***
После ухода Мэй Тэхён ведёт себя тише прежнего, а как наступает время сна, то вовсе забивается в уголок кровати и в темноте о чём-то громко думает. Раньше у него не бывало таких сдвигов в поведении. Да, бессонница частая подруга детей неба, но даже так, Тэ хотя бы пытался уснуть: кутался в одеяла, искал прохладную сторону подушки, выбирал, как бы лучше улечься — на бок или спину. Сегодня он, кажется, вовсе спать не планирует. Выглядит напряжённо и бледно. Чонгук поначалу пытался это игнорировать. Ну всякое бывает: и настроение портится, и сон не идёт, и просто хочется (по-человечески) подумать о своих проблемах-бедах. Контрактор даже спать улёгся, думал, что быстренько потеряется в дрёме и хоп-хоп, а уже утро. Но нет, не вышло. Заместо этого он целенаправленно решил прислушиваться к движениям куклы и ждать, когда она всё-таки решит отдаться сну. Ну, затея с самого начала пахла провалом. Тэхён всё сидел на прежнем месте и лишь иногда разминал затёкшие плечи. Его не волновало время, не волновали звенящая тишина и ноющий с голода живот. Он будто был ведом чем-то неосязаемым, прилегающим на параллели Вселенной. Кукла, притворяющаяся слепой, узрела нечто большее, нечто недоступное кому-либо и теперь не знала, как бы себя более спокойно вести. Наверное так. По крайней мере, подобным образом думал Чонгук. Он всё чаще начал придавать Тэхёну большее (особое) значение, потому что тот чувствовал ситуации как-то иначе. Будто бы смотрел на весь мир со стороны, с облаков и видел каждый уголок событий с разных сторон. Оттого знал больше. Но говорил меньше. Для безопасности. Себя и близких. В итоге Чонгук не выдерживает чужого странного поведения. За всё это время они с Тэхёном стали неподдельно близки, и когда тому становилось странно или плохо, контрактор очень тонко это чувствовал и рвался помочь. «Что за приступ очередной благотворительности?» — спросит кто-то. Организация, например. Чонгук пожмёт плечами. За-хо-тел. И без объяснений. Он, будучи ребёнком неба, и без того плоховато понимает последний месяц собственной жизни. Но бытует дальше, двигается. Потому что знак «стоп» пока на его скоростную трассу не вписывается. Чонгук поднимается с кровати и потягивается. Кости хрустят — давно ты нас, хозяин, не разминал, давно мы не тряслись над городом в погоне за кем-то. Тэхён слегка приподнимает голову и наблюдает, как контрактор, словно вор, словно молодой проворный кот крадётся к нему и садится у подножья скрипучей койки на корточки, смотрит, щурится, подозревает. — Тебе плохо? — Мне грустно. В понимании Тэхёна — грусть не есть нечто плохое. И сложно судить, вдалеке ли он от истины или же щупает её ладонью. — Хочешь наверх? — Да мне всё равно. — Увидел что-то неладное на месте смерти Кумико? — пауза. Ага, в самую цель! Тэхён негромко вздыхает и склоняет голову, как провинившийся ребёнок. Будто бы это он убил девушку, а не чья-то кровожадная тень. Но этого, конечно, просто быть не может. — Там одна жестокость, — голос звучит подавленно. Будто бы Тэхён видит суровую разницу между недавним убийством и убийствами, которые устраивал Чонгук на протяжении долгих лет. Всё равно ведь на выходе получается одинаковый результат — труп. Неважно, каким способом и по каким причинам ты лишишь человека жизни, ведь в итоге ты остаёшься всё тем же убийцей. Так почему, Тэхён, печалиться ты решил начать только теперь, только теперь понимать всю риторику нынешнего мира? Чонгук поджимает губы, протягивает вперёд руку, осторожно касается чужой холодной и приятно сжимает, держит, словно тактильно передаёт некое послание, поддержку. Тэхён не вздрагивает и вообще не шевелится. Лишь ломает линию бровей, мол, странный, какой же ты всё-таки странный, контрактор! Мы, наверное, друг друга стоим. Чонгук этого мысленного диалога не слышит, но между витками тишины и без всяких знаков понимает, оттого жмёт плечами и слегка тянет уголки губ вверх. Сейчас даже выходит как-то естественно, не механически. Диковинки и странности, получается, как и зараза всякая, передаются воздушно-капельным путём, через общий поток кислорода в комнате. Осталось лишь выяснить, кто кого перезаразил своей