***
Попасть под землю не так уж просто. У Нижнего Города своё устройство, геоположение и охрана по периметру. Конечно, со всеми этими защитниками территории Чонгук запросто может справиться голыми руками, да только проблемка — проникнуть в ряды местных необходимо тихо, без лишнего шума. Для этого придётся воспользоваться помощью посредников. Мы ведь уже говорили о том, что у Организации в каждой части света есть свои глаза и уши? Нижний Город не исключение. Чонгука и Тэхёна пообещали провести через подземные туннели одного местного храма, которые тянутся к множеству ходов в иную цивилизацию. Просто необходимо знать правильные лазейки и обходные пути, дабы не вызвать лишних подозрений. Хотя парни и без того хорошо загримировались — вырядились подобающе скупо, а на лицо нагнали пещерной пыли. Здесь свой стиль, одинаковый гардероб и преобладание симптомов всеобщего единства. Чонгук пока плохо понимает, в какую ему роль необходимо вжиться, но пока бродит по катакомбам, думает, что прикинуться добрым дурачком было бы лучшим вариантом. Что до Тэхёна, то он, кажется, не совсем понимает, зачем его отправили в Нижний Город. Гук попытался вкратце, на пальцах объяснить, что к чему, но кукла, в силу своей нелюбознательности и отрешённости, оказывается, знать не знала ни про какие города под землёй, а следовательно, окончательно растерялась и замолчала. Не лучший выход из тупиковой ситуации, но Тэхён, скорее всего, просто не понимает, как лучше среагировать. Он даже точно понять не может, зачем его отправили вместе с Чонгуком. С учётом того, что линии электропередач в Нижнем Городе нет, он мало чем полезен. Возможно, это даже немного его расстраивает. Весь путь до начала местности набожных он молчит и пару раз отстаёт от шустрого темпа Чонгука, из-за чего приходится просить его идти впереди и иногда подгонять лёгким прикосновением к плечу. Мужчина, который провожал их до нужного места, постоянно оглядывался на странного паренька с завязанными глазами и даже несколько раз порывался на этот счёт кое-что у него спросить. Но Чонгук, который маячил за спиной Тэхёна строгим секьюрити, одним пустым взглядом останавливал чужие речи. Что за объёмный интерес? Он сейчас очень не к месту. Да и Тэхён с этим проводником явно не захочет говорить. Он не любитель диалогов, а с незнакомцами и фразы не уронит. В этом, на самом деле, его приятный бонус. Организация тоже ценит. Ведь если Тэхёна решат пытать, вытрясать информацию, он сдохнет, а ни черта не скажет. Грустный факт, но таковы особенности куклы. Туннели с узкими каменными стенами, освещаемые скудными факелами, приводят троицу к огромному проходу в стене. Это оказывается выступ горы, с которого отлично видно все красоты Нижнего Города. Бесконечные километры вперёд заняты одинаковыми одноэтажными постройками грязно-коричневого цвета. Никакой тебе здесь зелени — даже дряхлого деревца не встретится, — никаких водоёмов и ярких пейзажей. Земля твёрдая, однотипная. Кажется, разновидность цемента. Освещение основано на керосиновых лампах и долгоиграющих факелах, от которых по всему городу распространяется характерный запашок. Да и в принципе ароматы здесь не очень приятные. Смесь чего-то затхлого, старого, влажного и тошнотворного. А если по губам языком провести, то на зубах сразу же ощущается скрипящий песок. Что касается температуры, то всё достаточно неплохо. Здесь тепло и без солнца. Видимо, проходящие где-то поблизости трубы делают своё дело и для жителей подземелья. Ещё и совершенно бесплатно! Потолок Нижнего Города — обыкновенные слои земли — держится на колоннах из твёрдого камня, на которых вырезаны неизвестные лики и фигуры. Если присмотреться, то на этих своеобразных фресках можно различить людей, на которых падают небесные плиты. В общем, местные своё искусство пишут. В самом дальнем квартале — давайте назовём это «кварталом» — виднеется огромная церковь с кучей домишек, огороженных