Guiding Light

       Всё вокруг было похоже на происходящее в последние мгновения перед стартом гонки: все уже на своих позициях, замерли в болезненно-томительном ожидании того момента, когда наконец раздастся звуковой сигнал, и игра начнётся. Финальная игра, на кону которой стоят жизни тысяч людей. В прошлый раз Мацуда чуть было всё не испортил, теперь же права на ошибку попросту нет: все ходы просчитаны наперёд, а действующие лица замерли, готовясь, в переносном смысле, прогрызать свою дорогу к победе любой ценой.        Вторая тетрадь смерти, чьи координаты недавно столь услужливо подсказал Лайт, лежала на коленях у Ниа. Кажется, по прошествии пары дней постоянное присутствие Рюка стало для мальчишки столь обыденным, что он и вовсе перестал обращать на Бога смерти внимание, чем, безусловно, ранил бы его нежные чувства, будь они у Бога смерти в принципе.        Впрочем, сейчас Ниа, полностью привыкший к подобному соседству, был, казалось, куда более сосредоточен на происходящем на мониторах, нежели на назойливом хрусте яблок.        — Мне ску-у-у-чно! — протяжно завыл Рюк, в очередной раз подлетев к лицу Ниа вплотную настолько, что парень мог заметить ошметки яблок на острых клыках чудища.        — Не мешайся, у нас важное мероприятие, — отстраненно ответил Ниа, переставляя несколько фигурок человечков на карте перед собой. — Если всё пройдёт успешно, сможешь улететь в свой мир уже завтра.        — А там ещё скучнее… — посетовал Рюк, припоминая пустошь, где единственным интересным мероприятием была игра в картишки со своими соплеменниками. — Ну возьми уже тетрадь в руки и прикончи кого-нибудь. Вот хоть того мужчину, за которым ты так пристально следишь. Только представь, как это облегчит тебе жизнь: и тетрадь при деле, и следить ни за кем не придётся! Проще простого ведь!        Скептически усмехнувшись, Ниа, вместо того, чтобы последовать совету, начал переключать изображения на камерах до тех пор, пока не удостоверился, что все находятся на своих позициях: Мацуда — в здании телестудии, скрытый ширмой и готовый с минуты на минуту начать свою обличающую речь; Эл, Мелло и Мэтт — с группой захвата у входа, так же, как и преимущественная часть членов СПК и городской полиции, затаившейся на всех близлежащих улочках Токио.        Вернув на главный монитор изображение из телестудии, Ниа принялся жадно вглядываться в экран, боясь упустить любую мелочь. Весь мальчик, словно натянутая струна, готов был буквально слиться с происходящим по другую сторону монитора.        — Значит, среди них был Кира? — заинтересованно спросил у Мацуды ведущий шоу, так же скрытый за ширмой и при помощи электронных устройств изменивший звучание собственного голоса.        — Да, у меня есть доказательства, — уверенно произнёс отрепетированную заранее фразу Мацуда, стараясь на этот раз действовать строго по плану. — Жертвой пал «Икс».        — Скоро мы назовём это имя, — тут же пояснил ведущий, жестами демонстрируя зрителям, что информация, которую им вот-вот раскроют и которая, бесспорно, станет главным эксклюзивом, стоит того, чтобы все, кто прильнул сейчас к экранам, жадно смотрели и слушали, боясь пропустить хоть слово. — Оставайтесь с нами.        Неловкий вскрик — ширма летит на пол, показывая лицо наигранно-перепуганного до смерти Мацуды. Эл сказал, что тот, у кого сейчас находится тетрадь смерти, обязан поверить в это шоу. Обязан поверить в то, что всё это — нелепая случайность, оплошность и неосторожность, а не чётко выверенный расчётливый план, ставки на который уже сделаны и вот-вот либо сыграют, либо отправят всех участников фарса один за одним прямиком в бездну.        — Как можно забыть имя человека, которого нанимал?! — слышит Ниа устрашающий вопль Кёске Хигути. Значит, наживка уже проглочена. Он явно зол, а по статистике в таких случаях люди повинуются эмоциям, а не логике.        