квинтэссенция

Юлька Чикина идёт в школу на подкашивающихся ногах. Вместе с Захаровой, которой не менее страшно. Одна Мира, кажется, спокойна. — Нас сразу выебут во все дыры или она даст попрощаться с родными? — ноет Юлька. — Мне кажется, она нас сожрёт. — Не, а чё мы такого сделали? Ну, подумаешь, тусовались на площадке, много таких площадок есть! Может, мы случайно. — Но мы ж реально за ней следили. — Нет, Кристина, мы просто гуляли! Держи в голове! — Юлька готовится, как может. — И вообще, её эта телка назвала нас обсосами! — возмущается Захарова. — А мы кто? — хмыкает Мирка, поправляя сумку. — Ой, ну говори за себя, я ничё не сосала и не собираюсь, — Кристина смеётся, пока Мирослава её бьёт по руке. В кабинет они не заходят перед уроком, желая встретиться с Кирой Андреевной уже на химии. Но на биологии дверь открывается, а учительница появляется на пороге, останавливая шум. Биологичка с криками не справляется. И, подходя к Наталье Михайловне, Кира тихо спрашивает: — Можно я нескольких заберу? — Хоть всех. И едко улыбаясь, она поворачивается на них в полной тишине. — Ну, за мной! — она даже фамилии не называет, выходя, а четверо, зная, что их участь пришла, вылетают из класса пулей. У Киры Андреевны окно, а потому она с радостью хлопает дверью кабинета, а потом и дверью подсобки, мучая этим и так испугавшихся детей. Они содрогаются от каждого звука. А Кира Андреевна усаживается, растягивая хитрую улыбку, оглядывает каждого со злостью, начиная: — Я вот хочу узнать, чья была идея за мной следить? А главное — мотивы. — Да не следили мы! — орёт Юлька, опуская голову. — Следили! — Кира Андреевна повышает голос. — Ну, с чего вы взяли? — Кристина пытается исправить ситуацию, как может. — Вы знаете, почему именно в этих дворах никто и никогда из нашей школы не гулял? — Почему? — тихо спрашивает Свердлов. — Потому что в соседнем доме живет Елена Алексеевна! — выпаливает учительница, — И добровольно туда никто не пойдёт поджигать петарды. Ребята досадно поджимают губы. То, что Кира всегда жила по соседству с директором и её гложило не мало раз. — Так, я повторяю. Чья была идея? — Общая, — мигом говорит Кристина. — И чё вы хотели узнать? А компания опускает головы. — Вилка эта прикольная просто, — тяжко вздыхает Захарова, поднимая взгляд. Кира Андреевна закатывает глаза. — А это ваша девушка? — не зная, что добавить, спрашивает с улыбкой Свердлов. — Это моя подруга, — Медведева цедит воздух, расширяя от злости ноздри, — а вот вам какая разница? — Просто интересно, — пожимает плечами обиженно Юля. — А мне будет интересно рассказать полиции, что вы алкоголь на площадке распиваете, — она на них смотрит убийственно, с прищуром и насмешкой. — Ну вы же тоже пили вчера, — Юлька возмущенно вздыхает, хмурясь и обиженно рассматривая, — а ещё ваша «подруга», — она кавычки нарочно показывает, кажется, ничего не боясь, — обозвала нас! А вообще, учителям пить можно? Кира Андреевна от такой тупости и наглости издаёт короткий смешок, угрожающе поднимая брови. — А чё, думаешь, нельзя? У трудовика спроси, — хмыкает она, складывая руки на груди, — Это преследование, Чикина. Расскажу, как я свой День Рождения мирно праздновала, а вы меня терроризировали. — А у вас чё, День Рождения был? — Кристина глаза округляет, наклоняясь вперед. — Прикинь, — только и вздыхает устало Кира. — Ой, — это всё, на что хватает Юльки Чикиной. Кира Андреевна обдумывает, рассматривая провинившиеся лица. — Открывайте тетради, — начинает она, усмехаясь, — и пишите сочинение на тему «Почему нельзя следить за учителями». И они пишут, боясь каждого шороха. А Кира Андреевна занимается тем временем своей писаниной. Тридцать минут урока проходят в абсолютном молчании, тихом скрипе ручек и опущенных головах. А Кира готовится к семиклашкам, заполняя методичку. И ребята кладут сочинения на стол. По правде, Кира их даже читать не собирается, она просто хочет как можно дольше терроризировать этих