Вот увидишь, — Нати ободряюще улыбнулась, беря подругу за руку. — Он позвонит. «Волшебникам не нужен телефон», — с иронией подумала про себя Гермиона.***
Крепко сжимая в руке перцовый баллончик, Гермиона смотрела на новостройку, которая так и не была закончена. Как и многие другие здания в этом районе, она пустовала, приходя в упадок и медленно разрушаясь. По непонятным причинам строительство в этом квартале было прекращено, и теперь пустынные оконные глазницы брошенных домов нагоняли страх на прохожих. Совсем недалеко был железнодорожный мост, под которым погиб бездомный. Сейчас это место казалось пустынным, но от этого было даже жутко. Некоторое время девушка плутала по улицам, которые по большей части вели в никуда, и лишь спустя пару часов увидела ту самую дверь, из которой в тот вечер вышел Тобиас. Гермиона решила вернуться сюда, когда не будет так темно, и, если бы не стоявшая на ступеньках женщина, так бы и поступила. Это был её шанс. — Ты заблудилась? — нахмурившись, спросила незнакомка. На вид ей было немного за тридцать. Рыжеватые волосы были испорчены химией и выглядели сухими и тусклыми. Она курила тонкую сигаретку, дым от которой обволакивал её терпким запахом с лёгкими нотками вишни. Женщина сделала нерешительный шаг, и под небрежно наброшенным на плечи пальто Гермиона увидела откровенно короткое платье, которое не прикрывало даже резинку чулков. Так вот, значит, в какого рода заведения ходит Тобиас. Вспышка раздражения и ревности — побочный продукт задетой гордости, — на краткий миг затмила здравый смысл. — Эй! — явно теряя терпение, выпалила женщина. — Ты оглохла что ли? — Простите, — опомнилась Гермиона. Она подошла ближе, внимательно оценивая женщину перед собой. В ней не было ничего необычного, и назвать её красивой было тоже сложно. — Я… Я просто ищу кое-кого. — Ты из полиции? — настороженно спросила работница местного публичного дома. — Нет, — поспешно заверила девушка и помотала головой. — Я… — она медлила в нерешительности. Стоило ли ей называть его имя? — Я ищу… Тобиаса. — Кого? — с лёгким раздражением произнесла женщина. Гермиона быстро достала из кармана пятьдесят фунтов, подозревая, что только деньги могли развязать ей язык. Однако рыжеволосая продолжала смотреть на Гермиону с недоверием и замешательством. — Мужчину… — начала объяснять волшебница. — Высокий, светлые волосы… — Да у меня каждый второй подходит под твоё описание! — У него очень глубокий голос и он… не любит показывать своё лицо. Повисло напряжённое молчание. И Гермиона сразу же догадалась, что женщина знала, кого она имела в виду. — Я не разглашаюсь о своих клиентах, — холодно произнесла она, бросила сигарету на землю и наступила на неё. — Мне очень нужно, — с отчаянием в голосе выпалила Гермиона. Она вытащила из кармана ещё одну купюру. То, с каким задумчивым взглядом на неё посмотрела работница борделя подсказало Гермионе, что та колебалась, но была слишком заинтересована. В конце концов, сто фунтов никогда не бывают лишними. Тем более перед рождеством. — Пожалуйста. — Ты вообще кто? — Я… — волшебница замялась. Действительно. Кто она? — Я… его девушка. Рыжеволосая разразилась таким громким истерическим смехом, что Гермиона испугалась, как бы их кто не услышал. — Хреновая из тебя девушка, раз он ходит к проституткам, — прыснула та. — Ну, знаете ли! — нахохлилась Гермиона. — Я узнала об этом… совсем недавно. — Вот как? — глумливо улыбаясь, сказала женщина. — Почему он сюда приходит? — Почему? — повторила вопрос рыжеволосая. — А зачем, по-твоему, сюда приходят другие мужчины? За удовольствием… За удовольствием, которое им недоступно в нормальной жизни. — Но ведь… — У