Некрополь

      Какое-то ебически важное собрание проходило прямо над нашими головами. Собирали всех старших в один корпус, чтоб прочитать лекцию в честь какой-то чрезвычайной в своей тупости ситуации. Управление что-ли приезжает.       Вообще-то там тоже надо там быть вроде как, о чем пару мгновений спустя напомнит крутящийся эхом крик Космонавтской одноклассницы откуда-то с верхних этажей. А пока мы сцепились в темени у лестничного пролёта из-за какой-то несусветной ереси. Ну, как сцепились. Я с разворота неуклюже въебал ему по шее локтем, а он не остался в долгу, потому что по-другому я бы его убил. Не то, чтобы у меня рука особо тяжёлая или я в целом бью страшно сильно, нет, просто в голове помутнело, как если резко встать с кровати и я бил нелепо, не прекращая, из какой-то животной, чужой ярости. Космонавт ещё не растерял всей хватки, так что отделался разбитым носом и парой синяков, смотрел волком из темноты обиженно, зло. Кольнуло в скуле, куда он особо удачно заехал, кажется, даже печаткой. Я резко вдохнул и выдохнул, оценивая повреждения на брюхе. Побитые костяшки и кровь из чужого носа испачкала одежду и, наверняка, лицо.       Сбежала и перевесилась через перила девчонка с белыми волосами, абсолютно равнодушная к развернувшемуся зрелищу. Из темноты угадывались черты Ли́мцевой. — Коль, Федь, давайте резче, — за ней, с небольшим опазданием спускался Корвус. Я оглянулся на утирающего с подбородка кровь Космонавта и, придерживая себя за ноющий бок, зашагал по зелёной лестнице. — Да идём, идём.       Кабинет был битком, только наспех составленные в конце комнаты стулья спасали положение. Были свободны два соседних и ещё один, стоящий сзади наискосок. Лимцева заняла своё место за партой, которую делила ещё с четырьмя людьми. Корвус уселся на один из парных стульев. Я сел на тот, что был сзади.       Космонавт опустился рядом с Ромой, с тяжёлым выдохом, в попытке восстановить дыхание. С моего ракурса были видны руки, сложенные на ногах, будто на посмертной фотографии, разбитые костяшки, измазанные в крови из носа.       Движение было настолько нежданным, что меня слегка дёрнуло. Корвус совсем по-девчачьи взял в руку Космонавтскую ладонь, даже не поворачивая головы. Окровавленные пальцы слабо сжались на чужой кисти, Космонавт опустил рыжую голову себе на грудь и тяжело задышал.       В меня стрельнула обойма из отвратительных ощущений. Зависть, ревность, злость, стыд, жалость и отчаяние.       Между «мне бы тоже может блять хотелось, чтобы меня сейчас кто-нибудь тупо, по-бабски подержал за руку, я тоже сука не титановый!» и «сука Федя он же ни при чем, ты даже не помнишь за что ты его так, Федь», я не находил нихуя. Только две ладони. Одну окровавленную.