Любовь со вкусом Смерти

— Ты во время, — Шах вальяжно раскинулся на пуфе, неторопливо отпивая вино. Тёмная струйка горького напитка медленно сползла по его жилистой шее, пачкая мидийские одежды. Эрик с ужасом застыл в дверях, так и не решаясь пройти. Страх окутал его тело, сковывая, не давая сделать ни малейшего шага в сторону. — Вы вызывали меня, Ваше Величество? — его голос дрогнул на полуслове, мужчина нервно обвёл взглядом комнату. Что от меня нужно? Неужели Его Величество снова… Мысли в голове Эрика стремительно сокрушались, словно волны в шторм. Он так и застыл, тотчас окаменев, с испугом сверлил глазами комнату, пытаясь ухватится за что-то, что может потребоваться в качестве самообороны. — На днях меня посетила одна интересная мысль, — Шах сделал глоток багрового напитка, прищурил чёрные глаза. — Безусловно, все те орудия для пыток моих сослуживцев доставили мне не малое удовольствие… — мужчина залился смехом, от чего Эрик со страхом вздрогнув, поправил бледную маску. — Но я хочу нечто большее… Подойди, Мужчина сделал пару нерешительных шагов. Каждый шаг отдавался эхом по комнате. Зубы стучали от страха и ужаса, затмившим всё тело. Эрик сжал руки в кулаки, чувствуя как каждая мышца напряглась. — Что от меня требуется, Ваше Величество? — набравшись смелости человек в маске робко подал голос. Он ненавидел его всем сердцем. Каждой клеточкой своего тела, каждой жилкой что пульсировала под кожей. Он боялся его. До безумия. Иногда, по ночам, Эрик представлял как собственноручно, медленно убивал Его Величество, как тот издевался над слугами и им самим. Он представлял как медленно душит его впиваясь короткими ногтями в толстую кожу. Как разрезает его набитый живот, чувствуя как горячая кровь приятно скользит по рукам, забрызгивая чистую одежду. Как взгляд отчаянных глаз со страхом смотрит в глаза самой Смерти. Когда-нибудь. Придёт время и человек в маске обязательно сделает с Его Величеством то, что делал он сам с Эриком всё это время. — Я хочу чтобы ты воздвиг дворец в Мазендеране. Дворец из которого ни одна живая душа не смогла бы выбраться, чтобы умерла в муках от голода и жажды, так и не найдя путь к свободе… — в его глазах загорелась болезненная, яркая искра, мужчина шумно задышал, его губы растянулись в жуткой улыбке. — Простите… Я не совсем понимаю, — Эрик снова поправил маску, чувствуя как руки потеют. — Я хочу чтобы ты создал дворец пыток, — Шах медленно отпил горький напиток, откидываясь всем телом на спину.– Я хочу чтобы ты построил лабиринт. Оставшиеся вечер Эрик провозился с черчежами. Уже было довольно поздно, и теперь, свечи выставленные вокруг круглого стола медленно догорали, отдавая остатками тёплого свечения. Грифель легко скользил по шершавой бумаге, даря какое-то странное, давно забытое наслаждение.Теперь Шах давал Эрику очень редко задания для постройки новых орудий. Если и раньше мужчина был счастлив, изобретая новые механизмы, то сейчас, став личным шутом Его Величества, тот обычно просто заставлял Эрика смотреть на то, как он издевался сначала над животными, после переходя на слуг, часто избивая и его самого. — Эрик? Услышав знакомый голос, мужчина радостно улыбнулся, отложив свои дела, отворил дверь Хатиму. — Дарога, ты как раз во время! — Эрик быстро повёл удивлённо мужчину в комнату, останавливаясь перед столом, — Вот, смотри, — он указал на начатый чертёж, всё ещё довольно улыбаясь. — Знаешь, что