квинтэссенция

Кира Андреевна ещё долго пялится на кафель школьного туалета, пытаясь держать себя в руках. Ей до одури страшно даже подумать о том, что происходит. Как ни крути, отпустить Чикину было правильным. И та пошла, потому что вариантов не осталось. Учительнице думается, что она совсем сошла с ума от работы и совершенно не отдаёт себе отчёт в том, что творит. Потому что, на деле, никакой любви к девчонке у неё нет. Её и быть не может, не так ли? Они толком друга друга не знают, между ними лишь официальное «учительница-ученица», они друг другу, так-то, никто. Даже не приятели, даже не друзья. Просто двое знакомых, обязанность которых — здороваться на улице. Юлька Чикина не доводила Киру, чтобы привлечь её внимание. Ничего подобного не было, а значит, между ними всё так же, как раньше. Кира не ревновала Юлю, не отвечала колкостями в ответ и не выделяла среди других. У них разные пути и к этому стоит привыкать. Они заигрались, забыв о правилах и, благо, не натворили чего-то плохого. Это всё Кира прокручивает на языке, шёпотом повторяя: — Ничего не было, — чтобы не сойти с ума от странных чувств. Она, привалившись на стену, так же курит, потому что не знает, чем ещё себя занять. В голове Юля: её красивая улыбка, забавный детский голос, ямочки на щеках. Нелепые движение и смешные шутки. Юля Чикина, которая ей никто. Это правильно и так будет лучше для всех. Поэтому, стоит принять удар судьбы достойно, поправляя каре и умываясь. Стоит напрочь забыть о существовании их разговоров, занимаясь работой и учёбой, или чем угодно, лишь бы отвлечься и не думать о том самом запретном. *** Шум музыки, гул подростков, атмосфера веселья, безумия и азарта заражают всех кругом желанием напиться. На деле, многие уже пьяны, но это не важно, ведь по ним не видно. Школа дышит, живёт дискотекой, впитывая вибрацию от басов в свои стены, подростки празднуют, веселясь, будто в последний раз. Пытаются запомнить эту беззаботность, последние такие дни, в которые можно просто побыть счастливыми. Пока все танцуют медленный танец, Даня смотрит на Мирославу, которая стоит в обнимку с парнем из их параллели, улыбаясь тому. Она не выглядит счастливой и даже не пытается делать вид, что это так. Мира привыкла к тому, что людей близко подпускать нельзя, но ими можно играться и манипулировать для своих целей. Хоть доброта зачастую не позволяет ей этого сделать, девушка всё равно придерживается первого правила. Мира не подпускает близко к себе, и у неё на то есть причины. Она выбирает быть одинокой с закрытым на замок сердцем и распахнутой ширинкой, лишь бы ей не сделали больно. Данька не тлеет надеждой девушку себе заполучить, ведь в нём нет ничего особенного: он не богатый, не мудак, каких та любит, и уж точно не тот, кто бросит её при первой возможности. Ведь Мира нарочно таких выбирает, тех, кто сделает ей больно, чтобы у неё была ещё одна причина разочароваться и не впутываться в подобное. Чтобы снова быть одинокой. Он хороший друг и отличный любовник. Они с Мирой о таких серьёзных вещах, как отношения, никогда не говорили, ведь кому это надо? Отдавать свою любовь за бесплатно, делая другого человека счастливым — ненужное никому дело, видимо, никому, кроме Дани. Он не может решиться ещё пару минут, а потому идёт в подсобку, выпивая водки с горла. Настраивается, потому что знает, что скорее всего его пошлют, но Даня согласен даже на это. Впрочем, на что угодно, лишь бы перестать скрывать от Миры правду. Несколько шагов — и он стоит перед ней, странно и жалобно смотря. Девушка оборачивается, полностью оглядывая друга, выгибает бровь и вопросительно кивает. — Поговорить надо! — орёт Данька ей в ухо, а девушка без слов кивает, хватая его за руку. И ведёт в раздевалку, как ни в чём не бывало, выставляя напоказ длинные ноги в сетчатых колготках и нарочно ими переставляя не так, как обычно. Возможно, она и правда хочет потрахаться этим вечером. А когда дверь закрывается, а Мира усаживается на холодный