schroedin bug

      — А ну-ка стойте, — желтозубый внимательно осматривает парней. Сверху вниз. Видимо, ищет, к чему бы придраться. Но одежда-то местная, кожа вся в пыли, а сапоги избитые, не новые. Только взгляд у этих двоих совсем не подземный. Он какой-то свежий. Это немного напрягает и навевает подозрения. — Сдайте пропуска.       Чимин хлопает ресницами, аки глупый миленький олень. Пропуска? Пропуска в город без света, воды и интернета? Да вы вообще, что ли, ебанулись? Он сводит брови к переносице, встаёт в боевую стойку — руки сложены на груди, а нога готова по-детски истерично топать по земле, — готовится к суду. Но Юнги непоколебимо и без заминок (прямо-таки настоящий местный!) достаёт из кармана штанов два жетона на цепочке, местами ржавых и покоцанных. Желтозубый грубо забирает их и смотрит на гравировку. Два номера — восемьдесят девять и девяносто. Кивает. Мол, свободны, и, ещё раз глянув на высветленную шевелюру Чимина, уходит прочь.       — Что это, блять, вообще было? — шипит Чимин, больно вцепившись в руку Юнги.       — Это значит, что без жетонов мы не можем выйти за пределы церкви.       — Пиздец.       Иначе и правда не откомментируешь.       Юнги тоже не сразу понял. Когда он только нашёл комплекты одежды, то внутри карманов брюк обнаружил эти самые жетоны. Понять, для чего они, было не сложно, но какую из себя представляют ценность, только предстояло узнать. И вот, когда Юнги и Чимин шли по улицам Нижнего Города, стало ясно, что они отличаются от местных. Им кланяются, их уважают и чтят. Всё дело в нашивке на уголке рубашки. Неизвестный символ, которого ни у кого из живущих вне церкви не было. Потом уже и догадка с жетонами пришла. Видимо, они существуют для некого подсчёта приближенных к храму и того, чтобы пользоваться ими в городе. Как? Пока неизвестно. Да Юнги и не думает, что им обязательно это знать.       Ориентироваться в храме сложно. Он огромен и тих, без настенных указателей и планов эвакуации. Пришлось пользоваться логикой и, пока Чимин не впал в очередную истерику, искать комнату, в которой они якобы уже давно живут. Для этого было решено тихонечко, на приличном расстоянии проследовать за парнишкой в таких же одеяниях, пройти через какие-то длинные коридоры за молельными залами и очутиться в отдельном домишке, каком-то подобии общежития. Здесь сотни комнат и сотни жильцов. Прямо муравейник. Кажется, основная масса Нижнего Города обитает именно здесь. Все друг с другом здороваются и приветливо желают хорошего дня. Чимин, который не вписывается в столь дружественную атмосферу, начинает щипать Юнги за бок, мол, нам пора по съёбам, а тот, действуя наобум, предлагает подняться на этажи выше, к восемьдесят девятой или же девяностой комнате. Между жетонами и местом сна явно должна прослеживаться логика.       И Юнги оказывается прав. На шестом этаже, практически у самого неба Нижнего Города, есть дверь с номерами недавно сданных жетонов. Везение вновь на их стороне, потому что никакого замка нет, а внутри пусто. Остаётся лишь надеяться, что всё это не ошибка и комната действительно предназначалась двум набожным с номерами восемьдесят девять и девяносто.       — Ну что за вид! — уже с порога Чимин начинает язвить. Конечно, ему не нравится местный интерьер, а окно, через которое хорошо видно скопление однотипных церковных домиков, так вообще угнетает.       Он подходит к нему и, похлопав себя по карманам, достаёт сигареты, так заботливо украденные из цивилизации. Прощальный подарок? Единственная вещь, которая здесь не раздражает. Остальное же прямо заводит на истерику. Пара скрипучих кроватей в углах, шкаф со стопочкой нижнего белья и тройкой сменных рубашек, письменный стол, закиданный книгами да самодельными иконками, на стенах бумага с редко проскальзывающим японским и отсутствие элементарной щеколды на внутренней стороны двери. Вау, вот это набор! Чимин нервно дымит в сторону и цыкает, когда взгляд с изображения местного святого укоризненно цепляется за его вишнёвую сигаретку. Завидует наверняка.       