противоестественностью. — Завтра тебе обязательно нужно поесть, — хочет брать с Тэхёна обещания, но тот лишь задирает нос к потолку, принюхивается к песочному запаху Нижнего Города. А Чонгук так и сидит у кровати на онемевших ногах, думая, что свой убийственный шлейф контрактора скоро такими темпами совсем растеряет. Потому что он перестал бегать за целями Организации, но таким надзирателем-родителем с синдромом гиперопеки просматривает за худощавой куклой. Нельзя сказать, что Чонгука это бесит или оно ему не нравится. Нельзя, конечно. Только никому не рассказывайте об этом. Даже самому Чонгуку. — В коридоре кто-то есть, — Тэхён вдруг резко опускает свой по-деловому задранный нос и сильнее сжимает чужую руку, подлезает к краю кровати, ближе к Чонгуку, и замирает, прислушивается, вдруг резко вздыхая. — Запах крови. Чонгуку этого достаточно для того, чтобы выровнять спину и дёрнуться с места. Он быстрым, но тихим шагом доходит до двери, устраивается за ней, а Тэхёну рукой машет, мол, пригнись или спрячься куда подальше. Комната-маленький квадрат не предназначена для игр в прятки, поэтому кукла слегка теряется и, не обнаружив лучшего убежища, чем проём между столом и шкафом с одеждой, забивает туда своё тело, а тенью оседает в расщелине пола. Страха нет ни у кого — одно напряжение. Руки пустые. Получается, и драться-защищаться нечем. Ситуация дерьмо. Придётся на одном рукопашном вылезать. Как всё-таки жаль, что использовать сейчас силы контрактора будет ужасно не рационально. Чонгук хранит их для главы, чтобы прихлопнуть и сразу на поверхность сбежать, к литрам апельсинового сока. Здесь же, в Нижнем Городе, таких фруктов не сыскать, поэтому придётся применять иные способы обороны. По старинке. Незваный гость останавливается подле двери. Но если Тэхён на его приближение так бурно отреагировал, то этот человек точно уж не бедняжка Мэй и точно не с добрыми намерениями пожаловал. Поздновато для сердечных, дружественных визитов. Поэтому Чонгук готовится к неожиданному нападению, даже тихонечко стул от дверной ручки отодвигает, дабы неизвестному было легче проникнуть внутрь. Вот такие мы гостеприимные! А ты, урод, к нам с ножом да смертью. Никаких манер! Ни стука, ни скрипа, но дверь открывается, из неё тянется струйка коридорного света. В комнате царят тишина и мгла, так как перед сном Чонгук все фонари нарочито потушил. Ну никак не может спать при свете. Теперь ему этот пунктик даже на руку. Незнакомец ещё не успел понять, что в кроватях пусто, и тихонечко пробирается внутрь, удивительно, но, кажется, даже не дышит. Получается, хороший специалист? Прямо профессионал своего дела. Чонгук таких за секунды узнаёт. Оттого, что сам похож. Подобные люди достаточно осторожны, бдительны, чувствительны к обстановке и не боятся пускать кровь. А ещё выдержаны, взгляд пустой, бесцветный, видно, переживший картину того, как на собственную голову падает кусок неба. Значит, контрактор. Ошибки быть не может. Чонгук понимает, что действовать необходимо в срочном порядке, пока опасность не успела обнаружить тело Тэхёна. Можно воспользоваться моментом внезапности и выиграть себе несколько секунд. Что Чонгук, собственно, и делает. Он молнией выбегает из укрытия и, пользуясь мгновением, применяет давний рабочий удар, которому его научил старик японец, рассказывающий в Организации о навыках ближнего боя. Хил кик — мощный обратный круговой удар с разворотом, которого достаточно для того, чтобы с одного раза уложить соперника на лопатки. Правда, этот — ну сразу было ясно — не такой как все. Чонгук бьёт отработанно и по выверенному градусу, но реакция незнакомца следует незамедлительно, и он уворачивается, из-за чего Гук промахивается и попадает по руке с ножом, но не черепушке. Даже так, удар сильный, из-за чего запястье травмируется и болевой ток пронзает конечность, заставляет пальцы разжаться и выронить нож. Этого больше, чем достаточно. Дальше дело техники. Пока тень в попытке быстро переместиться и, выбрав правильное положение, отскакивает в сторону, вроде как норовит улизнуть к двери, Чонгук хватает нож и пускает его вслед, зная, что железяка его — бывалого мастера и хорошего