подоконник, подкуривая сигарету, Свердлов смотрит на неё, вздыхая, молчит и что-то обдумывает. Слишком показательно нервничает, что ему не свойственно. Смотрит по сторонам, на потолок, прокручивая в голове заученные фразы. — У тебя наконец-то прошли месячные? — Нет, — он опускает голову, пока Мира ни черта не понимает. Особенно то, зачем он её сюда позвал, — слушай, — начинает парень с очередным вздохом, поправляя волосы от нервов, — я не хочу с тобой трахаться. Это звучит устало и обыденно. В голосе нота обиды и желания что-то доказать, да и к тому же, он печально вздыхает, закатывая глаза вновь и вновь. Даня ведёт себя по-девичьи, понимая, что рядом с Мирой иначе не может. Свердлов сам себя сейчас готов ударить по башке, ведь это совершенно не то, что он планировал сказать и даже не то, как можно подвести к основной теме. — Ладно, — растерянно выдаёт девушка, хмуря брови, — как скажешь. Что-то случилось? — ей безразлично. Курит, выдыхая дым в сторонку, лыбится, скрещивает ноги и хмыкает. И не переживает вовсе, ведь переживать — удел слабаков. — Блять, ты не догоняешь, — он мнется, делая шаг вперед, — типо, я не хочу с тобой трахаться просто так. — Чё? — только и выдавливает непонимающе Мира, которая готова рассмеяться прямо сейчас. Тогда-то и приходит момент, в котором Свердлов вскипает, не оставляя этому диалогу никакого выбора. Перед ним, можно сказать, любовь всей его жизни. И парень усердно пытается подобрать слова, но очевидно что-то выходит из-под контроля. — Да нравишься ты мне, блять! Вот чё! — он вздыхает, пытаясь на Мирославу не смотреть, и продолжает: — Я не хочу быть одним из твоего гарема, поэтому отказываю! Мирослава удивлённо пялится, ничего не говоря. Просто смотрит, затягиваясь дымом, хлопает ресницами и молчит. А сама в голове прокручивает множество вещей и мыслей, постепенно осознавая, что к чему. Это, конечно, не удивительно. Она нравится многим, потому что умная, красивая, много не говорит и отлично трахается. Но то, с каким трепетом парень ей сообщает, заставляет её содрогнуться и опустить взгляд. Потому что это Свердлов: он всегда спокойный, весёлый и беззаботный. В его жизни нет места никаким любовным переживаниям и глубоким чувствам. Обдумывая, Мирослава затягивается дымом, криво улыбаясь от всякой досады, что мучит её голову. Как минимум то, что любить она не умеет. — Дань, у меня ужасный характер. — Да поебать мне, — безучастно отвечает тот, глядя на неё уже впритык, — давай встречаться. Я хороший. Мира обдумывает, вздыхая и бегая глазами по его лицу. Проводит пальцем по щеке, прокручивая что-то в голове, улыбается и слегка дрожит. Даня Свердлов — хороший, почти умный, добрый и заботливый. Мире, на самом деле, большего и не надо, потому что она хочет, чтобы её любили и не предавали. — Если ты хоть раз сделаешь хуйню, я тебе не прощу, ты же знаешь? — лыбится она, всё ещё поглаживая кожу на лице и улыбаясь. — Знаю, я не сделаю хуйню, я обещаю, — он позволяет себе схватить Миркину ладонь. Позволяет смотреть ей в глаза особенно жалостливо, пока девушка решается. Она думает, потому что отношения — это сложно. В её жизни было слишком много неудачных примеров, на которые точно не стоит равняться. А с другой стороны, иногда она завидует счастливым Злате и Кристине, которые просто наслаждаются друг другом. И тайно хочет так же, но никому об этом не говорит. — А если я сделаю хуйню? — А ты не делай, — беззаботно пожимая плечами и улыбаясь, — я тебя вытерплю. И всё кажется достаточно простым и понятным, когда они, наконец, целуются и когда Свердлов позволяет себе обнять Миру крепче, а она откидывает все лишние переживания, соглашаясь на такую авантюру. В раздевалке к тому моменту становится жарко и им приходится избавиться от одежды, впрочем, как и всегда в этой раздевалке. *** Юлька Чикина плетётся по школе, не зная, о чём ей переживать. Кира Андреевна только что поставила слишком жирную точку на её влюбленности. Скорее всего, учительница