Хотя чему тут завидовать? Дерьмовому путешествию в глубины Нижнего Города? Или, может быть, такой модной и брендовой одежде, которая от одной прогулки уже вся в пыли? Или чувству того, что уже совсем скоро начнётся кокаиново-побрякушко-пиджаковая ломка, которую здесь никак не восполнить? Или же у святого зависть проснулась от картины того, как Юнги подходит к Чимину сзади, осторожно приобнимает за талию и целует в шею, дыша занавесой дыма?       Увольте. Блять, увольте Чимина с поста того, кому все завидуют. Потому что он гол на изыски. В карманах пусто, серёжки не блестят у подножья плеч, татуировки замазаны слоем грязи, смех не щекочет горло, а Китайский квартал не встречает объятиями. Это не провал, но кусающая пауза, в которой Чимин остаётся на пару с Юнги в чёртовом Нижнем Городе. Ему ведь от этого бессмертного никуда теперь не деться, не убежать, не скрыться под мелодикой классической музыки, под телами улыбчивых парней. Оно гложет. Чимина гложет вся эта реальность, но он всё равно — буднично — падает перед Юнги на колени и, пока аристократично держит сигарету в руке, насаживается на чужой член, отработанно расслабив глотку.       Привычка. Он привык быть платой за чужие способности. Разменная валюта Пак Чимин. Хах… Это же не было его мечтой.       Но крушитель неба решил всё иначе, и теперь Чимин не может оторвать от себя Юнги. Как и, кстати, Юнги не может оторвать от себя Чимина. Взаимная любоненависть? Сложная история. От таких историй в уголках губ образуются трещины, а шея затекает от монотонности. Но ничего не изменишь, потому что у обоих есть необходимость друг в друге. Со-за-ви-си-мость. Чимин не сможет выгнать своего потасканного и натравленного на всех обидчиков пса. Невыгодно. Поэтому он спокойненько глотает чужую сперму, не роняя мимо рта ни капельки горьковатой мерзости.       Но в тоже время этого самого пса любить, ласкать и беречь он не станет. Оттого после окончания всего театра просто молча встаёт и докуривает то, что осталось от сигареты. Жалкий бычок. Но и он будет лучше, чем Юнги, желающий отплатить за любезности Чимина. Мы как бы и так в расчёте, а потому не стоит сыпать нежностей — не тот план отношений, милый.       А. Ясно. Забыл.       Юнги кивает сам себе и застёгивает брюки. Его здесь больше видеть не хотят. Чимин повёрнут спиной и не настроен на разговоры, низменность Нижнего Города не лишила его короны, а потому до всяких глупых шутников со смертью он не собирается спускаться диалогом. Он лишь молча смотрит в окно, будто бы вот-вот за ним должно что-то измениться, и прячет окурок сигареты в щель между рамой и узким подоконником. Если такие артефакты у них в комнате найдут, то проблем, конечно, не оберёшься. Но Чимин вновь и вновь не живёт будущим, думает только о себе настоящем и молчит, когда Юнги уведомляет, что пойдёт осмотрит окрестности. Ему слишком ро́вно, ещё и горьковатым от спермы языком не хочется ворочать. В общем, опять напарник-контрактор в пролёте. В безразличном и холодном пролёте.       Юнги привык и не рвётся до чувств. Он тихонечко закрывает за собой дверь и, спустившись с одинаково песочных этажей общежития, вновь пробирается в храм. В своих метражах и убранствах тот, безусловно, богат. Повсюду царит свет, на стенах фрески учеников эпохи Возрождения, а на высоких окнах витражи с мотивами собственной истории Нижнего Города. В святом месте нет ни фонарей, ни факелов — одни только свечи с присущим им специфическим запахом топлёного воска. Они-то и создают атмосферу некого таинства.       Главным местом в храме считается молельный зал с рядами лавочек для воскресных прихожан. Никаких икон и никаких единоличных изображений Бога здесь нет. Одна лишь огромная белая статуя с крыльями, больше напоминающая какого-то павшего Ангела, нежели добродетели, нависает над алтарём, стоит на постаменте в окружении разнообразных подношений.       