Моя муза

Недолго Ияр пребывал в состоянии шока. Не прошло и пары минут неловкого молчания, как на губах музыканта заиграла хитрая ухмылка. Кингу сразу понял — это не к добру. Сейчас друг что-нибудь ляпнет, и придётся краснеть. Слишком хорошо он знал вот это его выражение лица. — Я беспокоюсь, думаю, что ты в печали и поэтому от тебя ни слуху ни духу. А ты, оказывается сумел, помириться с Никкаль, и судя по вашему виду, самым наиприятнейшим методом — жарким сексом. У Кингу запылало лицо. Пожалуй, сейчас Ияр превзошёл самого себя в том, как создать максимально неловкую ситуацию. Если бы не был воспитанным мужчиной, Кингу бы точно придушил сейчас Ияра. Ну что он несёт?! Неужели нельзя было просто поздороваться, не заостряя внимания на некоторых деталях. Взгляд, которым Кингу посмотрел на друга, был испепеляющим. Ияр, встретившись с ним взглядом, по инерции сделал небольшой шаг назад и умолк. Напряжённую тишину нарушил грохот и визг Никкаль. Которая от услышанных слов выронила чашку из рук на стол и облила себя горячим чаем. — Никки, что с тобой? — переключил всё свое внимание на неё Кингу. — Чай разлила, — хмурясь от неприятного жжения, ответила муза. Кингу перевёл взгляд с её лица на обнажённые ноги и увидел на правой краснеющее пятно. Ему захотелось взвыть от досады. Ну почему день пошёл наперекосяк? Сначала ливень, теперь ещё и ожог. Какого бога он разгневал, что прекрасно распланированное свидание превратилось в сущий кошмар? — Пойдём скорее наверх, у меня есть мазь от ожогов. И вещи отдам, — взяв её за руку, сказал Кингу, голосом не терпящим возражений. Никкаль кивнула, поднимаясь со стула. Ей очень хотелось поскорее одеться, и скрыться хоть на время с глаз Ияра. Боль немного отвлекла музу от неловкости сложившейся ситуации, но смущение от своего внешнего вида и слов друга Кингу никуда не ушло. Ияр, видимо, решил, что сказал ещё не достаточно. И, когда Никки и Кингу уже начали подниматься по лестнице, подлил масла в огонь. — Вы только там недолго, ладно? Не истязай прекрасную Никкаль ещё больше, а то и так уже руки ничего не держат. Никкаль повезло, что она шла впереди. Так Кингу не мог увидеть, как её лицо стало цвета спелого томата. Муза вцепилась в края рубашки, стараясь оттянуть ткань как можно ниже. Да так усердно, что пуговицы в верхней части затрещали. Испугавшись порвать, она оставила это занятие и ускорила шаг. Кингу же повернулся к Ияру. Взгляд медовых глаз метал молнии. Желваки заиграли на побледневшем от злости лице. Одними губами Кингу прошептал: — Я придушу тебя за это! Музыкант, кажется, понял, что перегнул палку. Веселье схлынуло с его лица, он поджал губы и стыдливо отвёл свой взгляд. Оказавшись в спальне, Кингу попросил Никкаль сесть на кровать. А сам, опустившись на колени, начал впопыхах копаться в прикроватной тумбе. Так вышло, что крем от ожогов был у него здесь, а не в аптечке. Ошпарив руку во время готовки, Кингу мазался им перед сном и так и не отнёс на место. Заветный тюбик нашёлся быстро. Кингу открыл колпачок и уже почти выдавил немного крема на ладонь, но затем замер. Никкаль же сама в состоянии нанести его. Да, ему бы было приятно позаботиться о ней, но она может после всех сказанных Ияром слов, будь он неладен, понять его намерения совсем неправильно. — Нужно нанести на повреждённую кожу. Сразу станет легче, — протянув ей тюбик, сказал Кингу. — А сколько нужно мази? Я никогда прежде не пользовалась лекарствами людей, — тихо спросила Никки с пылающими щеками. Ей хотелось попросить его помочь. Но было слишком неловко. Она в таком виде, сидит