Ключ

      — Иди ко мне, — зовёт она каждую ночь, стоит ему позволить себе хоть на минуту погрузиться в беспокойный сон. И Рейстлин не может сопротивляться. Он пробовал. И это бессилие каждый раз вызывает целую гамму чувств в истерзанной душе великого чародея.       А Всебесцветная лишь смеётся, прожигая взглядом, в котором отражаются самые тёмные уголки Бездны. Смеётся, заманивая в ловушку и запирая клетку снаружи. Смеётся, ощущая нарастающее отчаяние Властелина Настоящего и Будущего. Впрочем, Маджере уже привык дожидаться её ухода и до этого момента каждый раз ухитрялся ускользнуть, протиснувшись сквозь прутья клетки, щель под дверью или даже замочную скважину.       Но теперь Такхизис возвела стену специально для своего особого пленника. Богиня Тьмы окрепла и забрала у Рейстлина его место в мире. И ни за что не вернёт его назад…

***

      Даламар, честно, уже и не помнил, когда в последний раз нормально спал. Иногда ему казалось, что с момента обнаружения учителя в состоянии, которое обычно описывают словами «одной ногой в могиле», прошло не больше двух недель. А иногда — что минула целая вечность. И каждый день тёмному эльфу приходилось разрываться между своими обязанностями (готовкой, уборкой в Башне и т.д.), которые, конечно же, никто не отменял, и поиском информации о странном состоянии Рейстлина Маджере. Правда, шансы справиться со вторым порой колебались на грани невозможного. Арджент ведь уже что только не перепробовал! Даже рискнул обратиться за помощью к верховному жрецу Паладайна — Элистану — и всё равно потерпел неудачу.       А с неба тем временем пропало созвездие пятиглавой драконицы. Причём, если Даламару не изменяла память, пропало оно примерно тогда же, когда великий чародей перестал выходить на связь со своим учеником. А печать на Вратах в лаборатории, как оказалось, теперь напоминала сгусток первосортного мрака. Эльф пока не решался подходить слишком близко к мерно колышущейся из стороны в сторону тёмной субстанции, но дважды два сложить смог. И, если его умозаключения верны, в сложившейся ситуации виновата Такхизис, решившая одним ударом убить двух зайцев — выйти в мир и расквитаться с предателем. Причём, учитывая, что Маджере явно ещё жив, смерть его будет медленной и мучительной.       — Да что я такое несу? — вздрогнул от собственных мыслей Арджент и, оторвавшись от книги, устремил взгляд на учителя, до сих пор не проявляющего почти никаких признаков жизни. — Это же шалафи! Он точно справится. А я помогу.       Впрочем, как бы Даламар ни убеждал себя, что всё будет в порядке, червь сомнения грыз его, не переставая. А тёмному эльфу приходилось не только держать себя в руках, но и придумывать ложные сведения для Конклава. Маги не должны были догадаться, что Властелин Настоящего и Будущего сейчас слаб, как никогда. Ведь Арджент не желал Рейстлину смерти, сколько бы ни пытался доказать обратное самому себе.       — Он справится, — повторил Даламар и снова уткнулся в книгу, опустив голову так резко, что тёмные волосы скрыли его лицо. — Должен справиться, — голос эльфа дрогнул от еле сдерживаемых слёз. — Пожалуйста, шалафи… Ты нужен мне…       Магические символы упрямо расплывались перед глазами. Арджент, отложив довольно толстый фолиант, обессиленно съехал на холодный каменный пол и обнял колени, содрогаясь в беззвучных рыданиях. Только теперь Даламар осознал, как на самом деле боится остаться в одиночестве…       А в окна Башни уже заглядывали все три луны — белая (Солинари), красная (Лунитари) и чёрная (Нуитари), — покрывая пол и стены разноцветными бликами, причудливым сплетением света, тьмы и равновесия…