Что для одного — ненужный хлам, для другого — недоступная роскошь.
***
Годы берут своё, прожив в глубоком одиночестве, будучи личной куклой нового императора Кима, который не так давно взошёл на престол после смерти своего отца. Если раньше Чимину жилось чутко, он слегка сжалился над ним. Он понимал, что Чимин невиновен, но изменить устои и порядки — было не в его силах. Что нельзя было сказать о Тэхёне, после того, как он стал императором Японии, жизнь Чимина стала в разы хуже. Он забыл, что такое сон, его тело брали по одному взмаху руки императора. Живя во дворце больше трёх лет, Чимин так и не смог найти людей, которые смогли бы разделить его горе. Слуги и придворные сторонились его, боялись привлечь к себе внимание Кима. Он понимал их, не осуждал, ведь другого выбора не было и у них. Каждый, кто живёт в этих стенах, следует одному устою — выжить. Ким, как и обещал ему в первую их встречу — превратить жизнь Чимина в ад, он это и сделал. Чимин уже практически не помнил, что было до. Словно кто-то из памяти омеги, свободную от оков жизнь. Его тело превратилось в сплошную боль, пусть для других людей, которые бросали мимолётный взгляд на парня, его кожа им казалась идеальной. Но на самом деле под кимоно скрывались уродливые шрамы, оставленные на теле омеги после каждой ночи с Тэхёном. Их было слишком много, было слишком больно. Когда-то яркий взгляд, в котором плясали огоньки жизни потух, стал собственной тенью, потонувшей в нескончаемой боли и отвращении к самому себе. Попытки сбежать из дворца — не увенчались успехом, всё они провалились на стадии выхода из собственной комнаты. И одна только брошенная фраза Чимина стражникам о свободе, привела к наказанию. Его тело привязывали к одной из рядом стоящих друг к другу колон, хлестали его спину бамбуковыми палками, оставляя на теле Чимина ещё больше шрамов. Желание свободы медленно, каждым прожитым годом, утихало. Чимин больше не надеялся избавиться от золотых оков, что опутывают его запястья. Он навсегда останется рабом и личной, столь любимой шлюхой Кима, и никакие одеяния и украшения не затмят — это факт, что омега до скончания своего века будет ползать в ногах императора и молить его о прощение. — Император зовёт вас. — заходя в скоромную, настолько маленькую комнату, что больше похожа на склад для ненужных вещей, чем на жилое помещение, проговорил один из слуг. — Собирайтесь, — оставляя около его татами новое, пахнущие чистотой юкату. Чимин бросает ленивый взгляд на юкату, что была, словно красная тряпка для быка. Ким Тэхён настоящий ублюдок — с больной фантазии, только он мог преподнести ему полупрозрачное одеяние. Но стоило Чимину поднять взгляд на слугу и встретиться с ним взглядом, он увидел, как лёгкий ужас пробежал в глазах беты, опустившего голову вниз. «Боится.» И смотря на этого бету, Чимин хотел их всех ненавидеть. Ведь они были ничем не лучше, чем он сам — такой же мусор под ногами высшего слоя. И за всем этим страхом, в глазах каждого слуги скрывается высокомерие: они считали, что лучше, чем Чимин. — Сколько у меня времени? — вставая, поправляя свою белую спальную ночнушку, проговорил сипло Чимин. — Император хотел видеть вас немедленно. — смотря всё так же в пол, проговорил бета. — Тогда можешь уходить. — сбрасывая со своего тела одежду, представая перед парнем практически голым. — Я знаю дорогу к спальне Его Величества. — Юдзе, не задерживайтесь. — бета шепчет, покидая комнату. Чимин прожёг взглядом то место, где только что стоял слуга. Он ненавидел, когда его называли юдзе. И, оставаясь снова в одиночестве, Чимин с надеждой в сердце, что, может быть сегодня, его сердце остановится, и эти страдания наконец-то закончатся. Он быстро надевает юкату, стараясь не смотреть в зеркало на своё израненное тело. Душа до сих пор кровоточит от этих ран. Чимин также старался не обращать внимания на прозрачную тряпку, надетое на тело. Помещение, куда вёл путь Чимина, было наполнено ароматами дорогих благовоний. Окружённый роскошью, Тэхён сидел на кровати в окружении мягких подушек, выглядя бесподобно прекрасно, словно