квинтэссенция

Новый день встречает Киру похолоданием, ноющей головой и двумя первыми уроками у одиннадцатого «В». Она сидит за столом, листая ленту в твиттере, до урока минут десять остаётся, и Кира Андреевна слышит странные разговоры. — Не получится у вас ничё, — вздыхает Полина, смотря на разложенные карты Таро перед собой, — ну, максимум там, чисто интерес. Мирослава вникает, кивая, вздыхает, грустно пожимает плечами и расстраивается. — Мир, ну он же мудак, скажи, нахера оно тебе надо? — смеётся Свердлов, громко крича на весь класс. Кира Андреевна с интересом наблюдает. — Свердлов, он красивый, — поясняет девушка, — тебе вообще какое дело? — Мне никакого, просто все знают, что Андрей конч, — парень улыбается, подсаживаясь к Полине, — а ну, погадай мне. — Не буду я тебе гадать, бесплатно нельзя! — возмущается одноклассница, — Энергию всю у меня сожрёшь. — Пиздец у вас ведьмовские приколы! Все кругом смеются, а химичка протяжно вздыхает, думая, куда катится мир. А потом в класс вваливается Чикина, а следом и Захарова, очевидно, в плохом настроении. Мирослава их обнимает, они о чем-то шепчутся на её задней парте, пока та красит губы. — В столовую идём, — кивает она со знанием дела, — после первого. Он ходит после первого. — Он всё равно на тебя не смотрит, — возмущается Кристина. — Слышь, а урони на него что-то, — с энтузиазмом кричит Чикина, — я дораму смотрела недавно, там девка на пацана суп вылила. Они поженились потом! Кира посмеивается, но скрывает, чтобы учеников не смущать. А когда начинает урок, включает им фильм, чтобы не напрягаться. И все мирно спят, или занимаются своими делами. — На следующем уроке будете выходить к доске, готовьтесь, — уже отпуская их на биологию, оповещает учительница, — Чикина, а ну сюда. Юля, уже готовая выбежать из класса с рюкзаком в руках, с воем оборачивается, подходя, а с ней и Кристина с Миркой. — Домашка-то где? — хмыкает она, улыбаясь. — Ну Кира Андреевна, — Юлька закидывает голову, стонет от досады и закатывает глаза, — завтра будет. — Завтра меня не устраивает. Сегодня до конца дня. Чикина кивает, хлопает напоследок дверью кабинета, и уже на биологии под нос себе шепчет: — Коза блять ёбанная, — переписывая из тетради Миры несчастную домашку. И принося перед шестым уроком её Кире Андреевне, выжидает вердикта, пока та изучает написанное. — А почему с Мирославой у вас одинаковые ошибки? — Чистая случайность, — пожимает плечами та. — Значит, у тебя будет другая домашка, отдельная, — усмехается заговорщески Кира, роясь в своих пособиях. — Почему я? — та злится, сверлит взглядом, желая убить, — У меня на химию времени не хватает. — А на дорамы хватает! — отвечает Кира, тоже рассерженная. Как объяснить Чикиной, что если у неё будет стоять исключительное два, то получит и Кира Андреевна, она не знает. Потому что только у плохих педагогов ученики не учатся, так решило Министерство Образования, а с этим спорить никто не может. А ещё, в январе их ждёт аттестация школы, и если Юлька Чикина будет списывать каждую домашку и получать хорошие оценки, а аттестацию не пройдёт даже на три — получит Кира. Поэтому, она даёт ей другое задание из чистой вредности, лыбится, и победно выдыхает. — Ты хоть одну тему-то выучи, а? — Ладно. Кира знает, что не выучит. *** Следующий день проходит более спокойно по причине того, что химия исключительно у средних классов. Кира Андреевна спокойно возвращается домой, готовя ужин, досматривает дораму и гладит на завтра белую рубашку, которую решает надеть впервые за весь год. А на утро с улыбкой идёт в школу, надевая на пиджак чёрное пальто, и располагаясь в подсобке, пьёт