железным забором. Это и есть сердце Нижнего Города. Именно здесь обитают служащие неизвестному Богу, решившему в один день погубить всё человечество. Плохо видно, но, кажется, этот храм выглядит намного дороже, чем всё здесь находящееся. Он возвышается над пропитанным грязью городом как выступ чистоты и того, к чему нужно стремиться каждому покинувшему Новый мир. Именно туда необходимо попасть Чонгуку и Тэхёну. Их основная задача — дождаться приезда главы города (а заодно и вероисповедания) и уничтожить его, как ненужную деталь общей картины. Теперь осталось лишь втереться в доверие к местным и пристроиться к жизни в храме, сделать так, чтобы их с Тэхёном определили в близкое окружение к церковным службам. Пока не очень ясно, как лучше это провернуть. Но Чонгук собирается ориентироваться на месте. Как получится, в общем. Проводник покидает их на горе. Он собирается вернуться к обычному земному свету и на прощание рекомендует передвигаться медленно и без лишних слов. У подножья скалы им оставили одежду и обувь, в которых здесь привыкло ходить всё население. На этом полномочия проводника как бы всё. Чонгук кивком прощается с ним и, уверенно взяв Тэхёна за руку, принимается спускаться по выструганным ступенькам. Видимо, они не первые, кто пользуются этим путём. Главное, чтобы не последние. Не очень бы хотелось сдохнуть в месте, где вместо дружелюбных пушистых кошечек по улицам бегают крысы, хлопая по твёрдой земле своими холодными голыми хвостами. Вокруг тихо и пусто. Джин говорил, что в городе действуют свои специфические правила. Одно из таких: «После звона, доносящегося из главного храма, наступает новая часть суток». Всего этих «частей» логично четыре — утро, день, вечер, ночь. Сейчас же, кажется, разгар ночи, ибо все домики закрыты изнутри, а по улицам никто не шатается. Живущие здесь очень чтят закон. И если им сказано, что ночью всякая деятельность прекращается — все поголовно спят, — то так оно и будет. Чонгук считает это плюсом. Именно поэтому они с Тэхёном спускаются без происшествий и, будучи незамеченными, останавливаются в захудалом домишке у горы, где их и ждали два комплекта одежды. Кофейного цвета широкие штаны и длинная хлопковая рубашка, кожаные сапоги по щиколотку, чтобы можно было справляться с тяжестью земли и укусами крыс, да жетоны с номерами. Прямо как в тюрьме какой-то. Видимо, здесь каждый житель числится в неком реестре, а жетон носит для обозначения себя гражданином Нижнего Города. Будто паспорт или же водительские права. Переодеваться во всё это тряпьё не хочется, да и ночью парням по улицам двигаться никак нельзя, поэтому они решают заночевать в этом полупустом домишке размером в десять квадратных метров. Никаких удобств тут, конечно, нет. Даже душа с туалетом не находится, а значит, отливать придётся, как дикарю, за развалом нагорных камней. Чонгук с этой всей ерунды лишь вздыхает и, бросив на скрипучий пол плащ, садится на него, пристраивая голову к тонкой стене. Если что-то и будет происходить снаружи, то он сразу услышит. Тэхён же ещё несколько минут молчаливо стоит на входе, замер, словно анализирует обстановку, считывает новое поступление данных, и всё-таки садится рядышком с Чонгуком на заранее предложенный кусок плаща. После разговора с бабулей он не обронил ни слова. То ли что-то в голове обдумывает, то ли вновь опустел. Спрашивать его об этом всё равно смысла нет. Тэхён та ещё рыбка. Хотя по оттенкам теней на его частично скрытом лице ясно, что закрадываются к нему некие подозрения на опасность. Он даже дремать не намерен: сидит себе, уткнувшись носом в прижатые к груди колени, пока слепые глаза обращены к соседней стене, неаккуратно вылепленной из цемента. Тэхёну неспокойно под землёй. Будучи ребёнком неба, ему, вероятно, очень хочется вернуться на поверхность, туда, где наградили способностью к извечному молчанию. Чонгук, если честно, солидарен. Нижний Город — не