бы созданный из мрамора собственными руками богов. Его взгляд был холодным, смотрящим сквозь Чимина, словно тот был просто безжизненной куклой в его руках. — Омега, мой, как рад видеть тебя снова, — прозвучало жестоко-сладким голосом Кима. — Ты так прекрасно выглядишь в этой юкате, моё сокровище. Чимин не ответил, лишь склонил голову, желая, чтобы это закончилось поскорее. Он знал, что никакой милости не ждать от Кима — он был его собственной смертью. — Сегодня у меня для тебя замечательная новость, мой милый, — продолжил император, поднимаясь с нагретой кровати, подходя к Чимину. — Ты покинешь Японию, — касаясь щёки Чимина, ведя по ней пальцем. Чимин вздрогнул от нежного прикосновения, понимая, что что-то не так. Его сердце замерло, надежда на свободу вспыхнула внутри него, но разве это возможно? — Помнишь нашу первую встречу? — наклоняя голову, проговорил Тэхён, смотря в глаза Чимина. — Ты говорил мне, что хочешь доказать, что ты не предатель. — с едкой улыбкой на губах говорил Ким. — И я, как император, дарую тебе эту возможность, — обходя Чимина, становясь за его спиной, касаясь ладонями талии омеги. — Отправишься в Корею, станешь одним из множества наложником для молодого и столь буйного короля из династии Чосон, Чон Чонгука, — жарко в самое ухо прошептал Тэхён, прижимаясь к Чимину. Чимин слышал о Чонгуке — его слава просочилась сквозь границы и даже до Японии. Он был сильным, умным и жестоким королём, идеалом для боя, устрашающим борцом. Каждый во дворе шептал о том, каков же красив, столь молодой король Кореи, каждая омега старалась попасть в его гарем, став его наложником. Но Чимин понимал, что такая жизнь будет не лучше, чем та, что он ведёт сейчас. Корея не Япония, и там, Чимин был уверен, он ощутит вкус собственной крови на губах. И та свобода, которую предлагал ему Тэхён, была лишь и иллюзией. — И какая цена за это «дарование» свободы? — спросил Чимин, пытаясь подавить внутренний вой, что подступала к нему. — Ты будешь служить ему так же, как и мне, — ведя ладонями по плоскому животу омеги. — Будешь ласкать его тело, ублажать всё его желания. Станешь для него тем кто похитит его сердце. — шептал Ким. — А взамен, за доброту его сердца, ты расскажешь мне всё о нём. — Я не могу, я не смогу… — шептал Чимин, его голос трясся от страха и отчаяния. Он знал, что у него нет выбора, он всегда был марионеткой в руках императора Кима. — Ты обязан принять это предложение, мой милый, ведь это твоя возможность вернуть себе честь, — процедив сквозь зубы слова император, символизирующие его беспомощность. Чимин внутренне подавлял отвращение к такому предложению. Он был готов пойти на всë, чтобы освободиться от ужасов, которые ему пришлось пережить во дворце, но продать свою честь, чтобы стать шпионом — это было выше его. Он понимал, что Чонгук мог быть ещё более беспощадным, и что его жизнь в Корее будет столь же адской, как и в Японии. — Я согласен, — собрав последние осколки своего достоинства, Чимин пролетел Чимин. Император Ким улыбнулся удовлетворённо, зная, что он снова победил в их небольшой игре. — Замечательно, Чимин, — отступая от омеги. — А теперь ступай, тебе нужно подготовиться. Чимин понял, что нет пути назад. Его судьба была определена императором, и он должен был следовать ей, даже если это означало продажу своей чести. Он понимал, что его жизнь уже была разрушена. Что ему придётся бороться за выживание в новой, неведомой ему стране. Уже кланяясь в прощание перед императором, Чимин молился лишь об одном: никогда не вернуться в Японию. — И помни, Пак, — смотря через плечо на омегу. — Кому ты принадлежишь. — с ухмылкой проговорил Тэхён. — Ступай. Чимин медленно вышел из комнаты императора, сердце его застыло от отчаяния. Он огляделся вокруг, видя всё это — роскошь и изобилие, которые окружали его, но внутри его была лишь пустота и боль. «Я жертва собственной же судьбы», — подумал Чимин, взгляд его упал на прозрачную юкату, что так сильно резала глаза. Он знал, что его ожидает в Корее. Он знал, что его жизнь будет заполнена ещё большими страданиями, но он был готов принять это, лишь бы избавиться от ужасов в Японии.***
