***
Ночь окончательно опустилась на Беллевер, окутав деревушку тьмой, словно одеялом. Немногочисленные звезды, появившиеся на небе с наступлением вечера, постепенно исчезли за завесой мрачных туч. Воздух был каким-то тяжёлым — хотя по идее, на природе должно было дышаться легче, — да ещё ветер приносил от находившегося неподалеку леса запах воняющей затхлостью и тиной воды. — Так… что же всё-таки произошло? — выдержав паузу, рискнула спросить Гермиона. Она старалась не оборачиваться, не смотреть на дом Мэнди и… лес позади него. Ей казалось, что стоит ей только чуть-чуть оглянуться, даже просто скосить глаза в сторону, как она увидит чью-то фигуру, которая следит за ними. Снейп проговорил неохотно, будто через сито цедил: — Пройдя несколько километров, я очутился на краю обширного болота. Несмотря на то, что зимой поверхностный слой должен замерзать и угодить в трясину практически невозможно, в этом лесу… всё в её власти. — Хозяйки болот? — охнула Гермиона, даже сейчас испытывая холодный парализующий ужас. Снейп скосил на девушку напряжённый взгляд и позволил себе внушительную паузу, прежде чем продолжить: — То, что сказал Джек — правда. Он не был нужен ей. Как и я. — Но почему? — Может и впрямь… гнилые душонки ей ни к чему. Гермиона не успела что-либо ответить, так как они уже стояли перед домом мистера Брукса. Снейп громко постучал. Через несколько очень длинных, томительных минут дверь наконец-то открылась ровно на столько, чтобы хозяин дома мог разглядеть гостей, а они — увидеть его. — Прошу прощения, что так поздно, — начал Снейп. — Меня зовут Тобиас Снегг. Я звонил утром, чтобы забронировать комнату. — А это кто? — хмуро пробормотал старик и уставился на Гермиону своими маленькими красными глазками. Девушка заметила, что правая рука мистера Брукса была изуродована подагрой, и лишь по этой причине решила простить ему его враждебность. — Джин. Джин Уил… — Вас двое. Был уговор на одного. Мужчину, — заявил старик неприятным тоном, даже не взглянув на Гермиону. — Девушку пустить не могу. — Я заплачу за дополнительные расходы, — заверил того зельевар. — Уговор был на одного, — стоял на своём мистер Брукс. — Какая собственно разница? — Каждый раз, когда Снейп начинал раздражаться, голос его становился тише. — У вас больше нет свободных комнат? — Я вас знать не знаю, а вы приехали вдвоём. — Заселите хотя бы её, я найду другое место, где можно переночевать, — Снейп продолжал говорить тихим голосом, означающим крайнюю степень бешенства. Лицо мистера Брукса так сморщилось, словно ему в глаза лимонным соком брызнули. Снейпа начало трясти. — Я его жена, — рыкнула Гермиона без всякого зазрения совести. — Неужели вы решили, что я позволю ему одному ночевать где попало и… с кем попало? — к последней фразе голос её стал на тон холоднее. Теперь старик не сводил глаз с этой маленькой женщины, которая выглядела так, словно вот-вот приласкает его сковородкой. Затем он сочувствующе посмотрел на Снейпа и открыл дверь. — Почему это сразу с кем попало, — пробубнил мистер Брукс, сделав трагическое лицо. Дом мистера Брукса представлял собой старомодный пансион. Правда здесь было всего две комнаты, которые старик, может быть когда-то и сдавал проезжавшим мимо туристам, теперь же они попросту стояли пустые. По правде говоря, он очень удивился, что о его пансионе вообще кто-то вспомнил. Мистер Брукс в вразвалочку прошёл до кухни, которая служила и столовой, и приёмной, и баром, взял с доски ключ и протянул его Снейпу. — Ваша комната рядом с лестницей, — сказал он. — Если захотите позавтракать, сообщите мне накануне. Думаю, у меня найдётся немного бекона