Как приручить Сюэ Яна (Сюэ прекрасен!)

Заря напоминала цветом рыбье брюхо и вызывала мысли о чем-то тухлом, склизком и неприятным. Сун Лань нахмурился. До чего же неприветливый край. Едва приоткрыв глаза, мужчина снова сомкнул веки, собираясь продолжить отдых – ночная охота приучала заклинателей спать, где и когда придется. Однако уснуть он не успел. Что-то слабо шевельнулось. Что-то, что было к нему так близко, что соприкасалось с ним всем телом, всю ночь делясь теплом и слабым ароматом диких трав. Из-за этого запаха во сне виделись смутные образы бескрайних полей, на которых паслись лишь ветра и свет: ни следа человеческого, ни тени, ни звука голоса… Приоткрыв еще сонные глаза, заклинатель уставился на растрепанную макушку с мягкими и пушистыми волосами. Обладатель этих волос проснулся первым и теперь слабо шевелился, ища, куда поставить руки в черных перчатках, чтобы незаметно выскользнуть из объятий двух мужчин, даже во сне продолжавших крепко удерживать его между собой. Попытки привели к тому, что юношу сдернули обратно, еще крепче зажав между телами, и оплели руками и бедрами. Пленный Сюэ Ян затих. Прошло около четверти часа. Окончательно проснувшийся Сун Лань безмолвно любовался мирным лицом друга, на треть скрытым витками белой ленты, закрывающей глаза. Чуть растрепавшиеся после жаркой ночи волосы придавали его облику что-то детское и невинное, а обнаженное плечо, выглядывающее из-под белой ткани, манило беззащитностью. Так и хотелось прикоснуться к нему поцелуем и услышать, как очередной тихий вздох становится чуть глубже и… Кончики гладких прохладных пальцев слабо дрогнули. Шевельнулись, «оглядываясь» – под ними была широкая мужская спина, что не могла принадлежать Сюэ Яну. Ладонь скользнула чуть выше, переходя на плечо, прикоснулась к шее и несмело замерла. Сун Лань, чувствовавший, как от этих осторожных прикосновений замирает сердце, осторожно поймал «зрячую» ладонь и положил на свою щеку, напрягшуюся от широкой улыбки. Смотри – ты еще помнишь, как я улыбаюсь? Помню, – Сяо Синчэнь улыбнулся в ответ, кончики его пальцев трепетно прошлись по любимым чертам легкими едва уловимыми касаниями. Одевались в тишине. Синчэнь не стал забирать свое верхнее одеяние. Поправил его на юноше, притворяющемся спящим, ласково погладил по растрепанным волосам и ушел, оставив рядом с рукой в черной перчатке что-то маленькое. Сун Лань не рассмотрел предмет, поскольку уже стоял в дверях, ожидая друга и поглядывая наружу. Свет мертвенно-бледного солнца, едва заползшего на грязноватое небо, освещал выступ, на котором приютились обветшалые дома. Среди жилых и подсобных построек выделялось укрепленное здание – хранилище. На стенах виднелись свежие талисманы, а с крыши свисали оборванные веревки. Дом имел зловещий и неприступный вид. С края выступа открывался вид на змеящуюся дорогу, полузаросшую травами и кустарниками. Внизу темнел лес, редкий и хворый, а за ним растеклось озеро, уныло отражающее белесые небеса. За водами высились грязноватые горы цвета пепла, размытые дымкой тумана. Спускаясь по ненавистной тропе, Сун Лань вспомнил, как поднимался, но теперь и его смущение и стоны, разносящееся над лесом вызвали невольную улыбку. Сяо Синчэнь тоже слабо улыбался. Спустившись с косогора, мужчины направились прямо, к берегу озера, вдоль которого шла дорога в город. В прибрежных водах уныло темнели листья лотоса. Им не хватало света и оттого, несмотря на сезон цветения, на водной глади не возвышалось ни одного цветка. Печальное зрелище. – Сяо Синчэнь. – наконец решился Сун Лань. – Мм? – мужчина шел, внимательно прислушиваясь к плеску воды – вот-вот должен был появиться помост, о который бились тихие волны. – Я бы не хотел, чтобы между нами остались недопонимания, – неловко и смущенно начал он. – Какие могут недопонимания после этой ночи? – с едва уловимой иронией, проступающей в монашеской кротости, вопросил даочжан. И вправду. – Сун Лань моргнул. Какие уж после подобной ночи могут быть недопонимая. На его глазах друг безошибочно нашел старый прогнивший помост и легко зашагал по опасно поскрипывающим доскам. – Я понимаю, больше всего ты хотел пронзить Сюэ Яна мечом и услышать, как он под тобой стонет от боли, но… Но так тоже получилось