у него в спальне. Вдруг он воспримет её просьбу неприличной? Нога болела, но больше музу беспокоило, не испортит ли она своей просьбой отношение Кингу к себе. Он наконец-то посмотрел на неё. Такая она была растерянная и смущённая. Такая нежная и нуждающаяся в его помощи. — Если для тебя это не слишком, я могу сам нанести мазь, — сглотнув, ответил Кингу. Никки кивнула. Он бы, конечно, мог объяснить, что и как делать. Но если быть честной самой с собой, Никкаль очень хотела, чтобы он коснулся её. Пусть даже так, заботясь по-дружески. Кингу опустился перед ней на колени. Очень бережно взял за лодыжку, поставив её ногу на свою. Глаза не поднимал, чтобы не смущать, помня, в каком она виде. Или же чтобы самому не слететь с катушек, поддавшись желанию залюбоваться ей. Он выдавил небольшое количество мази на ладонь и, придерживая её ногу, аккуратно нанёс на повреждённую кожу лекарство. Никкаль задержала дыхание. От его плавных движений у неё быстрее заколотилось сердце. Он всего лишь помогал ей, а она поймала себя на мысли, что хотела бы почувствовать его пальцы на каждом миллиметре своего тела. Дышать стало труднее, казалось, что в комнате стало невыносимо жарко. Она прикусила щеку, чтобы не застонать ненароком. Да, мазь дарила облегчение. Жечь перестало почти моментально. Но теперь горела она сама. Сколько нежности и трепета было в его действиях… Какие у него чуткие руки… Если так он заботился, то как же хорошо могло бы быть, если бы его чувства к ней были немного иными? Кингу выглядел очень сосредоточенным. Однако в душе и разуме художника творился хаос. Он касался её, и это заставляло сердце биться чаще. Кингу пытался гнать прочь неуместные мысли, но прогнать свои ощущения не мог. Её кожа была такой нежной, что если бы ему было дозволено, он бы никогда не отстранил свою ладонь. Прошёлся бы кончиками пальцев по каждому изгибу тела. А потом сменил ласку рук на поцелуи, срывая с её губ сладкие стоны. Желая сделать ей приятно и сам получая от этого наслаждение. Кингу плотно сжал челюсть и зажмурился на мгновение, запирая свои желания и мысли на замок, и отстранился от Никкаль. Его медовые глаза встретились с её. Зрачки у обоих были расширенны, а дыхание чуть учащённым. Кингу спросил чуть севшим голосом, нарушая тишину: — Стало легче? — Да, уже совсем не болит, — тихо ответила Никкаль, боясь, что если скажет чуть громче, он услышит, как дрожит её голос. — Никки, я бы хотел извиниться. — За что? — захлопала глазами Никкаль. Она, пожалуй, ожидала услышать от него что угодно, но не извинения. — За то, что всё пошло наперекосяк, ты промокла, облилась горячим чаем, услышала невесть что в свой адрес от Ияра. Он иногда не думает, что говорит, но вообще хороший парень. И я пойму, если ты больше не захочешь превращаться в человека после всего этого, — отвернувшись от неё и пряча свой взгляд, сказал он. — Кингу, что ты такое говоришь? День был чудесный. Да, случилось несколько неординарных моментов. Но это ничуть не испортило общего впечатления. Я хотела сказать тебе за всё спасибо. — ответила Никкаль. И в подтверждение своих слов она, набравшись смелости, потянулась к его щеке, чтобы оставить там поцелуй. Кингу, обрадованный её ответом, повернул к ней голову. — Значит, ты ещё… Только договорить он не смог. Поцелуй, что предназначался его щеке, пришёлся на губы. Разряд тока по телу. Мурашки и широко распахнутые глаза у обоих. Они замерли, соприкоснувшись губами. Глядя друг на друга ошарашенными взглядами. Время замедлило свой ход. Это продлилось не больше пары секунд. Но для Кингу