и банка красных бобов в собственном соку. Гермиона неодобрительно сморщилась, но всё же выдавила из себя «спасибо». — Да, и ещё кое-что, — обратился старик со строгим видом к зельевару. Он внимательно посмотрел на девушку, но быстро отвёл взгляд. Тон его голоса стал заговорщическим. — Я уже стар, поэтому сплю очень чутко, так что если решите затеять шуры-муры, то соизвольте делать это молча. Гермиона побледнела, но на скулах проступили неровные розовые пятна. В течение нескольких секунд она огорошено смотрела на мистера Брукса, однако Снейп не дал ей возможности что-либо ответить. — Мы не собираемся нарушать ваш чуткий сон, — резко сказал он. — Вот и славно. Мистер Брукс развернулся и, сгорбившись, поплёлся прочь. Гермиона смотрела ему вслед со смешанным чувством злости и досады. Мимолётная мысль о близости с Северусом вызвала в ней внутренний взрыв отчаяния. А судя по искажённым чертам лица зельевара, реплика мистера Брукса не пробудила в Снейпе ничего, кроме бешенства. Когда они шагнули в комнату, в нос сразу ударил запах затхлости, слегка отдавало плесенью и сыростью. Царил полумрак, занавески на двух окнах были плотно зашторены. Единственная лампочка под потолком в выгоревшем плафоне давала тусклый свет. За дверью находился довольно узкий, но высокий и массивный шкаф для верхней одежды. Как оказалось, он был забит всяким хламом, поэтому вещи пришлось положить на стул. У стены напротив окна стояла кровать, накрытая почти совсем не объеденным молью покрывалом. Железная, со спинкой, похожей на кладбищенскую оградку. Гермиона сделала несчастное лицо, но промолчала. — Жена? — вдруг спросил Снейп с издёвкой. Гермиона ещё больше побледнела. — А что мне ещё оставалось предпринять? — ответила девушка, явно волнуясь. — Мистер Брукс такой упёртый. Он бы не пустил меня в дом. Оно и понятно… Он напуган. — Завтра, — немного помедлив, уже серьёзно произнёс зельевар, — я снова пойду в лес. — Ты всё ещё надеешься найти Арью и Марка? — в голосе Гермионы теперь слышался испуг. — Не знаю, — уклончиво ответил он. — Давай спать. Бросив оценивающий взгляд на односпальную кровать, девушка настороженно спросила: — Мы на ней вообще поместимся? — Будешь спать у стенки, — решил Снейп, снимая обувь. Затем он очень кстати ушёл в ванную комнату. Гермиона решила особо не раздеваться, да и в комнате было прохладно. Хотя постельное бельё было явно новым, Гермионе показалось, что наволочка на подушке пахнет чем-то затхлым. Тяжело вздохнув, девушка перевернулась на бок и стала с тоской пялиться на обои, разглядывая узоры. Почему-то ей постоянно мерещились мерзкие рожи, а память услужливо подкинула Гермионе воспоминание о том, что совсем недалеко стоит проклятый лес, где Хозяйка болот топит невинных людей. Наверное, именно поэтому она чуть не подорвалась на кровати, когда дверь ванной комнаты со скрипом открылась. Через плечо Гермиона увидела, как Снейп выключил свет и шатаясь от усталости, дошёл до кровати. Под тяжестью его тела натужно заскрипел матрац. Он лёг прямо на покрывало, не раздевшись. — Спокойной ночи, — тихо пробормотала Гермиона. — М-м, — через силу ответил зельевар. Гермиона не заметила, как забылась тревожным сном, больше похожим на беспамятство. И проснулась она так же неожиданно, как от внутреннего толчка. В комнате было так холодно, что у неё окоченели пальцы ног. Сон как рукой сняло. Одеяло было слишком тонким, простыня казалась полусырой и вся в неудобных складках. Гермиона хотела согнуть ноги, но места было так мало, что даже это простое движение разбудило бы Снейпа. «А ему хоть бы что, — подумала девушка и с укором скосила на зельевара