Сирена и Дракон

На самом деле на Люк несильное впечатление произвели слова Эймонда. Головой она уже понимала, что если война за трон действительно произойдет и если по итогу этой войны ее мать проиграет, ее ничего хорошего ждать не будет, и, например, она по итогу может оказаться полностью во власти Эймонда. Однако лишаться глаза или каких-нибудь конечностей она не собиралась. Что ж, сегодняшним разговором Эймонд помог Люк вспомнить, что ей ни в коем случае нельзя расслабляться, что нужно делать все, чтобы избежать страшной кончины как своей, так и кого-либо из членов ее семьи. Несмотря на все свои угрозы, Эймонд притащил ее обратно к Драконьему Логову, где Люцерис села в паланкин и потом уже спокойно добралась до Красного Замка, там уже до своей далеко не самой страшной темницы. Эймонд лично проводил ее до двери покоев. Люцерис нарочно медленно передвигала ногами, мол, ее мучают полученные недавно травмы. Она старалась отметить как можно больше деталей о Красном Замке, запомнить, где стояли стражники, имелись ли пустые коридоры. Если Эймонд что-то и заподозрил, то не подавал вида и терпеливо ждал ее перед каждым поворотом. Когда они наконец добрались до ее покоев, задерживаться он, к радости Люк, не стал. Через некоторое время к ней пришел мейстер, еще раз ее осмотрел и сменил повязки. Перед уходом он настоял, что ей стоит отдыхать и стараться побольше спать. В целом, Люцерис даже ничего не могла сказать против, делать ей все равно больше нечего было, можно было и поспать, благо, голова после встречи с Арраксом болела куда меньше. Вечером (Люк, пусть и с трудом, могла определить сквозь узкие щели между досками на окнах время суток) Бетси ей принесла ужин. Поев, Люк последовала совету мейстера и легла спать. Так и прошел весьма насыщенный на события день. Утром она уже чувствовала себя гораздо лучше; кроме раны в боку ее ничего уже так сильно не беспокоило. Потягиваясь осторожно в кровати и снова разглядывая скромное убранство комнаты, Люк с неким сожалением еще раз убедилась, что заняться ей было тут абсолютно нечем. Она не привыкла сидеть в полной тишине в окружении четырех каменных стен. Во время их последнего визита столицы Деймон как бы случайно упомянул, что весь замок пронизан потайными ходами, надо только суметь их найти. Сейчас Люк жалела, что не стала заострять на этой теме внимания, потому что, определенно, найти тайный ход из Красного Замка было бы весьма кстати. Правда, там останутся вопросы, как добираться до дома, что делать с Арраксом. Но Люк подумала, что ей все равно нужно было себя чем-то занять, да и если она каким-то чудом найдет лазейку, это явно будет не лишним. Она не теряла надежды, что не все в столице предали ее мать и отчима. Вдруг кто-то захочет протянуть ей руку помощи, и этот тайный лаз может сыграть важную роль в таком случае. И Люк с остервенением принялась прощупывать каждый миллиметр стен и пола. Ее расстроило, что из-за высокого потолка она не могла дотянуться до многих мест даже забравшись на кресло, но успокаивала себя, что вряд ли кто-то на такой высоте оставил волшебную плиту, открывавшую проход. Уже знакомая молодая служанка, заставшая ее с рукой под кроватью (Люцерис пыталась нащупать хоть что-нибудь), удивленно вскинула брови, когда пришла с подносом, полном еды. — У меня булавка закатилась, — ляпнула Люк сразу, отряхивая ладони от пыли. Служанка понимающе кивнула. Конечно, она ей не поверила. В итоге, за весь день Люк ничего не нашла. Похоже, или ее специально поселили в покоях, где не было никаких ходов, или просто нажать куда надо было недостаточно. Детская мечта о легком побеге разбилась. *** Люцерис сходила с ума от безделья. А прошло всего ничего времени. Всплыли в воспоминаниях слова матери, что на Люк просто нет управы. «Вот, мама, достаточно всего лишь было закрыть меня в пустой комнате», — думала Люцерис, забравшись с ногами в кресло и наблюдая за огнем в камине. Она слышала, что красные жрицы могут видеть в огне будущее, Люк же, сколько бы не вглядывалась в языки пламени, не видела абсолютно ничего. От перенапряжения только глаза разболелись. Может, она ничего не видела, потому что не верила в Р'глора, а может ее просто не ждало никакого будущего. Солнце давно уже не пробивалось сквозь щели, и Люк, наверное, должна уже была давно спать, но сегодня сон никак не шел. Еще Люцерис чувствовала себя невероятно одиноко — ей совершенно не с кем было поговорить. К ней сегодня заходила только молодая служанка, которая ограничивалась крайне лаконичными ответами, что бы Люк у нее не спросила. Люцерис даже подумала, что была бы рада, если б пришел Эймонд. Она бы попробовала снова уговорить отвести ее к Арраксу. Но как назло сегодня никаких посетителей у нее не было. Она просидела в кресле всю ночь, пока огонь не потух окончательно. Единственным источником света осталась свеча, одиноко