Моя муза

Никкаль вздрогнула от звука разбивающегося об пол стакана и зависла в воздухе. Смотрела на оцепеневшего Кингу, который выглядел ещё хуже, чем в прошлый раз, и не могла понять, услышал он её или нет. Сердце в груди отбивало бешеный ритм, ожидая его ответа, а секунды всё шли и шли, но ничего не происходило. Кингу даже не моргал, и Никкаль забеспокоилась, не случился ли у него какой приступ. Она же не знала про людские болезни. Вдруг есть какая-то, когда человек замирает, а сам при этом уже не в сознании? Мысли Никкаль ещё добавляли тревоги, насмешливым голосом звуча в голове: «Ничего не вышло. Он тебя не слышит. Связь оборвалась навсегда» Муза затрясла головой, пытаясь избавиться от назойливого гомона мыслей. Помогло слабо. Ком встал в горле. Ладони вспотели. Кое-как совладав с собой, дрожащим голосом она снова обратилась к художнику: — Кингу, я здесь. Неужели ты меня не слышишь? Художник вышел из оцепенения. Дважды моргнул, а она никуда не исчезла. Это не галлюцинация, она и правда здесь. От сердца отлегло. Он поспешил успокоить взволнованную Никкаль. Ответил и сделал шаг в её сторону. — Это и правда ты! И сразу после он застонал от острой боли, что пронзила босую ступню. Чтобы не упасть, Кингу схватился рукой о столешницу, поднял ногу и увидел, как на пол начали капать капли крови. Никкаль тоже проследила взглядом за Кингу и взвизгнула, сорвавшись к нему. — Кровь! У тебя кровь, Кингу! Что случилось? Что делать? — затараторила она, летая около него. На полу уже образовалась небольшая алая лужица, и это лишь усилило панику Никкаль. — Никки, всё в порядке, успокойся. Я наступил на осколок. — Что? И он сейчас в ноге? Надо его извлечь! Надо промыть рану! — даже и не думала успокаиваться муза. Она металась в воздухе как раненая птица, совершенно не зная, как помочь. — Это пустяки. Прошу тебя, приземлись на стол, чтобы я не боялся ненароком задеть тебя, пока буду доставать аптечку. Эта просьба подействовала на музу. Она послушно приземлилась на стол, только вот теперь ходила по нему туда-сюда, постоянно бросая на Кингу взволнованные взгляды. А он вместо того, чтобы корчиться от боли, мило улыбался ей. Ему было так радостно видеть её, а ещё было невероятно трогательно, что она переживала из-за его пустякового пореза. Пока Кингу извлекал достаточно крупный осколок из ступни и обрабатывал рану, Никкаль молчала. Муза немного побледнела, следя за его действиями, но взгляда не отвела. Ей было важно знать, что кровь остановилась, и с ним теперь все будет в порядке. Сразу после того, как Кингу забинтовал себе ногу, он подмёл осколки, и лишь потом, прихрамывая, убрал аптечку на место. — Тебе нужно лечь! — тоном, не терпящим возражений, заявила муза и уже мягче добавила: — Ты очень бледен. — Хорошо, только если ты составишь мне компанию, — устало улыбнулся художник. — То есть… мне… лечь с тобой? — Щёки Никкаль вспыхнули, а глаза округлились. Кингу понял, что ляпнул, посмотрев на смутившуюся музу. Мысленно дал себе подзатыльник. И постарался высказаться яснее. — Я лягу на диване в гостиной и хотел бы попросить тебя побыть со мной там. Ты же можешь ещё задержаться? — Могу. — Только и выдавила из себя Никкаль. Ей стало так неловко от своей последней реплики. Кингу совсем не то имел ввиду, а её фантазия опять разыгралась. Ну, что за влюблённая дурочка? Везде ей теперь казался не тот контекст. Кингу и Никкаль переместились в гостиную. Художник, как и обещал, лёг. Никки уселась на подлокотник дивана рядом с его головой. Муза уже хотела спросить, как он себя чувствует, но он заговорил первым. — Никки, прости меня. Никкаль захлопала ресницами, округлив глаза. Он же не специально на осколок наступил. Да, она испугалась при виде крови, но всё обошлось. С чего ему извиняться? А Кингу меж тем продолжил: — Я не хотел тебя напугать. Понимаю, что моё поведение после концерта