глаза. Тот лежал тихо и почти неподвижно, только грудь иногда поднимались и опускались в такт его равномерному дыханию. — Он должно быть привык. В Подземельях Хогвартса всегда было очень холодно.» — Чего не спишь? — потребовал Снейп объяснений. Сиплый голос зельевара, прорвавшийся сквозь тишину ночи, напугал Гермиону так сильно, что она чуть было не вскрикнула. — Так чутко спишь? — шёпотом спросила девушка. — М-м, — в полудрёме промычал мужчина. — Так чего? Мышей испугалась? — Здесь есть мыши? — Гермиона резко поднялась на локте и ошалело завертела головой, сканируя пол глазами. На лице Снейпа появилась слегка насмешливая улыбка и он тихо закряхтел. — Мерзавец! — в сердцах выпалила девушка и толкнула его в предплечье. Гермиона демонстративно отвернулась к стене лицом и натянула одеяло почти до макушки. — Ты замёрзла? — Сейчас его проницательность почему-то её раздражала. — Здесь холоднее, чем в Подземельях, — всё же пожаловалась она и повела плечами. — А от одеяла почти никакого толку. Какое-то мгновение Снейп молчал, словно что-то обдумывая, потом произнёс низким напряженным голосом: — Иди сюда. Он поднял левую руку и завёл её за голову. — Что? — тупо переспросила Гермиона, оборачиваясь. Её глаза округлились от удивления и недоумения. — Да не собираюсь я за тобой волочиться, — резко ответил мужчина. — Ты дурная совсем? Просто рядом теплее. Гермиона чувствовала себя неловко и в то же время очень взволнованно. Она с трудом сглотнула. Стоило ли ей вежливо отказаться? Или всё же сдаться и не препятствовать своим желаниям. Она стояла на очень скользком и опасном пути, неуверенная, какое именно решение заставит её пожалеть об этом впоследствии. Она осторожно придвинулась ближе. Снейп, напротив, не предпринял никаких попыток, чтобы сократить расстояние между ними. Его рука так и продолжала покоиться под его головой. Гермиона едва отважилась дышать, когда с трепетом положила ему на грудь свою голову и руку. Даже через рубашку она чувствовала, каким горячим было его тело. И вдруг… в его неподвижном молчании Гермиона окончательно убедилась в том, что он ей нравился. Быть может, она даже влюблена в него. Её идеальный мужчина. Их неподходящее время. «Ну почему Снейп? — спросила она себя с укором. — Мужчина, который почти двадцать лет оплакивает свою первую любовь, но при этом таскается к рыжеволосой проститутке. Человек с таким скверным характером, каких ещё поискать! Бывший Пожиратель смерти. Беглец.» В уголке глаза набухла и скатилась по щеке слеза. Гермиона испуганно зажала себе рот рукой. Снейп не должен услышать её.***
Снейп проснулся из-за того, что мистер Брукс, мучаемый удушливым кашлем, спускался по лестнице на кухню. Гермиона ещё спала. Он явственно ощущал на себе тепло её тела. Северус осторожно посмотрел на бледные изгибы её ног, неприкрытые одеялом. Какими гладкими они выглядели… какими гибкими. Он увидел край кружевного белья на её упругих ягодицах, почувствовал мягкость её груди на своей и обомлел. Отстранённо Снейп начал осознавать её красоту. С пугающей отчётливостью мужчина понял, что потерял бдительность, расслабился без повода, и теперь его утренняя эрекция неистово пульсировала. «Только этого ещё не хватало!» Снейп начал осторожно выбираться, неистово молясь о том, чтобы Грейнджер не проснулась.***
