квинтэссенция

Жизнь идёт своим чередом. После Дня Святого Валентина Кира Андреевна отдыхает в субботу от школьной суеты дома, а в воскресенье идёт с Вилкой и Лизой в кино. Дети её, откровенно, достали. Особенно Чикина, всё произошедшее с которой нужно переварить. У неё в жизни не так много приятного: написание диплома, кошка, имя которой морально сложно произносить, сериалы и одиночество. Кира им наслаждается, но в то же время чувствует себя брошенной и несчастной, потому что кругом все по парам. В школе в понедельник она видит Кристину и Злату, Даню и Миру, и Пашу, говорящего с какой-то девушкой в коридоре. Учительница стискивает зубы от того, что ей слегка завидно. На улице зима, холодно и противно. Сугробы лежат огромные, от чего добираться до места работы становится сложнее. И когда начинается урок химии, Кира Андреевна дожидается ребят, которые подскальзываются на льду и то и дело, что падают, а потому добираются дольше обычного. На шестой минуте урока в класс забегает Чикина, вся красная, в шапке и четырёх слоях одежды. Кира поднимает глаза, оглядывая ученицу и приподнимая бровь. — Ты чё, бежала? — На мне четыре килограмма одежды, — задыхаясь, произносит та, — извините за опоздание. — Причина? — строго глядя прямо в глаза и улыбаясь. — А оно вам надо? — тянет устало Чикина, вздыхая. — Надо, — уверенно кивает Кира, улыбаясь ещё больше. Весь класс смотрит на них, не произнося ни звука, наверное, чувствуя напряжение. — Я пришла от Кристины в пол седьмого утра, решила помыться, а потом решила побрить ноги и, в общем, порезалась. Кароче, пришлось искать пластыри и останавливать кровь. Кира сдерживается, как может, но издаёт смешок, смотря Юльке прямо в глаза. А та, будучи честной, добавляет: — Показать? — Нет, сядь, — плюёт на неё учительница, прикрывая глаза от абсурдности ситуации, — и домашку мне сдай. И Чикина садится, снимая с себя несколько слоёв и громко шурша курткой, а ещё свитером, кофтой и гольфом. А потом и правда несёт домашнее задание на стол, улыбаясь и кланяясь. Мира с Даней, которые теперь сидят вместе, только переглядываются, оба прекрасно понимая, что между ученицей и Кирой происходит что-то, не поддающееся логике здорового человека. Но Чикина больше не поддевает Киру. Она спокойно сидит, слушая и записывая конспект, решает задачи, иногда поддакивая учительнице себе под нос и саркастично смеясь. Теперь Юлька взялась за учебу, потому что скоро экзамен и, в целом, ей пора бы поумнеть. Она делает всё домашнее задание по всем предметам, читает книги и сидит дома, потому что в такую погоду вряд ли может выйти на улицу. Теперь, правда, трахается с Юдиной, но это по дружбе и без какого-либо энтузиазма. Зато весело и помогает не чувствовать себя какой-то не такой, как все остальные. Кира искренне удивляется, когда на двадцатой минуте тихого и спокойного, а скорее, сонного, урока вваливается Юра, смотря красными и безразличными глазами на химичку. — Что за праздник? — Дома холодно, отопление отключили, — бурчит парень, заходя вглубь класса и усаживаясь назад, — а тут теплее. — Тогда щас пойдешь отвечать, — с ухмылкой тянет Кира, пока весь класс гудит. Юра в попытках хотя бы отыскать учебник и открыть его на нужной странице, бьётся у доски до конца урока, чем довольны все остальные и недовольна Кира. Она ставит ему заслуженную единицу, вздыхая и потирая лоб уже когда начинается перемена. Но и тут её покой нарушают, потому что Захарова на весь класс орёт: — Женсовет! За мной! Кира только бровью ведёт, ничего не говоря, когда несколько девочек выходят из класса одна за другой. Тогда Чикина к ней весело подбегает, сообщая: — Сейчас мы из Кристины все вместе будем доставать тампон. — На что учительница поднимает брови, оглядывая девчонку с нескрываемым удивлением, и молчит, пока Юлька смеётся. — А мне ты это зачем говоришь? — Может, вы помочь хотите, — лыбится та, по-доброму склоняя голову, — ей нужна моральная поддержка. — Чикина, шуруй участвовать в процессе, — беззлобно улыбается Кира Андреевна. В туалете действительно находится Мира, Злата, Оля и Альбина, а потом подходит Юля, оглядывая происходящее. — Зачем ты вообще тампонами пользуешься, если не умеешь? — возмущается Златоусова, облокачиваясь на кафельную стену. А Кристина из кабинки, издавая звуки нытья и боли, хрипит: — Я не знаю, — громко вздыхая и выдыхая, — всё! Готово! — спустя ещё минут пять