шалопаев. Отпускает она их, заговорщески говоря, что увидятся они на химии, которая последним. И сидя на большой перемене в подсобке с Мариной Евгеньевной, жалуется: — Ну, вот и что мне делать? Ещё не хватало, чтоб они там теперь постоянно ошивались! — Судя по тем разговорам, что я от них слышу, они боятся тебя слишком сильно, чтобы прийти ещё раз, — женщина поджимает губы, сама себе удивляясь, как у Киры это получается. Она видит сообщение от Виолетты: у меня выходной я поехала взять Аляске корм и я остаюсь на ночь у тебя еще раз Себе под нос Кира Андреевна одобрительно улыбается. — А у вас такое было? — она вдумчиво хмурит брови, рассматривая кофе в кружке. — Конечно! Выяснили, где я живу, ходили под окна, потом ещё пытались узнать, за кем я замужем, — перечисляет англичанка, вздыхая, — особенно мальчики. Ну, и некоторые тоже. Кира прикрывает лицо рукой. — С ними никакой личной жизни, Кира. — Слава Богу, у меня её нет. — То есть, и правда просто подруга? А Кира ехидно улыбается, смотря на коллегу с ухмылкой, и та улыбается в ответ. — Дети, ещё и как собаки, всё чувствуют, — смеётся Марина Евгеньевна, не смущаясь, что сейчас учеников обозвала животными, — Аккуратнее, Кира, со своей личной жизнью. Ладно мы все, а ты-то. Да и начальство не поймёт. — Будто они не знают? — Кира руками разводит, поднимая брови, и машет рукой устало. — Все всё знают! Только сама в курсе, что не положено. И правда не положено. Учитель должен быть толерантным, но традиционным — это простая истина от министерства образования. *** Кира Андреевна заходит в кабинет, улыбаясь. Урок химии начнется с минуты на минуту. Чикина с Захаровой и Мирой обсуждают что-то на задней парте, тихо переговариваясь, а все остальные пишут домашку, не желая повторять ошибки прошлого урока. И, начиная занятие, Кира Андреевна ехидно усмехается. — К доске идёт Свердлов, — она руки потирает даже, настолько воодушевлена происходящим. А парень устало вздыхает, на Чикину смотрит убийственно, когда поднимается на кафедру. И теперь химичка знает, чья это была идея. — Седьмая задача, — и выжидает, когда плечи у парня опустятся. Тот мнётся, а через пару минут разглядывания задания, выдаёт: — Я не знаю, как решать. — Просто отлично, два, — цедит учительница, отправляя его на место и злостно пялясь, — Чикина, иди, помогай. Юлька встаёт. Плетётся к доске, боясь сделать лишнее движение. И ноги впервые так трясутся. Она переписывает дано, и замирает на месте. Не понимает, что делать дальше и пялится печально своими голубыми глазами на Киру Андреевну. — Я дальше не знаю, — девчонка шепчет, боясь столкнуться с черными глазами. — А где твоё личное домашнее задание, кстати? — А, это, — она тяжко вздыхает, запрокидывая голову, — не сделала. — Да?! — Кира строит удивлённое лицо, открывая рот, — А чем же ты вчера была занята? И Юлька Чикина то ли глупая, то ли бессмертная. Она, с улыбкой провинившейся, выдаёт: — Наблюдала за прекрасным. Кира многозначительно прикрывает глаза, поднимая брови, выдыхает грузно воздух, потирая устало лоб. — Я предупреждала. Дневник сюда, — и лыбится, глядя на Кристину, выводит Чикиной двойку, и продолжает, — ну, Захарова, вперёд. Кристина медленно шагает, облизывая от нервов губы. Но на доске пишет формулу, а затем ещё одну и ещё. Выводит из них одну целосную под удивлённый взгляд учительницы, и говорит: — Кароче, вот, с цифрами беда, — руки от мела отряхивает, — ну, там чисто подставить. Кира Андреевна щурится, оглядывая её с интересом. — Хорошо, садись, — и взгляд поднимает на класс, — ну, Мира, дотяни уже эту несчастную задачу. Мирослава и правда решает до конца, Кира вздыхает, продолжая урок в привычном темпе. А когда звенит звонок, и компания собирается, кричит: — А куда мы? Адрес завуча дать? — и сама же усмехается, — Золотое трио и Свердлов остаются. Они сидят молча. Сидят около получаса, не зная, что им делать. Кира Андреевна успевает сделать кофе в подсобке, протереть доску