В храме тоже несколько этажей. Юнги не берётся уточнять точное число, потому что половина может быть скрыта под землёй, но по видимым он украдкой прогуливается, обнаруживая лишь комнатушки местных богослужителей, огромную библиотеку и просто закрытые на замок помещения. Секреты-секреты-секреты. Если побродить по лабиринтам коридоров, можно выйти в небольшой холл. В нём на пустой, местами покоцанной стене висят огромные часы с замершими стрелками, а в дальнем углу установлена доска объявлений. На ней подробно расписаны график жизни местных каждого дня недели, а также дополнительные мероприятия, которые, видимо, утверждает кто-то сверху. Например, завтра — ну, следуя единичному коряво написанному предложению на знакомом японском (за это отдельное огромное спасибо) — намечается сбор урожая.       Какого, мать его, урожая? В Нижнем Городе-то? Урожай чего? Грязи или же инфекционных заболеваний, передаваемых от крыс? Юнги прямо-таки заинтригован. Он не фанат садоводства, поэтому не знает, что можно вырастить без источника света, минеральных удобрений и банально хорошей почвы. Но если жители подземелья действительно научились подчинять себе флору, то тут только поаплодировать можно. Правда, Юнги не настолько верит в этот вонючий контингент.       Из храма ведут несколько выходов. Первый — центральный, главный, помпезный. Помимо него есть ещё официальный запасной и чёртова масса дополнительных, через которые попадаешь, сам не зная куда. Вот Юнги и выходит через дверь здания на какой-то огороженный участок. Его не было видно ни с горы, ни из окна общежития. Он тут сам по себе возник. Будто бы даже чудесным образом. Это небольшое земляное поле, посередине которого стоит длинная Стелла, напоминающая собой обыкновенную стрелу, штык, выточенный из белого камня. Вокруг неё опять выставлены всякие подношения — одежда, детские рисунки, подобие съестных продуктов, украшения из разноцветных камней и написанные строгой рукой послания. Ну совсем не похоже на привычную веру японцев.       Хотя это нисколько не мешает двум девушкам, одетым в длинные платья-рубашки, склонить свои головы в неизвестной молитве. Юнги прислушивается. Нет, он не знает этого языка. Нижний Город не должен славиться своей собственной историей, но за весь сбор информации Юнги понял, что именно это он и делает. Здесь есть свой язык и своя письменность, своя (хоть и ужасная) архитектура, своя религия, обычаи и устройство коллектива, здесь есть своя власть. Получается, настоящее государство? Ну, в сложившемся мире без неба и такое возможно.       Вдруг одна из девушек отрывает свою голову от поклона и оборачивается. Юнги заметили. Он не из тех, кто теряется, оттого чуть кивает и подходит ближе, неловко почёсывая затылок. Ага, примеряем на себя новую роль, значит.       — Извините, не хотел вам помешать, — искренне начинает диалог, из-за чего девушка-острый слух улыбается и отрицательно качает головой, мол, ничего такого страшного.       — Ну что Вы, присоединяйтесь! — звучит очень приветливо. Она слегка пододвигается в сторону, приглашает, а Юнги не отказывается и присаживается рядом, на пыльную землю.       Правда, молитвы он ни черта не знает, оттого сидит молча и краем глаза разглядывает своих новых знакомых. Две молодые девушки — возможно, им чуть больше двадцати пяти — с привлекательно раскосыми глазами и ровным тоном кожи. Да уж, японскую генетику даже грязь Нижнего Города не испортит. Их волосы аккуратно уложены в косы, ресницы закрытых глаз слегка подрагивают, на губах улыбка, в расслабленном дыхании ясно видны спокойствие и душевный мир. От общей массы человечества, увязшего в тревоге, они очень даже хорошо держатся, кажется, что их больше не интересует дальнейшая судьба планеты. Ну упадёт на наши головы ещё что-нибудь, ну и пусть — значит, таково наше предназначение.       — Возможно, Вы прибыли сюда совсем недавно? — вдруг одна из девушек обращается к Юнги, отвлекаясь от разговора со Стеллой.       — Верно, — кивает. — Меня зовут Мин Юнги, — нет смысла скрывать настоящие имена. Всё равно никакой закон контракторов остановить не сможет. Тем более тех, кто не связан с Системой и движется по самостоятельному маршруту.       — Приятно познакомиться! — и по её дружелюбию сразу заметна чистая искренность. — Я Китахара Мэй, а это Кумико, моя сестра, — Мэй кивает в сторону сидящей по левую руку. Юнги как можно более приветливо здоровается, но Кумико лишь кротко кивает и, извинившись, уходит, не оборачиваясь и не объясняя причины своего столь отстранённого поведения. Юнги упорно видит в этом нечто подозрительное.       — Всегда она такая, — расстроенно качает головой Мэй. — Сторонится людей.       — Всякие бывают издержки характера.       — И то верно, — соглашается, а после вновь возвращает взгляд к Стелле и дарит ей самую нежную, самую сердечную улыбку. — Но небо нас объединяет, — Юнги не берётся спорить с этой мыслью, но кивает.       — Извините, а Вы не могли бы рассказать мне о том, чем здесь принято заниматься? — Юнги нужно больше информации. Одних гляделок по территории недостаточно. Конечно, теперь он может ориентироваться в доступных частях церкви и даже знает об этом припрятанном дворике, но вот всего смысла никак уловить не может. То ли контракт извилины притупил, то ли местность здесь действительно загадочная. В любом случае нужно больше знаний о среде, в которой (увы) придётся обитать.       — Конечно! — а Мэй прямо пышет радостью. Вот так, значит, выглядят люди, которых просят рассказать о своих интересах? — С удовольствием! — Юнги ей благодарно улыбается и, притворившись необразованным дурачком, принимается слушать легенду о падении небес и сотворении Нижнего Города как спасительной ладьи человечества.

***

      Нет, ну Чимин примерно понимал, куда шёл, но всё-таки до последнего не ожидал встретить настолько непривлекательную деревню со свечами вместо нормальных линий электропередачи. Хотя логично, что никто сюда удобства сверху проводить не собирается. Нижний Город для государства как бельмо на глазу. Он подрывает авторитет той же самой Системы, якобы намекая, что не верит в её силы и помощь, а потому готов забесплатно (ладно — за искреннею веру) приютить у себя под боком беженцев. Очень многие на такие аттракционы щедрости ведутся и вот, из удобных небоскрёбов перебираются в земляные джунгли, наивно полагая, что таким образом смогут спасти себя от всех бед.       Но перед Вами Пак Чимин — и он очень просто проник на святые территории с очень плохими планами и характерным для него стремлением всё себе подчинить. Неужели никто не мог и предположить о подобном раскладе? Неужели все местные так глупо верили, что они в полной безопасности? Да будь ты трижды обнесён бетонными стенами, засыпан галькой и окружён целым войском с передовым орудием в руках — оно не даст стопроцентной гарантии на сохранение жизни. Всегда найдётся поганый жучок, который одним крохотным укусом сведёт тебя под гробовую доску. И подготовиться к этому невозможно. Просто не нужно тешить себя фантазиями о недоступности. Ведь чем больше ты делаешь вид, что неприкосновенен, тем больше будет тех, кто захочет эту самую неприкосновенность испытать. Кому, как не Чимину с его убитым характером с намёками на психопатию, это знать?       