хозяина — не предаст. Тэхён, конечно, тоже хорошо старается: он из щели пола выныривает чуть заметным туманом и ставит гостю подножку. Вот он — твой самый неожиданный удар. И уже взятые в руки новые ножи не помогут. Тем более что лезвие, посланное Чонгуком, как (убийственный) воздушный поцелуй приземляется не прямиком в цель, но даже лучше — в копчик, вонзается нестерпимой болью, от которой даже подняться не сможешь. Чистая медицина. Тут без скорой помощи никак не обойтись. Пока неизвестный не успел запустить свои ножи в воздух, Чонгук быстро выбивает их и одним сильным пинком заставляет тело с криком перевернуться набок. Открыв дверь шире — и нарочито встав к свету спиной, — он принимается разглядывать шустрого и точно сильного гостя, без вариантов контрактора. Просто ему немного не повезло нарваться на Чонгука, которого учили старым техникам боя, и Тэхёна, наловчившегося за столько лет помогать своему напарнику. Фонарный свет позволяет рассмотреть человека, задыхающегося от боли. Его попытки скрыть лицо оканчиваются провалом, когда Чонгук наклоняется и резко выдёргивает из чужого копчика нож. Это заставляет неизвестного выгнуться и плотно сжатым ртом закричать. Ого, вот это привычки, вот это навыки! Искусство боли постигнуто в идеале. Сколько же раз тебе приходилось умирать, дорогой? Сколько раз ты так же корчился в припадке ужасающего недомогания? Чонгук не спрашивает всего этого вслух, но по внешнему виду сразу считывает ответ — часто. Волосы контрактора седые-седые и сразу понятно, что не от краски. От кошмаров прошлого. Его глаза все в лопнутых капиллярах, губы покусанные, а цвет лица ближе к серому, совершенно нездоровому. Тут, конечно, и Гук постарался, но в целом сразу же видно — человек, лежащий в его ногах, натерпелся от жизни-скарификатора. Она на нём столько шрамов нарисовала, что тем самым приучила к мастерству добровольной боли. Но тут хвалиться нечем. Жалеть тоже не стоит. Да и к чему вообще лить печаль по тому, кто минутами ранее хотел тебя зарезать? Чонгук не совсем из ума выжил в конце концов. — Не знаю таких, — оглашает, словно приговор. За дни прибывания в Нижнем Городе Чонгук никаких седовласых сгустков кошмаров не встречал. Всякие странные людишки были, но такие — точно нет. Он бы запомнил своего ровесника — своего брата по небесному дару/проклятию. Но нам пора прощаться. Прости уж. Чонгук хватает умирающее от боли тело за руки и, оставляя за собой полосы крови, тащит к окну. То небольшое, но вырезано на очень удобном месте. Гук знает, что делает, и старается не светить лицом. Осторожность никогда не будет лишней. Загрузив человека на подобие подоконника, он без прощаний и слёз скидывает его с пятого этажа. И прямо на козырёк. Слышится треск. Черепа. Это чтобы наверняка. Самое забавное, что никаких криков так и не раздалось в округе. Этот контрактор лишь негромко пискнул единожды — при первом попадании лезвия в спину, — но потом нарочито старался молчать. Словно боялся кого-то разбудить… Да, «кого-то». А вообще — зачем ему понадобилось убивать Чонгука и Тэхёна? Хороший вопрос. Если оно было совпадением, то огромным и очень точным. Прямо в нужную цель угодил. На случайность нападение смахивает плохо, но в тоже время чувствуется, что убийца не знал о способностях живущих в комнате. То есть даже не предполагал о своём небесном родстве с ними. Иначе бы точно подготовился лучше. Как минимум взял бы с собой не только ножи — кстати, их тройку Чонгук без спроса присвоил себе, вдруг пригодится, — а хороший пистолет или слезоточивый газ. В общем, нашёл бы намного больше способов для убийства. А то как-то слабовато для такого сильного, получается. Видимо, он уже и не думал отыскать на просторах Нижнего Города равную силу, поэтому слегка подрасслабился, не придал большого значения новому покушению на убийство. Очень неосмотрительно. Глупая самоуверенность стоила целой жизни. — Тэ, спасибо, — оборачивается Чонгук, когда слышит скрип закрывающейся за спиной двери. Тэхён уже успел вернуться в родное тело и привычно двигался, заметал следы, припрятывая ножи под пыль кровати. — Это же моя работа, — и улыбается… Тэхён вообще ужасно редко улыбается. Пару раз в год? Да, именно так. Поэтому это всегда красиво. Пускай слегка кривовато и плоско, без чувств и тяжёлой искренности. Пускай. Даже так Чонгук ловит себя на том, что засматривается на чужую чудную улыбку и слабеет на мышцу. Какую такую мышцу? Не хотелось бы признавать, но сердечную. Сердечную…***