и начать проверять чужие тетрадки. И Чикина, изрядно уставшая, говорит: — Вообще-то, вы не имеете права нас тут держать. — Это ты тварь дрожащая, Чикина, и ничё не имеешь, — насмехается та, ехидно улыбаясь. — А наказание-то будет? — тянет Свердлов, поглядывая на время. — Вы сидите тут, чтобы не шастали под чужими домами, вот вам и наказание. А вообще, сюда подошли! — она даёт методичку, из которой надо переписать сегодняшнюю и вчерашние даты, — Занимайтесь. Хоть что-то полезное, — и предусмотрительно пальцем тычет, — только не Захарова. — А чё? — удивлённо спрашивает та. — А ты сама понимаешь, чё пишешь? — Понимаю. Что там сложного? — Ну, вот тогда ты идёшь ко мне расшифровывать почерк таких же гениев. И Кристина и правда помогает, пока остальные пишут. Так проходит около часа, пока Чикина устало не вздыхает и не смотрит на Свердлва убийственно: — Из-за тебя всё! — Ты чё, вообще? — парень палец у виска крутит, заполняя бумажки. Кира Андреевна усмехается. — Чикина, и не забывай, что домашку я всё ещё жду, — она улыбается, отпивая остывший кофе, — разрешаю начать делать прямо сейчас. Та вздыхает, вертит головой и отворачивается. А пространство оглушает звонок на телефоне учительницы. Она встаёт, чтобы Захарова не услышала разговора, и тише предусмотрительно на звуке делает. — А ты где вообще? — слышится голос Вилки в трубке. — В школе ещё. — Ты там сильно занята? И чё так долго? — Ну, не особо. А что? — Кароче, давай, освобождайся и жди меня. Я иду, — Виолетта смеётся заливисто, а Кира рот открывает, чего ребята не заметить не могут. — В смысле? — В прямом, блять, иду мечту исполнять. С Виолеттой Малышенко спорить бесполезно. Поэтому, Кира вздыхает, сбрасывая звонок: — Вы там дописали? — Ща, две минуты, — рукой её успокаивает Чикина. — Собирайте монатки и домой, — Кира Андреевна лоб потирает, усаживаясь обратно. И когда они кидают на стол методичку, быстро запихивая вещи в рюкзаки, Виолетта уже стоит на пороге кабинета, локтём опираясь на косяк. В длинном чёрном пальто, своей взрослой шапке и солнцезащитных очках. Кристина смотрит со сложенными на груди руками и хмыкает. — Чё? Это мой репетитор по химии, — выпаливет Вилка, а Кира усмехается. — А сколько тебе лет? — удивлённо спрашивает Захарова. — Тринадцать, — смеётся та, провожая ребят взглядом. Они выходят, мечтая о сигарете. Кира Андреевна спустя две минуты томного молчания видит, как Виолетта усаживается на первую парту, и встаёт, закрывая кабинет на ключ. А потом медленно подходит к окнам, закрывая жалюзи и говоря: — Ты ебанутая. Виолетта к такому раскладу была готова. Поэтому она снимает пальто, оставаясь в белой рубашке, короткой юбке и колготках в сетку. Кира смотрит неотрывно, ухмыляясь и оперевшись на свой стол. — Что в рюкзаке? — Малышенко его открывает, аккуратно доставая содержимое и выкладывая на стол. Плётка. Кира смотрит восхищённо, а зрачки расширяются. — Кира Андреевна, — усмехается девушка, пока Медведева медленно к ней подходит, — я домашку не сделала. И та подходит ближе, нависая. Выглядывает чужую ухмылку, и выстроенное идеально выражение лица, играющие глазки и вздымающуюся грудь. Медведева рукой сжимает ляшку. Наблюдает за собственными движениями, ведя ладонью выше, цепляет пару раз сетку на колготках, ни в чём себе не отказывая. А Виолетта покорно ждёт. Лыбится во все тридцать два, закатывая глаза показательно. Кира её за бёдра цепляет, удерживая на весу почти, подаётся вперёд с напором, целуя, и прижимается всем телом, тяжко вздыхая. — То есть, ты нацепила грёбанные колготы, но не трусы? — Ага. Кира оглядывает помещение непонятно зачем. И несёт Вилку на учительский стол, потому что не хватало ещё её трахнуть на парте Чикиной. А та мычит, усаживаясь поудобнее, прижимается ближе, притягивая к себе Медведеву и дышит в губы. — А в этой одежде татуировок не видно, — пока Виолетте выцеловывают шею, она шепчет невпопад свои замечания. — А как ты думала? — Думала, что