Замкнутый круг

Квай-Гон был впечатлен оказанным радушным приемом. Хоть и встреча была устроена вовсе не министрами, а местными жителями и кроткими детьми правителей, но зоркие глаза пристально следили за шагами джедая. Квай-Гон скрывал удовлетворение за маской учтивой вежливости, не желая ставить себя в уязвимое положение перед одним из правителей здешних земель. В конце концов, ему предстоит решить конфликт двух высокопоставленных лиц, и если он будет предвзят в глазах одного из них, то дела могут пойти гораздо труднее. Удивительный факт. Оба королевства дышали полной грудью, и Квай-Гон действительно не разбирал причину конфликта. Это были индивидуальные и самодостаточные Земли, деление которых не имело практического смысла. С тем же успехом и той же пылкостью оба народа могли жить в мире и заботиться об угодьях вместе, не прибегая к враждебности. Но Квай-Гон знал, что порой люди были лишены чувства меры. Они хватались за каждый кусок территорий, простирающихся вокруг, или за другими богатствами, способными наполнить их ящики. В противовес к войне шло и то, как нелепо и неумело земледельцы держали копья и луки. Редкие рыбаки справлялись с этим определенно лучше, но маленькая группа ловцов не шла ни в какое сравнение с более яростными противниками. Полное отсутствие военной мощи. Ни о каких противостояниях и речи идти не могло, они бы, скорее, убили себя, наткнувшись глазом на острие, чем смогли бы повредить хоть кого-то из болотных земель. Квай-Гон успел завести диалоги и с последними, также придя к выводу, что люди и с той стороны не были заинтересованы в вооруженном противостоянии. Они лишь хотели наладить обмен меж племенами, предоставляя охотничью добычу им и имея доступ к овсу и овощам. Единственную, еле реальную, опасность представлял один из министров, совершенно не понимающий того, как ведутся военные действия. Ему казалось довольно простым кинуть всех людей на заточенные лезвия и наблюдать издалека за происходящим. Переговоры велись, казалось, целую вечность. Духота комнаты растягивала крупицы времени в тягостные часы. Движения не было. Каждое предложение тотчас отвергалось или воспринималось в штыки, и голова Квай-Гона постепенно раскалывалась на части. Монотонным движением он обвел пальцем низкую пиалу с кафом. — Уважаемые советники, — он стукнул кончиком ногтя по глине плотного сосуда. — Ваши земли делятся поровну старейшим договором между двумя государствами. И если требуется внести изменения в бумаги, то стоит начать сотрудничество. Почему бы не пережить ночь с этой мыслью и вновь собраться здесь завтра? Один из собеседников — низкорослый советник Тай Рав — раздраженно повел плечами. Он был самым нетерпеливым и неучтивым из всех личностей, с которыми имел честь общаться Квай-Гон. — Полагаю, решение моего народа не изменится за ночь, — Тай Рав пренебрежительно кинул фразу, словно она могла перечеркнуть все, что было сказано ранее. — Решение твоего народа? Да ты ни разу не высказал истинных желаний народа! — недовольно рявкнула королева Крава Тул. — Твой король даже не задумывается о нужде ближнего, что толку говорить о целом народе. Ее голос гулом рассеялся о светлые стены — единственное, что радовало Квай-Гона и не давило на усталые нервы. — Да что Вы вообще знаете о мыслях, варварша! Квай-Гон в успокоение потер переносицу. — Уважаемые советники, — повторил он, усиливая басом интонацию. Пять свирепых глаз направились к нему. И если взгляд четырехглазой Кравы смягчился сразу, то Тай также презрительно смотрел на джедая, словно он был виноват во всех неудачах их переговоров. — Спор не будет продуктивен. Прошу вас не свирепствовать, мы собрались здесь с целью мирного урегулирования. Крава заерзала на месте. — Как Вы видите, мастер джедай, с ним бесполезно вести диалог, — она вальяжно вскинула руку в сторону разгневанного министра. — Мы готовы пойти на уступки, мы действительно учитываем выбор наших соплеменников, — Крава с укором сверкнула глазами, обращаясь к Таю. — И мы можем начать поставлять дичь прямо сейчас, в количествах гораздо больших, чем требуется на самом деле. Впереди грядут холода, пора делать запасы, скверный ты тип, Тай Рав, пойди же навстречу. На секунду лицо Рава исказилось в упреке, но в глазах сквозило понимание, резкое осознание правоты женщины. Но Квай-Гон не торопился выдыхать, этот сложный министр вряд ли сразу согласится на столь хорошие условия после часов отвержения. На самом деле, это было вполне цивильное предложение, имеющее бо́льший смысл, чем часть других, произнесенных в первые дни переговоров. Было видно, что Крава старается не только для своего народа, но и для земледельцев. Она несла личную выгоду, ясное дело, ей было выгодно ухватиться за любую возможность получить дополнительные припасы культур, едва ли растущих на болотах. — Министр Рав, госпожа Крава делает щедрое предложение, предписывая сверх того, что Вы могли бы получить, согласившись ранее, — мягко давит Квай-Гон. — Что Вы думаете об этом? Тай выдерживает минутную паузу, и Квай-Гон ощущает как внутри министра пускает корни неприязнь и отчуждение. И вовсе не нужно владеть Силой, чтобы распознать это, потому как такой яркий отпечаток эмоций отражается и на исказившемся лице. — Ночь покажет, мастер джедай, — наконец, произносит он. На долю секунды в уголку его рта ударяет мелкая дрожь тика, заставляющая Квай-Гона приподнять бровь. Странное поведение министра настороживает Квай-Гона. Также он видит, как нервно отстукивает пальцем по подлокотнику Крава.