кофе с Мариной Евгеньевной, говоря о насущном. — Там новая докладная на Трофимова будет, — начинает англичанка, — физик очень разозлился вчера, в учительской подслушала. — А чего? — тяжко вздыхает Кира, готовясь к новому цирку. — Нахамил он ему сильно. Тот в ярости был. — Ну и чего ко мне не прийти? — Медведева лоб потирает, — Зачем сразу докладную-то? — Ну, это он из вредности. Вроде, тебя недобливал ни в школе, ни сейчас. — Да он меня терпеть не может, — сквозь зубы сообщает химичка, хмыкая, — ещё с восьмого класса. — Я помню, Медведева, — посмеивается та, — он тебе, когда я ещё в вашем году преподавала, оценку просто за внешний вид занизил. — Он всё хотел, чтобы я пришла в юбке, — Кира усмехается, отпивая из кружки, — такой подарок ему не светил. — А мне такой подарок сделала, — смеётся Марина Евгеньевна. — Это было худшее первое сентября в моей жизни. А потом они обсуждают, что противный этот физик очень, что громкий сильно и злой. *** Заходя в кабинет, Юлька Чикина открывает рот, разглядывая химичку, и Захарова тоже. — Кира Андреевна, а вы чего в белом? — А что, нельзя? — она взгляд на них поднимает, заинтересованно улыбаясь. — А я думала, вы гот, — Чикина со своей же шутки сыпется, а Медведева лишь головой качает, и подзывает к себе Трофимова. И просит его пойти и извиниться перед физиком. — Так он первый меня начал называть тупым! И сказал ещё, что типа я грузчиком стану, — возмущается парень. — Будь умнее, — только и вздыхает Кира, слыша звонок. Четвертый урок, солнце приятно падает на лица, заставляя щуриться. Злата тянет руку, отвечая у доски, а потом желающие заканчиваются. Кира Андреевна рассматривает пустоту напротив фамилии Захаровой, поджимает губы и вызывает её к доске. И получает сообщение от Вилки: Ты охуеешь Начало предвещает нечто интересное, поэтому Кира отвечает многословно, желая не отвлекаться.

?

— Давай, Кристина, шестая задача. Кристина на доске списывает условие, долго обдумывает и листает страницы учебника в надежде, что найдёт нужную формулу. А Виолетта тем временем скидывает фотографию. Телефон лежит на учительском столе, а от вибрации Захарова рефлекторно смотрит на переписку. Там фотография груди, а точнее проколотых сосков. У Кристины лишь на секунду расширяются глаза, и чтобы учительница не заметила, она отворачивается поспешно. Кира улыбается, рассматривая. И видит следующим сообщением: Типа подарок)0))

красиво ебать

сильно больно?

Сама знаешь) Я заеду вечером Отказы не принимаются! Кристина краем глаза пялится в телефон. — Кира Андреевна, вы что, улыбаетесь? — спрашивает Оля, округляя глаза. — У меня инсульт, лицо перекосило, — строго, возвращаясь в привычное настроение, говорит учительница. Не надо им такого счастья, как улыбающаяся Кира. — Так, всё, это невыносимо. Садись, Захарова, всё равно больше ничё не напишешь, — она её жестом руки отправляет обратно, — пишите самостоятельно вопросы в конце параграфа, на оценку и молча. А сама уходит в подсобку, открывая скрытые в галерее. Там коллекция Виолетты, и Кира Андреевна добрых пятнадцать минут наслаждается исскуством фотографии. — Юль, я клянусь, там были сиськи, — доказывает шёпотом своё Кристина, облокачиваясь локтями на парту, — я тебе говорю. А дальше сообщение, типа, я вечером заеду. — Пиздец, может это та домработница? А я говорила, что это её тёлка! А дальше они пишут ответы на вопросы, роясь в интернете, и когда Кира Андреевна из подсобки выходит, Кристина пялится на неё, улыбаясь. Медведевой начинает казаться, что та видела. Поэтому она угрожающе смотрит, и девчонка отворачивается. После четвертого урока химии золотое