Моя муза

Никкаль оказалась в своём убежище. На тихой поляне посреди леса. В том месте, где она всегда приходила в себя в сложные периоды жизни. Словно сама вселенная поняла, что ей необходимо успокоиться, и переместила именно сюда. Только вот муза успокоиться не могла. Она начала ходить из стороны в сторону, схватившись за голову. А тем временем в мыслях был полный беспорядок. Кто это женщина? Почему она в доме Кингу? Это же та самая девушка с его картин! Неужели именно ей принадлежит его сердце? В последнее Никкаль верить отчаянно не хотела, хотя это бы многое объяснило. И то, почему она знает, где ключи от его дома, и почему с такой уверенностью знает, где его искать, словно делала это уже не раз. А ещё это объяснило бы почему с Никки Кингу ведёт себя так учтиво и не преступает черту. Ведь были уже моменты и отнюдь не невинные. Никки, конечно, пыталась скрывать свои истинные чувства, но только слепой мог их не заметить. А Кингу точно не слепой, он, наоборот, очень внимательный. И, видимо, воспитание не позволяло послать её куда подальше. Муза присела на бревно, спрятала лицо в ладонях и жалобно застонала. То, что она так явно отрицала, наверняка было правдой: он влюблён и отнюдь не в неё. Стало так тоскливо, к глазам подступили слёзы. И сдерживать их Никкаль не стала. Расплакалась в полную силу, давая эмоциям выйти наружу. Потому как через три дня она вернётся к нему, несмотря ни на что. И дело тут не в долге музы посетить своё дарование, а в том, что она уже скучала по тёплому медовому взгляду и возможности побыть рядом с тем, по кому кровью обливалось сердце. Когда эмоции поутихли и поток слёз прекратился, ещё долгие минуты Никкаль провела на поляне, окончательно приходя в себя. Перед Су она должна появиться как ни в чём не бывало. Лишние подозрения в её и так непростом положении ни к чему. Закатное солнце окрасило лес в розово-оранжевые тона, и лишь тогда Никки побрела в сторону дома, натянув на лицо притворную улыбку. «Я сама решила, что общение с ним важнее разбитого сердца, а значит, всё стерплю!» — повторяла она себе по дороге. Су встретила её с лучезарной улыбкой и алым румянцем на щеках. Никкаль предположила, что, видимо, Этан не так давно ушёл. И её догадка получила подтверждение, когда подруга заговорила. — Этан передаёт тебе привет, но дождаться не смог, завтра очень насыщенный день. — Ничего, мы ещё успеем увидеться и не раз. Он теперь частый гость в нашем доме, — ответила Никкаль. — Я приготовила ужин, но сама ещё не ела. Составишь мне компанию? — Да, конечно, — согласилась Никки, хоть есть совершенно не хотелось. Но даже в растрёпанных чувствах она обратила внимание на то, что Су взволнована больше обычного, а значит, ужин лишь предлог, чтобы поговорить о чём-то очень важном для неё. Подруга же всегда много готовила, когда нервничала. А судя по ароматам, витающим у них дома, блюд на столе будет много. Никкаль думала, что как только они сядут за обеденный стол, Су сразу начнёт говорить. Только вот подруга продолжала молчать, ковыряя ароматный пирог вилкой, так и не попробовав ни кусочка. В итоге не выдержала Никки и первая спросила: — Что тебя беспокоит? — Расскажи мне про секс, и каково это — впервые им заняться. Никкаль дважды моргнула, открыла и закрыла рот, уставившись на подругу. Она, пожалуй, ожидала чего угодно от неё, например, просьбы не приходить домой до полуночи или же не волноваться, когда она не вернётся ночевать домой. Но точно не того, что сейчас услышала. Пауза затянулась, а Су всё продолжала смотреть на неё взглядом полным надежды. — Этан будет у тебя первым? — задала довольно глупый, после услышанного, вопрос Никки. — Да, — чуть слышно ответила Су. — Но как же тот парень? Ты же рассказывала, что встречалась раньше. — Я тогда как раз испугалась