***
Сжимая в руках свою палочку, родную, не сломанную, Гарри в кои-то веки чувствовал себя в безопасности. Ну, почти. Но это было в разы лучше той, прошлой — кажется, тисовой, — выигранной в очередной схватке. Да, в каком-то смысле он обкрадывал будущего себя, но Гарри чувствовал, что имеет на это полное право. В конце концов, у этого Гарри Поттера будут родители и крестный, и он не будет вынужден положить свою жизнь на рельсы борьбы с великим маньяком. Будущий Гарри переживет потерю палочки, даже такой великолепной. Это была другая временная ветка. Гарри знал, помнил, что такое эффект бабочки — и не собирался думать об этом. Вернуться назад было невозможно. Стыдно признаться, он и не хотел назад. Гарри в принципе не очень хотел жить, но в этой временной ветке его хотя бы не преследовала национальная слава и соответствующего масштаба проблемы. Иногда он малодушно думал над тем, чтобы уехать. На какие-нибудь Мальдивы с прозрачной водой и отсутствием Темных Лордов. Однако чувство долга слишком давно и крепко вонзило в него свои зубы; не хуже бульдога Мардж. Он ведь знал. Знал, чем все закончится. Он мог предотвратить столько смертей… (а заодно откладывал свою). Именно поэтому, строя недовольные гримасы, Гарри Грейнджер все же шагнул сквозь знакомую колонну первого сентября.***
Хогвартс-экспресс оказался константой. Красный, сияющий и шумный. Гарри скользнул взглядом по толпе вокруг — его окружали смутно-знакомые лица. Родственники его друзей, с которыми он никогда больше не увидится. Он вздохнул и нырнул в толпу, хлопающая по бедру старомодная почтальонка немного успокаивала. Не самодельный шедевр Гермионы, но что-то близкое. Найти пустое купе оказалось той еще задачкой, однако Гарри справился. Видеть кого-то рядом просто не хотелось — вагоны были наполнены ожившими воспоминаниями. Ну, не то чтобы его спрашивали. — Мы зайдем, не возражаешь, да? — чья-то рыжая макушка высунулась в приоткрытую дверь, чтобы тут же исчезнуть. — Конечно он не возражает! Хранить наследие гриффиндорской команды честь, и не иначе! — пропыхтел кто-то, впихивая в купе большой сундук. Тоже рыжий. Подозрительно похожий на первого, но с повязкой на носу. — Новенький, верно? Гарри смотрел на близнецов Уизли с прическами середины двадцатого века, и понимал, что этот год будет чертовски тяжелым. — Гарри Грейнджер, — протянул он руку. — Гидеон Прюэтт, — крепко пожал руку волшебник. — Мой брат Фабиан сейчас вернется. Теперь, вблизи, Гарри замечал отличия: чуть более грубые черты лица, отсутствие постоянного плутовского прищура, нос с горбинкой… Проглотил странную горечь. Нет, это не были Уизли. Но мгновение, когда они будто воскресли, он будет бережно хранить. Возможно, этой бессмысленной радости хватит на Патронуса. — Рад знакомству, — искренне улыбнулся Гарри. Знакомства на факультете стоит завести, и чем раньше, тем лучше. Возможно, он сможет сохранить этим паренькам жизнь. — Откуда ты? — Гидеон присел напротив, откинулся на спинку. — Беженец, — легко откликнулся Гарри. — Из Франции? — с пониманием спросил Прюэтт. — Хогвартс — Убежище, там все в безопасности. Гарри вспомнил обугленные стены, рухнувшую башню, кучи камня и щебенки… Улыбнулся, надеясь, что его не сильно перекосило. Он этого не допустит. Иначе зачем он здесь? — И чем живет Хогвартс? — глаза сами опустились на увесистый сундук. — Ваша команда?.. — По квиддичу, — довольно кивнул близнец, растягиваясь по сиденью. — Наш капитан — Доротея Ленсли, бешеная, но лучше нее не найти. На Гриффиндоре есть три главных не: не выращивать что-то серьезнее фиалок, не доверять закупку Макклагену и не бросать вызовы Ленсли. — Серьезнее фиалок? — усмехнулся Грейнджер. — Их либо сожрут, либо своруют, — сокрушенно кивнул Гидеон. Гидеон-любитель-растений? Когда Фабиан вернулся, они уже оживленно спорили. Когда они выходили на перрон, ни у кого не было сомнений, в какой цвет окрасится гаррин галстук. Гриффиндор. Гриффиндор. Слизерин.***
— Эй, тебя я уже распределяла, — от Шляпы пахло также, как и спустя пятьдесят лет — пылью и пергаментом. Кстати, почему… — И ты сама предлагала мне Слизерин! — Тогда он подходил тебе больше, — продолжал упрямиться артефакт. — Годы на Гриффиндоре сделали тебя героем с медным лбом. Змеи тебя сожрут! — Подавятся, — отмахнулся Грейнджер. — Слизерин, подумай сама, настоящий гриффиндорец из упрямства и чувства долга отправился бы в Слизерин! Она помолчала. Еще помолчала. Предчувствуя недоброе, Гарри прошипел: — А ведь если Хогвартс сгорит, ты сгоришь вместе с ним! Еще мгновение тишины, и Шляпа раздраженно выплюнула, уже вслух: — Слизерин! И снимите меня с этого гадкого мальчишки! Гарри сверкнул белозубой улыбкой, глядя в глаза Пруэттам. Зал неуверенно захлопал.