и Никкаль всё было иначе. Они не понимали, что ощущают одно и то же. Каждому показалось, что в миг, когда они соприкоснулись губами, душу озарило яркой вспышкой эйфории. Что человек напротив — родственная душа. И что не нужно сопротивляться этому притяжению. Но они оба сопротивлялись, ведь верили, что чувства невзаимны. Кингу и Никкаль резко отпрянули друг от друга. Оба смутились, пряча взгляды, одновременно начали извиняться. — Я пойду принесу твою одежду, — быстро поднявшись на ноги, сказал Кингу. Ему нужно было прийти в себя после случившегося. И он думал, что Никкаль тоже. Должно быть, ей сейчас очень неловко от сложившейся ситуации. Она же не намерена была его целовать, хотела лишь поблагодарить за прошедший день. А он, хоть и ненароком, нарушил все границы дозволенного. Никки ничего не успела ему ответить, а лишь проводила взглядом вылетевшего, словно ошпаренного, из комнаты Кингу. Лицо музы пылало, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Его губы были на её. Пусть это было случайно и не по-настоящему. Но теперь она знала, какие они на вкус. Губы, которые никогда не будут целовать так, как ей бы этого хотелось. Никкаль упала на кровать, застонав в ладони. — Ну я и мазохистка. Ей бы отказаться от перевоплощений. Посещать Кингу быстрыми визитами. Но она не могла отказаться от его общества. От возможности узнать его больше. От желания изучить с ним мир людей. Поэтому она и дальше будет делать вид, что всё абсолютно нормально. Что её душа не разрывается на части при мечтах о большем. Что они просто друзья. Кингу вернулся только минут через десять. Ему нужно было обуздать свои чувства. Сегодняшний день был и одним из лучших в его жизни и одним из худших. Он показал Никкаль любимые места. Видел её такую искреннюю улыбку на лице. Лицезрел в своей рубашке на голое тело, касался нежной кожи, почувствовал вкус самых желанных губ своими. Только вот ложку дёгтя во всё это добавляло осознание, что всё было невзаправду. Она ничего не испытывала к нему в романтическом плане. Это лишь он один грезил о несбыточном. Но и не мог отказаться от новой возможности её появления в его мире в образе человека. Ему всегда будет мало общения с ней. Он, как наркоман, который понимает, что всё это неправильно, только вот вновь и вновь принимает новую дозу, потом страдая от последствий. А ещё Кингу нужно было поговорить с Ияром. Он уже успокоился и ругаться не станет. Только объяснить бы другу, что подобные подколы неуместны. Нашёл он его в гостиной. Ияр по-хозяйски развалился на кресле, но, стоило ему увидеть Кингу, как тут же сел ровно. — Ияр, я прошу тебя держать свой язык за зубами. — Да что я такого сказал? Пошутить уже нельзя? — обиженно бросил друг. — Можно, но только не так. У меня с Никкаль ничего не было и быть не может. Но я очень дорожу ей. Ты видел, в каком состоянии я был недавно. Хочешь ещё раз? — Нет, конечно. Но ты говоришь так странно… Дорожишь, но ничего нет. Так не бывает, друг. Ты мне явно что-то не договариваешь, — с прищуром посмотрел на него Ияр. Так оно и было. Правду Кингу сказать не мог. Предать доверие Никкаль для него было страшнее смерти. Он виновато посмотрел на Ияра, тяжёлый вздох слетел с его уст. — Просто прими это как факт. Больше я не могу сказать. Ты сможешь держать себя в руках? — Хорошо-хорошо, — махнул рукой Ияр, — Но когда-нибудь я выпытаю из тебя всю правду. А пока обещаю вести себя прилично. — Спасибо, — порывисто обнял его Кингу и поспешил наверх, к Никкаль. Муза уже успокоилась. Горечь, смущение и все переживания были надёжно спрятаны за