ты не настолько нудная училка. — Я очень нудная училка. И очень нудная училка расстёгивает чужую рубашку, цепляя пуговицы слишком грубо, а когда под ней ничего не обнаруживает, валит Виолетту на парту спиной, властно проходясь рукой по грудной клетке. Их вечер проходит в школе аж до шести, а потом ночёвкой и разговорами ни о чём у Киры. *** Юлька Чикина просыпается с улыбкой на лице. Вчера ей даже не досталось за двойку, потому что мама вернулась поздно, когда Юлька уже притворялась спящей. Она вертится ещё в кровати долго, потягиваясь, к телефону тянется. Видит перевод — двадцать тысяч, нарадоваться, собственно, не может. И улыбка с лица не слазит. Бабушка ей блинчики на завтрак готовит, пока мама на работе, в щёки целует и со спокойной душой отправляет в школу. А стоя с подругами под своим любимым ларьком, оглядывает пакеты с подарками. — Бля, миньон! Круто, жесть, спасибо, — и обнимает Кристину, улыбаясь. А та в ответ. И через несколько мгновений Чикина хохочет уже во весь голос: — Мирка, блять, это трусы нахуй? — Это стринги! — орёт подруга. Чикина с тактом и расстановкой объясняет: — Никакой школы! Пиздуем гулять. — А чё, нам Кира ничё не сделает? — как-то смущённо интересуется Кристина, — Понятия не имею, как она на прогулы реагирует. — Та похуй вообще, — отмахивается девчонка, предвещая хорошо проведённый день. — Слышишь, у Свердлова все на работе, давайте его зацепим и на хате повисим? — предлагает Мирка, переписываясь параллельно с одноклассником. И решения принимаются искромётно. Не так, как ребята решают примеры по математике, безусловно. Свердлов, ещё не успевший из дома даже выйти, меняет направление к ларьку, а с собой берёт бутылку из отцовского шкафа. И когда девчонки его наконец дожидаются, они все вместе идут к местному Дому Культуры — там, где и принято культурно распивать. Вообще-то, у Юльки Чикиной по плану купить кроссовки, хоть и сезон заканчивается, а ещё куртку, если найдёт классную, но перед этим, безусловно, отметить. И желательно нажраться в усмерть, потому что День Рождения всего раз в году. А Кира Андреевна, приходя в школу, с подозрением оглядывает свой класс. Смотрит с прищуром, спрашивая: — Где Чикина и компания? — она не видела от них сообщения о болячке или срочных делах, а потому она выжидает ответа от их одноклассников. Но все победно молчат. Вообще-то, ребята точно знают, где Чикина и компания, но в одиннадцатом «В» сдавать не принято. Кира лишь садится за свой стол, рассматривая реакции. — Юдина, а ну иди сюда, — и она лыбится, пока девчонка плетётся на кафедру, — ты знаешь, где они? — Не знаю, — пожимает плечами та. — Тебя же сто процентов звали, да? — она не верит. Лыбится, смотрит наивно-наигранно и не верит. — Честно, понятия не имею, Кира Андреевна, — та смеётся, уходя. А Кира пишет в их общий чат: «Золотое трио и Свердлов, вы где?» Но ответа не следует. Не то, чтобы Кира Андреевна переживает, она просто не хочет проблем. Одно дело — гулять после школы, а другое — во время, когда они в этой самой школе быть обязаны. И когда её класс уходит на урок, она окликает Злату, но девочка лишь смущённо лыбится и говорит: — Я бы вам сказала, но мне потом такое прилетит, что я лучше помолчу. И Кира готова завыть. *** В час дня Юля Чикина, изрядно напившись водки с соком, топает домой к Свердлову — легендарное и по праву самое посещамое место всех школьников их района. Потому что его родители всегда на работе, братья в школе и садике, а старший с ними не живёт. И именно поэтому его квартира всегда открыта для прекраного времяпровождения. Они так-то дожидаются одноклассников тоже, потому что те после уроков обещали заглянуть. И закупленные пакеты с алкоголем и какими-то странными закусками покорно ждут в углу кухни, пока ребята уваливаются на диван под музыку. Пьяные, по правде, все. Свердлов, что только успел развеселиться, Кристина, которая пошатывается, Юлька, которая пластом разложилась на диване и