Но пока не об этом. Сейчас, первые деньки, необходимо обжиться и понять весь толк Нижнего Города. Для этого Чимин без спросу и капли сожаления начинает хозяйничать в чужой комнатке: обыскивает всё подкроватье и щели, брезгливо ковыряется в одежде, выворачивает всё наизнанку и обращает внимание на швы (вдруг внутри рукава рубашки окажется потайной карман?). Когда руки-загребуки доходят до стола, то они тормошат каждую бумажку, как следователь применяют грубые техники в попытке вывести убийцу на чистую воду — в нашем случае: заставить текст на нечитаемом языке вдруг перевоплотиться в японский (про корейский уже даже не просит). Но дело дрянь. Всякая информация закодирована, а рисунки настолько непонятны, что даже опытный психотерапевт, работающий с методом чернильных пятен, точно бы ни черта не понял. Куда уж Чимину тогда?       Но удача подвернулась ему с простецкой наволочкой подушки. Когда Чимин уже в психе плюхнулся на жёсткую и скрипучую кровать, то плечом почувствовал нечто выделяющееся. Этим оказалась небольшая книжка в тридцать страниц, которая собой больше напоминала детскую сказку, нежели что-то серьёзное. Почему? Ну, как минимум все эти цветные и кривые иллюстрации на обложке совсем не вписывались в концепцию солидности. Зато всё на японском языке!       «И настал тот день, когда небо остановило ход времени», — гласит жирная надпись в самом начале. Чимин закатывает глаза: что за сакральные письмена угодили ему в руки? Но дальше всё-таки читает и просто не может не погладить самого себя по умной голове, ибо на информативность книженция очень хороша.       В ней понятным языком со слов какого-то местного (и, видно, почитаемого умника) рассказывается о небесной катастрофе и том, что она за собой повлекла. Есть даже отдельная глава про контракторов и кукол, которых, оказывается, очень любят и даже чтят в Нижнем Городе. Ну, со слов этой новоявленной Библии. Чимин даже приободряется, когда, прочитав описания детей неба, понимает, что для кого-то его нечеловеческие способности это не весть отчаянья, а наоборот, отметка Ангела или же какого-то могучего Бога. Хоть кто-то не считает его монстром, и на том спасибо!       Про кукол тоже есть пара слов. В книге их описывают как подобия отбившихся от солнца лучей, внезапно упавших на землю и внутренне погибших от людской грязи. Поэтому они такие безэмоциональные и скупые на жизнедеятельность. Просто злые людишки своей постоянной смутой сердец вынули из кукол всё естество, а теперь, следуя всем канонам злодейства, ещё их и порицают. Чимин сопереживательно цокает. А ведь он не первый год ненавидит человечество! Получается, совсем не зря!       В следующей главе чуть подробнее расписывают конституцию неба и даже упоминают врата Рая и Ада. Тут Чимин, конечно, прямо загорается весь. Слухи про врата ходят давно в кругах детей катастрофы, но никакого подтверждения их существования на самом деле нет. Систему вовсе бесят такие вбросы информации, и она отрицательно реагирует на любые вопросы любопытных людей, касающиеся этих самых врат. Организация вовсе никаких комментариев не даёт — не валидна в этой теме. Вот Чимин и бесится. Просто слухи не рождаются из воздуха, понимаете? Под ними есть какое-то подкрепление, бетон, каркас, на котором строится вся задумка. Что до врат, то никто бы не стал просто так вбрасывать такие пугающие знания в общий человеческий поток. Так ведь больше сложностей и волнений.       Только тем это на руку, кто хочет отыскать врата. Чимину, в том числе. Поэтому, когда он видит хоть и коротенькие отрывки, хоть и мелкие фактики об огромных дверях в Ад и Рай, то весь загорается и жадно-жадно принимается впитывать каждое слово, каждую буковку, опасаясь выронить хоть каплю смысла. В местной Библии повествуется о двух противоположных по значимости вратах, в которые войти может лишь достойный жизни или же достойный смерти. Не очень ясно. А что, будут те, кто ни первого, ни второго не заслужили? Чимин морщится. Опять какое-то мракобесие. Помимо этого, указывается зависимость врат от давления небес, времени суток и человека, который хочет их встретить или же в них попасть. То есть необходимы определённые условия для таких свиданий. И это последняя весомая мысль на эту тему. Дальше идут лишь ничем не подкреплённые факты того, где в последний раз видели что-то похожее на врата. И это Япония.       