было непростительным. Я был резок и не смог контролировать свои эмоции. Ты имела полное право больше не возвращаться. Но как же я рад, что ты передумала, и у меня есть возможность извиниться. Кингу говорил всё это, неотрывно смотря на Никкаль своими медовыми глазами. И было в его взгляде столько сожаления и мольбы о прощении, что у музы заныло в груди. Он же совсем не напугал её, ну может, капельку. Она расстроилась совсем по другой причине. И прилетела как и положено, только вот возникли проблемы. Которые и её напугали и расстроили. Кингу всё продолжал на неё смотреть, ожидая ответа. Никкаль плюнула на всё. И сделала то, чего ей хотелось. Она придвинулась к нему вплотную. Коснулась своей миниатюрной рукой его носа, погладила, а затем, не давая себе передумать, коснулась его кожи губами. Кингу замер, затаив дыхание. Такого он точно не ожидал. Скорее уж, что она обругает его или согласится с тем, что, да, он был не прав. Но вместо этого получил самую желанную нежность, от той, кого выбрало сердце. — Кингу, ты ни в чём не виноват. Я прилетала три дня назад. Но побочный эффект оказался сильнее, чем я могла представить. Ты не видел меня и не слышал. Я так испугалась. Я не хотела, чтобы ты во всём себя винил, но именно это ты и делал. — Почти шептала Никкаль. Голос её дрожал. Лбом она уткнулась в него. Она не могла поднять свой взгляд, чтобы встретиться с его. В уголках глаз щипало от подступивших слёз. Но муза держалась из последних сил, стараясь не разреветься. Никкаль решила, что скажет всё, точнее почти всё, что на душе. Она бы просто не смогла это всё держать в себе. И почему-то верила, что Кингу всё поймёт правильно. — Лепесточек, — почти прохрипел он, — Мне так жаль, что тебе пришлось в одиночку справляться со всем этим, ещё и видеть мои переживания. Его рука дрожала, когда он тянулся к ней, чтобы кончиком пальца, очень бережно и почти невесомо, погладить её по рыжей макушке. Никкаль замерла, боясь, что если шелохнётся, он перестанет касаться её. А этого ей совсем не хотелось. И пусть, как она думала, он желает лишь успокоить, его ласковый жест заставлял её сердце завестись в бешеном ритме. Несколько минут тишины и такой невинной, но нужной обоим ласки. И лишь когда Кингу почувствовал, что Никкаль задышала равномерно, он прервался. Муза, пытаясь скрыть смущение, хотя щёки залил румянец, отстранилась от художника, вернувшись на прежнее место. — Ко мне вчера приезжал Ияр, — нарушил тишину Кингу. — И вы помирились? — Да, — кивнул он, а потом, тяжело вздохнув, продолжил: — А потом мы пили, и я говорил ему о тебе. — Обо мне? — не сумела скрыть волнение в голосе Никки. Кингу заметил, как она напряглась, и поспешил развеять её страхи. Ведь был уверен, сейчас она переживает за свою тайну. — Я был подавлен, считал, что всё испортил. И поделился с ним этим. Но не переживай, по моей легенде ты человек, и мы познакомились на выставке в картинной галерее. Я не нарушал данное тебе обещание. Муза заметно расслабилась после его слов. А потом услышала, как Кингу усмехнулся, явно что-то вспомнив. Она вздёрнула бровь, посмотрев на него. — Ияр теперь считает, что ты — мормон. — Кто? — Округлила глаза Никкаль. Кингу теперь рассмеялся в голос, глядя на ошарашенную его заявлением Никки. И когда успокоился, объяснил ничего не понимающей девушке, кто такие мормоны, и почему его друг так назвал её. Когда он закончил, Никки с серьёзным выражением лица сказала: — Придётся что-то придумать на случай, если мы случайно встретим Ияра, в следующий раз, когда я обращусь человеком. — В следующий раз? А ты хочешь ещё? — Кингу аж резко принял сидячее положение, во все глаза уставившись на Никки. Он думал, что она после всего, что довелось пережить, никогда больше не согласится на такое. Хотя очень хотел ещё раз иметь возможность лицезреть её человеком. Он бы показал ей любимые места в