его место. Здесь слишком влажно и липко, непривычно тихо, пахнет землёй разных пород, а ещё своеобразно неприятно. Такое сложно описать, но создаётся яркое ощущение того, что ты катастрофично лишний в этом недобитом домишке. Ты не вписываешься в атмосферу набожности, веры в могущественные руки того, кто одним щелчком обрушил на бренные головы огромные куски Вселенной. Чонгук не знает, как ему подстроиться под местные температуры и воздух. Тэ тоже не валиден. Оттого на их спинах вырастают большие горбы неуверенности. И это не потому, что они вдруг стали слабыми. Нет. Просто в Нижнем Городе Чонгук и Тэхён абсолютно одни. Это подобно тому, как выбросить двух мальчишек в необъятный океан, а в помощь оставить лишь одно весло. Конечно, они умеют плавать, да и акул точно прибьют без дрожи, но вот куда плыть, как и чего искать — не знают. Да и хватит ли им сил на такие далёкие путешествия? Чонгук не хочет облажаться, поэтому собирается биться с волнами до последнего вздоха. Тэхён не имеет мнения, но точно пойдёт за своим контрактором до самого конца. Потому что оно — их работа. Их долг, их благодарность за нечеловеческие способности. И неважно, кстати, что подобных привилегий никто не заказывал. Вдруг за дверью слышится шорох. И он не просто единичный, а что хуже всего — лишь нарастающий. Чонгук вжимается в стену, прислушивается. Кажется, за ними пришли. Уже? Неужели в Нижнем Городе так много глаз и ушей, которые даже ночью осматривают свои владения. Дело плохо. Чужаков здесь ой как не любят. Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Чонгук быстро подскакивает на ноги, хватает Тэхёна за руку и одним резким движением поднимает, прячет за свою спину, пока тянется к плащу, полному оружия. За тонкой деревянной дверью с десяток громких, полных злости голосов. Местные недовольны гостями. Придётся немного почистить население. Не то чтобы Организация была против подобных мер, но всё-таки просила засланцев быть осторожными. А если и убивать, то тихо и, конечно, без свидетелей. Сделать это ночью — идеальный вариант. И вот Чонгук уже готовится к применению способностей, ждёт, когда скрипнет входная дверь, но неожиданно Тэхён его останавливает. Он пресекает всю готовность контрактора взмахом руки и, внимательно посмотрев ему в лицо, загадочно кивает. И в этом кивке выражается такая тонна спокойствия, что Чонгук выдыхает и опускает напряжённые плечи. Ему неясно, что кукла хочет сказать (или же доказать) своими странными и в некотором роде глупыми действиями, но он отчего-то ей верит и молча встречает хозяев, которые накидываются на парочку со светом фонарей и прицелами стареньких кольтов. (А ещё называют себя набожными!) — Кто вы такие и что здесь делаете? — кричит неотёсанный мужик с прокуренными жёлтыми зубами и какой-то железной палкой в руках, пока Тэхёна и Чонгука — видимо, его стражники-помощники — растаскивают по углам, заламывают руки и жёстко вжимают щекой в холодную землю. Оба парня поддаются на все удары и мерзкие плевки под нос. Так же оба молчат. Тэхён по привычке, Чонгук из-за догадки о том, что разговоры вести нужно с более крупной фигурой. Вот там уже можно и спектакль разыграть. А возможность точно предоставится. Точно-точно. Потому что в Нижнем Городе всё решает глава — или же заместитель, когда этого самого главы нет на месте — церкви (сердца подземного мира). Так всё и складывается. Десяток хлипких бойцов недолго спорят между собой, всячески унижая двух парней вида жителей сверху, и после, под громкие крики и постоянные тычки в спину, ведут их по тихим улицам прямиком к далёкому храму, чьи высокие своды буквально протыкают потолок Нижнего Города. Чонгук не спорит и не воюет с летящими в затылок оскорблениями. Он лишь быстрым шагом следует за человеком с жёлтыми зубами, думая о том, как же всё-таки их могли обнаружить. Неужели проводник «подсобил»? Не очень хорошее дело, если оно действительно