это будет, мой друг? Дворец в Мазендеране! Представляешь, настоящий дворец! — мужчина радостно вскинул руками, безумно мельтеша по комнате. Хатим так и застыв перед чертежами, чуть улыбнулся. Давно он не видел Эрика таким…счастливым. Словно отец, радовавшись за своё дитя он с гордостью посмотрел на свежие чертежи, но вдруг резкая мысль пробила трещину в его сознании. Дарога склонил голову на бок, хмуря густые брови. — Неужели Его Величество попросил тебя сделать просто дворец? На минуту, обескураженный этим вопросом, мужчина застыл. Его янтарные глаза со страхом забегали по комнате. Эрик поджал губы, шумно вздохнул. — Любишь ты портить хорошие моменты, мой глупый Дарога… — Что это будет за дворец? — Хатим осторожно провёл по бумаге, заметно напрягаясь в теле. Ответа не последовало. Вместо этого Эрик лишь развернулся спиной к мужчине, чуть вздрагивая. В полумраке его сгорбленный силуэт был еле заметен. Лишь несчастный клочок света слабо дотронувшись до спины мужчины, с испугом, отпрянул. Коридор, некогда наполненный шумом и общим топотом, вдруг окутала тишина. Даже стрелка на больших часах, висевших на стене, возле двери остановилась, показывая ровно на двенадцать. — Эрик, ответь на мой вопрос. Что ты строишь? — Хатим подошёл к мужчине, осторожно дотрагиваясь до его плеча. Тот молчал, никак не реагируя на его прикосновение, только сильнее сгорбился, пряча лицо в тонких пальцах. — Я создам зеркальный лабиринт… — неразборчиво начал шептать Эрик, начиная дрожать чуть сильнее, его губы искривились в полу улыбке. — Лабиринт из которого ни одна живая душа не сможет выбраться…где она будет вынуждена сгнить от голода и жажды… — Эрик шумно засмеялся, откидывая голову назад. Хатим резко отступил от мужчины на пару шагов, со страхом попятившись, не заметил, как врезался в стол. Лишь сердце, нервно постукивающее в груди, выдавало его, как ничто другое. — Эрик… Неужели ты не видишь…не замечаешь, что творит с тобой Его Величество? — Хатим с беспокойством уставился на сгорбленную тень в углу. В ответ на это Эрик медленно повернулся к Дароге, давая возможность лицезреть лишь пол его лица. Впалые глазницы; глаза были широко открыты, а зрачки расширены. Какая-то странная, нездоровая зеленовато-жёлтая окраска кожи, лишь больше подчёркивалась слабым светом свечи. Словно у мертвеца его тонкие губы медленно растянулись в жуткой улыбке. А два широко открытых глаза тупо уставились на мужчину. — Не называй его имя при мне! — Эрик стремительно пересёк комнату, теперь стоя лицом к лицу с Хатимом, костлявой рукой сжал его воротник. — Эрик, неужели ты не видишь, как начинаешь сходить с ума? — Дарога поспешно отошёл от мужчины, с испугом вглядываясь в изуродованное лицо. — Ты строишь лабиринт, чтобы убивать людей… Стрелка на больших часах снова пошла, отдаваясь глухими постукиваниями. Хатим почувствовал, как пот липкой дорожкой проскользнул по спине. — Нет! Это не так, Дарога… — мужчина замотался головой, до боли впиваясь ногтями в свою же кожу. — Да, Эрик. — Хатим сжал руки в кулаки, разглядвая, как пламя свечи беспокойно колышится от каждого его слова. Он должен попытаться достучаться до Эрика. Сейчас или никогда. — Ты убиваешь людей. Прошу тебя, не становись таким, как Его Величество… Это я виноват в том, что происходит с тобой. Ты меняешься, Эрик, теряешь себя… — Хатим нервно сглотнул, свеча справа от него догорела, комната всё больше погружалась