трио сидит под кабинетом истории, обсуждая химичку. — Это точно та тёлка, — стоит на своем Юлька. — Получается, это всё-таки девушка её? — А если она просто так ей сиськи кинула? Я же вам тоже кидаю на оценку, — возникает Мира. Свердлов садится рядом, внимательно слушая. — Вы про Киру? — Да! Давайте выследим? Интересно же, — Чикина не унимается. — Блять, а как? — Она вроде живёт недалеко от школы, где-то рядом, — добавляет Свердлов, — давайте узнаем, заодно погуляем. И компания, будучи неимоверно умной и смышленной, ждёт после седьмого урока Киру Андреевну в холле, и когда та спускается, прячется за коллонами. Они действительно потихоньку идут за ней, узнавая, что она живёт буквально через пару дворов от школы. И когда подъездная дверь закрывается, Чикина выпаливает из-за машины: — Значит, давайте вечером тут встретимся. — Алкашку брать? — со знанем дела спрашивает Свердлов. — Конечно. И они снова прячутся за машину, нагибаясь, потому что Кира Андреевна выходит, уже без рюкзака, в котором обычно хранятся все рабочие принадлежности. Кира идёт в магазин, а по пути заходит в небольшую пекарню, заказывая пиццу. Готовится, как может. С Вилки всегда вино, с неё — еда. В наушниках любимая музыка, на лице грозный оскал, а сама она засосывает руки в карманы, шмыгая носом. И дома, готовя пасту под очередной альбом MSI, она, наконец, расслабляется. В шесть сорок Вилка оповещает, что уже выехала. Начинает темнеть, а компания ребят располагаются во дворе на детской площадке, наблюдая за Кирой Андреевной в окне второго этажа потрёпанной хрущёвки, которая мирно готовит ужин. Она плетётся переодеться в домашнее, натягивая кофту и спортивные штаны. А Виолетта вылазит из такси с пакетом, в котором бутылка вина и подарок, Аляску в другой руке держит, улыбаясь. — А я что говорила! — вскидывает ладонями Чикина, сидя на лавке в конце площадки, — Это она! — Ща посмотрим, чё они делают. *** На пороге Виолетта, радостная и с объятиями, Аляску отпускают на пол, и Кира разрывается между подругой и животным. Проходя на кухню, Вилка сразу же усаживается за стол, а Кира принимает бутылку, уходя к столешнице, чтобы её открыть. — За два года чистоты, — заключает Малышенко, вертя бокал в руке и чокаясь. — За два года. Они, вообще-то, познакомились на первом курсе, когда у Вилки была психология на смешанных парах с химиками. Вместе сквозь огонь, воду, белые дорожки, отходняки, общие тусовки и притоны. А потом, когда всё зашло слишком далеко, когда они и себя, и других на дно начали тянуть, когда их компания совсем слетела с катушек, Кира поняла, что так продолжаться не может. Кира пыталась справиться со многим в жизни: с зависимостью, которая постепенно стала обыденностью, с отношениями, в которых получалось вместе только торчать, с непостоянством и апатией. Она, когда решила завязать, оповестила об этом всех друзей, которые понимали её прекрасно, но, увы, не поддерживали. Добило расставание и смерть бабушки. И тогда одна только Виолетта была рядом, твердо уверенная, что тоже бросит. А вместе ведь легче. Они прошли через слёзы, через судороги от ломок, сессии в универе в это же время. Вилка всегда была рядом, всегда веселила или утешала. И было бы у Киры сто друзей, она бы всех кучей их променяла на Виолетту Малышенко с шилом в жопе. — Ну и с др тебя! — весело добавляет подруга, снова чокаясь. — Спасибо. Ты же знаешь, что я их не люблю, — Кира губы поджимает, но всё равно улыбается, как последняя дура. — А я люблю. У нас с тобой два праздника, — начинает она, заедая вино пиццей, — Кстати, мне сегодня мама прислала картинку, типа праздник Покровительства Деве