На следующий день начинают происходить более странные вещи. Поначалу всё было буднично-обычно: Чонгук и Тэхён — убитые бессонницей и ночным кошмаром в виде неизвестного, — умывшись, поплелись на завтрак, попутно кивая всем и избегая подозревающего взгляда расставленной повсюду недостражи. Ну они же вообще не внушают страха, честно! Уселись парни на привычное место, поблагодарили за очередное постное блюдо и углубились в молитвенное притворство. Мэй на завтрак так и не подошла. Видимо, не нашла сил и дальше терпеть сочувствующие шепотки за спиной. Оно и ясно — подобное дерьмо, вообще-то, ни черта не помогает. Мёртвого уж точно не вернёт. И вот вроде бы всё нормально: местные привычно сидят за завтраком, молча думают о своём — хотя сейчас все массово думают лишь о недавнем убийстве, — благодарят Бога за еду и доброту. Короче — ничего нового. Одни святые глупости. Казалось бы. Чонгук не знает почему, но вдруг решает очень серьёзно и внимательно окинуть помещение взглядом, пока Тэхён очень правдоподобно создаёт сраную видимость того, что он завтракает. Контрактор не то чтобы славился зорким глазом или встроенным биноклем заместо зрачка, но, сука, седую макушку, маячившую вдалеке — у стола раздачи, — он точно разглядеть способен. И насколько же сильным было его потрясение, когда этот постаревший на волос молодой человек обернулся. Да, ошибки быть не может — это тот самый палач, который сегодняшней ночью пришёл за жизнями двух якобы жителей Нижнего Города. Сразу видно, что здесь — под землёй — он не свой и лишний. Вместо того, чтобы остаться в столовой и разделить трапезу с братьями и сёстрами — опустим это, — он уверенно загребает в руки побольше еды и уходит, даже не пытаясь притвориться заинтересованным редко звучащей молитвой. Но всё это не так важно, как факт того, что этот незнакомец выжил. Выжил, окей? Перенёс серьёзную травму копчика и летальное падение вниз головой на твёрдый козырёк здания. И остался жив. Вон как шустро бегает, без боли двигается, размеренно дышит. Восстал из мёртвых, получается. Очень проблемная способность. — Тэ, ты ведь тоже его видишь? — ну так, на всякий случай спрашивает Чонгук. Мало ли умом тронулся от этого земляного кислорода в округе и теперь лицезрит качественные галлюцинации? Но, увы, кукла уверенно кивает. — Вижу. — Это он убил Кумико? — Он, — железобетонно. — Вернётся за нами ещё раз? — Чонгуку сейчас это главное. Потому что все их карты феерично раскрыты. Бессмертный контрактор хорошо извещён о способностях Чонгука и его незаметном помощнике, который своей скрытностью выдаёт образ куклы. Короче — дело плохо. Следующая битва с этим человечком может затянуться и принести целую гору проблем. — Сложно сказать, — тянет буквы Тэхён, пока палочками ковыряется в порции риса. Он не станет говорить о том, чего знать точно не дано. Надежд тоже не подкинет. Зато скажет правду. — Но я его обязательно почувствую и в следующий раз, — обещает. Это стопроцентно. Потому что оболочка бессмертного контрактора полностью состоит из криков и крови мертвецов. Такое сложно упустить из виду, знаете ли. Чонгук кивает и кладёт на плечо куклы руку, несильно сжимает, мол, что бы я без тебя делал. Ну серьёзно. Контрактору без подобного рода поддержки тяжеловато. Тебя каждый второй прибить готов, а порой собственная сноровка и сила не помогают. Вот и приходится помирать. Чонгук давно понял, почему контракторы так гоняются за куклами. Они же тихие, спокойные и очень удобные. Не забывай их кормить-поить да спать вовремя укладывать, и будет тебе большая удача. Хотя большинство и с этими задачами не справляются. Их начинает люто раздражать отстранённость своего фарфорового напарника — с ним ведь ни поболтать, ни прогнать по кружечке пива. Потому некоторые контракторы — их, увы, большая часть — опускаются до насилия. Подобным