Ого. Чимин пьёт с удачей из горла одной бутылки?       Он закрывает книжку и вновь прячет её в наволочку подушки. Подальше от всяких глаз. Она ещё ой как сильно может пригодиться. Наверняка между корявых строк есть нечто такое, что Чимин никак не может уловить своим вечно расширенным зрачком. Если, например, притащить книжку к китайцу Джеку, то он точно ещё больше интересного скажет об истории этого странного местечка.       Да уж… По-хорошему всем бы здесь черепа раскрошить да ножи к горлу приставить — заставить говорить не самым гуманным, а действенным способом. И Чимин бы с удовольствием вновь запустил конвейер жертв, но неизвестно, как на него отреагирует местная интеллигенция. Вдруг яду нажрётся, сожжёт все знания. А оно совсем не в плюс будет. Чимин же в Нижний Город за истинами спустился, за тем, что голову не первый год мозолит. Оно — Система с её загадочной аурой недозволенности. Поддельное небо и звёзды на нём, рождённые из катастрофы контракторы и куклы, города под землёй и угрозы Организации. Кто выдумал этот новый мир? Кто вдруг решил, что Чимин хочет в нём жить и весело плясать под царящую повсеместно похоронную музыку?       Кто всё-таки на самом деле руководит всем этим театром?       Просто Чимин очень хочет занять его место. Кому-то это может показаться смешным и нереальным, но в нынешней убитой Вселенной в один миг может измениться буквально всё. Если у тебя в руках вдруг окажется книга жизни или же ты вознесёшься до судьи самой смерти, то ни у кого даже вопроса не возникнет о твоей некомпетентности. Таковы правила нынешней действительности. Кто успел, тот и съел. Чимин собирается первым откусить запретный плод. Просто никак не может дотянуться до Рая. За помощью подобного рода, видимо, нужно обращаться к вратам. Да только их, как оказалось, не так уж легко найти. Но Чимин не сдаётся. Знаете, прошлая жизнь закалила спицу внутри него, она создала неубиваемый каркас, который теперь портит жизни многих. (Главное, что не самого Чимина).       Прерывая чужой бьющий поток внутренних мыслей, в комнату заходит Юнги. Без стуков, приглашений и приветствий. За окном слышен третий за день колокольный шум — наступил вечер. Чимин не додумался взять с собой часы, но по своим биоритмам примерно ориентируется в пространстве. И пока, кстати, громкие часы Нижнего Города не врут.       — Что нового узнал? — спрашивает Чимин, когда Юнги нависает над его кроватью тенью, чьи волосы выделяются серостью на общем песчаном фоне. Так что если Юнги и прибьют ночью, то точно из-за этой яркой шевелюры, что и капли доверия не вызывает.       — Сейчас будет ужин, — ого, вот это действительно серьёзные данные. Где только откопал? — После — сон и молитва.       — Штука вроде душа здесь существует?       — Есть общественная баня, — Чимина сокрушает этот факт, и он воет, запрокинув голову к потолку. Сука, ни помыться, ни закинуться, ни накраситься. Жизнь ставит нам преграды, и мы их так уверенно не преодолеваем. — В этом здании живут только мужчины, — продолжает свой рассказ Юнги, не зацикливаясь на чужих страданиях, — женщины в соседнем. Соединяемся за ужином и молитвой.       — Что там с небом? — прерывает Чимин. Ему без разницы, кто, где и с кем живёт. От этого суть дела не меняется.       — Как минимум здесь его любят.       — А максимум?       — Не могу сказать, — Юнги пока не уверен во всех своих догадках, а потому предпочитает умолчать о некоторых деталях, которые узнал из беседы с Мэй. Потому что Чимин — парень подрывной.       — Хорошо-хорошо, — кивает Пак, хотя ничего «хорошего», по сути, Юнги и не узнал. Опять какие-то банальности, которые по ходу дела стали бы известны. Кто молодец, так это Чимин. Библия-не Библия, но толковый справочник о Нижнем Городе очень помог прояснить некоторые моменты. Одно упоминание врат в нём уже многого стоит. На данный момент — это основное подтверждение тому, что здесь, под землёй, действительно можно найти что-то ценное. Поэтому Чимин меняет гнев на милость и даже благодарит Юнги лёгким поцелуем. В щёку. Гладит по плечам, спине, обнимает за талию и утыкается кончиком носа в ключичную ямку. — Пойдём ужинать? — шепчет.       Юнги же от чужого приступа нежности занемел и даже немного поверил в искренность. Но это, конечно, уже настоящее безумие.