маской безразличия. Никки смирно сидела на кровати и ждала возвращения Кингу. Потухший взгляд без особого интереса разглядывал интерьер комнаты. Кингу вошёл и молча отдал ей вещи, сразу направившись на выход. Он думал, что уже успокоился. Но чем ближе был к комнате, тем отчётливее понимал — ещё нет. Поэтому он и решил воздержаться от разговоров с Никкаль хотя бы на какое-то время. Прикрывая за собой дверь, сказал, не оборачиваясь: — Мы будем ждать тебя в гостиной. Никкаль тяжело вздохнула. Опять он учтив и сдержан. И видимо решил ничего с ней не обсуждать. Забыть случайность, что произошла совсем недавно. А это лишь подтверждало мысли о том, что она для него неинтересна как девушка. Хотя до последнего она хотела верить, что вот сейчас он вернётся и скажет, что нежданный поцелуй заставил его всё пересмотреть, пробудил сокрытые романтические чувства. Что вспышка эмоций была не только у неё. Что он тоже всё это почувствовал. Но чуда не случилось. Никкаль начала собираться, хоть на душе и скребли кошки. Но она сама выбрала общаться с ним вопреки отсутствию взаимности. Лучше быть ему другом отведённое время, чем потерять всё, признавшись. Она смахнула непрошенную слезу со щёки. Сделала несколько глубоких вдохов, окончательно запирая печаль в глубине души. И наконец покинула спальню. Когда Никкаль спустилась, Ияр и Кингу спокойно разговаривали. Музу это немного обрадовало. Хоть тут разобрались без лишних конфликтов. Ещё одну ссору ей сейчас лицезреть не хотелось бы. Стоило Ияру увидеть Никки, как он принялся извиняться. — Никкаль, прости за сегодняшние слова. Мои шутки бывают дурацкими. И ещё за то, что позволил себе лишнего на концерте. Никкаль бросила быстрый взгляд на Кингу. Художник сделал вид, что совершенно тут ни при чём. Только вот её взгляда избегал. Поэтому Никкаль и догадалась, что это его рук дело. Ияр, конечно, говорил искренне, но Кингу явно помог ему прийти к пониманию, что те слова и поступки могли обидеть. — Я принимаю твои извинения. Всё в порядке, — улыбнувшись, ответила ему Никки. И села на свободное место, на диван к Кингу. Теперь он посмотрел на неё изучающе. Попытался прочесть, расстроена ли она. Но Никкаль была хорошей актрисой и выдавила из себя милую улыбку. Кингу поверил её игре. Напряжение, что до этого сковывало всё тело, ослабло. И он как гостеприимный хозяин предложил: — Ты не голодна? Живот предательски заурчал. Отсутствие завтра, прогулка, бег от дождя и эмоциональные качели до этого момента отвлекали музу от голода. Но теперь организм требовал восстановить силы. — Голодна. — Тогда я мигом, — Кингу перевёл взгляд на Ияра, — Ты будешь? — Нет. Мне уже пора. Дела-дела. Я же хотел проверить, как ты. Но вижу, всё в порядке, и ты в хороших руках, — озорно подмигнул музе музыкант. Никкаль не сдержала тихого смешка. Всё же весёлый нрав Ияра нельзя было ничем перебить. Минуту назад он извинялся, и вот уже кидал двусмысленные взгляды. Музыкант попрощался с Кингу и Никки и быстро ретировался из дома. До кухни они дошли молча. — Тебе помочь? — спросила муза, нарушая неловкое молчание. — Не нужно. У меня уже всё готово. Так что присаживайся за стол. Никкаль села и уже через пару минуту перед ней начали появляться различные блюда. Тарелка с персиками и виноградом, два пирога и необычное блюдо в стеклянной форме с невероятным ароматом. Глаза музы округлились. Когда он успел всё это приготовить? Кингу вообще спал прошлой ночью? Но вслух эти вопросы она задать не решилась. А лишь поинтересовалась, проглотив образовавшуюся во рту слюну: — А это что