многих есть семьи, — проститутка пожала плечами. — Но сюда они приходят, чтобы побыть собой. Кто-то любит пожестче, а кому-то хочется побыть в другой роли. Не каждой женщине это нравится. — А какой он? — не задумываясь, спросила Гермиона. Работница борделя снова рассмеялась. — Ты чё? Правда хочешь это знать? Гермиона стушевалась. Она пришла сюда совсем не за этим. Женщина подёрнула плечами, поправляя съехавшее пальто. — Он… как с войны вернулся, — задумчиво сказала она. — Равнодушный, словно его выпотрошили. И скрытный, как человек, стыдящийся своего уродства. «Скорее всего это и было истиной причиной, по которой Тобиас пользовался услугами заведения подобного толка, — размышляла про себя Гермиона. — Возможно, он даже участвовал в битве за Хогвартс. И, возможно, он, как и Билл Уизли, страдал от своего увечья.» — Платит хорошо, — продолжала говорить работница борделя. — Правда приходит не так часто, как хотелось бы. Вот бы все такие были, — она неосознанно потёрла шею и прикрыла глаза, словно от боли. Гермиона подумала, что там у неё, скорее всего, был синяк. — Спасибо, — волшебница сочувствующе улыбнулась. — Моё молчание стоит ещё пятьдесят, — женщина качнула головой, давая Гермионе знак, чтобы та ещё раз проверила свой карман. — У меня больше нет денег! — опешив от такой наглости, воскликнула девушка. — Как знаешь, — рыжеволосая в последний раз пожала плечами, открыла дверь и скоро исчезла в тёмном коридоре.***
Прошло почти две недели с тех пор, как они виделись в последний раз. Однако Гермиона была уверена, что как только Тобиас узнает о её поступке — а в том, что он об этом непременно узнает, у неё сомнений не было, — он достанет её даже из-под земли и сотрёт в порошок. Сегодня вечером Нати ночевала у Тома. Гермиона отмывала ванную от краски для волос. Она жила под старым паспортом матери, который та потеряла лет тридцать назад. Волшебница наткнулась на него совершенно случайно — перед тем как пуститься в бега с Гарри и Роном. Гермиона наложила на родителей Обливиэйт, отправила их в Австралию, оставив себе старый паспорт матери. Сделав в нём несколько изменений, теперь Гермиона Грейнджер жила под именем Джин Уилкинс. Вот только у мамы были тёмные волосы, а ей досталась непослушная грива отца. Раньше девушка и подумать не могла, что будет так заморачиваться с волосами, однако короткая причёска требовала много ухода, брови нужно было выщипывать, а веснушки — высветлять. Полтора часа спустя Гермиона вышла из ванной совершенной уставшей. Она не слышала звук аппарации и не успела даже взвизгнуть, когда кто-то схватил её со спины, закрыв рот рукой. — Какого чёрта? Это был Тобиас. Его горячее дыхание задело её ушную раковину, вызвав дрожь во всём теле. Однако сейчас его голос звучал так озлобленно, что впервые с момента их встречи, Гермиона действительно испугалась. — Я спрашиваю, какого чёрта, Джин? — его рука соскользнула с её рта на шею, несильно сжимая. — Зачем ты туда ходила? Чего тебе надо? — Ничего, — дрожащим шёпотом ответила девушка. Она инстинктивно вцепилась пальцами в его руку, боясь, что он ненароком её задушит. — Лгунья! — сквозь зубы выпалил он. Гермиона резко вздохнула, когда он сжал её ещё сильнее — так, что ей стало трудно дышать. — Я просто хотела найти вас, — часто дыша от страха, проговорила она. — Зачем? — тон его голоса был ледяным. — Потому что, — она сглотнула. Её пальцы, сжимавшие в приступе паники его руку, расслабились. — Потому что… кроме вас у меня больше никого нет, — она положила голову ему на предплечье, тихо вздрагивая. От него пахло дымом, кожей и дождём. И в этом было что-то утешительное. — Больше никого не осталось.