так. Организация изменщиков не прощает. Она их сразу же лишает головы и глазных яблок — показательно и без анестезии. Это страшно и, безусловно, неприятно (ну, мягко говоря). А потому появляется новый вопрос: действительно ли проводник виновен? Неужели был резон выдавать только что поступивших на чужие земли людей? Чонгук сомневается. Не ощущалось в проводнике позывов к мщению. Тогда остаётся сетовать на действительно хорошую стражу, расставленную по границам Нижнего Города. Видимо, их с Тэхёном успели увидеть спускающимися с горы. Они на местных совсем не похожи — одежда из масс-маркета, а закон исключительного сна по ночам нарушаем, — потому было решено безоговорочно поймать иностранцев. А Тэхён, кажется, был в курсе всех дел. Он вёл себя чуток странно, а когда за дверью послышались первые шаги, действовать не рвался. Кукла просто пресекла любые движения Чонгука, запретила использовать способности и спокойно отдалась в грязные руки верующих в кару небес. И даже сейчас Тэхён без оглядки идёт по их указке, не протестует. Смешно, но подземные, кажется, не понимают, что он ничего не видит, а потому ругаются, когда Тэ спотыкается о камни и прочий мусор. Повязка на глазах для красоты, что ли? Хотя бы хорошо, что они не пытались её сорвать. Иначе бы, проигнорировав молчаливый намёк Тэхёна на полное не сопротивление, Чонгуку пришлось бы воспользоваться кулаками. Да, теперь из оружия только они в наличии. Плащ с острыми ножами остался в пустом домике. Есть маленькая надежда на то, что его не выбросят, и тогда по пути домой можно будет забрать. Вот такой Чонгук оптимист. До храма они добираются за полчаса бесконечных осуждений со спины. За это время Чонгук успел разглядеть часть города: все эти одинаковые постройки без окон, наляпанные чуть ли не друг на друга, подобия продовольственных лавок, которые из общего числа хижин выделяли только деревянные вывески на входе, длинные туннели, ведущие к неизвестной темноте, единичные загоны со скотом, где бродили худые коровы и пара барашков, а ещё расклеенные повсюду листовки на неизвестном Чонгуку языке. Он даже приблизительно на все существующие не был похож. Но одним лишь своим изображением листовка говорила многое: кровавое небо и кричащие под ним люди, что вскидывали свои руки к воображаемым Богам. Кажется, жёсткое порицание любой веры. Вроде бы: «Вас же всё равно никто не спас от всей боли и страданий! Так зачем тогда хранить на полке икону?» Чонгук на это лишь молча сглатывает слюну, ему как-то не до религии сейчас. Стража вдруг резко останавливает движение заложников и грубым пинком заставляет их упасть на колени перед воротами высоченной церкви. Вблизи она выглядит ещё больше, ещё возвышеннее. Такое чувство, что этот храм обнимает Нижний Город своим величеством, изыском католических традиций. Высокие башни, штыки, колющие воздух и потолок, поверхности массивных стен расчленены лопатками, аркатурными фризами и галереями. Каждая из основных частей храма снаружи представляет собой обособленную от остальных пространственную ячейку. Основу свода по всем правилам готического стиля составляют стрельчатые арки, а в стенах — как отличительная черта — встроены широкие проёмы окон, порталов. Некоторые из окон заменены витражами — настоящим искусством, от которого в любой другой обстановке Чонгук чуть дольше не оторвал бы взгляда. Сейчас же их снова поднимают и проводят через высокие ворота с очередными штыками по верхам. Двор храма огромнейший. Здесь начинается продолжение города со своими одинаковыми домиками. Но, если мыслить логично, то эти постройки принадлежат самой церкви, а значит, в них живут работники. Но отчего-то их всё равно слишком много. У Чонгука нет догадок на этот счёт, и он двигается дальше, к огромным воротам с выструганными на их поверхности железными завитками. Задержать взгляд хотя бы на сущей мелочи им не дают. Зайдя в храм, их хватают за волосы и склоняют лицом