квинтэссенция

На дворе двенадцатое ноября. Кира топает по школе, минуя бегающих детей, кричит на них время от времени, чтобы не гоняли и её Величество химичку не бесили. Она в белой, недавно купленной рубашке и строгом пиджаке чувствует себя более, чем уверенно. Шипит на всех, смотрит грозно, детям не позволяет на уроках даже шептаться. На улице и вовсе холодает, и приходится ходить в теплой осенней куртке. В школе сквозняки, первая грязь из-за тех, кто забыл сменку, пыль летает и шум стоит. Кира Андреевна сидит в учительской, спокойно заполняя очередной журнал. Отдыхает от шума в своём кабинете и от своего одиннадцатого «В», который дурацкими разговорами и музыкой её раздражает, от чего та кричит на всех подряд. Чикина с Захаровой после уроков сидят в её кабинете уже как три дня. Мирка, по большей мере, остаётся ненадолго, а потом уходит. Жизнь идёт своим чередом: Кира работает, Виолеттта бегает в поисках подарка для Лизы, Марина Евгеньевна разрывается между болеющими детьми и работой, а все остальные — просто шумный фон, который Киру выводит. Чикина тоже не отстаёт. Они с Кристиной после школы гуляют допоздна, кошек бездомных кормят, веселятся. У Кристины дома смотрят фильмы и даже плетут из бисера. На четвёртом уроке Кира Андреевна кричит на всех, чтобы заткнулись. — Хоть один звук, — угрожающе тычет она пальцем, — у меня голова болит. И даёт самостоятельную. Свердлов лишь шепчет: — Недотрах, наверное, — и смеётся. Вообще-то, он абсолютно прав. Кира это еле улавливает, но раздражением своим слышит, сводя скулы. И сжимает кулаки, потому что завидует извращённым подросткам, которые трахаются налево и направо. А потому именно Свердлов на второй части урока идёт к доске. Кира лишь улыбается противно, ехидно так, давая задания. Наблюдает за классом. Кристина, которая усердно пишет, с Олей даже говорить на химии теперь боится. И химичку это радует несказанно. А Чикина, как и обычно, Злату донимает по поводу и без. И ведь не нарочно, а просто выходит так, что раздражительность появилась после рождения на свет Юли. — Слышишь, дай ручку. И через секунду: — А чё вот эту? Розовую вот эту дай. И ещё через секунду: — Ну тебе жалко, что-ли? Дай, блять, ручку, коза! Кира лишь усмехается. А Злата отвечает на этот монолог: — Она не пишет! И Чикина фыркает, маша на неё рукой. И продолжает самостоятельную писать карандашом. Потому что хотела именно розовую ручку. Поглядывает на Киру Андреевну, что безучастно глядит в свой стол и на Свердлова, который у доски пыхтит, даже взгляда не кидает. Девчонка не выдерживает, крича на весь класс: — А чё вы такая грустная? Кира бровь одну поднимает, резко на неё смотря. Кто бы знал, что в её голове сейчас сюжет порно, который она вчера смотрела, и Кира вовсе не грустная, а просто опечаленная. — А чё ты такая бесячая? — вопросом на вопрос, снисходительно. — Я норм, — отнекивается та, — Ну, правда! Что с вами? — Со мной всё нормально, Чикина. Киру съедает одиночество. Она ночами мёрзнет в своей одинокой и холодной постели, а днями проводит время в окружении подростков. Смотрит сериалы, готовит ужин на одну порцию и совсем не знает, с кем провести время. И трахаться хочет. Юлька кивает, поджимая губы. У неё рекорд — она с Кирой Андреевной не цапалась уже три дня. Потому что паспорт хочет обратно, а та никак не отдаёт. Ведёт себя прилично, уроки не срывает и молчит. — Это, кароче, не знаю я ничё, — тянет у доски Свердлов, так и стоя, словно истукан с учебником. — Кто бы сомневался. Пять, — устало вздыхает учительница, потирая лоб. — В смысле? — удивлённо спрашивает тот, а класс непонятливо гудит. — Новые методы, Свердлов. За эту тему у тебя будет стоять пять, а значит, пока