близости и прервала наше общение, — стыдливо отвела взгляд Су. Никкаль коснулась её руки, нежно поглаживая. Давая понять, что её стесняться не нужно. Что она не осудит и готова помочь. Подруга вновь посмотрела на неё и немного расслабилась, даже постаралась улыбнуться. — Я расскажу тебе всё, что ты хочешь узнать. Просто немного растерялась от обрушившейся на меня правды. Только ответь мне сначала на один вопрос: сам Этан подталкивает тебя к такому шагу? — Нет-нет. Он готов ждать. Я нашла в себе силы рассказать ему, что у меня совершенно нет опыта в подобном. Только вот…— Су покраснела пуще прежнего, начав кусать нижнюю губу. — Только вот что? — Я сама этого хочу. Каждый новый раз, когда мы остаёмся наедине, и он дарит мне ласку и останавливается, я не хочу чтобы это прекращалось… Но мне немного страшно. Вдруг я сделаю что-то не так и разочарую его. Никкаль не сдержала смешка, на что встретилась с удивлённым и даже немного обиженным взглядом подруги. Она же знала про чувства брата к Су. Ещё ни об одной девушке он так не говорил. Ещё ни разу до неё не ночевал с кем-то просто так. Брат влюбился в Су без остатка и именно поэтому не позволял себе большего. — Прости мои эмоции. Но я знаю немного больше тебя. Этан без ума от тебя. Поэтому если ты точно готова, просто скажи ему об этом. И расслабься, отпусти ситуацию и себя саму. Ваши чувства искренние и настоящие, стоит дать им волю, и я уверена, всё пройдёт идеально. — Спасибо, Никки, — бросилась обнимать её Су. Ей нужен был этот разговор. Нужна была поддержка и она её получила. А Никкаль отвлеклась от своих душевных терзаний, придя на помощь подруге. До самого сна Су с Никки проболтали, обе поели, и отпустив на сегодня все переживания, спокойно заснули в своих постелях. До следующего появления в доме Кингу Никкаль запретила себе думать о нём, о незнакомке с его картин и о своих чувствах. Она завалила себя делами: отправилась с Су за новым платьем для самого важного свидания, взяла на себя все хлопоты по дому, затеяв генеральную уборку. И это помогало Никкаль ровно до наступления ночи. Но когда дел не оставалось, она вспоминала его и понимала, как сильно скучает. А меж тем в мире людей и Кингу тосковал по ней. Уже завтра Никкаль прилетит к нему. Он снова услышит её мелодичный голос. Сможет украдкой залюбоваться ей. Такой изысканной и утончённой. Её хрупкие плечи будут так изящно подрагивать, если ему удастся её рассмешить. Пухлые и самые желанные губы растянутся в улыбку, а выразительные голубые глаза, в которых он бы мечтал утонуть, встретятся с его. От всплывших в памяти образов, сердце Кингу быстрее начало биться, разгоняя кровь по венам. Воображение в очередной раз сыграло с ним злую шутку. Яркие, словно наяву, картины предстали перед глазами… И вот он касается её нежной кожи. Припадает к таким желанным губам в жадном поцелуе. Ласкает изгибы её тела. А она сладко стонет в его объятиях… Дышать стало труднее. Губы пересохли. Волна возбуждения дрожью прошлась по телу. Кингу затряс головой, сильно зажмурившись. — Прекрати думать о ней, идиот! — в отчаянии бросил он вслух. Сознание добавило: «Вы из разных миров и твоим фантазиям никогда не суждено сбыться». Всё это начало сводить с ума. Сколько ещё он сможет скрывать свои истинные чувства от неё? Когда наступит предел, и его выдержка треснет? Он был так отчаянно влюблён в неё, что хотел кричать об этом всему миру. А самое страшное, что хотел рассказать ей, и будь что будет. Но разве он имел право так рисковать? Ведь если напугает, она навсегда исчезнет из его жизни. Может же быть так, что музы вообще ничего не знают о любви, желании и физическом влечении? Кингу жалобно застонал и сделал единственное, что всегда помогало. Спустился в мастерскую, взял краски, встал к холсту и начал на