неплохо, правда? – кротко осведомился заклинатель. Идущий позади мужчина запнулся, во все глаза глядя на друга. Тот обернулся, показывая смущенную и чуть шкодливую улыбку. Это он научил его так улыбаться, – тихо шепнуло внутри что-то темное и ревнивое. – Так улыбаться и так шутить. – Так ты знаешь, кто это? Как давно? – в голосе проступил холодок. – Я хотел помочь раненному незнакомцу. Когда я понял, кто это, то решил понаблюдать. Узнать какие коварные цели он преследует. – Оказавшись в конце помоста, мужчина осторожно сел на колени, прислушиваясь к тихому напеву волн, целующих сваи. Слабый ветер тут же приподнял тонкую прядку волос, словно рассматривая ее и перебирая в пальцах. – Наблюдаю. Сун Лань молчал. Помост не вызывал доверия, но мужчина все же сел рядом с другом. Произошедшее ночью выбило его из колеи, он до сих пор чувствовал себя растерянным, но стоило хоть вспомнить, что было… а уж тем более чего не было… Как упрямая, и в то же время жадная и влажная плоть размыкается, впуская их обоих, и как они раз за разом входят, соприкасаясь друг с другом в столь влажном и тесном пространстве… И как на светлой коже будут смотреться веревки… Красные, обязательно ярко-красные… А от воспоминаний о словах и желаниях Синчэня и вовсе возникало ощущение опьянения, как от вина на пустой желудок. Сун Лань выдохнул, по коже пробежала волна жара и чего-то похожего на призрачную щекотку. – Я… – голос оказался неожиданно хриплым. Даочжан откашлялся. Почему-то у него возникло ощущение, что сидящий рядом прекрасно знал о неподобающих помыслах. – Ты думаешь, он изменился? Или что сможешь контролировать его? Мужчина неуверенно покачал головой. – А это имело бы значение? – Сяо Синчэнь с трудом подбирал слова. – Не существует слов, которые могли переписать историю и изменить прошлое. Не существует поступков, которые могли бы перечеркнуть то, что он сделал. Я не имею права просить тебя простить его, но… мне так хочется, чтобы время замерло. Хотя бы еще на день. Это возможно? – робко спросил он. Сун Лань молчал. Унылый пейзаж не способствовал благополучному исходу разговора – поднятая тема становилась еще более беспросветной и гнетущей. Казалось, поверни голову и увидишь, что воды скорбного озера омывают берег кладбища, на котором чернеет остов сожженного монастыря. – Все это время он сопровождал меня и заботился, – тихо продолжил Синчэнь. – У него ужасный характер, он испорченный ребенок, но… Но люди, которым приходится взрослеть слишком рано навсегда остаются немного детьми. Потому я продолжаю называть его именем, которое он назвал. Я думаю, что рано или поздно он действительно станет тем человеком, которого я хочу в нем видеть. Потому что он и сам этого хочет. Это будет долгий и трудный путь… Пожалуйста, позволь ему пройти хоть немного. Сун Лань продолжал угрюмо рассматривать поверхность вод. – Он ведь не безумец, – словно сам себе сказал Синчэнь. – Иногда мне хочется верить, что у него была достаточно веская причина… – Сун Лань обернулся и очень пристально посмотрел на друга. – …Но сколько бы я не думал, я не знаю ничего, что могло бы служить оправданием подобной жестокости. Повисла тишина. Волны тихо ласкали сваи поцелуями. – Я буду наблюдать за ним. Очень пристально. Я убью его, если… КОГДА он сделает что-то, что мне не понравится, – четко произнес Сун Лань. – Мы больше никогда не будем поднимать этот разговор. Лицо Сяо Синчэна озарила такая светлая и ясная улыбка, что даже хмурые окрестности города И стали чуть приветливее. Поставив ладонь на помост, мужчина перенес на нее часть веса. Мгновение и его ноги оказались свешены с помоста. Светлые сапоги практически касались воды, под которой виднелось темное илистое дно, такое черное, что походило на бездну. В этой тьме отражалось безрадостное небо цвета пепла и улыбающийся человек в сияюще белых одеждах. Слабые волны ласкали его отражение, будто даже старое озеро было влюблено в него. – А что если он сбежит? – осведомился Сун Лань, наблюдая за другом. Что за озорство? – Сбежит? – Повторил мужчина. Он не сдержал еще одной улыбки, а опущенная им нога качнулась. Раздался тихий веселый плеск – каблук задел водную гладь влюбленного озера. – Сун Лань, ты недооцениваешь то, чем тебя одарила природа, – голос