***

      Удивительно, но в храме обнаруживается и что-то напоминающее столовую. Это помещение чем-то напоминает школьный кафетерий, но умноженный в десять раз. Ряды столов, аппетитные запахи, напоминающая семейную болтовня, гремящие ложки об дно тарелок и — куда уж без неё? — молитва. Язык неизвестный, монотонность неприятная, а улыбки на каждом слове, полные надежды. Чимин неплохой актёр, поэтому пытается подражать чужим движениям губ, но без голоса. Юнги же просто молчаливо склоняет голову над скупой тарелкой с кашей песочного цвета (тут, кажется, этот цвет уже как часть быта) в надежде остаться незамеченным. Оно у него всегда хорошо получалось, поэтому никто из местных так и не обратил внимания на странное поведение двух пареньков — одного с седой головой, а другого с татуировками на внутренней стороне ладоней.       После неяркого и совсем несытного ужина вся масса двинулась в сердце церкви — величественную залу с самописными ликами собственных святых, озаряемых дрожащим пламенем свечи. Все однотипные рубашки-брюки-платья с нашивками на подоле уселись на скамейки и стали ждать чего-то сокровенного. По крайней мере, их взбудораженные лица выражали эмоцию долгожданного праздника. Ну или чего они ещё тут могли выдумать. Чимин и Юнги предпочли разместиться в самом конце церкви — буквально у входа, — чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Никто из них не горит желанием участвовать во всеобщем таинстве, но им очень нужно выяснить все смыслы происходящего. Вдруг оно ключом окажется?       Но это маловероятно. Хотя бы потому, что половина всего действа, как и обычно, происходит на выдуманном языке. Самое стрёмное, что если непонятности только будут расти, а пребывание в Нижнем Городе не приносить своих плодов, то придётся пытаться выучить речь местных, попытаться её понять. Чимин не горит желанием, честно. Он даже в прошлом — до небесной катастрофы — полиглотом не был, а сейчас тем более рвения нет. Юнги тоже не из самых умных. И хотя раньше он с успехом учился на экономическом факультете, а всё равно в умниках не ходил. Так что парням нужно искать другие пути доступа к информации. Причём как можно быстрее.       Пока Чимин задумчиво накидывал планы, у алтаря вовсю кричал пастор, разодетый в обшитую будто бы дорогими камнями, но всё-таки стеклянным бисером одежду. Он всё вскидывал руки к высокому потолку, кричал какие-то свои аутогенные речи, чему аплодировали все собравшиеся и в восхищении подскакивали со своих мест. Чимин просто молча сидел в ахуе и мечтал лишь о том, как выкурит сигаретку после всей этой ненормальной пьесы.       После долгих криков у алтаря появляются два героя, и им с ещё большей силой начинают что-то кричать. Тогда Чимин задумывается не об одной, а всё-таки парочке сигарет… Нет, ну это, блять, действительно перебор. Все эти восторги с пустого места — реальный пиздец.       Он поднимает взгляд, когда все более-менее успокаиваются, и щурится, пытаясь разглядеть новоприбывших. Тут его настигает мощное оцепенение. Стоп. Стоп, стоп, стоп! Он чуть приподнимается с места, из-за чего Юнги в непонимании гнёт брови. Но Чимин настолько увлечён увиденным, что ему плевать, как он сейчас выглядит со стороны. Потому что на возвышенности около алтаря и вопящего пастора оказывается…       — Парень из книжной лавки?