Марие, ты знала? — Знала, — смеётся Кира, тоже приступая к еде. — Странно, что тебя Машей не назвали, вот угарно бы было. — Похожа? — Медведева сыпется со смеху, хрипя. — Нихуя. Юлька со Свердловым поджигают петарды, которые он принёс, а ещё пьют водку, смешанную с соком из термоса. Они периодически наблюдают за чужим окном, но там их учительница просто сидит за столом, и ничего не происходит. А Юлька ждёт, выжидает, интересно же! — Кстати, ещё один подарок! — лыбится Вилка, доставая из пакета коробку, — вот, будешь курить прямо в школе. — Блять, они ж воняют, — Кира от вида айкоса в коробке морщится. — Зато дыма почти нет. С улицы слышатся визги, и девушки прислушиваются к крикам каких-то детей за окном. — Блять, аккуратно! — орёт Мира, отводя от петарды Свердлова подальше. — Сука, ты нас убьёшь! — Кристина злится, замахиваясь на парня камнем. А Кира брови хмурит, думая о том, что никогда в её дворе детей не было. Она почти узнаёт голос, а потому закрывает на всякий случай жалюзи, вздыхая. Вообще-то у них с Вилкой и так привычка жалюзи закрывать: потому что она учитель, школа рядом, её окно всего на втором этаже и видно всё просто прекрасно. Чикина поджимает губы, топая ногой от досады. — Она закрыла окно! И чё они там будут делать? — Ебаться, наверное. А вот какая разница-то вообще? — Захарова брови хмурит, обдумывая, — Ну, типа, даже если так. То чё? — Не знаю. Хочу доказать вам, что она лесба. Типа, если да, то это ж получается из наших! Свердлов пожимает плечами, потому что ему откровенно похуй. Не сказать, что его пубертатный мозг на училку не засматривался, как и на любую женщину, встречавшуюся в его жизни, но особого интереса к жизни химичке он за собой не наблюдает. В частности из-за её характера. А Кира, удерживая Виолетту за бёдра на весу, к стене её прижимает, выцеловывая. Та гладит шею, выгибаясь, часто дышит и сжимает плечо. — Блять, — шепчет, чувствуя раздвоенный язык вокруг своего и закидывает голову. И резинку с волос стягивает, зарываясь в осветлённое каре, от чего Кира дышит тяжелее, чем до этого. А потом они слышат на всю громкость с окна идиотский рэп, и сначала даже пугаются, поворачивая в сторону зашторенного окна головы. — Горько! Горько! — в голос кричат на улице, и Виолетта от удивления открывает рот. Кире мерещится, что всё это время жалюзи былы незакрыты. И высматривая из окна происходящее, она видит, что кто-то на детской площадке, по всей видимости, целуется. А Юлька тем временем обхватывает лицо Мирославы сильнее руками, проталкивая язык. Под крики Кристины и Свердлова, которому это представление более, чем нравится. Они останавливаются, отходя друг от друга, смеются, продолжая крутить бутылку. И парень разбирается с новой петардой. Виолетта не выдерживает. Она с Киры спрыгивает, матерясь себе под нос, а вино даёт в голову, заставляя обуваться в коридоре. Вилка от природы кипишная, а раздачу пизды каким-то малолеткам не пропустит уж точно. Поэтому, ведя Киру по лестнице вниз, распахивает громко дверь подъезда, и топает прямиком к площадке. Компания сидит на пластмассовой горке с трубой, и Вилка, идя вперед, орёт: — Э, вы че тут устроили? — она ближе подходит, а ребята пугаются немного, оборачиваясь. А Кира, подходя ближе, впадает в ахуй. — Обсосы, я нас вас ща собаку спущу, — Виолетта Малышенко в выражениях и своём гневе не стесняется. Юлия Чикина, тем временем, с горки спрыгивает, немного пошатываясь, становится рядом с Мирой, будто та её защитит. А Кира, подходя, прокашливается, руки на груди складывая: — Вы чё, страх потеряли вообще? — и смотрит, оглядывает их грозно. У Кристины подкашиваются