***

Квинлан медленно расхаживает по кухне, жестикулируя и громко рассказывая о том, как он скучал по Оби-Вану. Рикса, поливаемая из чаши, грозно искривляется, пытаясь привлечь внимание недовольством. — Ты однозначно погубишь бедное растение, — Квинлан многозначительно хмыкает, стукая кончком ногтя по синяку на плече друга. Оби-Ван задумчиво переводит взгляд на собеседника. — О чем ты вообще— Он отпрыгивает от неожиданности, когда струйка воды, вытекающая из-под дренажа по краю поверхности, течет по его босой ноге. — Дерьмо банты! Вос заливается смехом. Он пару раз хлопает Оби-Вана по спине, за что получает лишь ворчание. Довольный Квинлан отходит и вальяжно разваливается на диване, закидывая ноги на высокий стол, и из-под полуприкрытых век наблюдает, как друг хлопочет вокруг риксы. Оби-Ван шикает на цветок, когда тот недовольно раскрывается и крутит листья, хватаясь за отросшие волосы вредителя. — Тише ты, знаю, знаю, просто потерпи, когда я все исправлю, — Оби-Ван аккуратно наклоняет огромный горшок, давая влаге частично стечь. — Сила, я надеюсь, ты не сгниешь. Квинлан прыскает от смеха. — У кого-то будет вкусный обед по возвращении Квай-Гона. — Вос! — Да брось ты, Оби, просто высуши его. Оби-Ван гулко вздыхает, шикая уже на гостя. — Хорошо, грубиян, я помолчу, — Квинлан притворяется обиженным. Он откидывает голову на подлокотник и скучающе обводит комнату глазами, пытаясь вцепиться хоть во что-то. Рикса недовольно машет листьями, стуча по подоконнику, когда Оби-Ван подхватывает огромный горшок одной рукой, а другой протирает глиняное дно. Кончики листьев безобидно касаются его пальцев, но он все равно с опаской следит за движениями и подхватывает второй рукой низ. — Не трогай ничего без меня, понял? — с терпением, какое только может выдавить из себя, произносит Оби-Ван, обращаясь к Квинлану. Тот изгибает губы в усмешке и коротко кивает. Оби-Ван относит залитое растение в свою комнату, обустраивая его под прямыми лучами солнечного света. Рикса отряхивается, сжимаясь, и Оби-Ван бросает смешок и отодвигает ее под более удачный угол освещения, подкладывая под горшок куски тряпок. Пожалуй, цветок может ненадолго переехать, размышляет Оби-Ван и возвращается в общие помещения. Квинлан все так же лежит на диване, только теперь в его руках личный датапад Оби-Вана, а на лице Воса расцветает умиленная улыбка. Он исподлобья смотрит на Оби-Вана, махая предметом. — Ты только посмотри, — он резко садится на диван, быстрыми движениями хлопая возле себя. Оби-Ван складывает руки на груди и садится, вырывая из рук сбоку датапад, как только видит содержимое, взбудоражившееся Квинлана. Голосообщение от Квай-Гона. — Никто мне в жизни не поверит, что Квай-Гон отправил тебе это, — Квинлан нагло лезет пальцами в экран, давя на него. — Ты только посмотри, черт возьми! — и Оби-Ван отодвигает его палец, чтобы разглядеть пару символов текстовой подписи, складывающихся в нечто, напоминающее сердце. Оби-Ван краснеет. — Не придумывай ничего, — Оби-Ван наблюдает, как гость, распираемый энергией, усерднее стучит по дивану. — Остынь, Квин. — И зря ты так переживал о нем, дорогуша. Успокоишься теперь? Оби-Ван отмахивается от Квинлана, задирая ноги и толкая его, чтобы отодвинуть от себя. Он опирается о подлокотник, прижимая стопы к бедру Квинлана, и разглядывает присланные голоснимки. Изумрудная трава искрит и переливается фиолетовым отливом, сияющим даже через призму голограммы, а вдали изображены светлые поля, уходящие далеко за горизонт. Оби-Ван крутит проекцию, приближает и отдаляет, стараясь разглядеть как можно больше. Он с нетерпением мнет ногами штанины друга. — Кому тут еще нужно остыть, Оби, — Квинлан щекочет одну из стоп юноши, перегибаясь через его ноги и выхватывая датапад обратно. Оби-Ван возмущенно восклицает. Они дерутся за жестянку, кубарем падают на пол. Квинлан отталкивает датапад подальше, продолжая щекотать тут и там, пока Оби-Ван смеется и кусает его в ответ. Когда перепалка оканчивается, Оби-Ван расслабляется и удобнее устраивается на плече парня. — Теперь успокоюсь, — тихо бормочет Оби-Ван, и Квинлан звонко смеется, ероша светлые волосы.