образом пытаются куклу на эмоции вывести. На деле лишь добивают. Сами себе враги. Сразу же минус помощник. Чонгук Тэхёна хоть поначалу в особое внимание не брал — ну кукла и кукла, что с неё взять-то! Но теперь стал в этом плане очень даже бережлив. Кое-кто свыше слепил из человеческой глины таких удивительных существ — детей, — а ему совсем не сложно одного такого уважать и хранить, словно золото высшей пробы. Такие цацки, кстати, с руками и ногами в ломбардах оторвут, да ещё и за хорошую цену. Но Чонгук не отдаст ни за какие изумруды, так же, как и Тэхён не отдавал его костлявой смерти уже с десяток раз. Баш на баш? Спасибо на спасибо? А, может быть, и что-то большее?***
Дальнейшие деньки проходят под гнётом убийств. Обстановка в Нижнем Городе накаляется до предела, земли пропитываются кровью, а люди плачут, обрастают тревогой, как смертельным лишаем, и боятся выходить из своих комнат. Вера уверенно пропадает с местных улочек, пасторы не в силах удержать панику и в итоге лишь обещают, что совсем скоро свой народ навестит глава и всех обязательно спасёт — поможет. Интересно: чем и как? Если он святой, то это, конечно, другое дело, но если, как и все здесь — обычный, — то может даже не торопиться. В любом случае уже достаточно тех, кто заранее в его помощь не верит и норовит устроить побег. Было бы охраны поменьше вокруг, то уже давно сбежали, в тот же самый день, когда убили Кумико. Потому что страх имеет накопительные свойства. Он со временем доходит до самого высокого градуса и окончательно выбивает из колеи, делая из человека трясущийся осенний лист, упавший в лужу. В возникшей ситуации оно неудивительно. Всё-таки жителям Нижнего Города после небесной катастрофы не приходилось видеть столько ужасающих убийств, полных всевозможных посланий, которые создают в плёнке надежды и веры мощные пробоины. Отвыкли. А тут труп за трупом, да ещё и не по одному в сутки бывает. Конечно, начнёшь потихонечку скулить и скучать по цивилизации, где хотя бы есть пункты полиции. Чонгуку помощи и наверху было не от кого ждать, потому он продолжает надеяться только на себя. Никаких ночных гостей больше к ним в комнату не заходит. Подозрительно, но терпимо. Чонгук на всякий случай держит под подушкой тройку ножей, которые оставил неудачник-убийца при их последней встрече лоб в лоб. Мало ли всё-таки пригодятся. Но Тэхён продолжает качать головой, мол, никого опасного в районе нашей комнатки нет — можно спать спокойно. Можно, да не спится. Гук живёт в постоянном напряжении. Он готов в любой момент подскочить с места и вонзить остриё ножа в глазницу противника, прокрутить, будто бы ключ в замочной скважине, и вытащить вместе со зрительным нервом. Чонгук даже не поперхнётся от подобного. Только вот оппонент никак до него не дойдёт. Этого седовласого он за прошедшие деньки неоднократно наблюдал в столовой или же гуляющим по улочкам возле общежития. Пока не совсем ясно, живёт ли он здесь или приходит из города, потому что постоянно профессионально пропадает с радаров и обязательно утаскивает с собой немного еды. Кажется, совсем не для себя. Если так, то работает не один. Для окончательной проверки этой идеи можно было бы заслать Тэхёна, попросить проследить за бессмертным контрактором и выяснить все подробности. Но Чонгук всё ещё в своём уме и понимает, насколько это опасно. Во-первых, они находятся не на своей территории и не знают всех путей отступления. Во-вторых, Гук не может использовать свои способности, потому что не имеет даже самых крохотных запасов апельсинового сока. Ну а в-третьих, если из-за вмешательства в чужую массовую резню в Нижнем Городе они провалят задание Организации, то могут смело просить этих головорезов прихватить и их сердца. В общем, не выгодно гонять тень Тэхёна на подобные опасности. Да и не станет Чонгук нагнетать и опираться на всего лишь подозрения. Но и окончательно идею о том, что седовласка работает в паре с кем-то, отодвигать на задний план не собирается. Ведь необходимо быть готовым к любым препятствиям. Даже если их будет вдвое больше. Далее события продолжают развиваться всё также болезненно. В одну из ночей вдруг убивают Мэй. Ну