права. Скорее всего, Юльке и правда нечем заняться и она выдумывает себе подобные глупости. Но от этого менее больно не становится. Пора взрослеть, да и только. Пора делать свою жизнь правильной, организованной и взрослой. Брать на себя ответственность и перестать играть в игры. Только вот в Чикиной бурлит несчастная неразделённая любовь и обида на весь мир. Девчонка совершенно не знает своего места в социуме и, каждый раз ошибаясь, делает всем вокруг больнее, как и себе. Ей пора забывать о Кире Андреевне, стать умнее, начать учиться, быть дисциплинированней и менее язвительной. В общем-то, Чикиной пора перестать быть Чикиной. Это сложно, и справиться с этим было бы проще, если бы Юльке не нужно было постоянно кому-то что-то доказывать. Поэтому четырнадцатого февраля она окончательно решает начать новую жизнь. Идя по школьному коридору, ей думается, что вполне неплохим решением будет поступить, попытаться выбраться в люди и думать о будущем. В общем, сделать так, как советовала Кира Андреевна, которая, всё-таки, оказалась права. И, может, действительно найти себе девушку-ровесницу, перестав морочить всем кругом головы. Юлька решает измениться до неузнаваемости, но внутри всё равно сидит неприятный ком, который напоминает о сложности бытия, вместе с тем ломая надежду на настоящую, искреннюю первую любовь. В спорт-зале всё так же шумно и, пытаясь заглушить душевные страдания, девчонка первым делом находит скучающую в толпе Кристину, которая танцует без всякого ажиотажа и интереса. Та радуется пропаже, сквозь музыку на ухо сообщая: — Ты реально нахуй не захотела ебаться с Олей? И хочет ударить по лбу Юдину, которая рассказала Кристине об этом спустя четыре минуты после произошедшего. Юлька Чикина кивает, разводя руки в стороны, мол, сама не знаю, как так. И жестом показывает подруге предложение покурить, на что та охотно соглашается. А заходя в раздевалку, они обнаруживают мило сидящего Даню, на коленях которого покоится голова Миры. Он лыбится, гладя девушку по волосам, и лишь на секунду обращая внимание на подруг. — Вы тут трахаться собрались? — невзначай спрашивает Юля, запрыгивая на подоконник. — Мы уже, — вздыхает девушка, улыбаясь и поворачивая голову на Кристину, — это во-первых. А во-вторых, — она выдерживает паузу, переглядываясь со Свердловым, пока Кристина непонимающе пялится, — мы встречаемся. И они слышат свист, вопль, удивлённый крик. А так же видят открытые рты, неподдельную радость и выпяченные глаза. Кристина даёт Юле «пять», проговаривая: — Да неужели, нахуй! — запрыгивая на подоконник следом. — Так вы все знали, мрази, и ничего мне не сказали? — возмущённо спрашивает Мира, поднимая брови, но всё ещё лёжа на своём парне. А девчонки переглядываются, загадочно улыбаясь. И посмеиваются, потому что так и было. — Он нам тоже друг. И он попросил ничего тебе не говорить, — пожимает плечами Кристина, улыбаясь. — Если он мне изменит, вы мне тоже нихуя не скажете? — со смешком и негодованием. — Да у него ни на кого, кроме тебя, не встаёт, успокойся, — смеётся Чикина, а за ней и Захарова. — Кстати, об этом! — возникает Кристина, переводя тему. — Расскажи, блять, чё у тебя произошло в толчке. — А чё уже? — интересуется Данька, поднимая голову и отвлекаясь от лицезрения на свою девушку. — Они с Олей уже голые, а она в последний момент отказывается! — с криком говорит Кристина, активно жестикулируя. — Да потому что я не могу! — Чикину перебивают. — Слушай, у тебя точно сексуальная травма! — Да не в этом дело! — Юлька слегка смущается, затыкая всем рты, затягивается, выдыхает дым, опускает голову и продолжает. — Просто не смогла, потому что думала не про неё. И стало стыдно. — Блять, Чикина, я конечно знаю, что любовь творит с людьми жуткие вещи, но не до такой же степени, — слегка растерянно выдаёт Кристина в полной тишине. — Оля, наверное, обиделась, — вздыхает девчонка, надувая от досады губы. — Да ей не привыкать, — смеётся Даня. — Ты реально думаешь только о Кире? — спустя