Мира, слегка покачивающаяся под ненавязчивую мелодию. Они счастливы — поют о том, как никогда не станут взрослыми, выпилятся в двадцать семь и беспременно попадут в рай за всё самое хорошее. Простенькая обстановка квартиры и ковры на стене уютно дополняют и без того душевные посиделки с пивом в руках. Юлька, уваливая голову на плечо Захаровой, смотрит исподлобья, улыбаясь. — Кароче, надо ебаться уже. — Реально, — кивает та со знанием дела, — тебе пора уже. Заплетающийся язык и стеклянные глаза Кристины заставляют в это верить даже больше, чем всё остальное. А Свердлов, который мокро и вполне участно целует Миру, что устроилась у того на коленях, придаёт уверенности. — Э, Дань, не сожри принцессу, — осаждает пьяная Захарова и слегка бьёт его по плечу. А Мирка заливисто смеётся, выгибаясь и подставляя шею. Она смотрит на подруг, поднимая брови, и Чикина с интересом спрашивает: — Слышишь, Мир, а трахаться больно? — Не, — вертит головой девчонка, — больно не трахаться. А потом Мира встаёт с колен своего друга за очередной бутылкой и даже показательно закуривает сигарету прямо в комнате. И Кристина, не теряя момент, говорит парню: — Вот Мирка сегодня твоя, а когда придёт Юдина, чтоб испарился нахуй. Тот смеётся, отпивая из бутылки. — Свердлов, полезешь к ней — и я тебе Миру обломаю, ясно? Скажу, что у тебя СПИД. — Да понял я, понял, — показательно выставляет руки перед ней Даня, — она мне даже не нравится, успокойся. — А как трахаться с ней, так нравится! — не выдерживает Кристина, злостно хватая из его рук пиво. — Да это потому что ваша Мирка ебанутая на голову, понятно? То даёт, то не даёт, то у неё недотрах, то Андрей, блять. А у меня хуй болит! — и он почти воет от обиды. — Типа реально болит? — вставляет свои пять копеек Чикина. — Да, я всё время ебаться хочу! А когда хочешь ебаться, хуй болит. — Пиздец, жиза, — кивает Кристина грустно. — Слышь, так ты это, нашла б кого-то! А то чё Оля да Оля? Она ж не по девкам! — Да всё по девкам, чё ты придумываешь? — и она хмурится, пытаясь пьяным мозгом переварить ситуацию. А потом астрал. Звуки из соседней комнаты, которые не стесняясь, издают Мира с Даней, вертолеты от количества алкоголя у Кристины и курящая Чикина. И обнимаясь с подругой, Юлька протяжно вздыхает и говорит: — Слышишь, у тебя недотрах, а я целка. Может, потрахаемся? По дружбе. — Юль, я тебя за тринадцать лет дружбы голой не видела. И не хочется, мы же бро. — Бля, хоть кто-то уже может меня выебать? Это пиздец какой-то, — она обидчиво складывает руки на груди, надувая губы, и выдыхает дым. — Попроси Свердлова, может? Он, во-первых, не откажет, а во-вторых, с ним не стрёмно, — пожимает плечами Кристина. — Я подумаю. У него сильно большой хуй? — Мирка говорила средний, — Захарова задумывается, цепко отбирая у подруги сигарету, — да это ж Данчес. С ним все трахаются. — Мамкин нагибатор, блять. И они обе заливисто смеются, пока в соседней комнате Мира громко и показательно стонет. А в школе необыкновенно тихо. Без Чикиной и компании и впрямь скучно. И Кира Андреевна наконец-то действительно отдыхает в подсобке, впервые за долгое время. Оля с Кариной громко с чего-то смеются, обсуждая сегодняшний вечер. — Чё, переодеваться будем? Или так и пойдём? — Ну, у меня месячные, так что похуй. Всё равно никому не светит, — грустно вздыхает Карина. Кира Андреевна прикрывает глаза рукой и удивлённо вздыхает. А ещё знает, что затевается что-то нехорошее. — Ладно, я тебя поддержу. Тоже как чмо приду. Кира Андреевна подозрительно щурится, поднимая голову: — Куда пойдёте? — Конечно же, в кино, — та глаза распахивает, улыбаясь. И Медведева почти кидается в них ручкой. А дома у Свердлова отличная вечеринка на четверых людей. Сидя в кругу и играя в бутылочку, ребята весело переговариваются обо всём на свете. И пространство рассекает звонок на телефоне Захаровой. — Алло, мам? — даже не пытаясь притвориться трезвой, выпаливает та. — Кристиночка, мне мама Юли