ладно-ладно, совсем не «вдруг», а «всё-таки». Чонгук знал, что это обязательно произойдёт, просто не мог озвучить точных сроков. И вот вместо молитвы вначале одного из завтраков в столовую забежал перепуганный мальчишка и закричал, что в городе был обнаружен новый труп. Хотя «труп» — это, конечно, слишком громко сказано. Гук не видел сам, но в разговорах местных услышал о том, что от Мэй осталась одна лишь холодная бледная кожа. Все органы кто-то старательно вытащил, оставив на месте преступления только оболочку человека весом в двадцать пять килограмм. Абсолютная дикость. Это же нужно было так заморочиться (заняться прямо-таки творчеством), чтобы у жертвы выкрасть все кишки-почки. Повадочки настоящего мясника. Подобные мастера — сущая редкость. Что, конечно, лишь нагоняет туч на земляном небе Нижнего Города. Единственным громоотводом был Тэхён. Он персональный, личный, только для Чонгука. И пускай кукла продолжала голодать, молчаливо бунтовать и бесчувственно принимать творящийся вокруг Ад как данность, всё равно в ней ощущался некий налёт новизны. Например, Тэ зачастил в соседях по кровати Чонгука. Он часто маялся бессонницей, а контрактор всё сторожил тишину дверных петель, потому-то и получал себе в напарники Тэхёна, что уже без спроса (по-хозяйски) забирался к нему в постель и что-то пыхтел про то, что тоже сейчас начнёт слушать звуки коридора, быть сигнальным огнём при необходимости. Но спустя полчаса без предупреждений засыпал, лишь иногда ворочаясь и всё ближе подбивался к чужому тёплому боку. Как маленький котёнок, совсем недавно попавший к новому — очень доброму и ласковому — хозяину. Хозяин же от всех этих моментов в тупике. Будучи контрактором, Чонгук не до конца улавливает эмоции и атмосферу, но точно понимает, что Тэхён под всеми своими действиями ничего двусмысленного не несёт. Если вдруг гладит по голове, то гладит по голове — а если сопит, во сне уткнувшись Чонгуку в щёку, то всё так же сопит, уткнувшись Чонгуку в щёку. Без подлянок, в общем. Наш иллюзионист иного мнения. Ему случайно и вообще непонятно откуда на ум приходит мысль о том, что держать Тэхёна за руку, когда они идут в столовую или храм, очень даже приятно. Или что подставляться под его осторожные, якобы подбадривающие поглаживания — забавно, но уже словно жизненно необходимо. То ли привычка потихоньку вырабатывается, то ли Чонгук начал ловить приступы бреда в этом песочном пространстве. Тэхён ведь, вероятно, и не понимает всей риторики своих же действий. Ну обнял ночью, ну погладил, ну пообещал, что всё будет хорошо. У Чонгука всё это просматривается без призмы «ну», а как просто: обнял-погладил-поддержал. Тэ, знаешь, а ведь до тебя меня никто так теплом не окружал. Может быть, семья, но это катастрофично выпало из моих воспоминаний. Зато ты появился. Честно — не знаю, как на тебя, такого чуть изменённого, реагировать. Не подскажешь? Эй, Гук, такие вопросики точно не к кукле. Она не достигла уровня видимого прогресса. Пока. Подождёшь немного? Сбавь скорость. Уже ведь и без того стало понятно, что Тэхён по прошествии времени достигнет остального мира (и сделает с ним что-нибудь не то). Он подрос не в метрах, но словах, научился различать ожог и лёд, чёрт и ладан, стал видеть гниль по контуру людей. Смотри, тебя ещё догонит! Чонгук лишь разводит руками, мол, так пусть, это же очень здорово. Тэхён станет ещё более взрослым в своей осанке и поступках, он, возможно, даже улыбаться начнёт чаще. Как же с таким не водить тёплых гляделок? И вот подобного рода мысли одолевали Чонгука не первый час, не первый день. Избавиться от них не получалось. То ли силы воли не хватало, то ли все эти думы ему были приятны. Странное дело. Но разбираться с ним никто не торопился. Пускать всё на самотёк, конечно, не было в привычке Чонгука, но и долго коптеть над непонятой точкой он тоже не собирался. Потому что проблемы необходимо решать по мере их поступления. А Тэхён никому никаких проблем никогда не доставлял. Потому что в нём кукольная струна воспитала умного и хорошего мальчика. По крайней мере, так свято думал контрактор. А потом к нему приползла красная змея.Красный — цвет опасный.