во мрак; дым, рассеиваясь в воздухе, оставлял горький аромат, неприятно стреляя по носу. — Его Величество давно уже не заставляет тебя смотреть на то, как издевается над слугами. — Что ты такое говоришь, мой глупый Дарога? — Эрик с испугом окинул взглядом мужчину, растворяясь во мраке. — Эрик…тебе самому нравится смотреть на то, как люди умирают. Это твоё решение… — голос Хатима переходит на шёпот, он инстинктивно впивается руками в деревянный стол. — Нет-нет-нет… — Эрик ошеломлённо сделал пару шагов назад, после чего бесшумно упал на пол, безумно мотая головой. По спине прошла неприятная дрожь. Хатим сжал руки сильнее, чувствуя, как зубы, чуть слышно начинают постукивать. Сердце ритмично забилось в грудной клетке. Эрик с испугом забился в угол. — Я хочу помочь, пожалуйста… Если я всё ещё твой друг, Эрик, послушай меня, — Хатим сделал несколько шагов к мужчине, но тот лишь вздрогнул, зарываясь холодными руками в пряди редких волос. — Уходи, Дарога… — последовал угрожающий шёпот. Но Хатим не ушёл. Он лишь тихо, почти беззвучно сел на пол, рядом с дрожащий тенью. Во мраке, лишь его глаза, пылающие огоньками, будто светились, отпугивая темноту. Мужчина осторожно потянул к силуэту. — Нет, Эрик. Ты такой же человек, как и я. — Хатим поправил остроконечную шляпу, пытаясь собраться с мыслями и сказать правильные слова, — И тебе не обязательно становится монстром, чтобы люди начали уважать тебя. — он медленно, чуть ощутимо, провёл по его плечам, Эрик изумлённо уставился на мужчину. — Достаточно просто быть тем, кто ты есть… Но взгляд Эрика потемнел. Он резко откинул руку Хатима, сверля его лицо недобрым взглядом. — Да что ты вообще знаешь обо мне? — в его глазах пылали не добрые огоньки, — Люди привыкли видеть во мне чудовище, так от чего скажи мне, мой дорогой друг, разубеждать их? Эрик вышел на свет, давая возможность разглядеть каждый клочок его несчастного лица. Хатим опустил глаза в пол, не в силах больше смотреть на него. Просто нужно время. Но времени, как оказалось, увы, было немного. С каждым днём Эрик постепенно утопал в своём безумии, и теперь Дарога совсем не знал, что с этим делать. Как поговорить с ним, попытаться направить на правильный путь? — Вот видишь, даже ты не можешь переносить моего лица… — Эрик с тяжестью вздохнул, опуская глаза в пол, — Кого ты пытаешься убедить, глупый Дарога? И почему ты всё ещё здесь? Разве тебе не пора домой? Словно очнувшись от своих же мыслей Хатим выпрямился, недовольно сверля взглядом чертежи. — Моя жена сегодня до поздна останется у Ирэн. У них намечаются, кажется, какие-то гости…

***

Ирэн тихо села, уложив левую ногу под собой, а правую поставила на стопу, чтобы колено оказалось возле груди. Живот предательски заурчал, почуяв ароматный запах курицы и выпечки. Собравшись около скатерти, полной блюд среди присутствующих появилось напряжённое молчание. Ясмин села рядом с сестрой, осторожно взяв её за руку. Ирэн поняла, дальше следует молитва. Тусклая свеча испуганно встрепетнулась, мерцая в полумраке. — Би-сми-Ллях* — раздалось хором вдоль стен. Началась трапеза. Ясмин любезно наложила в тарелку Ирэн немного мясных шариков в густом орехово-гранатном соусе с отварным рисом. Та тихо поблагодарила сестру. Чёрные глаза Ясмин заблестели, под огоньком свеч, раставленных вдоль блюд. — Большое спасибо, Джангир, еда превосходна. — Бахар улыбнулся, облизнув пересохшие губы, подливал дуг*. — Это