на пять не выучишь, я от тебя не отстану. Придётся учить. — Кира Андреевна! — он возмущённо вскидывает руками, — А если не выучу? — Выучишь, — и она выводит в журнале пятерку, нарочно ярко улыбаясь, — хоть как, но сдашь. Теперь не отвертишься. — Та блин! — уже уходя с кафедры ноет парень, а Кира только взглядом его провожает, насмехаясь. А Юля тут же выпаливает: — А можно мне так же? Я выучу. — Нельзя, — строго цедит химичка. — Та почему? — девчонка возмущённо открывает рот, пялится, словно вот-вот заплачет и бьёт кулаком по парте театрально. — Свердлов хотя бы способен выучить. А ты — нет. И Юлька обиженно отворачивается, смотря в пол. И больше на уроке не говорит. Долго думает, слушает объяснения задач краем уха, и решает учительнице доказать, что она, вообще-то, не в край тупая. *** А пока Чикина обдумывает, как бы блеснуть умом, обсуждает это с ребятами в столовой. Они запихаются булками, громко смеются и много шутят. — Мальчик, блять, — вздыхает Даня, поедая суп. Все одобрительно хлопают по плечу и смеются. А Кристина восторженно кричит: — И как назовут? — Как малой захочет, — вздыхает Свердлов, а потом поясняет, — ну, у нас традиция такая. Батя назвал Тёму, Тёма меня, я Егора, Егор Ваню, а Ванька будет называть этого. — Пиздец, это забавно, — смеётся Юлька, отпивая чай громче обычного, — а у вашей мамы типа никто не спрашивает? — Нашей маме похуй, она девочку хочет, — и все ржут, печальнь оглядывая ребят. Кристина толкает Юлю в бок, наблюдая за Миркой, которая сидит с Андреем и с чего-то смеётся. И шепчет: — Сфоткай незаметно. А Юлька также в ответ шепчет: — А нахуя? — Ну, а чё? Мемы потом сделаем с этой сладкой парочкой. Чикина хихикает, а потом телефон достаёт. И фоткает, да так, что оборачиваются вообще все. Со вспышкой. Андрей смотрит непонимающе в сторону Юли, а Мира рот открывает от негодования и одними поднятыми бровями угрожает. А Кристина уже под столом, ржёт, пытаясь это от всех скрыть. И только Чикина, будучи сверх-гением, делает вид, что ей звонят. И подносит телефон к уху. Кристина смеётся ещё громче. Мира после этого к ним подходит, крича шёпотом. — Блять, суки ебучие, опозорили! — Мира, ну случайно! Честно. — А чё, пусть знает, что Захарова с Чикиной ебанутые, — хмыкает Даня, доедая обед. Мира смеётся со всеми, а потом и фотку просит показать. И, наконец, говорит обеспокоенно: — У нас проблемы, ребята. *** Кира Андреевна вальяжно сидит на своем стуле, диктуя семиклассникам конспект. Бегает глазами по классу, ищет тех, кто не слушает, но таких не находится. А потом у неё телефон в беззвучном режиме вибрирует. И она подрывается с места, кидая: — Тихо сидим, — уходя в подсобку, — что случилось? — Её накрыло, — на том конце провода печально и тихо сообщает Вилка, — её бывший в День Рождения бросил. — Это плохо. И что теперь? — Кира лоб потирает. Вилка без повода не звонит — такая же любительница переписок, как и Медведева. А если отвлекает подругу во время урока, так и вовсе, что-то очень важное. И если Виолетте срочно нужно поговорить — Кира всегда рядом, потому что это лучше, чем если она сорвётся. — Не знаю, что делать. Мы поссорились, потому что она считает, что я давлю на её травмы. — Давишь на травмы? — Кира брови непонимающе хмурит. — Типа, я знала, что она не любит День Рождения, но всё равно выбирала подарок. Я же просто хотела её порадовать, — хнычет Виолетта, — это какие-то завышенные ожидания. — Потому что ты её психолог, Вилка. Она тебя по-другому воспринимать не будет, — Кира вздыхает, усаживаясь на диван. Теребит край пиджака, покусывает губы и переживает. — Видимо, так оно и есть. Как будто я не живой человек и у меня нет чувств, понимаешь? Это была