Гермиона встала поздним утром. Снейпа в комнате не было, как и его вещей — скорее всего, он уже ушёл к Мэнди. Испытывая смутную тревогу, Гермиона оделась и вышла из комнаты. Мистер Брукс был на кухне один и как раз заканчивал завтракать. — А, проснулись, — поздоровался он, растягивая слова. — А муж ваш ушёл совсем рано… Едва солнце взошло… — Куда ушёл? — Это был неуместный вопрос, так как она хорошо знала, куда именно ушёл Северус. — Так… э-э… к Пакерам, — ответил старик и резко замолчал, отчего у того на лице получился испуг и некоторая тень осмысленности в глазах. — Вам уже известно, что Джек вернулся. Гермиона нисколько не удивилась, что в такой крохотной деревеньке новости распространялись мгновенно. — Из этого леса никто не возвращается. По крайней мере прежним, — пробормотал едва слышно старик. Он пожевал губами и так же тихо добавил: — Лучше им не возвращаться вовсе. — Что вы имеете в виду? — Я, и так, уже сказал слишком много, — грубо ответил он, явно жалея, что вообще коснулся этой темы. Мистер Брукс быстро поднялся, начал убирать со стола, хлопать дверцами кухонных шкафчиков — в общем всячески изображать, что он занят и не расположен к разговору. Гермиона не могла понять, чего старик боялся больше: того, что обитало на болотах, или что его сочтут сумасшедшим. — А вы здесь давно живёте? — осторожно поинтересовалась Гермиона. — Я здесь родился, — неохотно признался он. Несмотря на вежливый тон и дружелюбный настрой, Гермиона чувствовала, как настроение мистера Брукса портится на глазах. И с каждой попыткой исправить положение она только ещё больше усугубляла ошибку. Может быть, было бы разумнее и вовсе не вмешиваться, как просил её Снейп. — Ты уж не обижайся, — вздохнул старик, явно испытывая укол совести. — Но вы здесь чужие. Вы-то уедете, а я то что… Здесь ведь останусь. Одно только тебе скажу, милочка. Не ходи туда! — проскрипел старик и стал страшен. — Девкам туда нельзя. Пропадёшь. Мистер Брукс, и так боявшийся Беллеверского леса как огня, теперь испытывал по отношению к нему одно чувство: мертвенный ужас. — Ой, дурачина! — начал стенать он. — Не моё это дело. Не моё. — Всё в порядке, мистер Брукс… Девушка слабо улыбнулась, предложила свою помощь на кухне, с облегчением выслушала отказ и решила отправиться в дом Мэнди. Даже при свете дня деревушка Беллевер являла собой жуткое зрелище, по-своему даже еще более жуткое, чем ночью. Обветшалые, покосившиеся дома жались друг к другу и походили на стадо сбившихся в кучу напуганных овец, и складывалось впечатление, что эта деревня жила в страхе перед чем-то. При виде Беллеверского леса у Гермионы по спине пробежали мурашки. Девушка постучала в дверь, но к ней никто не вышел. А после оказалось, что дверь и вовсе была не заперта, что было очень странно. — Мэнди?! — настороженно позвала Гермиона, заходя в дом. Ей показалось, что в комнате что-то скрипнуло, возможно кровать. Испытывая смутную тревогу, Гермиона, стараясь производить как можно меньше шума, прокралась к двери. Джек со стоном открыл глаза. Взгляд его по-прежнему оставался туманным и больным. Он попытался приподняться, со вздохом снова опустился на кровать и оцепенел от страха, когда заметил в дверном проходе незнакомую ему девушку. Он заскулил и начал креститься. — Пресвятая Богородица! — Джек, меня зовут Джин. Я приехала вчера с Тоби. Помнишь? — Гермиона осторожно приблизилась к кровати. — Брысь! Брысь! — бормотал больной и натянул на голову одеяло. — Джек, где Мэнди? — девушка осторожно коснулась его локтя. — Твоя сестра? Почему она оставила тебя одного? — Мэнди, — Джек вдруг так жутко рассмеялся, что Гермиона отпрянула. — Мэнди сказала, что всё уладит. Да! — он уверенно кивнул. — Всё уладит. Всё будет как прежде, Джек, — нараспев затянул мужчина, раскачиваясь из стороны в сторону. — Всё будет как раньше. Чур меня! Чур! Гермиона перевела взгляд на окно, из которого был виден Беллеверский лес, и её охватило гадкое, сосущее чувство.