звонила, вы уже должны были прийти. Вы вообще где? И Кристина ставит на громкую, заставляя Свердлова музыку выключить. — Мам, мы гуляем короче. Празднуем, типа, — заплетающимся языком поясняет Захарова. — Где гуляете-то хоть? — У Дани, — лыбится Кристина в трубку. — Ой, Господи! Ты пила? — Нет, — отчеканивает девчонка и следом громко икает, а когда слышит смех в трубке, сдаётся, — да. Но я нормально вообще. — Так мне что маме Юли говорить? — Ой, теть Жанн, а вы можете сказать, что мы с Крис к вам пришли, а? — встревает Чикина, лезя к трубке и укладываясь на полу, — Пожалуйста! А я вам шоколадку подарю! — Ладно, Юля, скажу! Только хотя бы пьяные на улице не шастайте, как в прошлый раз! А то поймают. — Теть Жанн, вы лучшая, реально! Целую ноги. И это, скажите, что у меня телефон разрядился. Та соглашается, а Кристина Юльку по руке бьёт, и когда звонок завершается, выпаливает: — Хватит флиртовать с моей мамой! — У нас любовь, иди нахуй! Все заливисто смеются. А через пару минут подтягиваются и остальные одноклассники. Кто-то сразу принимается пить, кто-то выходит на балкон курить, кто-то зажимается по углам, а кто-то играет в бутылочку, ожидая своего счастья. Мирка с Даней закрываются в ванной. А Кристина, уже успевшая немного протрезветь, наливает себе чего-то менее крепкого, чем обычно, и подходит прямиком к сидящей на диване Оле, которая залипает в телефон со стаканом в руке. — Кристина, опять? — Ну чё ты начинаешь? — усаживается она рядом, грустно вздыхая. — Хватит ко мне подкатывать, я не по девочкам, — поясняет та, улыбаясь по-доброму. — Да всё по девочкам, ну чё ты. Скажи просто, что я тебе не нравлюсь и всё! — Да я реально не по девочкам! Чё ты не веришь? — Все, кого я знаю, по девочкам, Оля. Одна ты припизднутая какая-то. — Мирка что, тоже по девочкам? — хмыкает та. — А ты чё, думаешь, мы не ебались? — Кристина пьяно улыбается, вспоминая одну из летних тусовок. — Ладно, ну ты мне не нравишься. Ну что я сделаю? — Юдина с сожалением машет руками и строит бровки домиком. — Да ничё, — грустно опускает плечи Кристина, — а кто нравится хоть? — Да никто, — Оля задумывается, отпивая из стакана. — А чё со Свердловым ебалась тогда? — Так с ним все, — объясняет Оля, снова улыбаясь, — ты это, не расстраивайся типа, найдёшь своё счастье. — Сука, ёбанные женщины. Как вы меня заебали. А потом у них с Олей милый и приятный пьяный разговор. Такой, будто они лучшие подруги. Олька Юдина отличная девчонка, самая простая и добрая. И она с радостью принимает в объятья одноклассницу, потому что пьяна и молода. И сидя на балконе прямо на полу и куря сигареты, они общаются на всевозможные темы. — Слышишь, а ты вообще с пацанами ебалась? — тянет Юдина, наслаждаясь видом из окна. — Не, ты чё, — отмахивается Захарова, хмуря брови, — фу, кринж. — Чё, прям вообще ни разу? — удивлённо орёт та, смеясь. — Так у них же члены, это не прикольно. И сисек нет. — Охуеть, — восхищённо выдаёт Юдина, — и прям не хочется? — Не, я точно лесбиянка. К ним на балкон врывается Артем, лепеча весело и пьяно: — Кароче, мы позвали Юрка, он возьмёт пару грамм, — парень усаживается рядом, подкуривая и свою сигарету, — вы будете? — А чё, кто ещё будет? — интересуется Кристина. — Ну, пока ток Данчес, я, Паша и Чикина, — начинает тот, — именинница ж, ёпта. — Так бля, я не буду, мне ещё за Юлькой смотреть, а то на первое сентября она хапнула две банки и её накрыло пиздец. — Чё, сильно? — Да пизда была. В паранойю нахуй, — объясняет вполне логично Крис, — походу, к себе буду вести сегодня. — Я Юрку скажу, чтобы он ей больше трёх тяг не давал. А Олька отказывается, ссылаясь на то, что домой ещё прийти надо нормально. И через полчаса, когда тусовка, казалось бы, в самом разгаре, ребята выходят на улицу, топая во дворы, предвещая интересные развлечения. А Кира Андреевна, будто предвещая беду, нервничает больше обычного у себя дома. И когда ей звонит мама Юли Чикиной, загадочно поднимает бровь.