Ну же, соверши что-то опрометчивое! Выйди на свет! Попадись…        Смотря на происходящее, Ниа в своём воображении почти слышит, как Рем разговаривает с Кёске Хигути, предлагая тому силу глаз Бога смерти. Ведь если тот не помнит имени рядового менеджера певицы, а уж тем более не знает того факта, что имя, которым представился Мацу — вымышленное, то ему во что бы то ни стало нужно выяснить это имя именно сейчас. Пока ещё не поздно, и о его махинациях не узнал весь мир, учитывая, что теперь новости о Кире публикуются и транслируются повсеместно, вне зависимости от языка и часового пояса.        Кёске грязно ругается, хватая из стола пистолет с тетрадью смерти, и пряча их в чёрном деловом портфеле. Прыгнув за руль и едва дождавшись полного открытия ворот, он выезжает на дорогу и мчится вперёд так быстро, как только может, почти не соблюдая правил дорожного движения. Ведь теперь от показаний ординарного менеджера зависит его жизнь, и, что важнее, идея Киры. Что в сравнении с этим значит тряска во время резких поворотов? Сущий пустяк!        На экранах телевизоров почти заканчивается реклама, которую Миса впервые смотрит, столь нервно теребя локон волос, пусть даже сейчас именно она рекламирует модный и стильный блеск для губ, с помощью чудодейственной силы которого любая девушка может стать как самой искушающей демонессой, так и самым милым ангелом. Только вот настоящую Амане волнует теперь только то, что будет в следующие минуты в телестудии.        — Я пошёл выпить с этими парнями, а среди них был Кира, — вновь зазвучал с экрана диалог «главного разоблачителя» с представителем прессы.        — Очень интересно!        — Если я буду вдаваться в детали, то люди, которые были там, догадаются, кто является Кирой, — продолжал Мацуда, отменно играя на камеру. — Поэтому уточнять я не буду.        — Да, думаю нашим зрителям не терпится узнать, кто же такой Кира! — подначивал ведущий.        По виску Хигути струился пот, когда он, разгоняя машину до предела, одним глазом поглядывал на экран с новостями. Поток информации, льющийся из уст обличителя, пестрил деталями первой встречи с Кирой, знаниями о том, что именно нужно знать, чтоб убить человека.        Расплывчатые формулировки, издёвки и подначивания заставляли Хигути нервно барабанить пальцами, вжимая педаль газа в пол. Раздражение, повисшее в воздухе, было почти осязаемо.        Лихорадочные размышления о том, с чего вдруг менеджер решил настолько разоткровенничаться на публику, давали Кёске Хигути прийти к логичному ответу: этот парень даже при приёме на работу указал в резюме фальшивое имя. А без знания имени, как известно, тетрадь не сработает.        — Итак, через час мы объявим его имя! — задорно воскликнул ведущий, заставляя Хигути прекратить разговаривать с Рем, что и так уже было более, чем подозрительно, и сосредоточиться на имеющейся у него информации.        Всё в очередной раз сводилось к именам, и если этот парень-менеджер не совсем идиот, то наверняка удалил своё настоящее имя из всех возможных источников.        Строит из себя дурачка, в то время как недавно так ловко сфальсифицировал свою смерть, «упав» из окна многоэтажки.        — Хигути приехал к зданию «Ёцубы», — отрапортовал Ниа в рацию.        — Принято.        Покопавшись в бумагах, Хигути лишь переписал имя незадачливого менеджера к себе, и, будучи под полным контролем людей Эл, затаившихся по периметру, спокойно вышел, так ничего и не заподозрив.        — Он записал поддельное имя в тетрадь, — передал Ниа по рации.        — Хотелось бы видеть его рожу, когда он поймёт, что мы его надули! — хохотнул в ответ Мелло. Как и все остальные, он стоял, замерев в ожидании, и лишь поглаживал свой пистолет в кобуре. — Следующая остановка — телекомпания. Уж мы-то встретим!        — Скорее уж он поедет во второе здание компании, где станет искать записи с камер наблюдения или же оставленные фото Мацу, чтоб увидеть его лицо, и таким образом узнать имя. На это у Кёске уйдет… — Эл мысленно представил себе карту города, учитывая все хитросплетения дорог, возможные скоростные ограничения и светофоры, — около двадцати минут. Но после, да, ты прав, он ринется в телекомпанию. И к тому времени ни Мацуды, ни ведущего там быть не должно.        — Будет запись эфира и манекены, — согласился Мелло, представляя, как Кёске сам медленно, но верно загоняет себя в ловушку.        