кропотливой работы. Через несколько минут Захарова выходит, и тогда Мирослава открывает рот, удивленно пялясь. Щурится, смотря на содержимое руки Кристины. — Это что? — Нитка, — вкрадчиво сообщает подруга, выбрасывая ее в мусорник. — А ты, Кристина, отрываешь нитку от тампона перед тем, как его вставить? — растягивая каждое слово, лыбится Мира, пока Юлька начинает безудержно ржать. — А что, не надо? — удивлённо спрашивает Захарова, а потом бьёт себя по лбу. — Блять. А Чикина начинает ржать ещё больше, пока всю дорогу обратно Мирослава подъёбывает Кристину, а та бьёт её по плечу в ответ и дует губы. — Ты чё, блять, пальцами их выковыривала? — Ну, получается. А почему инструкции нет? Я откуда должна знать? — возмущается девчонка, злясь на свою тупость. — Там есть инструкции, читать просто надо. И тогда Кристина обижается с концами, уходя со Златой в столовую. А Мира с Юлей смеются, заходя в кабинет их любимой химии, рассказывая чудесную историю Дане. Тот не удивлён, потому что это Захарова, которая иногда путает право и лево. И Кира смеётся себе под нос, делая вид, что она очень увлечена телефоном, но на деле делать ей в нём нечего. Она, как и раньше, открывает откровенные фотки Вилки, уходя в подсобку и закрываясь на замок. Курит айкос, понимая, что у неё недотрах. *** Этот недотрах доходит до жуткой точки, когда Кира Андреевна ходит раздражённая несколько дней подряд. Она злится, швыряется папками, резко ходит и разворачивается, орёт на параллельный класс и, на самом деле, просто страдает. Почему-то у неё нет времени на то, чтобы нормально подрочить, а потому учительница отыгрывается на учениках. Двадцать первого февраля, в пятницу, все ученики плетутся в кабинет химии, потому что оказывается, что географа в школе нет. Александр Павлович подскользнулся на льду, пока добирался на работу, поэтому оказался в травм-пункте с травмой ноги. — Мы с вами будем сидеть, — сообщает улыбающаяся Чикина учительнице, только входя. Кира об этом уже знает, грустно вздыхая. Кивает, оглядывая своё стадо: все в свитерах, пяти слоях одежды, весёлые, полны сил и энергии. Она им даже завидует в какой-то степени, потому что её собственные жизненные силы держатся на последнем дыхании. Её класс, половина из которого болеет, больно счастливый. Будто не у них экзамены на носу, будто на дворе не зима и будто жизнь имеет смысл и счастье. Юля в забавной толстовке смеётся с друзьями за партой Кристины. Злата, как и всегда, сидит у неё на коленях, помогая списывать Захаровой русский. Мира и Даня, обнявшись, внимательно слушают остальных, пока Кристина рассказывает: — Я вчера решила, что никогда не делала каминг-аут, — начинает девчонка загадочно, — и решила признаться маме. — Кристин… — перебивает её Мира, падая на парту и смеясь. — Она была в шоке, — продолжает та, улыбаясь. — Восхитительно, — шепчет Злата, улыбаясь, — мне ещё не забудь признаться. — Мы ещё не так близки, прости. — У меня сегодня выходной, может, кто-то хочет погулять с несчастной Чикиной? — устало тянет Юлька, складывая брови домиком. — Мы минус, у нас вечер фильмов, — говорит Даня, улыбаясь Мирославе. — Охуенно, блять, — вздыхает Юля, закатывая глаза. — Я со Златой иду гулять, — начинает Кристина, растягивая буквы и как-то таинственно глядя в глаза подруге, — ты, конечно, можешь пойти с нами, но мы будем целоваться и обжиматься, — и когда Чикина хмурится и молчит, выпаливает, — и я буду лапать Злату. — Я поняла, боже! Заебали, — взмахивая руками, девчонка раздражённо укладывается на парту. И тогда Оля, отрываясь от телефона, загадочно улыбается, глядя на свою соседку. Она смотрит слегка смущённо, тихо сообщая: — Можешь ко мне приходить, если хочешь. У меня родители на даче. Юлька удивлённо поднимает брови, кивая и обдумывая. Бегает глазами туда-сюда, улыбается, но больно наигранно. А потом выдаёт, пожимая плечами: — Да у меня месячные, потом как-то, — Чикина вздыхает, а Оля понимающе кивает головой. Спустя пару минут томного молчания и досыпания на парте, Кристина Захарова тащит Юльку в подсобку, закрывая за ними дверь. — У тебя нет месячных, иначе ты бы уже ныла от боли. — Ты меня раскусила, — Кира, сидящая на диване, поднимает сначала бровь, а потом голову, оглядывая учениц, как полных дур. — Ты чё, ёбнутая, я не пойму? — Рты! — резко вырывается изо рта Киры Андреевны, которая только разводит руками, отпивая кофе. — Чё