плохая идея. — Да, это была плохая идея, — и она пытается удержаться, но говорит, — как я и сказала. — Да, да, ты была права. — Приезжай сегодня, — лепечет Кира в трубку мягко, — если хочешь. — Хочу. Всё равно она собрала вещи, — Виолетта говорит спасибо, отключаясь. А Кира пялится в пол, думая, что жизнь — гадость. А Вилка — дура. Но добрая и заботливая дура. И учительница возвращается к своему седьмому классу, который успел навести балаган. А как только она заходит, все замолкают, и урок продолжается. Ровно до момента, пока на двадцатой минуте в класс не врывается уборщица. — Кира Андреевна, — женщина, добрая и приятная, тут же подбегает на кафедру, и шёпотом уже продолжает, — меня чуть инфаркт не хватил. — Что случилось? — химичка обеспокоенно и до жути серьёзно поднимается с места, округляя глаза. — Тут в туалете ваша, — и женщина крестится с перепуганными глазами, — идите сами ей что-то сделайте! — На этом этаже? — только и вздыхает Кира, предвещая курящую Захарову на подоконнике. — Да. — Вы сильно заняты, Лидия Ивановна? — оглядывая класс, спрашивает химичка. — Теперь уже нет. Я туда не зайду. — Посидите с ними десять минуток, ладно? — и уборщица кивает. Кира топает по коридору. Шагает уверенно, злостно и быстро. Готовая рвать и метать. Распахивает дверь туалета, а потом от увиденного отскакивает, прикрывая глаза и отворачиваясь. — Ёб… — и язык прикусывает, — Чикина! А Чикина, сидящая на подоконнике до пояса голая и скрещивающая руки на груди, смотрит обиженно и грустно, выдавая лишь: — Здрасьте. Юлька, так-то, руками прикрыта. Холодно только, и в спину дует. Кира на неё смотрит. Руками разводит, брови поднимает, глаза распахивает. Немая сцена длится около тридцати секунд. Медведева не может даже предугадать, что это такое. Она сдерживает, как может, смех, говоря: — Ты нормальная? — У нас русский просто, — лыбится та, подребая к себе колени. А учительница смотрит так, будто слушает самое тупое в мире оправдание, и шурит глаза. Вся красная от еле сдерживающегося смеха, — Вы в глаза-то мне смотрите! — смеётся девчонка. — Чикина! — и Медведева уже хохочет, но тихо и бесшумно, почти задыхаясь, — Это что? — Мирка сегодня с вырезом пришла, а ей надо сдать задание. И меня раздели, — Юлька смеётся, видя выражение лица Киры Андреевной, — Там это, уборщица подумала, что у неё глюки. — Я даже не знаю, Чикина, — восторженно, растягивая улыбку от смеха, выпаливает химичка, — ты была просто в одной кофте? — Как на зло! А Кристина после кино ей свои вещи давать не хочет. И теперь Кира Андреевна смеётся уже в голос, пялясь на кафель. Она отворачивается, почти приседая от истерики, и Чикина, на самом деле, тоже ржёт, но менее подвижно, потому что скрывать некие части тела приходится. — Ты что уборщице сказала? — прокашливаясь, спрашивает учительница. — Да я ничё не успела сказать! Я тогда ещё не додумалась чё-то, что можно руками закрыться, — и Медведева окончательно заходится истерикой. — За что мне это всё? — риторически вздыхает учительница, вытирая глаза от слёз, — Я просто не понимаю. — Я не специально, честно. Реально, я клянусь, мне не в кайф сидеть тут голой. И Кира Андреевна просто смотрит. Смотрит, как на умалишенную, будто слегка наивно, будто постепенно сходит с ума от ахуя. — Я же ради Миры! Вы ж ей сами сказали, что надо русский исправить, а сегодня они просто с Андреем идут гулять, и там кароче не вариант вообще был, — оправдывается девчонка, как может, с улыбкой на лице и глубокими ямочками. — Ну, тогда вообще вопросов нет, — саркастично тянет Кира, а потом вздыхает. Снимает пиджак, и тут же опускает рукава рубашки вниз. А у Чикиной глаза запаляются: — Татухи? Покажите! — Не двигайся, я