такое? — Картофельная запеканка с грибами и сыром. Тебе же можно такое? — взъерошив себе волосы, спросил Кингу. Он столько всего приготовил к визиту Никкаль, как раз по той причине, что не знал, что музы едят, а чего нет. Спросить о её предпочтениях ещё не было возможности. Поэтому сейчас он немного нервничал, угодит ли своей гостье в угощении. — Я ем всё, что вызывает во мне аппетит. А это блюдо очень хочется попробовать, — не сдержала улыбки Никки. — Даже мясо? Никкаль прикусила щёки, чтобы не засмеяться в голос. Кингу сейчас выглядел, как мальчишка, который находится на пороге открытия тайны. Весь такой заинтересованный и взбудораженный. Глаза горели неподдельным интересом. А ещё он заметно нервничал, хоть и пытался это всячески скрывать. Муза знала, о чём идёт речь. Правда никогда не пробовала мяса. В её мире не было животных, лишь овощи и фрукты. Но предрассудков насчёт пищи у неё не было. Сейчас бы она могла подшутить над ним, спросив, что это такое. А потом притвориться, что в ужасе от того, что люди такое едят. Только вот сил на это не осталось. Поэтому она совершенно буднично ответила: — Я его не пробовала, но если это вкусно, готова попробовать. — Тогда я обязательно подготовлюсь к следующей нашей встрече, — просиял Кингу. Он загорелся желанием поразить Никкаль новыми гастрономическими вкусами. Да и в арсенале был не один рецепт блюд из мяса. Для него было куда сложнее сделать меню без него для сегодняшнего вечера. Художник отрезал два куска запеканки и разложил по тарелкам. Пара принялась не то за обед, не то за ужин. Никкаль замычала от удовольствия от первого кусочка запеканки. Ничего вкуснее она в жизни не пробовала. Кингу заулыбался, глядя на неё. Ради таких искренних эмоций он был готов простоять у плиты целый день. — Как вкусно, — протянула она. — Надеюсь я ещё не раз удивлю тебя новыми кулинарными открытиями. — Если к каждому моему визиту ты будешь так готовиться, я скоро не влезу в любимые вещи. — Перестань. Ты такая изящная, что пара килограммов тебя точно не испортит. Никки закусила губу, залившись румянцем. До чего же было приятно услышать от него подобный комплимент. «Изящная» повторилось в сознании, наполняя душу музы восторгом. Даже если он считал другом, так о её внешнем виде ещё никто не отзывался. Никкаль попробовала всё, что приготовил для неё Кингу. К концу трапезы музе уже было тяжело дышать от переедания, но всё было слишком вкусно, чтобы отказать себе в этом удовольствии. Кингу налил им чаю, завязалась непринуждённая беседа. Казалось, что они оба отпустили случившееся, и здесь и сейчас были рады общению друг с другом. А меж тем их вечер подходил к концу. За окном начало темнеть, и время прощаться несчадно приближалось. Никкаль оттягивала возвращение домой до последней минуты, но когда на часах было уже десять вечера, засобиралась уходить. — Увидимся через неделю, — сказала она на пороге его дома. — Я буду ждать новой встречи, — отозвался Кингу, стараясь улыбаться. Хотя внутри всё сжималось от тоски, что в следующий прилёт к нему она будет для него недосягаема. Но это умеренная плата за их сегодняшний день. Он и так получил куда больше, чем мог пожелать. И пусть по нелепой случайности. Пусть с болезненным послевкусием. Но теперь он хотя бы имел представление, каково это — коснуться её губ. Никкаль переместилась, стоило ему закрыть дверь за её спиной. В своём мире у неё будет время ещё ни раз вспомнить все события, что произошли сегодня. И она успеет помечтать о новых приключениях с Кингу в будущем, и о несбыточном. Ведь вкус его поцелуя теперь