происходит, Захарова? Это моя подсобка. — Я не при чём вообще, — выставляет вперед руки Чикина, посмеиваясь. — Погодите! — машет на учительницу Кристина, поворачиваясь к своей подруге. — Пятьдесят килограмм мышц, от которых ты отказываешься, в ахуе так же, как и я! Это же Оля, блять! Чё с тобой стало? — Да не хочу я, чё приебалась? Чикина пытается хоть как-то оправдаться. В глазах своей лучшей подруги она та ещё слабачка. Объяснять Захаровой, что хочется высоких чувств, тихих поцелуев, заботы и поддержки, не хочется. А потому, Юлька придумывает самое глупое оправдание в мире: — Она слюняво целуется. — Неправда, — закатывая глаза в ответ. — А со мной слюняво! Кира всё это слушает с неприкрытым ахуем, как минимум потому, что звонок давно протараторил. Но, увы, ей слишком интересно, чтобы просто уйти или разогнать девчонок. — Чё происходит-то? — У Чикиной импотенция, — выпаливает Кристина, за что получает рукой в бок, наигранно хмурясь и пища, — она не хочет трахаться с Юдиной. — Да завались ты! — орёт Юля, становясь моментально красной. — Тебя это вообще ебать не должно. — Чикина, ты дура что-ли? — вдруг выдаёт химичка, улыбаясь. И молчит, смотря на девчонку, которая и так красная, как помидор, а теперь ещё и с неподдельным оцепенением и открытым ртом стоит и смотрит на учительницу. — А вы-то куда? — А чё тебя не устраивает-то? В Юдиной, — хмыкает Кира, глядя Юльке прямо в глаза, на что та с вызовом делает шаг вперёд, складывая руки на груди. — Может, и не устраивает, — она лыбится, поднимая брови, — меня не интересует секс, я планирую всю жизнь посвятить хиханькам и хаханькам. — То есть ничего не менять, — вставляет свои пять копеек Кристина, на что её снова пинают в бок. — Ай! Ух ты сука! — Может, перестанем обсуждать мою личную жизнь? — Личной бы она была, если бы каждая собака не знала, что ты втюрилась в училку! — орёт Захарова в ответ, тут же смеясь, а Кира лыбится, издавая смешок куда-то в сторону. — Это правда, — подтверждает Кира Андреевна. — Чикина, что я тебе сказала? Развлекаться с Юдиной! — Я не хочу! Это уже какое-то сексуальное насилие! — А почему не хочешь-то? — Потому что она мне не нравится! — перечит девчонка, злясь всё сильнее. Потому что Юля не просила советов и нравоучений. Она вообще ничего не хочет, и, если честно, всё, что ей нужно — это тихо и спокойно доучиться в грустном одиночестве и страданиях. — Я поняла. Ты выдумала себе проблемы, — Кристина уходит, потому что это бессмысленно и ещё потому, что, очевидно, Кире и Чикиной надо поговорить. Юлька закатывает глаза, вздыхая, облокачивается на стену, смотря на Киру Андреевну, которая пялится в стену, не выдавая ни одной эмоции на лице. — Не обращайте внимания, она конченная. — Мне вообще всё равно, — бездушно отвечает Кира Андреевна, смотря девчонке в глаза, — меня в свои сексуальные травмы втягивать не надо. — У меня нет сексуальных травм, Кира Андреевна, — грустно тянет ученица, улыбаясь в пустоту и чеша голову, — пока что. Можете исправить, — шутит, пока внутри что-то больно бьёт по органам. — Ты и сама их чудесно заработаешь, — ехидно и саркастично улыбается учительница. — Ну если будете меня сводить с Юдиной, то да. — Что тебе вообще нужно, Чикина? — Да отстаньте просто, — девчонка затягивается одноразовой сигаретой, смотря в потолок. Кире обидно и больно. И от того, что Чикина страдает, особенно, потому что она этого не хотела. Она не выбирала, чтобы в неё влюбилась ученица и, тем более, не выбирала ей отказывать. Просто так было правильно и этим всё сказано. — Если тебе сегодня нечего делать, то можешь остаться и помочь мне заполнить ведомости, — безучастно, будто снова не наступает на одни и те же грабли. — Почему сразу не к вам домой? — Юля краснеет вновь, поджимает губы и страдает от щемящего в груди сердца. — Домой незаконно. — Вы все наши разговоры подслушиваете? — Да, и? — Ладно, но я буду просто домашку делать. С алгеброй поможете? — Юля смотрит в глаза, слегка улыбаясь и вскидывая брови, вновь затягивается. — Что-то помню, помогу. В чём проблема дома заниматься? — Семья в запое. Она больше ничего не говорит, просто уходя. А Кира пялится в стену, ещё пару минут, пока её класс громит парты, играя в правду или действие. Она, если честно, хочет Чикиной вылить душу, но, увы, не может. Потому пишет Виолетте, снова используя переписку с ней, как заметки. Она снова наступает на те же грабли.