тебя умоляю! — хрипит учительница, выставляя вперёд руку и прикрывая глаза, чтобы та не сорвалась с места, — Татуировок не видела? И скрывает их одним движением, застегивая пуговицы. А пиджак в Чикину кидает, и та быстро отворачивается, натягивая ткань. — Так вам же нельзя. — Это ещё почему? Если не видно, то можно. — А если я всем расскажу, что они у вас есть? — А если я тебя щас сфоткаю? И Юлька сдаётся, вздыхая. Кира Андреевна смотрит разочарованно, всё ещё посмеивается, но улыбку прячет в поджатых губах. — А много у вас их? — уже в пиджаке спрашивает девчонка. — Много. Господи, Чикина, всё, на сегодня уже лимит твоей тупости исчерпан, за мной, — и машет рукой, ведя за собой. Юлька неохотно, но идёт в кабинет химии. И когда они подходят, Кира злостно выпаливает: — В подсобку, живо, — и Юлька забегает, пока никто на уроке должного внимания не обращает. Уборщица уходит, а Кира продолжает вести урок в рубашке. Пока Чикина находит в её кармане скуренный стик от айкоса. И наслаждается чужими вкусными духами. Она оглядывает маленькое помещение: полка, диванчик, стопки с книгами и тетрадями, и фотография какая-то на маленьком столике. По всей видимости, бабушка с дедушкой. Юлька долго бегает взглядом по комнатушке. Там Кирина куртка, гигиеничка для губ, несколько колец лежит, часы наручные, скинутые однажды, и растяжка для тоннеля. Юлька хмурится. А потом, когда интерес берёт свое, лезет по тумбам — там всякие прикольные баночки с прикольными цветами. И паспорт её где-то рядом. Кира скрип дверц слышит, а потому тихо и назаметно заходит, складывая руки на груди. Чикина на корточках исследует тумбы. Рыскает, разбирая какие-то бумажки. — Что-то конкретное ищешь? — хмыкает Кира Андреевна, а Юлька подлетает на месте, пугаясь, и чуть не падает назад. — Кира Андреевна! Ну верните паспорт! — молит та, хмуря брови, — Я не буду продавать. — Не будешь сексом в школе заниматься, пить, курить, сидеть голой по туалетам, — перечисляет та устало, усмехаясь, — окна разбивать, доводить учителей, бить Злату. Я это уже слышала. Когда захочу — тогда и верну! — Ну, давайте честный обмен! Вы мне паспорт, а я вам пиджак, прям щас, — вся красная хихикает Чикина, улыбаясь. Кира только вздыхает, закатывая глаза. И выходит, грозно тыча пальцем, потому что в подсобке паспорта нет. Она урок заканчивает спокойно, пока свою историю позора Чикина вываливает Кристине в личку. А та на русском смеётся в голос, падая на парту, и Оле рассказывает. И смеются уже вместе. Потом снова методички, злостные взгляды Киры Андреевны, пиджак, который покоится на стуле и готовится к стирке. И Захарова, которая теперь при любой возможности шутит по поводу и без. А ещё Чикина, которая пытается татуировки рассмотреть. Вечер проходит отлично. Виолетта и её нытьё приезжают к Кире домой, а потом они долго обсуждают проблемы её отношений. — Вы не на равных. Она твоя пациентка, понимаешь? — Понимаю. Я думала, она не будет воспринимать меня, как психолога. Но по итогу я просто подушка для слёз, понимаешь? И Кире остаётся только обнять, поцеловать в макушку и успокоить. Накормить, развеселить ебанутой историей со школьного туалета, слушая шутки уже от подруги, и уложить одетой на свою кровать. *** На следующий день Кира в более приподнятом настроении. Ходит по школе не так грозно, в другом пиджаке теперь, на смену. Расхаживает в кроссовках, потому что тащить грязь с улицы не хочет в свою лучшую в мире подсобку. Она с Мариной Евгеньевной перед парой у своего класса пьёт кофе, обсжудая вчерашний инцедент. А та смеётся во весь голос: — Ты уверена, что она не специально? Мне она так не пакостила. — И в чём пакость? — Вспомни, после чего тебе запретили