Эл сидел в одной из патрульных машин у входа в здание телекомпании, в очередной раз радуясь, что успел сообщить всем сотрудникам о необходимости прятать собственные лица, и даже фото. Если бы не этот запрет, возможно, этим вечером было бы на несколько невинных жертв больше: Кёске могли бы остановить патрульные, а тот, в свою очередь, вряд ли стал бы гнушаться даже самых грязных методов.        За тонированным стеклом со стороны улицы послышалась какая-то возня. Еще мгновение — и парня, так же облаченного в мотоциклетный шлем, умело уложили на капот автомобиля. Это, безусловно, заставило Эл тяжело вздохнуть, после чего, позволив себе всё же мимолётную усмешку, он прикрыл собственное лицо тёмной повязкой и вышел из машины, уже ничуть не удивляясь безмолвию сидящего за рулём Ватари.        — Отпустите его, — приказным тоном произнёс Эл, глядя на то, как парень, уткнувшийся лицом в капот, даже не пытается оказать сопротивление.        — Но, господин Рьюга, возможно, он тоже как-то замешан в деле! Протокол в таких случаях…        — Я знаю, я его составлял, — устало ответил Рьюзаки, понимая, как сейчас должно быть весело парню из-за своей своенравной выходки. — Это сын господина Ягами и мой друг. Отпустите. Под мою ответственность.        Убедившись, что теперь Лайту ничего не угрожает, Рьюзаки поднял взгляд на его лицо, на котором, как и ожидалось, не было ни тени раскаяния. И что с того, что Лайт всего лишь студент начальных курсов, и совершенно не должен сейчас находиться в месте, куда с минуты на минуту приедет один из самых опасных преступников?        — Я ещё мог бы ожидать чего-то подобного от Мелло, — серьёзно сказал Эл, потирая переносицу, — но ты ранее не проявлял себя в чем-то настолько опасном и авантюрном.        — Мне было крайне неловко сидеть в штабе и успокаивать Мису, когда все события, которые наверняка станут историческими, происходят здесь, — парировал Лайт.        — О, так ты хочешь позаботиться об истории? — притворно удивился Эл, сокращая расстояние. — Посмотри правде в глаза: у тебя нет необходимой подготовки, и риски, на которые ты сейчас идёшь ради того, чтоб не переживать обо мне и оперативной группе объективно того не стоят.        Рация в кармане Эл замигала: «Кёске подъехал к зданию».        — Сиди в машине, и тихо, — одними губами прошептал Эл. — Ватари присмотрит за тобой.        — «Приближается момент, которого мы так долго ждали», — зазывающе говорит ведущий, пока Кёске бежит по лестницам телестудии, а Эл, Мелло, Мэтт, Ниа и все члены оперативной группы замерли в ожидании.        — «Да, мне уже не терпится назвать его имя».        В эфир снова запускается реклама: ведь нельзя, чтоб Кёске пропустил момент триумфа услышания своего имени только из-за того, что он достаточно грузный мужчина, и чисто физически не в состоянии преодолеть несколько пролётов этажей за отведённое ему для этого до того Элом время. Что ж, небольшая оплошность в расчётах всё же появилась. Спишется ли она на огрех?..        Веди, сидящая на цокольном этаже телекомпании, протягивает господину Ягами-старшему пистолет, поясняя, что ей с ним было бы спокойнее, в то время, как Айбер, напротив, не терпит оружия.        — Ты не должна нарушать закон, как и я, — сухо отвечает мужчина, отворачиваясь.        — Какой Вы упрямый…        Звенящая пустота в здании телекомпании отдавалась звоном в ушах. Конечно, многие побоялись прийти на работу в то время, когда, возможно — наверняка — туда же придёт Кира.        Кёске дают лишь миг на осознание того, что телестудия полностью пуста, а вместо обличателя правды на стуле лишь детально проработанный манекен. Кира шипит от осознания собственной глупости, когда люди, скрывающие свои лица, наставляют прямо на него несколько дул пистолетов.       Вкрадчивость голоса, очередное враньё о том, что ему, как члену компании «Ёцуба», здесь назначена встреча, лихорадочный поиск визитки в собственном портмоне, и, как итог: выхваченный пистолет, стремительный выстрел в одного из сотрудников полиции, лужа крови и побег. Что, такого вы не ожидали, верно? Не думали, что, имея силу Бога смерти, можно решить проблему истинно человеческим, пусть и аморальным способом?        