колени, и она убавляет звук на колонке. — Извините, — выдаёт первое, что приходит в голову, Свердлов. — Вы за мной следили? Вы чё забыли под моим домом? — Кира Андреевна с виду спокойна, но желваки на скулах сжимаются очень многозначительно, чего ребята не заметить не могут. — Мы тут чисто случайно оказались, — оправдывается громко Чикина. — А ну-ка, — Кира ближе подходит, выхватывая из её рук термос, нюхает, тяжко вздыхая, и выливает на землю содержимое, — ироды! — Ты чё, их знаешь? — спрашивает Виолетта, хмуря брови. — А как же, это мои ученики, Вилка, — она улыбается, подходя к Кристине и колонку выключая. — А чё такие здоровые? — А кто, по-твоему, химию учит? Первоклашки? — и опуская взгляд, продолжает, — Какого лешего вы делаете под моим домом? И вот теперь Кира Андреевна уже орёт. Первый раз. Так сильно, что пугается даже Виолетта. — Кира Андреевна, мы больше не будем, — вздыхает Мира, смотря глазами, как у кота из Шрека, — извините. — И, кстати, позеры, слушайте музыку своего поколения, а Фэйса не трожьте! — добавляет Вилка, тыча пальцем, — Это я под него тусила в семнадцать, понятно? — А чё позеры сразу? — обидчиво тянет Кристина. — А того! Моргенштерна своего подпевай! — Классная зипка, — оглядывая наряд учительницы, выдаёт подвыпившая Юля. — Чтоб я вас тут больше не видела! Вы чё увидеть-то хотели? — она руки на груди складывает, а Юлька молчит, поджимая губы, и взгляд в пол опускает. — А ты кто ей? — Кристина, тонкого повисшего молчания не улавливает, непосредственно объясняя и обращаясь с вопросом к Виолетте. — Мамка! — грубо выпаливает та. — Завтра вам не поздоровится, — цедит Медведева, разворачиваясь. Ребята переглядываются уж слишком пугливо. А Вилка, заходя в подъезд, спрашивает: — А ты чё, Андреевна? — и удивлённо брови поднимает. Компания ребят уходит со страхом и чувством приближающегося пиздеца по домам. У Киры оставшаяся ночь проходит более, чем прекрасно. И уже лежа в кровати и куря тот самый айкос, думая о том, что штука реально удобная, Медведева ноет: — Надо переезжать, блять. — Та ладно, малолетки обыкновенные, чё они тебе сделают? — Вилка гладит пальцами по щеке, тоже айкосом затягиваясь. — Ты знаешь, что будет, если кто-то из руководства узнает, что ученики знают, что я не гетеро? — она от своей же речи запутывается, от чего издаёт смешок. — А по тебе, типа, не видно? — Кому как. Я на работу ебальник крашу, — смеётся Кира, снова затягиваясь, — Некоторые вон говорили, что я на содержанку похожа. Блять, я им завтра такой пизды давать буду. — И какое наказание их ждёт? — Вилка усмехается себе под нос. — А я ещё не придумала. Жалко, что нельзя бить, — Кира голову ей на живот укладывает, улыбаясь, — кстати, подарок классный. Медведева касается пирсинга осторожно, от чего та тяжко выдыхает. — Ну, ты мне в прошлом году тоже подарок сделала. Кира и правда сделала: разрезала язык перед Вилкиным Днём Рождения. Она, задумываясь, осознает, что их дружба идеальна. — В этом тоже сделай. — Какой? Клитор прокалывать я не собираюсь, — она смеётся громко, а Виолетта за ней. — Нет. Есть у меня мечта, Кира, — Малышенко мечтательно оглаживает чужие губы, улыбаясь, а потом пальцы в рот сует ей, — Потрахаться на учительском столе, а? Ещё со школы. А Кира, облизывая пальцы, от неожиданности сказанного даже случайно их прикусывает, начиная заливисто смеяться. — Ты издеваешься? — А чё?! У всех была такая мечта. — Я думала, ты воплотила её ещё в универе. — Это было не так прикольно, — вздыхает та грустно, — всё-таки, доцент кафедры психологии — это не стервозная химичка. И они обе заливаются смехом. — Иди нахуй, я не стервозная.