всё благодаря моей дорогой жене, — Джангир приобнял супругу, гордо подняв голову. Ирэн отломила кусочек горячей лепёшки, поднося вкусную пищу к губам. Ясмин обвела взглядом гостей. Все сидели с ровной осанкой, напряжённо поджав подбородок. Нафиса, потянулась к нарезке фруктов, выставленной справа от неё, обнажая часть шеи. Ясмин сжала бокал, так и не решаясь испить охлаждающего напитка. Её глаза распахнулись, но во время опомнившись, она быстро опустила взгляд в пол, всматриваясь в фарфоровую вазу, одиноко стоящую в углу. Вся шея Нафисы была исполосована синяками и ссадинами. Страшная догадка ужаснула Ясмин. Бахар регулярно избивал свою жену. — Насколько я слышала, Ирэн работает во дворце, это правда? — её бледные глаза исказились презрением, с любопытством осматривая Ирэн. — Да, моя дочурка старается помогать нашей семье. — Зульфия бросила короткий взгляд на семью Мешхед, накладывая жареный картофель с томатом. — И кем же вы работаете, Ирэн? Девушка чуть пошатнулась, слыша хриплый, тихий голос. Она нервно сглотнула, ломая на более мелкие кусочки хрустящую лепёшку. — На данный момент я работаю служанкой нынешнего инженера Его Величества. — тихо произнесла Ирэн, неуютно поёрзав на месте, стараясь избавится от изучающих глаз Рахшана. — Девушка работает! Так ещё и прислугой иностранца… Зульфия, как вы воспитали свою дочь?! — женщина всплеснула худыми руками, украшенными золотыми кольцами и браслетами. Джангир поморщился, слыша писклявый голос Нафисы, с озабоченностью посмотрел на жену. Та сжала руки в кулаки, комкая тонкую ткань одежды. — Я полностью согласен со своей матерью, Ирэн. Для девушки крайне неприлично прислуживать иностранцу… Когда мы сыграем с вами свадьбу, вам больше не понадобится заниматься столь унизительной работой. — его голос звучал сухо, без тени сомнения. Рахшан сделал глоток кислого напитка, продолжая оценивающе разглядывать девушку. Ирэн не понравилось его «когда мы сыграем свадьбу». — Прошу меня простить, я не хочу показаться невеждой, но мы как родители Ирэн пока не давали никакого согласия на свадьбу. — Джангир поправил очки, чувствуя как напряжение в комнате возрастает. Зульфия напряглась, сжимая ткань юбки сильнее. Муж перехватил её руку, успокаивая. — Вы всегда ходите в шейлу, Ирэн? — Рахшан проглотил жаренный рис, щедро политый сладким соусом, словно совсем не раслышал слов Джангира. — Перед семьёй я обычно снимаю головной убор, простите, я не совсем понимаю вашего вопроса… — девушка поджала губы, качая головой. — Мы с семьёй придерживаемся мнения, что женщине следует ходить в парандже. Чтобы ткань полностью закрывала лицо жены… Включая глаза. — его губы изогнулись в жуткой улыбке, Ирэн вздрогнула, чувствуя как волна мурашек прошлась вдоль спины. — Простите, но ведь Нафиса ходит в обычном хиджабе, — Зульфия прищурилась, стараясь держать себя в руках, но Бахар бесцеремонно перебил её. — На людях моя жена всегда должна ходить в парандже. — голос его, словно порыв холодного ветра, резко ворвался в уютный дом. — Сегодня я был крайне добр к моей супруге, жена Джангира. — его чёрные глаза, словно стеклянные уставились на женщину, заставив ту нахмурить брови. Нафиса встрепетнулась, ковыряя овощное рагу в лимонном соке. Баранину с луком и специями она есть не стала. — Меня зовут Зульфия, впредь, будьте добры, обращайтесь ко мне по имени. Бахар хохотнул. Он облизнул тонкие губы, с насмешкой взглянул на