Солнечные лучи окрашивали Кёнбоккун, предавая дворцу особый шарм. Стены дворца, увешанные крышами и украшенные изысканными резьбами, блестели под лучами утреннего солнца. Величественные ворота, украшенные золотыми узорами, высокий потолок, разрисованный живописными красными драконами. Гордые стражники стояли у ворот, несмотря на проникающий холодный ветер, не покидали своих постов. Их бронзовые доспехи блестели на солнце, как будто они были сотканы из самого золота. Великолепие и величие дворца неизменно поражало тех, кто осмеливался войти в его священные стены. Каждый уголок Кёнбоккун казался пропитанным историей и тайнами, готовыми быть раскрытыми лишь избранным. Во дворце царила тишина, только шелест ветра и пение птиц нарушали эту благородную уединённость. Чонгук медленно прогуливался по узким дорожкам дворца, наслаждаясь спокойствием и красотой этого места. Чонгук остановился у пруда, где вода блестела под лучами солнца, отражая беспокойное лицо молодого короля. Он задумался о своей судьбе, о будущем, которое ему предстояло. Он был рождён для великих дел, для того чтобы править. Став королём, он думал о том, а стоило ли этого всего, заплатив такую высокую цену? Он задумался о своей ответственности перед народом, перед своей страной. Он знал, что на его плечах лежит тяжёлое бремя правления. Он в ответ не только за свою жизнь, за его спиной стоят тысячи людей. Чонгук взглянул на дворец перед собой и почувствовал себя частью его великой истории. Он понимал, что величие дворца не только в его внешнем великолепии, но и в его душе, в его истории, в его наследии. И это наследие так безжалостно, по варварски хотели отобрать японцы. Он ненавидел их, за их методы, за лживые улыбки и никому не нужные обещания. Чонгук знал, что конечной целью были далеко не они, а величественный и могучий Китай. Но, чтобы дойти до Китая, японцам нужно было захватить и подчинить себе их. Чонгук был уверен, что когда-нибудь японцы придут на его землю с полномасштабной войной. Все нынешние конфликты на территории Пусана, были всего лишь мелочь, это было только начало. Но Чонгук был, решим, он был готов разорваться каждого вторженца собственными руками. Был готов защитить свою страну, родину, и свою нацию любой ценой. Чонгук решительно шагнул вперёд, уходя прочь от лотосового пруда. Его длинный плащ медленно развивался на ветру. Он знал, что судьба уготовила ему долгий и трудный путь, и он обещал себе, что ни одна каменная стена его вдруг не упадёт. Чонгук почувствовал, как солнечные лучи ласкали его лицо, окрашивая бронзовую кожу в золотистый цвет. Надежды и мечты о процветании своей страны наполняли сердце Чонгука. Был, решим бороться за свою землю до последнего дыхания, защищая её от врагов и сохраняя свободу. Его гордость за Корею была неоспоримой, и он был готов пройти через огонь и воду, чтобы защитить своё наследие и нацию. — Ваше Величество, — кланяясь, проговорил Юнги, увидя короля, идущего по каменной тропинке. — Неожиданно вас увидеть в столь ранний час на прогулке. — подходя к нему, продолжил Юнги. — Здравствуй, Юнги, — я лёгкой улыбкой, которая практически не касалась губ, в ответ проговорил Чонгук. — Ты думал, что только тебе позволено с утра наводить порядок во дворце? — заводя руки за спину, спрашивает Чонгук, смотря Юнги в глаза. — Нет, Ваше Величество, — склоняя голову в знак уважения к Чонгуку. — Вам дозволено всё, ведь это наш дом. — Но и твой, — тихо проговорил Чонгук, отворачиваясь от беты. — Никак не привыкнете, — прошептал Мин, быстрым взглядом исследуя черты напряжённого лица мужчины. — К этому невозможно привыкнуть, — в ответ прошептал Чонгук, услышав слова Юнги. — Всю жизнь я жил в полях, отбиваясь от нападков японцев. Старался защитить наши порты, не желая возвращаться домой, под крыло своего брата. Вёл свою личную армию к победе за нашу страну и нацию, а теперь… — проговорил Чонгук. — Я король. — Вы достойны носить этот титул, Ваше Величество. — Но, не ценой жизни Хосока. — Чонгук бросил взгляд на