городе. И всё же подарил уже новый букет цветов, взамен тому, что пришлось выбросить. — Ну… У меня ещё остался эликсир. И теперь мы знаем обо всех особенностях побочного эффекта… — протянула она, пряча свой взгляд. Ей было трудно в открытую сказать, что ей бы этого хотелось. Ведь мир людей такой интересный. Мысли о том, что она бы могла многое увидеть своими глазами будоражила. Как и мысль о том, что она будет рядом с Кингу не феей, которой он вечно боится навредить, а вполне себе среднестатистической девушкой, до которой нестрашно дотронуться в случае чего. — Лепесточек, если ты сейчас серьёзно, я придумаю самую правдоподобную легенду для Ияра, на случай случайной встречи. — А ты сам этого хочешь? — Никкаль, пересилив себя, заглянула в глаза Кингу. — Очень хочу. Я бы устроил тебе экскурсию по городу. Мне кажется, есть пара мест, которые могли бы тебе понравиться, — ни секунды не колеблясь, ответил он. — Тогда по инструкции я могу это сделать через две недели после сегодняшнего дня. — Значит у меня есть две недели, чтобы спланировать наше св… — Кингу запнулся — наш день. — Выходит, что так, — Никкаль сделала вид, что не заметила его заминки. А в голове музы пронеслось: «Он хотел сказать свидание, или это моя влюблённая фантазия разыгралась?» Но переспрашивать она, конечно, не стала. Кингу решил перевести тему и предложил Никкаль посетить мастерскую, чтобы показать ей новые начатые работы. Муза согласилась. Ей совсем не хотелось прощаться с Кингу. Уже было абсолютно не важно, кто она для него, просто хотелось побыть с ним ещё. Немного прихрамывая, художник повёл её за собой. До вечера Никкаль пробыла у него, любуясь процессом сотворения очередного шедевра. Иногда муза подсказывала, какой цвет на полотне, по её мнению, будет смотреться лучше. Кингу не спорил, всегда соглашаясь с ней. Время неумолимо приближало прощание. Оба до последнего тянули прежде, чем сказать «до скорой встречи». Порция вдохновения была отдана в самый последний миг. И Никкаль улетела. А Кингу провожал её взглядом с улыбкой на лице. Теперь он знал — она обязательно вернётся. Это знание дарило ему умиротворение, и разлука сейчас не приносила печали...        Две недели пролетели очень быстро и без каких-либо происшествий. Спокойные вечера с Су и её рассказами про очередное свидание с Этаном. Полёт к Ниаллу с докладом наставнику, что у нее всё хорошо, и её дарование точно на пути к прорыву. Ведь каждая новая работа Кингу казалась Никкаль ещё прекраснее. Будь то пейзаж или портрет, музу очаровывали его картины. В них было столько жизни, сколько порой не было в реальных людях. Никкаль и опомниться не успела, как до нового перевоплощения в человека осталась последняя ночь. И хоть она уже это делала, волнение всё равно было. Никки ворочилась в кровати, всё время проверяя, на месте ли спрятанный под подушкой эликсир. Мысли проносились в голове одна за другой. Куда Кингу поведёт её? Они пойдут пешком или придётся добираться на странном транспорте, что ездит по дорогам города? И если на транспорте, то на каком? На этих больших штуковинах на колёсах или тех, что поменьше? Кингу придумал легенду на случай, если они встретят Ияра? Ему понравится платье, которое она выбрала, или же он не обратит на это внимания? И как бы отчаянно Никкаль не пыталась выкинуть всё из головы и поскорее заснуть, получилось у неё это уже глубокой ночью. Утром, пока Су заканчивала свой завтрак, Никки не переставала разглаживать невидимые складки на платье перед зеркалом. Подруга, глядя на это, не выдержала и откомментировала её действия. — Ника, если бы я не знала, куда мы сейчас летим, я бы подумала, что ты собралась на свидание. Щёки музы предательски заалели. Она так увлеклась своим занятием, что не подумала о том, как это может смотреться со стороны. Никкаль повернулась к Су вполоборота, чтобы та не заметила её пылающее