***

Срез доступной на данный момент информации:

*Обновлённая информация* *(Недействительная информация)*

Пак Чимин

Сущность: контрактор; Код звезды: pj-995; Способность: неизвестна; Плата за контракт: неизвестна; Уровень опасности: высокий; Принадлежность: контрактор самостоятельного действия; Возраст: 26 лет; Родной город: Пусан; Состав семьи: мать (известно, что родом из России), отец. Последний бросил его, когда Чимину исполнилось полтора года. На данный момент его статус неизвестен. Мать мертва. На территории Японии проживает бабушка. С ней поддерживает близкие отношения; Отличительные признаки: своеобразное чувство стиля; разговорчивость; эмоциональная лабильность; татуировки на внутренней стороне ладоней; намёки на полигамность; предпочитает применять на своих жертвах как физическое, так и моральное насилие; ради достижения цели готов на огромные жертвы; Характер: беспокойный; присущи перепады настроения; жестокость и агрессия преобладает над самоконтролем; эмоциональная нестабильность; яркие черты манипулятора; полное пренебрежение чужими чувствами и ценностями; Сильные стороны: недоступен моральный тип боли; притуплены рецепторы страха; плохо развит инстинкт самосохранения; Слабые стороны: оставшаяся в живых бабушка; Увлечения: балет; покупка необычных вещей; Любит: балет; коллекцию своих пиджаков; Не любит: когда всё идёт не так, как ему хочется; слабых людей; Хорошие отношения: неизвестно; Нейтральные отношения: Мин Юнги; Плохие отношения: неизвестно; Моральные принципы и жизненная философия: тотальное отсутствие моральных принципов; Статус: жив.

Мин Юнги

Сущность: контрактор; Код звезды: my-993; Способность: бессмертие, а вследствие, и способность к регенерации; Плата за контракт: любовь; Уровень опасности: высокий; Принадлежность: контрактор самостоятельного действия; Возраст: 26 лет; Родной город: неизвестен; Состав семьи: неизвестен; Отличительные признаки: всегда носит при себе катану; способен отыскать звезду pj-995 не имея точных координат её нахождения; Характер: спокойный, в меру отрешённый; замечены несвойственные контрактору приступы преданности звезде pj-995; бесхребетность в отношении к звезде pj-995; Сильные стороны: владение катаной на уровне профессионала; физическая и психическая стабильность; Слабые стороны: звезда pj-995; Увлечения: выполнение просьб звезды pj-995; интересуется изощрёнными методами пыток; Любит: катану; улыбку звезды pj-995; Не любит: проблемы; ложь; когда звезда pj-995 грустит/плачет; затяжные моменты регенерации; боль перед смертью; Хорошие отношения: Пак Чимин; Нейтральные отношения: Китаец Джек; Плохие отношения: неизвестно; Моральные принципы и жизненная философия: зависят от настроения звезды pj-995; Статус: жив.

Обнаружены признаки созависимости звезды pj-995 и звезды my-993. Необходимо тщательное наблюдение.