небо, что так ярко отдавало синевой. — Ты и сам знаешь, Юнги, на троне должен сидеть не я, — с грустной улыбкой проговорил Чонгук. — Ваше Величество, вы стали королём не по случайности, ваша судьба была определена свыше, — Юнги пытался подбодрить Чонгука. — Нет, Юнги, случайности и судьба — это разные вещи, — Чонгук, шагая по тропинке. — Мой брат погиб, потому что я не смог его защитить. Я должен был стать его щитом, чтобы защитить, уберечь от смерти. Но я не сумел сделать этого. Юнги молча слушал слова Чона, зная, что в этот момент ему нужно просто быть рядом, быть поддержкой. Чонгук никогда не хотел править Кореей. Он любил свою свободу, свою независимость, но обстоятельства вынудили его принять трон. Теперь он должен был нести на себе бремя решений, жертв и ответственности. Чонгук принял свою роль с достоинством и решимостью. Но глубоко внутри себя всегда знал: это не его место. Взгляд альфы упал на пруд, который тянулся след каменной дороги, рыбы лениво плавали под поверхностью воды. Чонгук вдохнул глубоко, чувствуя лёгкий ветер на своём лице. — И ты, — не прекращай шагать Чонгук оборачивается назад смотря на Юнги. — Тоже, вслед за мной, лишился своей свободы. — Это был мой выбор, Ваше Величество. — проговорил Юнги, сжимая ткань чогори в своих ладонях. — Я дал обещание, что буду всегда с вами, независимо от того, какой статус в итоге получу. — сказал уверено Юнги, останавливаясь. — Пусть, теперь, когда вы не просто войн, а король всей Корее, а я простой гуннё. — говорит бета, смотря на то как вслед за ним останавливаться и Чонгук, оборачиваясь всем телом к нему. — Для меня вы останетесь человек чести, который спас меня от китайских разбойников. — проговорил пылко Юнги, смотря в глаза Чонгука. Но тут же час понял, что сказанные им слова глупы. Он совершенно забыл о том, что имея свой статус, не имеет права так разговаривать с королём. — Юнги, — Чонгук улыбнулся, услышав ту искренность в словах Юнги, которую так давно не слышал от людей после становления королём. Альфа сделал несколько шагов, подходя ближе к бете, протягивая руку, желая коснуться лица парнишки, что так низко опустил голову, закусив губу от стыда. Но тут вдруг раздался звук шагов. Чонгук обернулся и увидели Намджуна, идущего к ним. — Извините за прерывание, Ваше Величество. Но у нас есть срочный вопрос, который требует вашего внимания, — сказал Ким, склонив голову. — Что случилось в этот раз? — проговорил Чонгук, хмуря свои брови. Ведь каждый раз, когда Намджун врывается в его личное пространство, практически наплевав на всё правила и нормы приличия. Это могло означать только одно — японцы. — Ваше Величество, корабль, — проговорил Ким. — Торговцы из Японии прибыли передать вам подарок. — сказал Ким. — Какой ещё подарок? — скалясь только от одного упоминания о японцах. — От убийц мне не нужны никакие подарки. — проговаривает Чонгук, прожигая взглядом Намджуна. — Если это и есть тот самый «важный» вопрос, который следует немедленно обсудить. — говорит Чонгук. — То, свободен. — Ваше Величество, я должен напомнить вам, что мы не можем пренебрегать торговыми отношениями с другими странами. Это может негативно отразиться на нашей экономике и обеспеченности нашего народа, — спокойно проговорил Намджун, сохраняя свою невозмутимость. Он уже привык ко всем выпадам и буйному характеру Чонгука. И не такое видел с его стороны. Чонгук вздохнул и, закрывая глаза, пытаясь сдержать свой гнев. Он знал, что Намджун прав, но ему было сложно принять это. Он ненавидел японцев за то, что они сделали с его братом, за то, что они были готовы на всё ради того чтобы захватить власть, которая им не принадлежит. Но Чонгук больше не тот мальчик который ела рисовые пирожки, прогуливаясь с мамой по улицам — он король, и как король, он должен был действовать не по эмоциям, а по здравому разуму. — Хорошо, пусть они принесут свой подарок, — проговорил Чонгук, открывая глаза. — Боюсь, подарок сам к вам придёт. — с ухмылкой на губах проговаривает в ответ Намджун. — О чëм ты? — выгибая бровь, спрашивает Чонгук. — Японцы подарили вам кисэн.