лицо и, стараясь звучать совсем не смущенной замечанием, ответила: — Я просто следую твоему совету, Су. Выглядеть хорошо каждый день. — Ну наконец-то я привила тебе это! — довольная собой, воскликнула Су. А Никкаль выдохнула с облегчением, ей удалось усыпить бдительность подруги. Так ещё и самым удачным способом, что и у Су теперь улыбка с лица не сходила. Глоток эликсира. Портал. И вот Никкаль снова человек. Впереди целый день, наполненный новыми впечатлениями, с Кингу. Муза несколько секунд стояла без движения и глубоко дышала, унимая мандраж. И, когда дыхание пришло в норму, а сердце застучало в привычном ритме, подошла к входной двери. Робкий стук раздался внутри дома. Кингу поспешил к ней навстречу. Художник был полностью собран и готов отправиться по любимым местам, но прежде не удержался и прошёлся по её образу восторженным взглядом. Никкаль заметила, как загорелись его медовые глаза, и обворожительно улыбнулась. Примерно такого эффекта она и желала добиться. Не зря столько часов провела перед зеркалом, подбирая наряд. — Позавтракаем или сразу гулять? — Поинтересовался Кингу, наконец оторвав от неё свой взгляд. — Я поела дома, — слукавила Никки. Она лишь сделала пару глотков отвара трав и трижды укусила яблоко. Ей совсем не хотелось есть с утра, и сейчас ничего не изменилось. — Тогда в путь! — Улыбнулся ей Кингу и, немного колеблясь, предложил взять себя под руку. Вопреки его опасениям муза без раздумий согласилась и воспользовалась его предложением. Они повернули налево и зашагали по улице, отдаляясь от дома Кингу. — До первого места недалеко. Дойдём пешком. — А дальше тоже пешком? Или поедем на транспорте? — На транспорте. Если ходить пешком, то не успеем побывать во втором месте. А мне бы очень хотелось показать тебе его. — А передвигаться на этих — Никки указала на проезжающий автобус — не опасно? — Вовсе нет. Но я планировал передвигаться по городу на такси, а не на автобусе. — Такси — это те, что меньше? — на всякий случай уточнила Никкаль. — Именно так, — с улыбкой ответил ей Кингу. — И ещё такси куда комфортнее. Никки кивнула. Комфорт это хорошо, и раз Кингу говорит, что передвигаться на такси безопасно, причин ему не верить у неё не было. Через десять минут пути они вышли на оживлённую улицу. Никкаль рефлекторно прижалась к Кингу, когда её чуть не задел случайный прохожий. — Потерпи немного. Тут шумно и многолюдно, понимаю. Но нам совсем недолго здесь нужно пройти. И он не соврал. Первый же поворот, и они свернули на тихую улочку с пёстрыми витринами различных лавок. Никкаль с интересом изучала прилавки за прозрачными стёклами. В первом магазине продавали фарфоровую посуду с красивой росписью. Во втором — изделия из дерева. Дальше был магазин необычных нарядов. И само оформление витрины показалось Никкаль странным: паутина, тыквы, черепа. Кингу проследил за её удивленным взглядом и пояснил: — Это магазин с атрибутикой для праздника Хеллоун. На земле есть такой день, когда дети и взрослые переодеваются в героев книг и фильмов и устраивают посиделки с друзьями. — Должно быть это очень весело. — Так и есть, — кивнул Кингу, а затем указал на здание из красного кирпича в ста метрах от них. — Повернем за угол, и мы на месте. «Действительно быстро» — подумала Никкаль. Она совсем не устала, пока они добирались до первого места. Да и когда всё вокруг такое интересное и необычное, кажется, что временные границы стираются. Ведь хочется всё посмотреть и изучить. Восторженный вздох слетел с губ Никкаль, когда они повернули за угол. Она в живую лицезрела тот самый фонтан с картины Кингу. Стены домов в этом тупике были оплетены вьюном с белыми цветами. Солнечный свет отражался в брызгах струй. А самое удивительное было то, что в этом поистине прекрасном месте не было никого, кроме них. Кингу мягко отпустил Никкаль, и та подошла к бортику фонтана. Коснулась