***

Ощущая открытое расположение Кравы к себе, Квай-Гон во избежании конфликта принял ночлег у земледельцев. Он предпочел пыли в выделенном ему звездолете свежесть вечернего воздуха. Во время вечернего моциона Квай-Гон встретил несколько юных девушек, собирающих листья и тонкие ветки с желтых кустов, вероятно, для отваров и лекарственных настоек. Их мелодичные голоса, весело перебирая высокие ноты, окружили его. Он галантно отступил, когда одна из них протянула цветок. Он, не имеющий представлений о тонких традициях народов, по молодости уже попадал в неловкие ситуации, и этот раз должен был стать исключением. Он не был знатоком местных культур, поражающих своим внешним видом, его впечатлило то, как фиолетовая трава приятно пахла и мягко обхватывала ноги. Квай-Гон в сердцах разочарованно вздохнул. Отсутствие Оби-Вана под рукой заставляло его скучать. Его мысли то и дело возвращались в собственные покои, где он наслаждался последними часами в коротких объятиях парня. Его падаван определенно нашел бы эту планету восхитительной. Исследовательский интерес загорался в Оби-Ване всякий раз, когда он попадал в новое окружение, заполненное неизвестными ему вещами. Квай-Гон улыбнулся мыслям, вспоминая, что вполне мог бы показать здешние красоты Оби-Вану. Оби-Ван ругал мастера, когда тот без официальных нужд пользовался их каналом связи. Но обычно Квай-Гон лишь усмехался и вновь отправлял очередные голозаписи. Оби-Ван, может быть, и не станет ругаться в этот раз, а лишь станет зачарованно рассматривать плотные стволы деревьев, уходящих кронами высоко в небо. Хотелось бы Квай-Гону лично лицезреть то, как глаза Оби-Вана любопытно расширятся, пытаясь уловить мельчайшие детали картины. Пора завершать переговоры. И чем раньше, тем лучше. Он разжигает небольшой костер, наблюдая, как искорки пламени отскакивают в стороны, подпаливая землю вокруг. Солнце практически закатилось за горизонт, и в целом стало так тихо, словно рядом не живет огромное поселение. И все же Квай-Гон улавливает тень присутствия. — Добрый вечер, мастер джедай, — тихий голос раздается сзади, и Квай-Гон, садясь вполоборота, изучает вечернего гостя. — Рад видеть Вас снова, принц Карей, — благодушно произнес мужчина. Принц мялся на месте, будто не решаясь, и Квай-Гон жестом пригласил его сесть возле костра. Глаз Карея отблескивал благодарностью, когда он расположился напротив джедая. Он ненадолго задержал взгляд, пока его лицо не исказилось хмуростью, и бровь не опустилась вниз. — Министр так и не принял условий договора, я полагаю? — понизив голос, выговорил Карей. — Я верю, что мы еще сможем прийти к общему знаменателю, — увильнул от ответа Квай-Гон. Принц угукнул, пожевывая нижнюю губу. Он, сжатый до невозможности в своих чувствах, выглядел, как комок нервов. В какой-то степени Квай-Гон сострадал ему. — Вам не стоит так волноваться, принц, — действительно, подобные ситуации в переговорах были рядовыми, и решались чуть большим сроком выполнения и внушения. Но это вряд ли стоит упоминать вслух. — По крайней мере, ваши соседи явно не настроены участвовать в каких-либо сражениях. А это уже огромный шаг в пользу мирного разрешения. Карей шумно выдохнул, его ноздри расширились. — Я не уверен, уместно ли это говорить Вам, — выделил он. — Но я переживаю