Ползучий почтальон Организации объявился внезапно. Когда Чонгук решил ненадолго выйти из комнаты и осмотреть обстановку в общежитии, из-под одной ступеньки лестничного прохода выглянули зоркие крохотные глазки. Другой бы точно не заметил, но Чонгук, наловчившийся видеть в общей картине главные — пускай даже очень мелкие — детали, рассмотрел змейку сразу. Оглянувшись, он присел рядом с ней на корточки и кивнул, мол, мы здесь одни, можешь говорить. — До Организации дошла информация о том, что завтра глава посетит Нижний Город. Он в ужасе от серии убийств его людей, — Чонгук выдыхает, свесив голову. Наконец-то. Он с неделю ждёт этого самого дня, из последних сил терпит запах сырости и отвратительный мисо-суп без мяса на обед. — Просто избавься от него, — нужно уже подводить миссию к логическому концу. Наигрались в кротов-землекопов сполна. Чонгук вновь обращает свой взгляд к змее, собирается прощаться, как та шикает, останавливает. Да ещё и извивается так, будто бы вместе с собой в животе ещё целый комплект глистов принесла. Они грызут изнутри и мешают нормально функционировать. — И Тэхён… — говорит, отворачивая голову вбок. — Что «Тэхён»? — Чонгук щурится в непонимании. — От него тоже придётся избавиться.***
Срез доступной на данный момент информации:
*Обновлённая информация*Чон Чонгук
Сущность: контрактор; Код звезды: jk-997; Способность: иллюзионный транс; Плата за контракт: два литра апельсинового сока; Уровень опасности: высокий; Принадлежность: Организация; Возраст: неизвестен; Родной город: неизвестен; Состав семьи: неизвестен; Отличительные признаки: чёрный плащ с вшитым набором ножей; Характер: стремление узнать что-то исключительно для самого себя вышло на первый план; заметны перемены настроения; безразличие и спокойствие угнетаются иным спектром эмоций, но пока не обузданных; часты проявления более мягкого отношения к кукле-напарнику; возникли негативные проявления к принадлежности — Организации; качество «человечность» выходит за рамки, присущие характеру обычного контрактора; появился иной взгляд на убийство людей; приступы мягкости к кукле-напарнику; продолжаются попытки разобраться в себе обновлённом; Сильные стороны: умение управлять ситуацией; холодный расчёт; отличная адаптация к любым условиям; развиты навыки ближнего и дальнего боя; способность идеально подстраиваться под непредвиденные обстоятельства; Слабые стороны: долгие разговоры; упоминания собственной семьи в плохом контексте; загадочные сны; часы; Увлечения: мытьё соковыжималки; затачивание ножей; покупка жвачки; с недавних пор уборка в книжной лавке; Любит: лапшу быстрого приготовления; порядок в комнате; тёплую погоду; Не любит: сигареты Джина; звездопад; недоверие и разочарование к себе; секреты и скрытые мотивы; ожидание; Хорошие отношения: Ким Тэхён (к данной кукле замечено ощущение «семейности»); Нейтральные отношения: Ким Сокджин; Плохие отношения: Ким Намджун; Моральные принципы и жизненная философия: присутствует моральный нигилизм; Статус: жив.У объекта замечены отклонения от типичной жизнедеятельности контрактора. Продолжается активное наблюдение.
Ким Тэхён
Сущность: кукла; Способность: медиум; Уровень опасности: неизвестен; Принадлежность: Организация; Возраст: 23 года; Родной город: неизвестен; Состав семьи: мать, отец и младший брат. Все мертвы; Отличительные признаки: повязка на глазах;У объекта замечены отклонения от типичной жизнедеятельности куклы. Продолжается активное наблюдение.