холодного белого камня рукой, провела по резному узору, поймала несколько брызг лицом. С её лица не сходила улыбка всё это время. Она чувствовала себя гуляющей по картине Кингу. Ведь именно что-то подобное она представляла, глядя на его холст с изображением солнечного тихого дворика с фонтаном. — Тут очень красиво и так спокойно. — Я очень люблю это место. Раньше часто приходил сюда. — А сейчас не приходишь? — Очень редко. — Почему? — Мне его показала мама, когда я был еще совсем ребёнком. И после этого я убегал сюда рисовать. Многие в городе знают про этот дворик, но считают, что увидеть один раз достаточно. Меня же он очаровал, и творить здесь было одно удовольствие. Но потом… — губ Кингу коснулась нежная, но грустная улыбка. — Мамы не стало. И первое время все места, где мы были вместе с ней, заставляли грустить. А когда это прошло, я уже обзавёлся мастерской. — Кингу, прости… Я… я не хотела… — сделала Никки шаг к нему навстречу с виноватым видом. — Всё в порядке, лепесточек. Мама прожила отличную жизнь, и воспоминания о ней меня не ранят. Мне её не хватает, да. Но это тёплая грусть. Сейчас она в лучшем из миров. — Ты поэтому написал картину с фонтаном? — Да. Чтобы помнить, даже когда не станет и меня. — Спасибо, что показал такое значимое для тебя место и поделился личным. Я этого никогда не забуду. — Не за что, лепесточек. Спасибо, что разделила со мной этот момент. Готова отправиться дальше? Никкаль кивнула. Она силилась, чтобы не сорваться с места и начать обнимать Кингу. Его откровение затронуло самые чувствительные грани её души. Скольким он доверил подобное? Никкаль была уверена, что единицам. И одной из этих единиц стала она. Осознание этого факта током разливалось по венам, разгоняя горячее сердце. По дороге до второго места Никкаль молчала. Кингу думал, что она немного неуютно чувствует себя в такси, так как ни разу не ездила на подобном. А на самом деле Никки до сих пор была под впечатлением от очень личного разговора с Кингу. Таким не делятся с кем попало. Только с теми, кому всецело доверяют. А значит, для него она именно такая. От этого было очень тепло на душе, но и немного неловко. Никки думала, чем бы таким поделиться с Кингу в ответ, чтобы и он понял, что особенный для неё. Она уже решила рассказать ему о своих взаимоотношениях с родителями, только вот не успела. — Мы приехали. — Сообщил ей Кингу, протягивая руку, чтобы помочь выбраться из машины. Вынырнув из собственных мыслей, Никкаль приняла его помощь. И только сейчас мельком осмотрела салон такси. А ведь и правда тут было комфортно находиться, и дорога показалась коротким мигом. Машина уехала, оставив их у кромки леса. Никкаль непонимающе посмотрела на Кингу. Он, что, думает, она лес никогда не видела? Словно прочитав её мысли, художник пояснил: — Дальше машине не проехать и нужно пройти пешком. — Далеко? — спросила муза. Не то чтобы ей было это важно. Она была готова ходить с ним где угодно, до самой ночи. Даже не разу не пискнув о том, что разболелись ноги. Просто сейчас хотела хоть как-то начать диалог после длительной паузы. — Совсем чуть-чуть. Ты ещё не устала? — Вовсе нет. Мы же ходили совсем немного сегодня. — Тогда следуй за мной, — первым ступив на узкую тропу меж деревьев, ответил Кингу. Они начали пробираться через лес. Дорога заняла не больше семи минут, и единственный её минус был в том, что всё время приходилось подниматься в гору. И только когда путь был окончен, Никкаль поняла, почему это было так. Кингу привёл её на вершину небольшой горы. И от вида, что открылся музе, перехватывало дыхание. Весь город как на ладони утопал в золотистых лучах полуденного солнца. Белые пушистые облака неспешно проплывали по лазурному небу. Птицы приятной трелью щебетали свои песни. Лёгкий ветер играл в волосах. И вокруг ни души. Только она и он. — Здесь потрясающе! — Никкаль