вниз, чтобы при ходьбе не видеть ничего, кроме чистого пола, вымощенного каким-то светлым камнем. Чонгуку, кстати, совсем не нужна обстановка, чтобы ориентироваться в здании. Пока их ведут к какой-то дальней и хорошо скрытой комнате, он считает шаги, повороты, замечает даже малейшие неровности под ногами, чтобы после, при вдруг возникших обстоятельствах, они с Тэхёном смогли быстро выбраться отсюда. Кто знает, что с ними сделают дальше? Вдруг захотят прихлопнуть, не выслушав? Тогда-то и придётся действовать без заминок и секундных обдумываний. Но, кажется, парням везёт. Их заводят в достаточно просторную комнату, увешанную светлой тканью и всевозможными сухоцветами — не в мясной цех, и уже здорово, — а после вновь ставят на колени, пока главный стражник (мужчина-антифанат зубной пасты) будто бы в пустоту рассказывает всю историю их ночного задержания. Ещё он спешит приукрасить рассказ и добавляет, что парочка преступников вела себя мерзко и всё порывалась сбежать, но он — такой сильный и ловкий защитник границ Нижнего Города — крепкой хваткой держал преступников за шиворот и без проблем доставил к порогу храма. — Можешь идти, — вдруг слышится мягкий женский голос из-под какого-то метра вуали. Мужчина вроде бы и порывается спорить, мол, как же мы этих чужеземцев оставим здесь без охраны и банальной верёвки на руках? Но незнакомый мелодичный голос непреклонен, он не даёт выбора, из-за чего группа стражников кланяется напоследок и уходит, плотно закрывая за собой тяжёлую дверь. Чонгук не шевелится. Любая ошибка в действиях и словах может стоить жизни. Тэхён привычно спокоен и тоже не торопится подниматься с колен. Хотя за сегодняшнюю ночь у обоих на этих же коленях появились целые букеты синяков. — Можете встать, — не приказ, но одолжение. Чонгук и Тэхён не спорят, кивком благодарят и наконец-то отрывают взгляд от пола. Перед ними за широким столом, усыпанном обрывками бумаг, сидит женщина сорока лет. Её волосы заплетены в толстую чёрную косу, на лице нет и капли макияжа — хотя морщин и синяков под глазами тоже нет, — одета она в длинное белое платье с маленьким округлым вырезом и кофейным поясом на талии (в общем, стиль здесь у всех одинаковый). Лицо женщины не выражает злости и гнева. Даже толики сна на нём нет — хотя за окном глубокая ночь. Она настолько спокойна, что от одного взгляда на её лёгкую улыбку тонких губ тянет в сон. Чонгук не чувствует опасности, оттого бросает все свои силы на эмоции, а не на прагматичность расчётов на побег. Он прекрасно понимает, что с этой особой у них получится договориться. — Кто вы такие и что делаете в месте, куда обычным людям вход запрещён? — «обычным людям»? Значит, все эти молящиеся на поддельное небо (которое они, кстати, и не видят) — из класса нео? Необычные? Та-ак, ясно-ясно. Хорошо, будем играть по вашим правилам. — Это я виноват… — сокрушённо тянет Чонгук и поджимает губу, лишь бы не заплакать. — Понимаете, после того как произошла небесная катастрофа, мы с братом остались совершенно одни, — подходит к Тэхёну ближе и обнимает его за плечи, пока одним только взглядом выражает неподъёмную вселенскую печаль. Очень театрально, ну очень! — Наши родители пропали без вести, дом был придавлен плитой, а Рэй… — Чонгук выдерживает драматическую паузу, не согласуя ни с кем, даёт Тэхёну новое имя, а тот в чужих объятиях даже не шевелится, — Рэй в один миг лишился зрения. Врачи разводят руками, никакие операции не смогли нам помочь. Я думаю, что оно было знаком, посланным с неба. Понимаете? — Чонгук обращается к женщине, чьи брови сломаны в печали, и, пользуясь её состраданием, мастерски пускает слезу, шмыгает носом, падает на колени. Опять. На свежие синяки. — Умоляю, позвольте нам остаться здесь, в Нижнем Городе! — и склоняет голову, вытирает лбом половую грязь. — Я очень сильно люблю своего брата и хочу ему помочь! Чонгук понимает, что просить необходимо как можно более