было не вытравить из её памяти. Су оказалась дома и прямо с порога налетела на Никки с расспросами, где её черти носили. Муза лишь отмахнулась от подруги, бросив, что гуляла и нечего тут панику наводить. Ведь Су сама пропадала вечерами, с тех пор, как начала встречаться с Этаном. Слова Никкаль умерили её пыл, но до самого сна Су продолжала ворчать, что можно было бы и записку оставить, чтобы она не волновалась. На следующий день ближе к обеду в их доме появился Этан. Брат поделился последними новостями. Он рассказал, что его, возможно, повысят и дадут кураторство над целым факультетом муз. Никкаль и Су искренне порадовались за него. Они отобедали, продолжая болтать, а потом Этан украл Су на очередное свидание. Никкаль же решила навестить Ниалла. Муза уже давно не посещала наставника, и нужно было это исправить. Рассказать ему про новые успехи её дарования и убедить, что всё идёт хорошо. Она нашла главу народа, как всегда, в архиве. Ниалл, обложившись свитками, внимательно изучал один из них. Он был так увлечён своим занятием, что Никкаль пришлось деликатно покашлять, чтобы привлечь его внимание. — Никки, рад тебя видеть, — поднялся он из-за стола, — Всё хорошо? — Да, всё отлично. Давно не навещала тебя и вот решила исправиться. — Приятно знать, что ты не забываешь обо мне, — его глаза потеплели, от её слов. — Как твоё дарование? — Уверена, к концу музничества он точно совершит прорыв. Его картины завораживают. И всё больше притягивают любоваться ими. — Отрадно слышать, что всё идёт так, как надо. Прорыв в искусстве — это знаменательное событие. И я горд, что такой редкий случай достался именно тебе. Никкаль расплылась в улыбке. Слова наставника теплом разлились в душе. Ниалл всегда верил в неё, и именно его вера в своё время помогла Никки не отказаться от мечты и пойти против воли матери. — Родители сегодня в Академии, может, зайдёшь к ним? Вся радость сразу пропала, стоило Ниаллу упомянуть о них. Последняя встреча хоть и прошла без скандала, однако Никкаль думала, что это лишь временное затишье. Она скучала по папе и маме, несмотря ни на что. Только вот тоска без злости была куда приятнее. И уж лучше пусть будет так, чем получить очередную порцию порицания от матери и потом страдать, роняя слёзы. Наставник заметил резкие перемены настроения Никкаль, но отступать не планировал. — Они скучают. Совсем недавно твоя мать приходила ко мне и спрашивала, как у тебя дела. — Мама? Интересовалась мной? — выпучив глаза на Ниалла, переспросила муза. — Да. Может, это знак о том, что она наконец-то смирилась с твоим выбором? И вы наконец-то сможете наладить общение? — Ты сам в это веришь? — Хочу верить. Сходи к ним, — подтолкнул ещё немного её к действиям Ниалл. — Ладно, схожу, — сдалась Никкаль. — Вот и умница. Пусть всё пройдёт хорошо, и заходи в гости, — обнял её на прощание наставник. Никки попрощалась в ответ и покинула архив. Пару минут она собиралась с мыслями, топчась с ноги на ногу, перед тем, как подняться по ступенькам главного входа Академии. Сперва муза решила навестить отца. С ним точно не возникнет проблем. Нашла она его в пустой аудитории. И сразу была заключена в крепкие объятия. — Дочка, родная моя, я так рад тебя видеть! — отец даже не пытался скрыть своей радости от встречи. — Папа, задушишь! — прокряхтела Никкаль. Отец ослабил хватку и отстранился, но улыбаться не перестал. Ему было отрадно видеть дочь. Каждый раз он ждал её появления в доме, и всегда расстраивался, когда она покидала его после очередной ссоры с матерью. — Как твои дела? Как работа с дарованием? — Всё