снова стал кротким, ласковым и немного лукавым. – …? – Полагаю, даже если А-Ян очень постарается, то больше трех петлей ему не преодолеть. Я и не предполагал, что даочжан Сун может быть таким яростным в любви. Заклинатель смутился, смена тема оказалась слишком уж внезапной и волнительной. Неловко кашлянув, он отвернулся, позабыв, что собеседник не может видеть его смущенного лица. По дороге вдоль озера брела девчушка с бамбуковым шестом. Весело помахивая им, она что-то негромко напевала, но ветер сносил слова. – Кто-то идет? – осведомился Синчэнь, видимо уловив отголосок песни. – Девочка с бамбуковым шестом. Слепая. Я встретил ее в городе вчера вечером, и она любезно подсказала, как тебя найти. – Сун Лань не стал упоминать, что это дитя еще и настояло на том, чтобы даочжан не дожидался следующего дня, а шел как можно скорее. И именно из-за ее совета он и оказался на склоне ночью, в разгар забав. В пору бы разозлиться, но если б не это… Сун Лань даже не представлял, как сложилась бы столь долгожданная встреча. – Наверное, это А-Цин. – Синчэнь чуть наклонил голову, прислушиваясь к голоску. – Она поет все лучше. Как же замечательно, что она сдружилась с девушкой, играющей на пипе в чайной, – в голосе звучала самая искренняя благодарность небесам. Сун Лань промолчал. Возможно, он был предвзят, но если раньше это дитя пело еще хуже… Небеса и вправду были благосклонны к Синчэну, послав в подруги девчушки музыканта. – Сяо Синчэнь, – уловив, что мужчина собирается вставать Сун Лань все же решился. – В тот день… я был не прав. Когда я сказал что… – В этих словах нет нужды, – мягко пресек его попытки извиниться мужчина. – Что было, то прошло. – Нет, – Сун Лань нахмурился. – Ты отдал мне свои глаза, ты нарушил ради меня обет, ты… Сяо Синчэнь кротко вздохнул – вот же упрямый! Что один, что второй, эти двое стоили друг друга. Сун Лань продолжал сбивчиво бормотать, вываливая все слова, что приходили ему в голову ночами. Все извинения, все оправдания, все обещания… все, что хотел сказать. Синчэнь ослабил ленту на глазах и стал медленно и осторожно развязывать ее. Голос мужчины становился все тише и сбивчивее, и смолк, когда последний слой ткани опал, обнажая лицо с закрытыми глазами. Ресницы дрогнули, поднимаясь и обнажая яркие лучистые глаза цвета сирени. Расширенные зрачки напоминали пару чистых зеркал, вот только… Мужчина болезненно щурился, словно свет причинял ему боль. Оглядевшись, он не сдержал восхищенного вздоха: бледноликое солнце куталось в шали жемчужных облаков. Эти одеяния ниспадали на горы, выкованные из серебра и темной стали, и стелились легкой дымкой прозрачных туманов, что придавали пейзажу акварельную нежность. Всю эту красоту подобно зеркалу отражали чистейшие воды озера с черным илистым дном. Взглянув лишь на миг, мужчина снова закрыл лицо лентой, аккуратно заматывая ее слой за слоем и пряча болезненно прищуренные глаза. – Еще не полностью восстановились, слишком много света, – пояснил он в полной тишине. Его голос стал тихим и почтительным, когда он произнес имя учителя: – В мире не зря идет молва об удивительных способностях Баошань Саньжэнь. Я не мог передать тебе эти знания, не нарушив обета, но я мог отдать тебе свои глаза. Сун Лань, не произошло ничего непоправимого, потому тебе не стоит так корить себя. Сейчас мое положение благополучно, незачем жить прошлым и вести счет поступкам и сказанным сгоряча словам. – Но… Но как? А ОН знает? – изумленный Сун Лань смотрел на друга во все глаза. – А надо? – мягко осведомился мужчина, снова добавляя в голос нотку лукавого веселья. – А-Ян ведь так усердно старается скрыть это, с моей стороны будет слишком невежливо «догадаться». – Он поднялся на ноги и провел рукой по одеяниям, проверяя аккуратные складки. – Хотя и немного жаль, что я не вижу его когда… наступает ночь, – повернувшись, заклинатель зашагал по помосту. Прогнившие доски опасно поскрипывали, прогибаясь под белыми сапогами, но даже они выглядели так, будто были готовы удерживать мужчину вечно. Сун Лань растерянно покачал головой. Сюэ Ян скрывал свое имя, обманывая Синчэня. Синчэнь утаивал свои глаза и что раскусил обман Сюэ Яна. Как ни посмотри, а эти двое напоминали два кусочка головоломки, сложенные вместе.