него выплескивать свои эмоции и тайные желания. Он рисовал как одержимый почти до самого утра. Все оттенки оранжевого и красного, как страсть, что в нём пылала, раскрасили полотно. И была на нём она, он и то, что он так отчаянно мечтал с ней сделать. К себе в спальню Кингу поднялся, когда ночь за окном сменилась предрассветными сумерками. И полностью опустошенный тут же отрубился сном без сновидений… Никкаль прилетела к нему, и по обыденности оказавшись в мастерской заозиралась по сторонам. Она так соскучилась и хотела его скорее увидеть, но вместо Кингу заметила новую картину. Щёки вспыхнули алым. На ней была изображена обнаженная девушка очень похожая на неё в объятиях мужчины, что пылко целовал её в шею. Перспектива была такой, что лица не было видно, но волосы его были смольно-чёрного цвета. И воображение Никкаль увидело в нём Кингу. Картина была настолько реалистичной, что по телу музы пробежали мурашки. Она словно ощутила на себе эти наполненные вожделением прикосновения. Дыхание Никкаль участилось. Она не могла оторвать взгляд от полотна всё больше погружаясь в него… И вот она уже в объятиях Кингу, и он целует её так самозабвенно, а она тихо стонет от столь желанной ласки. Их тела соприкасаются кожа к коже. Она чувствует его возбуждение и заводится ещё больше. Желая стать ещё ближе, она ёрзает у него на бёдрах, срывая басистый стон с его уст. Ещё бы пара минут, и Никкаль не смогла бы устоять на ногах от накатившего наваждением возбуждения, но из него Никки вырвал голос Кингу, вошедшего в мастерскую. — Лепесточек, ты уже вернулась? Никкаль покраснела от макушки до пят. Поэтому осталась стоять к нему спиной, не спеша поворачиваться. Увидь он её сейчас такой, навряд ли поверил бы, что в комнате слишком жарко, и оттого она краснее спелого помидора. Спасало лишь одно: Кингу не мог прочитать её мысли. Иначе она бы желала провалиться сквозь землю. — У тебя тут новая картина… — промямлила она, чуть повернув голову в его сторону. Теперь краснеть пришла очередь Кингу. Он же собирался спрятать картину. Но так устал, что еле дополз до спальни. И как теперь быть? Как объяснить то, что изображено? Вдруг Никкаль догадалась, что это он и она? Сердце в груди пропустило удар. В голове был настоящий хаос в попытках найти хоть какой-то вариант, что ответить. И единственное, что пришло на ум, — слукавить. — Это заказ, — почти прохрипел он. — Заказ? — округлила глаза Никкаль. Всё возбуждение как рукой сняло, а на его место пришла совсем неприятная догадка. «Та девушка заказала у него написать картину с их близостью!» Первым желанием было сейчас же исчезнуть с глаз Кингу. Она размечталась тут, что это они. А факты опять говорили о том, что у него есть уже любимая. Она же тоже рыжая. Всё сходится. Стало так тошно от этого осознания, а ещё Никкаль начала злиться. И, повинуясь этому чувству, даже не пытаясь скрыть своих эмоций, она сказала: — Не думала, что ты согласишься изображать на холсте людей, занимающихся сексом! Это так вульгарно. Никки заметила, как Кингу побледнел после её слов. Одному богу было известно, что пролетело у него в голове. Но когда после продолжительной паузы он задал вопрос, пришло время удивляться Никки. — А ты знаешь, что такое секс? Муза округлила глаза и вздёрнула брови, уставившись на него. Зато раздражение улетучилось. Теперь она пыталась понять, не в шутку ли он спросил подобное? Или что же он считает, что музам неведомы плотские утехи? — А с чего бы мне не знать, что такое секс? — ответила она вопросом на вопрос. — Ну ты же из другого мира. Волшебное существо, обладающее магией… — Попытался он привести аргументы. — И что? Или ты думал, что мы появляемся на свет, например, из цветов? Кингу замялся. Отвёл от неё свой взгляд и, кажется, даже покраснел. А вот Никкаль