далеко не из-за вероятности войны. Это… Скорее, нечто личное. Исключительно дело клана, — он ведет носком по сухой почве, подкидывая немного земли. — Если вы знаете нечто, что способно помочь в разрешении дилеммы, то стоит поделиться, не находите? — мягко проинструктировал Квай-Гон. — Не поймите меня неправильно, но Вы не могли просто так гулять вокруг и случайно набрести на мое импровизированное логово, — отчасти это было не совсем так. Джедаи были в новинку для местных, и они вполне заинтересовано искали с ним встречи весь день, пытаясь любопытствовать. Но опять же, застенчивый принц Карей мог быть исключением. — Министр или отец не примут ни одного предложения от охотников. Ни от Кравы точно, — вдруг в голосе принца появилась, вероятно, несвойственная ему стойкость и сила. — Между ними есть личные счеты, не разрешающиеся, сколько я себя помню. И события последних месяцев… Не улучшили положение дел, — он вновь смутился и направил взгляд на горизонт. Квай-Гон выждал, когда принц набрался достаточно смелости, чтобы продолжить рассказ. — Скажем так, отец крайне поздно зашел в мои покои и обнаружил там не то, чтобы желал бы видеть, — выпалил на одном духу Карей. Слова звучали расплывчато, и Квай-Гон мог только догадываться об истинном их значении. — Когда-то давно моя мать ушла от отца к одному из охотников. Он был влюблен в нее сильнее, чем отец когда-либо. Я был тогда достаточно взрослым, чтобы увидеть это. И теперь… Представьте, Вы заходите в комнату своего первенца и видите его в достаточно компрометирующем положении вместе с дочерью Кравы. Я думаю, даже если он не любил мою мать, его рана предательства еще не зажила. И он уже выдвинул ряд угроз с тех пор в сторону принцессы, да и в мою тоже, если уж говорит на чистоту. Квай-Гон задумчиво покачал головой. — Так Вы думаете, что министр отказывается от контракта из-за неприязни Вашего отца к нежелательной связи? Принц Карей согласился. — Я не знаю, как обстоят дела на Корусанте, но в наших краях кровосмешение запрещено уже долгие века. Наши предки считали недостойным знаться с кем-то из клана охотников — их всегда называли варварами, — Карей сделал паузу. — Но я не согласен с этим. Йона… Она прекрасна во всем. — Мне доводилось с ней общаться, — с улыбкой произнес Квай-Гон. — Как и с ее односельчанами. — Тогда Вы понимаете, что никакие они не варвары, — Карей замолчал на пару минут. — Я боюсь, отец прикажет убить ее. Он не всегда думает наперед и вполне может попытаться отравить ее или задушить, или… Что угодно, мастер джедай. — Пока оба клана находятся порознь друг друга, ничего подобного не произойдет. — В том-то и дело, — Карей ударил рукой по земле. — Отец послал найти Вас и сообщить о завтрашней обеденной встрече с двумя сторонами. Министр точно что-то задумал, его гадкий взгляд усмехался надо мной все время нашего разговора с отцом. Пожалуйста, не дайте убить Йону. Я готов на что угодно ради нее. Я даже готов отказаться от любви к ней, только чтобы спасти ее жизнь. Помогите мне в этом, мастер джедай, умоляю. Даже темнота, уже полностью заволокшая пространство вокруг них, не была способна скрыть одинокую слезу, спускающуюся по щеке Карея. Квай-Гон наклонился ближе к нему, накрывая широкой ладонью кончики пальцев принца и чуть сжал их. — Я не могу обещать таких вещей, принц. Совет джедаев послал меня, как третью сторону, следящую за подписанием договора, удовлетворяющего обе стороны, — принц с разочарованием вырывает руку из захвата Квай-Гона, вынуждая мужчину отодвинуться на дозволенное расстояние. — Но если ситуация позволит, я буду действовать по совести, а не по долгу. Принц коротко кивнул. — Я верю Вам. Боюсь, Ваша помощь остается моей последней надеждой.