пару минут томного молчания вдруг уточняет Мира, которая до этого просто перебирала пальцы своего парня. — Блять, типа того, — вздыхает Юлька, доставая ещё одну сигарету. Все молчат, обдумывая, и тогда Чикина набирается смелости, сообщая, — мы разговаривали с ней. — Когда?! — тут же выпаливает Захарова, удивлённо вытягивая лицо, и теперь уже на девчонку все присутствующие поднимают глаза. — Только что. Она меня застукала с Олей, — грустно тянет Чикина, задумываясь. Хмурит брови, пока Мирослава от негодования цокает и закатывает глаза, веля продолжать, — кароче, ничё не получится. — Это и так понятно, — кивает Кристина, переглядываясь с друзьями, — а что ещё говорила? Будто зная, что не только об этом они беседовали. Потому что Кристина Захарова не тупая и прекрасно понимает, что к чему. — Ничего. Красиво послала меня нахуй, — врёт Юля, вздыхая. Все понимают, что это ложь. Но никто не возражает, лишь бы Чикиной было проще. Друзья переглядываются, слегка посмеиваясь, пока девчонка пытается отыскать своё хорошее настроение. И спустя пару секунд она и правда улыбается, настраиваясь на совершенно другой лад. — Да и похуй, буду её донимать, как и раньше, — смеётся. На деле, конечно, скрывает, что в конец разбита, но, наверное, так Чикиной проще. Они ещё несколько минут обсуждают насущные проблемы, отношения Миры и Дани, Злату, Кристину и, почему-то, географа. А потом в раздевалку заходят двое парней, которых Юля припоминает. И лыбится, кивая им, пока те ребят оглядывают. — О, привет, — узнавая Чикину, словно та — их злейший враг, один из них отсальтовывает ей, мерзко улыбаясь, — мразь ебучая. Чикина на это лишь смеётся, собственно, на пару с Ваней, который от этой ситуации тоже не в восторге, но привычки злиться, как у его товарища, не имеет. — А чё мразь? — возникает Даня, переводя на них непонимающий взгляд. — Я им афродизиак подмешала, — вздыхает Юля, пока те качают головами, мол, она и правда это сделала, — было за что, пидоры! Друзья лишь переглядываются, ничего не говоря. А потом отходят, шёпотом переговариваясь и пытаясь что-то решить. Кристина на них смотрит, как на долбоёбов, крутя пальцами у виска. Про афродизиак даже спрашивать не хочет, потому что это Чикина — ей в голову миллиард забавных идей приходит. Но Юлька энтузиазма не теряет, выкрикивая: — Чё вы там шушукаетесь? И тогда Ваня подходит ближе, тихо сообщая и бубня себе под нос: — Блять, мы травы покурить хотим, не знаем, где. — Нихуя себе, — говорит удивлённо Кристина, вскидывая брови, — ну тут нельзя, запалят. — Мы знаем. А у нас с собой. — Так давайте в актовом зале, хули, — орёт Юля, улыбаясь и спрыгивая с несчастного подоконника, — только я с вами. — Ну, я тоже тогда, — вздыхает Кристина, хоть и радуется, что хоть какое-то занятие себе нашла. — Охуенно, идём? — зовёт их десятиклассник, пока Мирка с Даней за этим молча наблюдают. Мирослава Свердлову шёпотом говорит, обращая внимание парня на себя: — Ты никуда не идёшь. — Значит, не иду, — грустно произносит тот. Но грустно скорее для виду, чисто показательно, потому что на траву ему плевать. Ему вообще плевать на всё, кроме Миры. А компания из четырёх людей выдвигается, хлопая дверью и выискивая ещё одноклассников, чтобы повеселиться вместе. Юлька с Кристиной хотят найти и Пашу, и Юру, и Олю, и Карину, и Альбину, и многих других, чтобы запретное стало коллективной ответственностью. Впрочем, никто и никогда в здравом смысле от травы не отказывается. А Свердлов только прижимает к себе уже свою девушку в лёгкой эйфории от произошедшего, проговаривая: — Слушай, пойдём ко мне? Поедим, включим фильм и заснём. Батя мясо намариновал, — и пока Мира соглашается и смеётся ему в губы, он крепко её обнимает, улыбаясь. У них своё личное счастье, в котором обоим до безумия хорошо. Может, Мире теперь просто спокойно и она чувствует защиту, а Даня, наконец, остепенился и строит план на будущее. Но это и есть счастье — быть уверенным в завтрашнем дне. *** Юлька