поняв, что именно так он и считал, залилась хохотом. Согнулась пополам, схватившись за живот, всё громче и громче смеясь. Наверное, он побледнел перед этим, подумав, что очернил её светлую душу подобной откровенной картиной. Считал, что она чиста и невинна, и появилась на свет без зачатия… из цветка… В глазах уже проступили слёзы от непрерывного хохота. А Кингу ещё никак не сглаживал ситуацию, краснея всё сильнее. Никки уже начала задыхаться от комичности ситуации, в которую они попали, и даже хрюкнула. Да, смеялась она совсем не как леди, но ничего с собой поделать не могла. — Ох… ну ты меня и насмешил… Серьёзно? Из цветов? — В попытках успокоится, сказала она, наконец-то сумев выпрямится, — Кингу, музы продолжают свой род так же, как и люди. Представь себе, я даже была обручена. — Обручена? Ты замужем? — выпалил Кингу, прежде чем успел понять, что вопрос может показаться бестактным. Лишь уже озвучив, он прикусил щёку от досады. Нужно было сдержаться, а он не смог из-за вспышки ревности. Лучше было, когда он думал, что музы совсем иные существа, нежели люди, чем представить её в объятиях другого. А ещё мысли подливали масла в огонь. Конечно, она уже замужем. Разве такая девушка может быть одинока? Она же само совершенство. И её супруг, наверняка, достойнейший представитель их расы, раз она выбрала его. И именно поэтому Никкаль держит дистанцию. А он позволял себе фантазии о ней, и совсем не невинные. Стало дурно за свои непристойные мысли и желания, которые ярким пятном взирали на него с картины. Захотелось от неё избавиться, сломать, сжечь, да что угодно, лишь бы сейчас самому не сгорать от стыда. От самобичевания Кингу спас ответ Никкаль. — Нет, я не замужем. Помолвка была расторгнута. Стыд сменился беспокойством. Никки напряглась после сказанного. В голову Кингу закралось неприятное предчувствие, и он задал следующий вопрос. Уже даже не заботясь о том, что он может быть слишком личным. — Почему? Он обидел тебя? Никки замерла, когда встретилась с его изучающим и встревоженным взглядом медовых глаз. В нём отчетливо читалось беспокойство и, кажется, гнев? Словно если она скажет, что бывший жених был груб с ней, Кингу найдёт способ попасть в её мир и стереть его с лица земли. Только вот почему он так переживал? Это желание защитить, как писалось в свитке, или же нечто более глубокое? Никки поняла, что пауза затянулась, и поспешила успокоить Кингу. — Нанна хороший и никогда не обижал меня. Просто симпатия не переросла во что-то большее, поэтому мы и расстались. Он действительно расслабился после её слов, взгляд потеплел. Ему было важно услышать, что её никто не обижал. В противном случае он бы сошёл с ума от желания наказать виновного. Нужно было повернуть разговор в другое русло, и Кингу предложил: — Может быть, ты хочешь чаю или фруктов? — Не откажусь, — тоже желая закончить этот неловкий разговор, согласилась Никкаль. Кингу улыбнулся и жестом пригласил её первой проследовать на кухню. Никки взлетела и направилась к двери. И, уже почти покинув мастерскую, обернулась, увидев, как Кингу снял картину с мольберта и поставил к стене полотном. «Прячет с глаз долой? Как странно, неужели я его пристыдила?» — подумала муза, направившись дальше по коридору. Приземлившись на стол, Никкаль округлила глаза и не смогла сдержать изумлённый вздох. Там была мебель под её размер. Стол и стул, и не пластмассовые, а из настоящего дерева. — Я посчитал, что сидеть на перевёрнутой чашке не совсем удобно, и решил заказать для тебя что-то более комфортное. — И как ты объяснил мастеру, зачем тебе такая маленькая мебель из дерева? Кингу запустил руку себе в волосы, взъерошив их, и не сдержал смешка. — Пришлось сказать, что у меня эксклюзивная коллекция фарфоровых кукол, и набор мебели из пластика им не