Веди передаёт Айберу пистолет, но тот, пусть и имел когда-то давно практику, не попадает в цель. Слышится брань.        — «Хигути вооружён. В шефа стреляли», — доносится по рации, и Лайт буквально вскакивает со своего места, не слушая ни наставлений Ватари, ни голоса собственного разума.        В его отца стреляли! Ублюдок, возомнивший себя Богом, решил, что имеет право на то, чтоб убивать служащих закона. А Лайт сидит в чёртовой машине, лишь слушая новости по рации. Что дальше? Он будет молча слушать о том, как расстреливают всех, одного за другим, и в конечном итоге останется в одиночестве? Останется в мире, где тот, у кого есть оружие, считает себя выше остальных? Если так, то к дьяволу такой мир…        Лайт не помнит, как одёргивает руки старика Ватари и выскакивает из машины; как бежит вперёд, не разбирая дороги, прямо в пекло. Не слышит, как по рации Мелло ругается на чём свет стоит, не в состоянии ничего толком поделать, так как находится в нескольких десятках метров от земли, в кабине вертолёта, пилотируемого, конечно же, несносным гением, на секунду впавшем в столь глубокий шок от поступка своего парня, что едва не теряет не только дар речи, но и управление.        Крик о том, что Лайта, пусть тот и в шлеме, необходимо остановить, тонет в звуках перестрелки. Возможно, Хигути будет отстреливаться до конца, невзирая на любые способы переговорщиков выстроить коммуникацию. Да, это гораздо более вероятно, чем то, что он просто выйдет с поднятыми руками.        Вертолёт плавно опускается на крышу здания, благо, в этом районе есть дома с оборудованной площадкой. Эл, не забыв о бронежилете, бежит внутрь здания с другого входа, заранее прикидывая, где именно может находиться Лайт, господин Ягами, другие члены оперативной группы, и, что важнее, Кёске Хигути. Может, у Лайта хватит ума не лезть на рожон? Или же Хигути возьмёт его в заложники, а не пристрелит, едва завидев, и у них будет призрачный шанс договориться?        — Прости, Рьюзаки, Хигути сбежал. Возможно, он уже покинул здание, — слышится голос господина Ягами в рации.        Выдох облегчения от осознания того, что ранение шефа полиции не было смертельным, быстро сменяется осознанием того факта, что едва ли отец будет рад узнать, где сейчас находится его сын. А ведь Лайт, в отличии от Рьюзаки, даже рацию не взял, и, следовательно, понятия не имеет о том, что происходит.        — Срочно перекрыть все выходы. Не дать Кёске Хигути покинуть здание, — командует Рьюзаки, нервно кусая губу. — Оперативная группа, рассредоточиться у входа, стрелять не на поражение. Он нужен живым. И будьте внимательны, в здании гражданский.        Рьюзаки почти чувствует немой укор ото всех. Все догадываются о том, кто именно этот гражданский, и что он мог попасть в здание с самым опасным преступником современности лишь по ошибке гениального детектива, который будет виновен в гибели юноши, если только не соберёт сейчас свои гениальные мозги в кучу и не придумает что-то из ряда вон, чтоб не допустить наихудшего развития событий.        — Он не покинул здание, — заметил Мелло, зло сплёвывая на пол и всё ещё держа в руке заряженный пистолет. Он был готов открыть огонь на поражение, как только завидел бы Хигути, чего, однако, так и не произошло. — Он… Чёртов ублюдок переиграл нас!        Сквозь прицел Мелло, Мэтт и все работающие снайперы, которых, впрочем, было не так уж много, ведь в Японии почти никто не пользовался оружием, наблюдали одну и ту же картину, совершенно не радующую их взор: в холл телестудии поочерёдно вышли Мацуда и Лайт, с поднятыми вверх руками. Хигути, держащий по пистолету в каждой руке, очевидно отобрав до этого один из них у Мацуды, выглянул из-за угла.        — Если хоть кто-то посмеет подойти или же откроет огонь, то этим двум красавчикам конец! — прокричал он.        И, словно доказывая всем серьёзность собственных намерений, прицелился в Мацуду и одним отточенным движением прострелил молодому полицейскому колено.