искренне. Их явно привели к какой-то местной шишке. Эта женщина, конечно, не глава небесной веры — по информации, поступившей в Организацию от кракеров, известно, что заправляет всем под землёй мужчина, — но, возможно, она играет роль некого негласного судьи. По крайней мере, такой вывод делает Чонгук, и пока захлёбывается искусственной слезой, женщина выходит из-за стола, присаживается напротив мальчика-незнакомца и вдруг обнимает его, нежно проводя ладонями по спине. Прямо как мать. Это дёргает ржавую струну в душе Чонгука, и он поднимает свой влажный взгляд. — Оставайтесь, — кивает она, убирая прилипшие ко лбу парня волосы. — Конечно, оставайтесь. В нашем Городе кров найдётся каждому, кто верит в силу неба, а твой брат был награждён его отметиной, поэтому и место ему рядом с нами. М-м-м, хуета. Но Чонгук на слова женщины лишь благодарно кивает и, вытирая побеги слёз с лица, шепчет: «Спасибо, спасибо… Большое Вам спасибо!» Тэхён же — Тэхён, который во время разгара пьесы не произнёс ни звука, ни разу не дёрнулся и не выдавил из себя хотя бы малейшей реакции на происходящее — так и продолжает стоять в стороне, смотреть на откровения контрактора и жителя подземелий. Может показаться, что он ни черта не понимает в происходящем, но оно, конечно, не так. Суть уловил, новое имя запомнил, и когда женщина предлагает парням пройти в ванную комнату, он ей кланяется, за что в ответ получает еле чувственное прикосновение к щеке. Что это за знак такой — непонятно. Но Тэхён всё равно никаких реакций не выдаёт и под присмотром какой-то служительницы храма по длинным коридорам доходит до другого выхода из здания. Чонгук, видно, тоже не понимает, что это за новый ход, но вновь запоминает количество шагов, пока крепко держит куклу за руку, не давая ей отбиться от общей скорости. А выводят их, оказывается, на другую часть территории церкви. Здесь — прямиком позади неё самой — находится небольшое зданьице, которое местные служащие называют «ванной». Хотя это, конечно, громко сказано. На входе сразу же попадаешь в импровизированную раздевалку, где на лавках можно оставить свои вещи. Никакой роскоши и толковых удобств, конечно, нет. Сделано всё из дерева, покрыто дешёвым лаком, а над потолком светит парочка керосиновых ламп. Девушка быстренько рассказывает новым жителям Нижнего Города, что через дверь справа можно попасть в общую душевую, оставляет парочку полотенец и, пожелав хорошего утра, уходит, оставляя Чонгука и Тэхёна наедине. Немного рискованно со стороны местных. Но, возможно, оно проверка на честность, оттого Чонгук вновь принимает правила игры и, сняв с себя всю городскую одежду, уходит в душевую, кивая еле-еле стягивающему с себя брюки Тэхёну, мол, догоняй. Всё это, конечно, тот ещё экстрим. Напоминает общественные бани, но максимально низкого сорта. Душевой, как оказалось, здесь называют длинную комнату с торчащими из стен трубами и стоящими под ними небольшими табуретками. Света вокруг катастрофично мало. Его основной источник — это куча маленьких окошечек по верхам стен. Хотя этого достаточно, чтобы оценить масштаб бедности всеобщей картины. Чонгук, конечно, не хочет быть супер вредным и брезгливым, но мыло, которое им так любезно предоставили, выглядит немного поношенно. (Ну, если можно так сказать про мыло). Поэтому он осторожно включает кран с — как оказалось — слегка прохладной водой и лишь для вида мочит мыло. Мол, вот мы им и воспользовались. Большое спасибо за щедрость и заботу! Тэхён заходит в помещение неловко и медленно, будто бы боится навернуться на несуществующей плитке. И да — повязку с глаз он всё-таки не снял. Наверное, потому что рядом есть Чонгук. Ну что за недоверие? А вообще, вся ситуация достаточно щекотливая. Чонгук не привык мыться с кем-либо. Тэхён, безусловно, тоже. Никакого пошлого подтекста в их головах, конечно, нет, но возникшая ситуация всё равно воспринимается странно. Ещё и вокруг