под стать. — Мебели? Но тут же один стул и стол. — Остальной гарнитур в виде ещё трёх стульев и шкафа я убрал. Но, если тебе нужно могу, достать. — Нет-нет, мне этого более чем достаточно. И вообще не стоило, мне и на чашке нормально было. — Ты достойна лучшего, и мне хотелось сделать твоё пребывание в моём доме более комфортным. — Спасибо. Никкаль залилась румянцем. Ну вот, опять он делал такие вещи и говорил слова, от которых её сердце начинало биться в груди быстрее. А в мыслях пронеслось красной строкой: разве можно совершать такие поступки лишь из вежливости? Может, всё же он испытывает к ней нечто большее, чем простое желание уберечь? Может, это она на той картине, и именно поэтому он её спрятал? Ещё и разговор про секс… Кингу начал суетиться и накрывать на стол. Оба перекусили, завязав разговор о следующем визите Никкаль в образе человека, планах на день. Точнее, Кингу предлагал, чем бы они могли заняться, а Никкаль внимала каждому его слову и с энтузиазмом соглашалась с каждым предложением. К концу чаепития было решено, что через три дня они отправятся на выставку картин, а после сходят в кино. Никкаль была в восторге от предстоящего дня. Она лишь слышала от других муз-вдохновительниц про писателей сценариев для фильмов, а тут сможет увидеть одно из таких произведений в действии. Раньше она о таком и мечтать не могла, а теперь сгорала от нетерпения и жалела, что время нельзя перемотать вперёд. Кингу не мог перестать улыбаться, наблюдая за ней. Вроде бы совсем обыденные вещи они запланировали, для простых смертных, но только не для неё. Он видел, как сияли её глаза в предвкушении, и в душе разливалось тепло. Он воплотит в жизнь несколько её желаний, сделает её счастливой… И это лучшая награда для него. Если бы он мог, и у них было больше времени, любое бы её желание, даже самое безумное, стало бы его целью, пока он не выполнит его. Никкаль и Кингу, позабыв о неловкой ситуации в мастерской, проговорили до самого вечера. Он накормил её ужином, и пришло время прощаться до новой встречи. Никкаль поделилась с Кингу порцией вдохновения и уже засобиралась в свой мир. Как вдруг он встрепенулся и поспешил задержать её, пока она не исчезла. Муза вздёрнула бровь, ожидая пояснения и наблюдая за совершенно несвойственным для него поведением. Он закусил губу, задумавшись на несколько секунд. Потом кивнул, расправил плечи и, попросив подождать его пару минут, стремительно поднялся на второй этаж. Никкаль даже спросить его ни о чём не успела, как его и след простыл. И ей не оставалось ничего, кроме как дождаться его возвращения. Когда Кингу вернулся в гостиную, Никкаль заметила, как он был напряжён. Дыхание учащенное, глаза широко раскрыты, губы плотно сжаты. Пожалуй, впервые она видела его таким взволнованным. Он почти подошёл к ней, но замер примерно в двух шагах с одной рукой за спиной. Взгляд медовых глаз был прикован к ней, и, кажется, он даже не моргал. — Кингу, всё хорошо? Ты странно себя ведёшь, — сама не понимая от чего, разволновалась Никкаль. — Я… мне… в общем, не сочти за фривольность… мне очень захотелось… и вот… — Всё время запинаясь, проговорил Кингу, наконец-то подошёл к ней и раскрыл ладонь, что до этого была спрятана от неё. Никкаль перевела взгляд от его лица к протянутой руке и ахнула, зажав рот рукой. Сердце в груди совершило кульбит. У Кингу в середине ладони лежал маленький, под стать Никки, кулон из белого золота с сапфирами в виде цветка водяной лилии. Ошибки быть не могло, что металл и камни были драгоценными. Бижутерия так не сияет. По телу музы пробежала дрожь. Ей ещё никто не дарил подобных украшений, если не считать помолвочного кольца от Нанны. — Это мне? — дрожащим голосом спросила она. — Да, — тихо ответил Кингу. Он до сих пор не мог понять по её