Как приручить Сюэ Яна (Сюэ прекрасен!)

В город И заклинатели прибыли вечером, немного потрепанные горными ветрами, голодные и уставшие. До заката оставалось не так много времени, потому даосы направились в дом просителя, где привели себя в порядок и отужинали. Синчэнь не обращал внимания на убранство похоронного дома, а Сун Ланю было немного не по себе от множества искусно выполненных бумажных кукол, бумаг и предметов для погребения. Охота на духа-вредителя началась с заходом солнца, а длилась столько, что парочка благовоний не прогорела бы и на треть. Узрев распахнутый веер Синчэня, мстительный дух впал в ступор, чем и воспользовался Сун Лань. Заклинатели распрощались с хозяевами и побрели по улице. Не ожидавший столь быстрого завершения охоты Сун Лань поглядывал на белоликую луну, нежно мерцающую в бархатных небесах среди звезд. Плохо, – подумал он, – обещали же к ночи вернуться… Но Синчэнь беззаботно брел рядом, словно не он обещал вернуться с заходом солнца. Небольшая процессия впереди привлекла внимание заклинателей, и они укорили шаг. Открывшееся Сун Ланю зрелище лишило его дара речи. – Что там? – поинтересовался Синчэнь, прислушиваясь к звуку многочисленных шагов и тихим голосам. – Труп, – озвучил происходящее Сун Лань. – Стража есть? – Даочжан Сяо! – радостно воскликнул один из участников шествия и, покинув толпу, пошел рядом с заклинателями. – А мы вас вспоминали! Ввек добра не забудем, заходите хоть изредка к нам в чайную! Для вас всегда будут лучший чай и сладости! – Господин Шу? – тут же разулыбался Синчэнь, опознав голос. Человек пренебрег правилами приличия, обращаясь в даосу, словно к старому другу, но был крайне радушен. Помедлив с ответом, и Синчэнь решился пренебречь правилами. Робко и чуть смущенно он кивнул, – Что вы, это я должен благодарить вас за то, что присматриваете за А-Цин. – Да за что тут благодарить, такая смышленая девочка, так помогает нам! И А-Лин ей всегда рада. Сидят как две пташки, чирикают да посмеиваются! Недавно А-Лин ее взялась петь учить, так они теперь вдвоем в чайной музицируют! – Прошу прощения, – устыдился Синчэнь, вспомнив, как А-Цин напевала на тропе. – Да за что же? – рассмеялся мужчина. – Гостям нравится! У А-Лин уже нет сил петь, только играет… – голос, полный радушия и радости стих. – Вот как… – задумчиво произнес Синчэнь, но спорить не стал, не зря же вырезал на шпильке лисью голову – если уж А-Цин хотела что-то скрыть, значит, на то была причина. – Что за шествие? – Шествие… – мужчина обернулся. – Ах, да, Дядюшка Ли почил! Сун Лань с безмолвной болью смотрел на процессию. Впереди неловко прыгал труп. Окоченевшие ноги не давали ему свободно двигаться и от того движения были скованны и нелепы. Рядом и чуть позади шли люди, некоторые из них были заплаканные, но искренне улыбались. Чуть поодаль неторопливо шло несколько стражников. На перекрестке дядюшка Ли остановился, замерла и процессия. Раздались немного нервные смешки. Труп постоял немного и сделал прыжок в сторону чайной. Кто-то прыснул, не выдержав, и через пару мгновений вся процессия разразилась смехом. – А я говорил! – хохотал полный мужичок, тайком вытирая глаза. – Он каждый день сюда пить чай ходил! – Папа! – невысокая худенькая девушка тоже смеялась и плакала одновременно. – Ну как же так… – Да что б тебя! – смеялась сквозь слезы стоящая рядом женщина, – Все люди как люди, а тебе даже после смерти чай подавай! – Ыыы, – почти виновато промычал мертвец. Из-за поднятого шума в чайной уже зажгли свет, и кто-то отпирал двери, охая и посмеиваясь. – Дядюшка Ли! – раздался приветливый голос и через пару прыжков труп скрылся внутри. – Вам как всегда? С жасмином? – Ыымх! Сун Лань внезапно обнаружил на своем лице улыбку и тут же спрятал ее. На сердце было и грустно и весело одновременно, хотя он впервые видел этого человека. Покачав головой, он обернулся на спутников и увидел, что те смеются. – И часто у вас такое? – хмуро поинтересовался заклинатель. – Что именно? – переспросил такой же и веселый и грустный одновременно господин Шу. – Трупы по городу ходят. – Не очень, – мужчина чуть призадумался. – Раз пять-семь за луну, не больше. У нас тихий город, редко что-то случается. Сун Лань возвел глаза к луне. Город И – что тут еще скажешь. Проходящие мимо стражники поприветствовали Синчэня и вслед за процессией направились в чайную. – О, и А-Лин спустилась… – обрадовался мужчина, услышав нежный вздох струны. – Даочжаны, будьте и вы гостями – послушайте, как А-Цин поет. Синчэнь хотел отказаться, но все же поддался на уговоры и виновато улыбнулся другу. Вслед за радушным хозяином заклинатели обошли дом и вошли через неприметную дверь в служебные помещения. Оттуда вела лесенка на второй этаж, в небольшие комнатки, укрытые от взглядов раздвижными панелями. Заклинатели не собирались ничего заказывать, но стоило хоть на миг отвернуться , как стол перед наполнился яствами, а армат свежего чая излился в воздух, оттеняя запахи летней ночи. Оживленные голоса и смех постепенно смолкали и вскоре нежная и дивная мелодия разлилась по уютной чайной, освещенной мягким сиянием свеч. Нежный девичий