Джангира. Тот поправив очки, сжал тёплую руку жены, чувствуя сильную неприязнь к приглашённым гостям. Ноги их в нашем доме больше не будет! — А ты видно не учил свою жену манерам, мой друг? — мужчина медленно выпрямился, сверля чёрными глазами Джангира. — Не припомню, чтобы мы переходили на «ты» и становились давними приятелями, Бахар. А об манерах беспокоится должен не я, — его крупные ладони, некогда поглаживающие мягкие руки жены, сжались в кулаки. Ирэн с ужасом обернулась в сторону отца, чувствуя не доброе. Её ладошки вспотели, по спине пробил озноб. Ясмин коротко взглянула на Рахшана, тот с насмешкой поймав её взгляд, медленно качнул головой. — Вздумал учить меня манерам? — мужчина медленно встал, разминая шею. Его узкие глаза обвели взглядом всех присутствующих, остановившись на младшей дочери Джангира. В комнате воцарилось гнетущее молчание. Свечи потухли. Джангир тоже хотел было встать, но Зульфия со страхом на лице, потянула его к себе, беззвучно прося остаться. Теперь комната залилась мраком и мужчина прищурив карие глаза, осторожно, почти ласково убрал тёплые руки жены со своих плеч. — Это моя семья, Бахар. Не вздумай учить меня как жить. И за свою семью я буду горой, если того потребуется. Зульфия — моя жена и заслуживает уважения, так же как и мои дочери. — мужчина медленно встал, чувствуя как половицы поскрипывают под его весом. Зульфия беспомощно забегала глазами по комнате, сталкиваясь с испуганным взглядом Ясмин. Она тихо кивнула, беря потную ладошку сестры в свою. — Ты пришёл в мой дом, имей уважение к семье Бахман. — мужчина скрипнул зубами, переводя взгляд на жену Бахара, та тихо забилась в углу, злобно сверля его взглядом. — Когда твоя дочь выйдет за моего сына, не ты будешь устанавливать мне правила, да видит Аллах! Ты видно забылся, раз ставишь женщину вровень с собой. — Бахар провёл тонкими пальцами по густой бороде, сверкнув глазами, нахмурил лоб. — Я как отец Ирэн, пока не давал согласия на этот брак! И ни за что не отдам свою дочь в семью, где её не будут уважать и достойно относится. Мужчина вышел к Бахару, теперь они стояли лицом к лицу. Он был намного крупнее Джангира и выше на голову. Ясмин потянув сестру за руку, встала рядом с ней возле стены, в углу, украшенный громандой вазой. Рахшан равнодушно отпив кислый напиток, чуть поморщился, так же поднимаясь. Раздался оглушительный смех. — Ты в самом деле смеешь мне говорить такое, Джангир? Что ж, я был лучшего мнения о тебе, — его голос охрип от продолжительного смеха, он с насмешкой посмотрел на испуганных сестёр. — Да кому нужна ваша слепая? Не один мужчина в Персии не возьмёт в жёны инвалида, так ещё и чью-то прислугу, — Рахшан облизнул губы, вставая рядом с отцом. — Чем же занимается там ваша дочь? — его губы изогнулись в мерзкой улыбке, Рахшан медленно подошёл к Джангиру, — А вы не знаете? Так давайте же спросим у Ирэн, чем обычно прислуживают иностранцам? Но не успел он договорить, как стремительный удар кулаком, заставил его замолчать. Скривившись от удивления и внезапной боли, Рахшан дотронулся тонкими пальцами до правой щеки, его глаза налились кровью. — Не смей говорить о моей дочери непотребства, глупец. — Джангир поджал губы, шумно дыша. Но сын Бахара резко накинулся на мужчину с кулаками, не давая и минуты на размышления. — Ясмин, что происходит? — тихо шепнула Ирэн сестре, но девушка не ответила ей. Она лишь тихо прикрыла рот рукой, с