хорошо, пап. Лучше расскажи, как ты? — Тогда пойдём в лабораторию. У меня там есть вкусный травяной сбор. Никки кивнула, и они переместились из аудитории в лабораторию, сели, налив себе по чашке ароматного напитка. Отец принялся рассказывать, как обстоят дела на работе. Про хулиганские проделки новых студентов за изготовлением зельев. Никкаль слушала, смеялась вместе с ним на забавных моментах. Ей было так уютно, вот так вот просто и по душам поговорить с ним. Она скучала по таким моментам. Прозвенел сигнал, знаменующий о начале новой лекции, и им пришлось попрощаться. — Я всегда тебе рад, Никки. Приходи ещё, когда будет время, — с печальной улыбкой попрощался отец. — Обязательно, пап. Люблю тебя. — И я тебя, родная, — отозвался он, провожая её взглядом. После встречи с отцом настроение было приподнятым, и Никкаль решила, что готова навестить и мать. Как глава Академии она не вела лекций, поэтому наверняка была у себя в кабинете, погружённая в работу. Никки постучала в дверь, но ответа не последовало. — Ну ладно. Я пыталась, — сказала она вслух. И уже засобиралась уходить, как дверь перед её носом распахнулась. — Никкаль? — не веря своим глазам, сказала мать, приподнимая брови. — Здравствуй, мам, — вздрогнув от неожиданности, ответила Никки. — Ты ко мне? — Да. — Проходи, — пропустила её внутрь Асме. — Если ты занята, я не буду тебя отвлекать, — чувствуя неловкость от встречи и не понимая, с чего начать разговор, сказала Никкаль. — У меня есть немного времени. Зачем ты пришла? Что-то случилось? — смерив Никки строгим взглядом, спросила мать. — Почему ты решила, что что-то случилось? Я, что, не могу просто так зайти и тебя проведать? — начала заводиться Никкаль. Этот мамин взгляд и поза со скрещенными руками на груди, словно она провинилась в чём-то. И получит сейчас очередное порицание. А ведь мать сама интересовалась у Ниалла, как у Никки дела. Так почему же сейчас не может спросить то же самое лично? Видимо, Асме поняла, что дочь начала злиться на её слова. Взгляд её потеплел, лицо расслабилось, и уже куда более мягко она спросила: — Хочешь перекусить вместе? Никкаль округлила глаза и приоткрыла рот, не веря в услышанное. Мама предложила составить ей компанию за обедом? Ей не послышалось? Они уже много лет не делали ничего вместе. Никкаль звали домой, лишь когда от неё было что-то нужно, или когда она в чём-то провинилась. И всё всегда заканчивалось ссорой. Только в последний раз они каким-то чудом не поругались. Неужели Ниалл был прав, и мать наконец-то приняла её выбор? — Д-давай, — выдавила из себя Никкаль. — Тогда пошли. Через час у меня встреча. До столовой Академии они шли молча. Никкаль до сих пор не могла поверить в происходящее. Она идёт с мамой обедать, и они до сих пор не поругались. А значит, и не поругаются и дальше. Потому что матери очень важен статус, и она не позволяет себе проявления эмоций на публике. В Академии даже не все знают, что они с отцом женаты. Настолько она контролирует себя. Она бы никогда не позвала Никкаль в публичное место, если бы была не уверена, что сможет себя контролировать. Музы заняли место за столиком, под пристальный взгляд студентов. Ректор Академии была не частым гостем в столовой, так ещё и в компании кого-то. К ним подошла милая девушка и поинтересовалась: — Добрый день, Асме. Вам как обычно? — Да, Мирин. Две порции, пожалуйста, — Асме посмотрела на дочь, — Тут чудесный персиковый пирог. Ты же не возражаешь его попробовать? — Не возражаю. Девушка удалилась, приняв заказ. А мать продолжила удивлять Никкаль, завязав