ко мне приближаться. Кира краснеет. И прячет усмешку в чашке кофе. — Не будем о грустном. — Конечно, выцарапать на машине моего мужа «пидор» было более хорошей местью, Кира. — Ой, ну всё, прекратите! Я это только недавно забыла, — Кире стыдно по-настоящему. Она смеётся вместе с Мариной, которая смотрит по-учительски неодобрительно и качает головой. — Я долго забывала. А дальше семиклашки, спокойный и тихий учебный день без контрольных, кофе на переменах и тишина. Пока в кабинете не появляются для отбывания наказания золотое трио. — Кира Андреевна, я завтра в полосатое оденусь, — смеётся Захарова, усаживаясь на парту. — Главное — чтобы одежда была, Кристина, — цедит Кира улыбчиво, — Работаем. — Я щас уйду, — радостно сообщает Мира, расчёсываясь на ходу. — Этот додик тебя гулять позвал? — хмыкает девчонка, поднимая брови. — Именно так. Придумай ему нормальную кличку, додик — это Глеб, Кристина, — Мирослава губы мажет блеском, куртку натягивает, и во всей красе вертится, — Ну чё, норм? — Отлично! — кричит Юлька, ёрзает на стуле. — Блин, нет! Блеск с ментолом, Юлич, давай салфетку. И Чикина послушно ищет в рюкзаке влажную салфетку, пока Кира молча пялится, наблюдая за этой картиной. А Кристина непонимающе сводит брови, говоря: — Ну, губы у него пухлее будут. Мирослава лыбится, выжидающе смотря подруге в глаза, а потом со смешком произносит: — Губы? И Кира выпадает в астрал. Опускает лицо в стол, демонстративно бьётся головой о дерево и воет от негодования. А девчонки смеются, пока Мира вылетает из кабинета. — Я всё равно не поняла, — хмурится Чикина, складывая руки на груди. — Юль, — вздыхает Кристина, расширяя глаза и пялясь вплотную, а потом делает незамысловатый жест, и Чикина открывает рот, громко смеясь. — Трэш. — Можете уже начать работать? — тянет учительница, которая встаёт, направляясь за кофе. А потом девчонки и правда тихо переписывают методички, иногда переговариваются и смеются. — Смотри, Данька выставил фотку, типо его машина, — тычет в телефон Захарова. — Лох. Пусть лучше напишет, что моет их. Кира хмыкает. А потом видит, что ей звонят. — Алло. — Я проснулась. — Три часа дня. — Сегодня раньше обычного. Что делаешь? — Тебе скучно, что-ли? — а Чикина наблюдает, слушает внимательно, пытаясь выцепить слова на том конце провода. — Ну, вообще, да. Я взяла твой крем для ебала. И твою толстовку. — Так уж и быть. Может, и квартиру у меня отнимешь? — смеётся Кира, а Виолетта вздыхает. — После твоей смерти она и так будет моей, зай. — Так зачем ты позвонила? — Похвали меня, что я проснулась. — Умница, — и у Киры флешбеки их когда-то проведённых ночей, — Позвоню, как буду домой идти. — Жду. Взяла выходные в честь разрыва. Юля пялится. Кристина тоже пялится, но ухмыляясь. А Кира Андреевна лишь смотрит на них грозно, выпаливая: — Чё? — Ничё. А потом Чикина не выдерживает, улыбаясь: — Это та, которая назвала нас обсосами, да? — Она самая, Чикина. И спустя ещё полчаса Кристина больше писать не может. Она устало пялится на доску, рассматривая, как Юлька строчит. И смотрит на учительницу, которая проверяет чьи-то тетради. — Кира Андреевна, не хотите кошку? — Кошку? — та непонимающе хмурит брови, смотря как-то подозрительно и недоверчиво, — Какую кошку? — Ну, маленькую. У меня под домом в подвале кошка окотилась. Там котята, классные. А у вас никого нет. Кира думает, что это даже обидно. Обдумывает пару секунд, а потом спрашивает: — Очень маленькие? — Месяца полтора. Красивые будут, мы с мамой одну уже забрали. На сибирячку похожа. — Вообще, кошка это хорошо, — чешет Кира голову, вздыхая, — ладно, хочу. — О! Пойдёмте за кошкой! — победно выдыхает Кристина, улыбаясь, а Юлька голову поднимает. — Я