голосок полился ручейком, услаждая слух. Неопытность певца чувствовалась, но… Сун Лань придвинулся ко входу и чуть приоткрыл дверную панель. Почти все столики оказались заняты. За одним из них можно было увидеть мертвеца, перед которым стояла чаша чая. Рядом сидели самые близкие родственники и вслушивались в нежную мелодию и девичий голосок. Сами исполнительницы нашлись у стены, на небольшом возвышении. Худая и бледная А-Лин играла на гуцине, лаская струны болезненно тонкими пальцами, А-Цин стояла рядом и пела, чуть прикрыв глаза. – И вправду приятно поет, – тихо произнес Синчэнь. Сун Лань неохотно кивнул и задвинул панель обратно. «Приятно» – очень подходящее слово. Не правильно и еще не слишком уверенно, но приятно. Когда песня кончилась, раздались встревоженные голоса. Вот и все, – подумал Сун Лань. Исполнивший желание мертвец упокоился сам, не причинив никому вреда. Тело переложили в гроб и унесли готовить к погребению, А-Цин и А-Лин удалились. Опустевшая чайная быстро погружалась в тишину летней ночи, полной шелеста листвы и уже редких голосов птиц. – Удивительно, насколько разной бывает смерть, – тихо произнес Синчэнь, пытаясь согреться о пиалу, но чай не исцелял от одиночества. – Кто-то умирает среди любящих родственников, и для него даже после смерти ночью открывают любимую чайную, а кто-то… Он не договорил. Сун Лань сел ближе, так, что бы колени скрещенных ног соприкоснулись, и, взяв руку друга, очень осторожно переплел пальцы, согревая своим теплом. Он не знал чем утешить друга, что, уже спохватившись, изобразил на лице улыбку. Его палочки уже нащупывали лакомство на столе. – Еще один день, – сказал он, безмятежно улыбаясь. – Удивительно, правда? Сун Лань сжал пальцы чуть крепче и тихо пообещал: – Будут еще дни. Я больше не оставлю тебя. Синчэнь улыбнулся. Мягко, но печально. – Ты не собирался возвращаться к ночи, да? – напрямую спросил Сун Лань. – Почему? Он ведь ждет. Даос отложил палочки. – Еще рано… – Сяо Синчэнь чуть помолчал, но решившись, все же тихо сказал, – Я должен знать, что могу уйти. Что не случится ничего страшного, если задержусь. Если раньше я уходил, то он всегда следил за мной тайком, преследовал, не выпускал из вида. А сегодня нет. Сун Лань не стал больше спрашивать. Придвинув к себе пиалу, он отпил еще глоток. Владелец чайной и вправду не поскупился на чай для желанного гостя. За дверьми тихо прибирались, свечи медленно гасли, луна поднималась все выше. Свежий ветерок разгуливал по улицам, перешептывался с листвой и тревожил птиц, все не желающих засыпать… Застывшая в небе луна, круглая как монета, сияла мертвенно бедным светом. Лежа на крыше Сюэ Ян смотрел на нее, закинув руки за шею. Пахло вином и травами. Могло что-то задержать заклинателей в пути? Нужна ли им помощь? Или все гораздо проще… Сюэ Ян закрыл глаза, не желая ни думать, ни чувствовать. Это должно было произойти, рано или поздно, так или иначе… Горьковатый привкус свободы и полыни омывал душу печалью. Мрачное настроение, развеять которое не смог даже хмель, встревожил отголосок темного заклинания. Сюэ Ян резко сел, вслушиваясь и всматриваясь. Чувства вмиг обострились. Звуки и запахи стали четче, но вокруг не чувствовалось и следа ци, будто показалось. Только птицы смолкли. Юноша встал и сделал несколько шагов, оглядываясь. То, что после отголоска не осталось ни следа и все чувства молчали, тревожило куда больше. Постепенно в шелесте листвы проступили звуки – сбитое дыхание и быстрые шаги по тропке, змеей поднимающейся вверх, к дому на склоне… Близилась заря, когда заклинатели вернулись на склон. За полуприкрытыми ставнями горел свет, потому мужчины не стали приглушать шаги, но чем ближе подходили к дому, тем сильнее напрягались: пахло кровью, а у дверей валялся порванный лоскут окровавленной ткани. Сун Лань поймал друга за локоть, прося остановиться и прислушаться. В доме кто-то плакал. Знакомый голос – сладкий и ядовитый что-то тихо говорил. На очередную реплику раздался крик и судорожные рывки. – ПОМОГИТЕ!!! Кто-нибудь!!! ПОМОГИТЕ!!! – кричал ребенок, совсем маленький, судя по голосу. Следом раздался пугающий как воронье карканье смех Сюэ Яна, горький и злой: – Тебе никто не поможет! Ты сам пришел в это богом забытое место! Сун Лань даже сам не заметил, как выбитая с ноги дверь влетела в комнату, а в руке оказался обнаженный клинок. Влетев внутрь, он замер. К балке потолка была привязана веревка, на которой практически висел чумазый и зареванный мальчишка лет семи. Перепуганный едва ли не до смерти, он хныкал, а некогда светлые одежды потемнели от запекшейся крови и грязи. Узрев грозного спасителя, ребенок перепугался еще сильнее и лишился чувств. – Ба! – оценил Сюэ Ян, сидящий на табурете с яблоком в руках. – До чего же грозен наш даочжан Сун! Дверь будешь чинить сам. Заметив входящего Синчэня, на лице которого не было и тени тревоги, только привычная мягкая улыбка, Сюэ Ян с облегчением выдохнул. На сердце вмиг стало легко и весело. – Даочжан Сяо, ты не поверишь, что произошло! – произнес темный заклинатель, подкидывая в руке яблоко и показывая в ответной улыбке белоснежные клычки...