стоит в каморке актового зала, наблюдая за приятнейшим процессом — сооружением водника. Оказывается, десятиклассники вполне неплохо знают, как это делается, да и в целом они неплохие ребята. Их в небольшом помещении человек десять, все чего-то ждут, топчутся, пиздят под руку Ване, смеются, переговариваются. И Чикина не исключение — так же, как и все, дожидается, смеясь с Захаровой. Когда средний по приличию водник сделан, каждый из присутствующих оборачивается на выход, обдумывая, насколько безопасна их затея. — Да никто не узнает, вы чё? — уверяет Чикина, улыбаясь и готовясь взять первый удар на себя. Подходит в эпицентр событий, присаживаясь на корточки. А Кира приходит в себя в туалете, окончательно прокашливаясь, поправляя волосы и умываясь. Ей уже точно ничего не хочется, но должность обязывает пойти обратно и смотреть, как её стадо веселится. Спускаясь вниз, в коридоре она натыкается на забавную парочку, Миру и Даню, которые натягивают шапки, застегивают куртки и громко переговариваются ни о чём. — Так быстро домой? — поднимает бровь учительница, пристально их оглядывая. — Да, спать хотим. Утомились, — лыбится Мирослава, смотря ей прямо в глаза. — От чего это вы утомились-то? — с прищуром оглядывает их Кира, нагло улыбаясь. — От физкультуры! В спорт-зале же были! — бесцеремонно и без всякого зазрения совести отвечает парень. — Ага, в раздевалке, — добавляет Мира, от чего у Киры начинают сжиматься челюсти. — Ироды, — только и шепчет себе учительница под нос, закатывая глаза, — где остальные? — Понятия не имеем, — не желая сдавать друзей в голос отвечает парочка, ухмыляясь, — наверное, на дискотеке. Кира Андреевна складывает руки на груди, показательно злясь, хмыкает, пытаясь в глазах Свердлова найти хоть долю стыда или совести и совершенно точно не верит ни в одно сказанное слово. Как тут на всю школу буквально кричит пожарная сигнализация. Она обдаёт уши неприятной вибрацией, заставляя Киру их закрыть и морщиться. А также охуевать. Очень громко воет, оповещая тревогу. Благо, в спорт-зале этого не слышно из-за музыки. Мира с Даней в страхе переглядываются, и Свердлов хватает девушку за руку, обдумывая, что происходит. Кира орёт: — Их рук дело? — злостно пялясь. — Возможно. — Где? — уже словно резанная орёт Кира, пока двое подростков переглядываются. — Актовый зал, — и Даня сбегает со школы со своей девушкой с такой скоростью, с какой только может. Кира бежит к охраннику, умоляя его выключить тревогу и уверяя, что это ошибка. Охранник кое-как соглашается и то, потому что учительнице доверяет. Также она надеется, что директриса, находящаяся на данный момент на дискотеке, просто не слышала этого. А потом поднимается на второй этаж с грозным оскалом. Пожарная сигнализация отключена, тревоги больше нет. И открывая двери актового с ноги, грозно надвигается в подсобку. Юлька Чикина, Кристина Захарова и ещё восемь ребят стоят в подсобке, не зная, что делать. Все до нитки мокрые. Потому что дым добрался до датчика не так быстро, как обычно. До момента, когда на учеников уже лилась вода, прошло приблизительно четыре минуты. За это время Юля с Кристиной втянули в себя по две банки, и успели расслабиться. Чего не сказать об остальных, которым досталось, по факту, не из-за чего. Они полностью мокрые стоят в подсобке, где воды по щиколотку. Стоят и не знают, что делать. А Ваня тихо говорит: — Никто не узнает, блять? — на что накуренная Кристина смеётся. Кира распахивает дверь всё той же ногой, оглядывая действо. И если честно, как может себя сдерживает, пытаясь не зарядить кому-то по лицу. — Слова излишни. Вы превзошли себя, — так холодно и жестоко, что, возможно, пугается даже Захарова, — это, блять, что? — Ого, — от мата из уст учительницы Ваня выпадает, округляя глаза. Накуренная Чикина лыбится, глядя на свою любовь, вся мокрая и несчастная, больше похожая на собаку, на самом деле. И Кире не до шуток, когда она замечает водник, бережно уложенный на стол, ведь его пытались