с горящими от восторга глазами посмотрела на Кингу. — Согласен, — с улыбкой ответил он. — Всего несколько минут здесь, и мысли приходят в порядок. Когда я на распутье, всегда прихожу сюда. — В моём мире тоже есть место, куда я прихожу, когда хочу побыть одна и разобраться в своих ощущениях. Но оно не такое красивое. — Главное, что оно помогает тебе прийти в себя. В этом и есть его сила. — Наверное, ты прав, — эхом отозвалась Никки и устремила свой взор к горизонту. Тишина, что окутала Книгу и Никкаль, не напрягала, наоборот, она была уютной. Все мысли улетучились, минувшие переживания утихли. И они просто наслаждались обществом друг друга и открывшимся видом на весь город. Только вот недолгим был этот миг. В одночасье налетели хмурые тучи и прогремел гром. Кингу и Никкаль поспешили вернуться к дороге, чтобы вызвать такси, но непогода накрыла их ещё на спуске. В машину они забрались уже мокрые насквозь. Никкаль обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь в теле. — Лепесточек, потерпи ещё немного. Сейчас вернёмся домой, я сделаю тебе горячую ванну и чай с мёдом. Ты сразу согреешься, — виновато сказал Кингу. — Всё в порядке, ты же не знал, что пойдёт дождь, — Отмахнулась Никкаль, постукивая зубами. — Но согреться я правда не против. Стоило им переступить порог дома, как Кингу со всех ног помчался на второй этаж, оставив Никкаль подниматься следом. Совершенно не обращая внимания, что сам во всём мокром, он набрал горячую ванну, добавив туда масло персика для аромата. Ринулся к шкафу, перебирая свои вещи в поисках того, что можно было бы одолжить Никкаль, пока он запустил цикл сушки. Муза меж тем уже стояла на пороге его спальни в лёгком удивлении, наблюдая за летящими на кровать вещами из шкафа. — Нашёл! — Воскликнул Кингу, а Никкаль от неожиданности вздрогнула. Но это осталось незамеченным. Показавшись на виду, он стремительно подошёл к ней протягивая белую ткань. — Ванна готова. Оставь свои мокрые вещи на кровати и сообщи, когда я смогу их забрать, чтобы отправить в сушилку. А в это переоденься и спускайся пить чай. — А ты? Ты ведь тоже промок до нитки! — За меня не переживай. Это ты вся дрожишь. Я не прощу себя, если ты заболеешь. Никкаль более спорить не стала. Поняла, что это бесполезно. Музы, конечно, не болеют, но она действительно продрогла и от тёплой ванны с сухой одеждой отказываться не хотела. Кингу, схватив пару вещей, покинул комнату, прикрывая за собой дверь. Никки сняла с себя абсолютно всё вплоть до белья, потому как и оно не пережило встречи с грозой. Юркнув за дверь ванны, крикнула, что оставила одежду. Горячая вода с ароматом персика вмиг помогла музе согреться и расслабиться. Без зазрения совести Никки позволила себе нежиться в ванной почти до остывания воды. Она вспоминала фонтан и смотровую на горе. Как Кингу взял её за руку и бежал с ней под дождём, постоянно извиняясь. И за это она была благодарна разбушевавшейся ни с того ни с сего стихии. Ощущать его кожу своей даже вот так, убегая от грозы, было здорово. Никкаль просушила волосы полотенцем и надела предложенную ей вещь, которой оказалась рубашка Кингу. Ткань приятно коснулась разгорячённой кожи. Лёгкий аромат его парфюма пощекотал ноздри. Никкаль прикрыла веки, глубже вдыхая. Обняла себя, представляя, что это он обнимает её. Никкаль закусила губу. Внизу живота защекотало. Она с трудом подавила стон, распахивая глаза. Алый румянец играл на её щеках. Глаза ещё горели от разыгравшегося воображения. Никкаль набрала ледяной воды в руки, омывая пылающее лицо. Совсем невовремя подобное пришло к ней в голову. И успокоиться до конца она не могла. Несмотря на то, что муза была в обличии человека, и на ней рубашка выглядела как короткое платье, немного выше колена, отсутствие нижнего белья не придавало Никкаль уверенности. Смущённая пережитым и этим фактом, она несколько