вам достану самую крутую! Вам девочку или мальчика? — Девочку, конечно, — не задумываясь, выпаливает учительница, ведь мужчин в своём доме терпеть не будет. И они собираются, так быстро, как только могут. Запихивают вещи по рюкзакам, пока Кира Андреевна медленно собирается. Она набирает Вилку. — Ты чем занята? — Я только что дрочила в твоей ванной, — смеются ей в трубку, — а чё? — Шуруй к моей школе. Будем кошку забирать. Возьми там плед какой-то, — поясняет Медведева. — Тебе ещё сорока нет, Кира. — Помолчи. И веди себя нормально. А девчонки смеются. Под школой они дожидаются Виолетту, которая вальяжно подходит с милым пледом в руках, в своей модной шубе и красивой шапке. — Где кошка-то? — Под моим домом. Тут пять минут ходьбы. — Тогда почему ты вечно опаздываешь, Захарова? — не выдерживает химичка, грозно скалясь. А Кристина пожимает плечами. — А это те самые, которые тогда под окнами тусовались? — идя рядом с Кирой, спрашивает Вилка, подозрительно девчонок оглядывая. — Те самые, — вздыхает учительница, — моя головная боль. — Э! Кира Андреевна! — возмущённо выпаливает Юлька. — Хорошо, что я от школы отвертелась ещё на первом курсе, — хохочет Малышенко. — Ты тоже учитель, что-ли? — удивлённо спрашивает Кристина, резко поворачиваясь. — Нет, я психолог. У тебя отца нет, по глазам вижу, — и смеётся, пока Кира пугливо смотрит, а Кристина возмущённо и по-детски поджимает губы. — А как отвертелась? — Татухи на лице набила. Никуда не возьмут, и слава богу. Девчонки кивают. Они подходят к тому самому подвалу, а Кристина со всей дури снимает защитную сетку. И на корточки садится, подзывая котов. Юлька тоже самое делает. А Вилка хмыкает, рядом с Кирой становясь. И закуривает. Медведева на неё смотрит уничтожающим взглядом. — Что? Я не учитель, — и спустя пару минут наблюдения, выдаёт, — Прикольные малые. — Они просто не хотели сидеть в школе. Кристина оборачивается. Смотрит за их спины и тут же подскакивает. — Блять! Менты! Юлька рефлекторно поднимается с места, оглядывая машину, что в метрах десяти. И они с Захаровой принимаются бежать, как и Виолетта, пока Кира их не останавливает за шкирки руками. — Вы нормальные? — смотрит она на них убийственно, — А ты-то куда? — и обращается уже к Вилке. — Так это, щас подумают, что мы, ну, того, — поясняет Кристина быстро. — Это с чего вдруг? — учительница даже бровь одну поднимает, а девчонки пугливо пожимают плечами, — Вас чё, уже ловили? — Типа того. Там долгая история, — смеётся Чикина. — Кошку мне доставайте. Вилка, ты вообще? — и она возмущённо на подругу смотрит. — А я чё? У меня рефлексы. А полицеские мимо них проходят, и тут же оборачиваются, замечая Киру. — Кира! Ничего себе, встреча! — кричит тот, что помоложе и улыбается. — О, привет! — она к ним подходит, обнимаясь, улыбается тоже, — Точно, ты же в академии учился. — Да! Недавно погоны получил. А ты какими судьбами? — Да кошку мне достают из подвала. И парень оглядывает трио, которое возится у дыры в доме. — Эти, что-ли? А девчонки головы поворачивают, кивая. — Здрасьте. — Ты их знаешь? — удивлённо и неверяще спрашивает Медведева, переводя взгляд с одного на другого. — Как не знать? Их все знают, они половину лета в участке провели. Это к тебе вопрос, откуда ты их знаешь. — Я им преподаю. Учитель я. — У этих?! — громко выдает полицейский, — Сочувствую! Третью, правда, не знаю, но эти две — те ещё. — Третья — моя. — Понял, — и он кивает, смущённо улыбаясь, — ну, ладно, найдёмся как-то. Сил тебе. А Чикина с Захаровой только и пялятся. И котёнка в плед закутывают. — Откуда вы его знаете? — Это мой старый друг. — У вас друзья мусорнулись? — с ужасом выпаливает Юлька. — Сама в шоке, — добавляет Вилка.