никого нет, из-за чего кажется, что стены слишком близко друг к другу. Но Чонгук всё-таки не пятнадцатилетка, потому первый обращается к Тэхёну, который успел присесть на одну из табуреток и уже тянулся к крану. — Прости, что я выдумал эту историю. — Здорово у тебя получилось, — Тэхён, видимо, совсем не в обиде. Ему сейчас вообще не до этого. Он доблестно пытается спасти свою повязку на глазах от сырости, тем самым отсаживаясь чуть назад от брызг. Выглядит это очень печально и беспомощно. Чонгук вздыхает и, приняв на себя роль некой няньки окончательно, набирает в маленькое ведёрко воды и подходит к кукле, что дикой кошкой смотрит на лужу в своих ногах. Тэхён слышит шаги позади, а потому не реагирует, когда по его спине тихонечко льётся вода, а чужая рука еле-еле касается кожи. Чонгук осторожный и аккуратный, он проходится ладонями по плечам, отхватившим сегодня грубости от местных невежд, волос не касается, а кончики повязки забирает вверх, чтобы не намочить. У Тэхёна от чуть прохладной воды мурашки — точно-точно от воды! — и он чуть вздрагивает, когда чужие длинные пальцы принимаются отсчитывать ему позвонки. — Я же вижу, сам могу, — но Чонгук лишь пожимает плечами и вновь набирает воды в ведёрко. За куклу он чувствует килограммы ответственности. То ли это связано с тем, что они держатся друг друга уже не первый год, то ли с тем, что совсем недавно звезда jk-997 стала претерпевать изменения в корне личности. В любом случае, за Тэхёном Чонгук собирается очень пристально следить. Потерять такого — эм, напарника? — в Нижнем Городе было бы огромной проблемой. — Тэ, ты ведь знал, что нас схватят? — вдруг. — Ты тоже знал. Ну да. Конечно, знал. Невозможно было не услышать шум, с которым стражники города шли за иностранными гостями. Чонгук бы их сразу обезвредил. Эти жители совсем не сильные, а пули их стареньких кольтов имеют привычку отбиваться от цели. Но Тэхён остановил всё действо. Опять же оттого, что знал нечто важное. Но когда успел узнать? Почему ничего не сказал? Вот это уже действительно интересные вопросы. Правда. Чонгуку не дают возможности их задать. В не особо светлое помещение заходит всё тот же желтозубый мужик и с таким серьёзным лицом рассматривает новоприбывших. Он им явно не рад, но ничего поделать с этим не может, ибо та женщина — которая явно здесь имеет вес — приказала их не трогать. Даже наоборот — помогать и присматривать за двумя пареньками. Не то чтобы Чонгук нуждался в этом дерьме, но уже не может отречься от своей роли добродушного и слёзного братца одного слепого мальчишки. — Давайте быстрее, — командует желтозубый и прямо на пол ванного помещения сплёвывает густую слюну. — Вас ждёт обряд. Одевайтесь и следуйте за мной, — Чонгук кивает на чужие слова и, заслонив собой Тэхёна, ждёт, когда мужик уйдёт, унеся с собой любопытный взгляд. Обряд? Хах… Ну что за очередная набожная ерунда? Чонгуку остаётся лишь крепиться и держаться Тэхёна, что при появлении постороннего цепкой хваткой схватился за чужое напряжённое бедро.***
Срез доступной на данный момент информации:
*Обновлённая информация*Чон Чонгук
Сущность: контрактор; Код звезды: jk-997; Способность: иллюзионный транс; Плата за контракт: два литра апельсинового сока; Уровень опасности: высокий; Принадлежность: Организация; Возраст: неизвестен; Родной город: неизвестен; Состав семьи: неизвестен; Отличительные признаки: чёрный плащ с вшитым набором ножей; Характер:У объекта замечены отклонения от типичной жизнедеятельности контрактора. Продолжается активное наблюдение.
Ким Тэхён
Сущность: кукла; Способность: медиум; Уровень опасности: неизвестен; Принадлежность: Организация; Возраст: 23 года; Родной город: неизвестен; Состав семьи: мать, отец и младший брат. Все мертвы; Отличительные признаки: повязка на глазах; скупость в общении; Характер:У объекта замечены отклонения от типичной жизнедеятельности куклы. Продолжается активное наблюдение.