раз одёрнула края рубашки перед зеркалом. Затем ещё раз умылась холодной водой, и только тогда направилась вниз на поиски Кингу. Художник был на кухне. Он уже успел переодеться. На нём были светлые льняные штаны и чёрная футболка. Он как раз заканчивал наполнять вторую чашку ароматным напитком, когда муза окликнула его. — Кингу, а вещи скоро высохнут? — робко поинтересовалась она. Хорошо, что когда он обернулся взглянуть на неё, обе чашки уже стояли на столе. Кингу бы точно выронил их из рук, потому как его словно прошибло током от вида Никкаль. Он потерял дар речи, чуть приоткрыв губы, не в силах оторвать свой взор от неё. Босыми ногами Никкаль ступала по ступенькам лестницы со второго этажа. Щёки её окрасил яркий румянец. Редкие капли падали с влажных волос на ткань его рубашки. Слишком, слишком короткой рубашки. Хоть она и закрывала всю наготу Никкаль, но он прекрасно понимал, что это единственный кусок ткани на её обнаженном теле. Кингу не рассматривал вещи Никки, когда забирал их, но как назло её нижнее бельё лежало сверху. И память напомнила ему об этом. Он мысленно застонал, вцепившись в стол одной рукой. Сердце в груди забилось в разы быстрее. А воображение уже было не остановить. Оно яркой вспышкой нарисовало картину его тайных желаний. Вот он, наплевав на все правила приличия, срывается с места, оказавшись рядом с ней. Заглядывает ей прямо в глаза своим пылающим страстью взглядом. И в следующую секунду крепко обнимает её. Прижимая к себе так, чтобы чувствовать каждый изгиб такого недоступного, но желанного тела. Как слышит вздох из её уст и впивается в её губы жадным, голодным поцелуем. Сразу проникая к ней в рот своим языком. Переплетая с её в жарком танце. Как она не отталкивает его после всего этого, а подчиняется общей страсти, что их охватила. Отвечает на ласку столь же пылко и самозабвенно. Льнёт к нему еще ближе, окончательно сводя с ума. Как он начинает своими пальцами ласкать её нежную кожу. А она переплетает свои руки у него на шее, сладко застонав. И тихо на выдохе шепчет, чтобы он не останавливался... Вернувшись в реальность Кингу понял, что весь дрожит, и пока Никкаль ещё двигалась к нему навстречу, отвернулся от неё. Его щёки горели от стыда и возбуждения. Проглотив ком в горле, стараясь чтобы голос не хрипел, он взял одну из чашек со стола и не глядя протянул её Никки. — Да, скоро. Никкаль приняла ароматный напиток из его рук с невинной и искренней улыбкой на лице. И, глядя на неё, Кингу обругал себя последними словами за то, что представлял секунды назад. Как он мог такое допустить? Хорошо хоть она не заметила, каким прожигающим взглядом он на неё смотрел. «Держи себя в руках! Не смей её пугать!» — твердил он себе, стараясь унять так не вовремя накатившее возбуждение. Кингу взял и себе чашку чая, сделал большой глоток. Напиток обжёг язык и нёбо, и это помогло художнику сосредоточиться на чём-то другом, кроме будоражащих сознание картин. Он вновь взял над собой контроль и предложил Никкаль печенье. Между ними завязалась немного неловкая беседа. Никкаль до сих пор находилась в смущении из-за своего внешнего вида и мыслей, что её одолели в ванной. А Кингу боялся повторения своих фантазий, стараясь лишний раз не смотреть на Никкаль. Но уже через несколько минут им удалось абстрагироваться от своих переживаний, погрузившись в обсуждение прошедшего дня. Градус неловкости снизился. Они уже могли смотреть друг на друга и мило улыбаться. Раздался долгожданный сигнал сушилки. Кингу уже намеревался покинуть Никкаль, чтобы принести ей сухие вещи, как они услышали хлопок входной двери. — Дружище, у тебя не заперто! Я пришёл проведать тебя, — подал голос Ияр из прихожей. Кингу и Никкаль успели лишь обменяться встревоженными взглядами перед тем, как музыкант появился в их поле зрения. И так и застыл, резко сменив улыбчивое лицо на удивлённое...