ужасом бегая глазами по комнате. Зульфия сжала руки в кулаки, с ненавистью и испугом вглядываясь в силуэты. Нафиса же злостно усмехнулась, ловя испуганный взгляд Ясмин. Джангир был намного слабее молодого Рахшана. И теперь, силы стремительно покидали его. Тот, воспользовавшись его минутной запинкой кинулся к скатерти, с ловкостью подхватывая кухонный нож. Джангир не успев увернуться, снова напоролся на бесцеремонный удар. Острая боль пронзила его, как тысячи осколков, сковывая движения. Глаза налились кровью, Джангир с ненавистью окинул быстрым взглядом семью Мешхед. Бахар равнодушно улыбался, припав к шершавой стене. Казалось, он и вовсе не переживал за родного сына. Словно все это было лишь очередной игрой, спектаклем, за которым он будто зритель, созерцал шоу. Ирэн нервно дёрнула сестру за руку, догадываясь о произошедшем. Её терзали страхи за отца, наполненные сомнениями и переживаниями. Ясмин скрылась в темноте. Ирэн тяжело задышала, слыша, как удары собственного сердца отдаются в висках. Это всё нужно было непременно остановить! Но как? Ответ пришёл слишком быстро. Рахшан перехватив Джангира, подставил нож к горлу мужчины, заламывая его назад. Зульфия с ужасом наблюдала, как пару капель густой крови стекли по рукояти лезвия. Он же убьёт его! Женщина с ненавистью накинулась на Рахшана, но внезапный треск, остановил её. Ясмин, стоя сзади сына Бахара с силой разбила фарфоровую вазу ему об голову. Её загорелое лицо исказилось ужасом. Тёмные брови взлетели вверх, а губы приоткрылись в немом страхе. Тело тряслось, содрогаясь в конвульсиях. Удар пришёлся в самое темя, чему способствовало его полусогнутое положение. Он вскрикнул, но очень слабо, и вдруг осел на полу, хотя и успел еще поднять обе руки к голове. В одной руке Рахшан всё ещё держал кухонный нож. Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось на пол, теряясь среди груды осколков. Ясмин ошарашенно отступила. С испугом нагнулась к его лицу. Рахшан был мёртв. Глаза были вытаращены, словно хотели выпрыгнуть, а лоб и всё лицо были сморщены и искажены судорогой. Руки девушки всё ещё дрожали, а сознание было затуманено. Словно во сне она видела, как Нафиса протяжно закричала, подбежав к окровавленному трупу сына. Ей с ужасом захотелось сбежать. Провалится под землю, лишь бы больше не видеть труп, некогда живого человека. Ясмин вдруг почудилось, что Рахшан ещё жив и может очнуться. Нагнувшись и рассматривая его опять ближе, девушка увидела ясно, что череп был раздроблен и даже сворочен чуть-чуть в сторону. Крови натекла уже целая лужа. Нафиса утерая поток слёз, закрыла рот рукой, содрагась в немых рыданиях. Её взгляд затуманился, бледные глаза налились кровью. Женщина обвела взглядом всех, включая испуганную Ирэн, вжавшуюся в руку матери. — Будь вы прокляты, семья Бахман! Я не останусь перед вами в долгу! — она сжала безжизненное тело сына, прислонясь к нему мокрым от слёз лицом. Глухой скрип двери, заставил всех присутствующих разом обернуться. Всё в миг затихло. Нафиса, продолжавшая прижимать к себе безжизненное тело сына, тупо уставилась в дверной проём; Ирэн и Зульфия прижались друг к другу сильнее; Джангир выпучил глаза, всё ещё судорожно хватая ртом воздух; и даже Бахар отодвинувшись от стены, с каким-то незнакомым прежде страхом уставился на незнакомца. И лишь Ясмин, переводя взгляд со своих окровавленных ладоней на мужчину, тихо прошептала: – Хатим...?