спасти от потопа. — Какого хера вы тут забыли, суки? Это что? — она натурально орёт, захлёбываясь в ярости и заставляя учеников дрожать не только от холода. — Я вас всех отправлю в мусарню нахер! Кира Андреевна кидается вещами, опрокидывает стол с таким ценным водником, и выводит каждого отдельно за шкирку на сцену, забывая, что она педагог. — Кира Андреевна, простите пожалуйста, — по-доброму тянет Кристина, улыбаясь, — мы не знали, что тут пожарка. Этот небольшой конфуз случился из-за нашей неординарности. — Потому что вы тупорылые на голову, ироды конченные, — продолжает орать та, вовсе не стесняясь. Она запаляется злостью, тут же оглядывая всех присутствующих, — Потому что каждый из вас не такой, как все! Вы все думаете, что чего-то добьётесь, станете миллионерами, рэперами и блогерами! А так не будет, милые мои, будете выживать на зарплату в общепите и не тявкать. Вам даже датчик разобрать мозгов не хватило, о чём речь может идти? И Чикина фыркает, глаз не поднимая. Кира Андреевна тут же обращает на неё своё внимание, подходя ближе. И злостно выплёвывает: — Что-то сказать хочешь? — Да вы нам просто завидуете. Чикина понятия не имеет, что она несёт. Лишь устало смотрит и странно лыбится, потому что она накуренная и слегка счастливая. — Я позавидую твоим родителям, когда вызову их. Всё, что учительница способна ответить. Она пялится на учеников, сообщая: — Вернулись за вещами и пошли вон отсюда, — совсем уж расстраиваясь. Этот день доводит её окончательно, и Кира Андреевна чувствует, как сдают нервы и как ей хочется разреветься прямо сейчас. — Кира Андреевна, ну правда, простите, — уже более серьёзно говорит Паша, подходя к ней, — очень тупанули. — Молодцы! А мне теперь этот потоп убирать и объяснять директрисе, что произошло, — вздыхает учительница, совсем не желая ни с кем разговаривать. — Мы уберём! — подлетает Кристина, видя, как двое десятиклассников уходят из зала. — Щас я зову всех наших и будем убирать. Захарова бежит в спорт-зал, сломя голову. А Паша уходит за вёдрами и тряпками, потому что это коллективная ответственность. Уже очень скоро в зале оказываются все оставшиеся ученики одиннадцатого «В», которые готовы ликвидировать потоп. Они принимаются работать, пока химичка сидит на сцене, свесив ноги и наблюдая за копошением. Ребята и правда стараются, даже Чикина, которая еле отходит от травы. Им на самом деле до безумия стыдно, что и понятно. Спустя полчаса, когда кто-то начинает отодвигать стулья, Юлька Чикина подсаживается к учительнице, жалобно на неё смотря. — Вы меня ненавидите? — Верно, — смотря вдаль, Кира Андреевна не издаёт ни одной эмоции, просто щурясь. Затягивается айкосом, размышляя о чем-то, — твоя идея была? — Курить траву? — уточняет девчонка, доставая электронку. — Не моя. — Хоть это радует. Хотя, мне без разницы, ты как обычно испортила мне нервы. — А вы мне разбили сердце. — Не драматизируй. Ты большинство своих чувств не различаешь, — затягиваясь дымом снова, Кира хмыкает, кидая на Юлю взгляд, — это просто симпатия. — Ага, конечно, — Юлька саркастично плюётся ядом, потому что только она одна знает, как на самом деле ей больно. Кира иронию в голосе улавливает, кивая, мол, ясно, — в общем, это всё из-за душевной боли. — Ну я же не пытаюсь устроить в школе пожар, господи прости, — злится учительница, смотря ученице уже в глаза. — Вы орёте матом на учеников, — лыбится Чикина, склоняя голову и строя глазки. — Ладно, я постараюсь быть нормальной. Правда. Просто пока не получается почему-то успокоиться. — Иди к Юдиной, сходите в раздевалку. И забудь это всё к чёртовой матери, Чикина, — со знанием дела говорит Кира, — станет легче. Она знает, что это поможет. Это помогает всем, и ей в том числе. Она добровольно отпускает девчонку трахаться, потому что так будет лучше. Это правильно. А Юля долго думает и, в конце-концов, кивает. Встаёт, подходя к Оле и таща её на выход. Кира за этим наблюдает и даже радуется. Она всегда поступает правильно.