с ней разговор о её работе. — Как твои успехи с дарованием? Никки ущипнула себя под столом. Ей казалось, что она спит. А иначе как объяснить обычное общение с мамой? Рука отозвалась болью, давая понять, что происходящее — реальность. — Всё хорошо. Он рисует потрясающие картины. И каждая новая — ещё более завораживающая, чем предыдущая. Думаю, к концу моего назначения он точно совершит прорыв. — И что он рисует? — продолжила задавать вопросы Асме. Никкаль принялась с воодушевлением рассказывать про произведения Кингу. Ей нравилось говорить о его творчестве. Пытаться словами передать те эмоции и чувства, что зарождались у неё в душе, глядя на полотна. И мама слушала её внимательно, не перебивая. Всё время, пока они обедали вместе. Когда с пирогом, что действительно оказался вкусным, и рассказом было покончено, мама поднялась из-за стола. Как показалось Никкаль, она посмотрела на неё обеспокоенным взглядом, словно ища ответ на какой-то свой неозвученный вопрос. А потом вновь надела на лицо маску отстранённости и сказала: — Я была рада тебя видеть, Никкаль. Если будет время, заходи ещё. А сейчас мне пора на встречу. — Пока, мам, — только и смогла ответить Никки ей вслед. Сегодняшнее общение с матерью поразило музу до глубины души. Обычная беседа, с её заинтересованностью во взгляде. Так, как это было в детстве. Хотя казалось, что уже в прошлой жизни. Такая вот огромная стена выросла между ними. Но Никкаль очень захотелось поверить, что сегодня лёд тронулся. Что Ниалл не ошибся в своём предположении. Что есть надежда снова стать настоящей семьёй. С искрой веры в сердце Никкаль вернулась домой. Оставшиеся два дня до перемещения к Кингу прошли спокойно. Никки помогала Су с уборкой дома. Они летали на рынок пополнить запасы овощей и фруктов, испекли вместе пирог, много говорили о всякой ерунде. И вот пришло время вновь увидеть его, пусть и без возможности поговорить. Никкаль нашла его в мастерской. Кингу был увлечён созданием новой картины. Мазок за мазком на ней вырисовывалась та самая горная смотровая, куда он её водил. Муза залюбовалась движением его руки с кистью. Улыбнулась, когда, подлетев поближе, увидела размазанную голубую краску на щеке. Позволила себе коснуться этого места, словно стирая её. А затем направила поток вдохновения к нему. Как только магия коснулась Кингу, он прикрыл глаза и улыбнулся. — Я чувствую, что ты пришла, лепесточек. Никкаль смутилась, прикусила губу. На душе стало светлее от его слов. Всё же их связь невероятно сильна. И даже после обращения он улавливает прикосновения её магии. Кингу продолжил рисовать с улыбкой на лице. Он знал, Никкаль услышала его, и представил, как она обворожительно заулыбалась в ответ на его слова. Сегодня ему её не увидеть, но знания, что она пришла, было достаточно, чтобы сердце стучало в ускоренном ритме. Никкаль ещё немного понаблюдала за ним и засобиралась домой. Она взлетела на раму открытой форточки. В последний на сегодня раз взглянула на него, прощаясь вслух. — До скорой встречи, Кингу. Муза закрыла глаза, подумав о своём мире. В последний момент перед перемещением Никкаль услышала высокий женский голос. — Кингу, где ты? Опять торчишь в своей мастерской? Я пришла за заказом. До тебя, как обычно, не достучаться. Хорошо, что знаю, где находится запасной ключ. И сразу после этих слов муза увидела, как в мастерскую вошла та самая девушка с картин Кингу. Никкаль обуял приступ ревности. Ей захотелось остаться и выяснить, кто она такая и почему знает, как попасть к нему? Но было уже поздно, магия вернула Никкаль домой…