реакции, понравился ли подарок. Он дважды покупал для неё букет, но ни разу так и не сумел подарить. А когда пару дней назад проходил мимо ювелирного, увидел этот цветок и сразу подумал о Никкаль. Без раздумий он зашёл внутрь и не без труда уговорил мастера создать точно такой же, но меньшего размера. Пришлось предложить тому кругленькую сумму за столь кропотливую работу и срочность, но цена Кингу совершенно не волновала. Ему лишь хотелось увидеть её улыбку, когда он вручит ей его. Только вот вместо этого сейчас она смотрела на него глазами блестящими от слёз. — Тебе не нравится? — сглотнув ком в горле, спросил он. — Он прекрасен. Но… — Но? — Я не думаю, что могу принять его. — Почему? Я сделал что-то не так и обидел тебя таким подарком? Блеск в глазах Кингу потускнел. Он поджал губы, отводя свой взгляд. Всё же переборщил. Поддался минутному порыву нахлынувших чувств. Хотел сделать приятно, а в итоге она смотрит на него в слезах. Вот ведь болван, опять всё испортил! — Кингу, — позвала Никкаль. Он почувствовал, как она коснулась его ладони. Нашёл в себе силы вновь посмотреть в её глаза, наполненные слезами. Но вместо этого увидел в них привычный блеск и смущённую улыбку на устах. — Я принимаю твой подарок. И перестань думать, что мог как-то меня обидеть подобным знаком внимания. Просто… — Она закусила губу, взяв кулон в свои руки. — Я не очень-то умею принимать подарки и не смогла нормально отреагировать. Кингу заметно расслабился. Медовые глаза вновь засияли. Теперь у неё всегда будет небольшое напоминание о нём. А ему будет приятно просто от этого осознания. — Ты сделала меня счастливее, согласившись принять его, — сказал Кингу с тёплой улыбкой на лице. Никкаль поняла, что ещё немного, и она точно не выдержит и признается ему в своих чувствах. Все эти его знаки внимания, этот взгляд его глаз, что заставлял сердце в груди биться быстрее, самая обворожительная улыбка и ласковые слова рушили её выдержку. Только страх испортить их общение признанием тонкой, готовой вот-вот порваться, нитью, заставлял её молчать. И она поспешила улететь, пока ещё могла сдержаться. — Уже очень поздно. Мне пора. — Конечно, я больше не смею тебя задерживать, — с пониманием кивнул Кингу. — До новой встречи, лепесточек. — До новой встречи, Кингу, — уже прикрыв глаза и подумав о доме, ответила Никкаль. Она больше не могла на него смотреть. Потому как его «лепесточек», произнесённое особенно нежно, окончательно сравняло с землёй все её защитные барьеры. И если бы она сейчас встретилась с ним взглядом, уже бы не смогла молчать и не захотела бы уходить, пока не расскажет всю правду о собственных чувствах. Уже дома, лежа в своей кровати, Никкаль думала, прижимая кулон к груди. Может, всё же она для Кингу не просто подруга? Разве дарят подобные подарки, когда нет чувств? Может, стоит поведать ему о том, что у неё на душе? Что если всё же они могут быть вместе хотя бы тот короткий миг, что им отведён? Ведь лучше побыть счастливой с тем, кого выбрало сердце, чем потом всю оставшуюся жизнь жалеть, что испугалась. А если всё же она ошиблась, что же услышит отказ. Вероятно это разобьёт ей сердце. Но может так будет правильно? Кингу станет холоднее к ней относиться, и она больше не будет грезить мечтами. Как умеет наденет маску «я в порядке» и продолжит выполнять свою работу, пока срок не подойдёт к концу. — Признаюсь, и будь что будет, — тихо, чтобы не разбудить Су, проговорила Никкаль вслух. Таким образом она дала самой себе обещание не струсить. Если ещё хоть раз Кингу окажет ей знак внимания, что будет совсем не похож на дружеский, она расскажет ему о своих истинных чувствах. От принятого решения стало как будто легче дышать, и Никкаль заснула с мечтательной улыбкой на лице, по-прежнему прижимая подарок Кингу к сердцу…