стоящая на столике. Люк перенесла ее на пол и придвинула поближе к камину, сама опустилась на колени и ткнула пальцем в остывшую золу, потом провела черной подушечкой пальца по стене у камина. Люцерис никогда особо не любила рисовать из-за того, что у нее всегда получались какие-то каракули. Хотя она вообще не особо любила деятельность, требующую усидчивости и терпения. Если что-то из таких «тихих занятий» у нее не получалось раза с пятого, она без сожаления это бросала. Так получилось с рисованием, например. Поэтому, Люк особо не расстраивалась, что дракон, которого она пыталась изобразить, напоминал скорее крылатую собаку без ушей. Но она продолжила стараться и вырисовывать каждую мелочь. Время потекло чуточку быстрее. За дверью послышалась возня, но Люк не стала отвлекаться от своего «холста». — Семеро! — услышала она голос Бетси. Почесав нос, Люк обернулась к двери. Бетси и молодая служанка смотрели то на нее, то на изрисованную стену с открытыми ртами. — Принцесса, вы... Ох, Семеро, — Бетси покачала головой и повернулась к своей спутнице. — Лира, принеси немедленно ведро с водой. — Но... — На ванну нет времени. Лира (Люк наконец узнала имя этой служанки) кивнула и вышла из комнаты. — А что случилось? — поинтересовалась Люцерис. — Вас хочет видеть Ее Милость, королева, — ответила Бетси, разглядывая ее с ног до головы. — А у нас нет для вас другого наряда. Предстанете перед ней хуже крестьянки. Она подошла к Люцерис и попыталась отряхнуть ее платье от сажи и грязи, не переставая охать. Люцерис не надо было смотреть в зеркало, чтобы понять, что выглядела она не благородно. Но и какая разница, что ее в таком виде увидит Алисента? Что им еще от нее надо? Пришел ответ от матери? Лира вернулась с ведром, полным воды, и Люцерис быстро умылась, но по обеспокоенным лицам служанок поняла, что скорее размазала грязь по лицу. Бетси что-то пробормотала себе под нос и сунула руку в ведро, откуда достала тряпку, которой принялась с силой тереть Люк лицо. — У нас нет времени, а нужно вывести вас отсюда раньше, чем сюда придет кто-нибудь из стражников Ее Милости, — тихо сказала она Люк. Люцерис бросила взгляд на стену, на которой в нарисованном уродливом создании можно было узнать дракона, изрыгающего пламя на раскинувшийся под ним замок. *** За порогом ее покоев Люк ждал уже знакомый ей стражник, который вместе с ней ездил к Драконьей Яме. Без посторонних он несколько осмелел и представился сиром Вудрайтом. Люцерис вежливо улыбнулась ему. Он отвел ее в крыло замка, которое она абсолютно точно не могла вспомнить. В прочем, оно, судя по всему, было облюбовано Зелеными, которые им с Джейсом были не рады, так что не удивительно, что эта часть замка была ей незнакома. Сир Вудрайт остановился перед крепкой дубовой дверью, у которой собралось аж четыре стражника. Стоило Люк зайти в комнату под неодобрительные взгляды королевских стражников, так ее брови поползли вверх от удивления: на полу на ковре играли двое светловолосых детишек, а рядом с ними за письменным столом сидела Хелейна, склонившаяся над пергаментом, на котором будто что-то писала. У Люцерис как-то вылетело из головы, что именно теперь она являлась королевой, а не Алисента. Хелейна не подняла головы, когда она зашла. Ее стражнику пришлось громко покашлять. — Принцесса Люцерис Веларион, Ваша Светлость, — объявил он. Хелейна рассеянно наконец взглянула на нее. Уголки ее губ слабо приподнялись. — Здравствуй, племянница, — сказала она. — Присаживайся. Она жестом показала на второй стул у письменного стола. Люцерис не знала, как к ней обращаться: называть ее королевой она не имела права. Поэтому Люк молча подошла к стулу и присела на самый краешек. Люцерис уже умудрилась забыть, что такое естественное освещение; глазам пришлось привыкать к яркости солнца, бившемуся в окна. Она перевела взгляд на Хелейну, которая уже вернулась к пергаменту. Хелейна была живым воплощением прекрасных принцесс из детских сказок, которые ей когда-то вслух читала Рейна: в ней было столько нежности и беззащитности. О красоте таких сочиняли песни. Зачем она позвала ее сюда? Но тетя определенно не торопилась давать ответов, так как продолжила заниматься своим делом. Ее дети, близнецы, тоже не сильно заинтересовались гостьей: они лишь бросили несколько взглядов на нее и продолжили играть с фигурками драконов как ни в чем не бывало. Люцерис поймала себя на мысли, что ей было одновременно больно и радостно наблюдать за ними. Они напомнили ей о доме, о ее младших братьях, которые проводили с ней больше времени, чем с матерью. Как они там? Эйгон, наверное, вообще ничего не ел без нее; он вечно требовал, чтоб перед ним устраивали целый спектакль, только так его можно было уговорить хотя бы рот открыть. Визерис плохо спал, если ему не спеть колыбельную. А кто сейчас на Драконьем Камне мог помочь ему сладко уснуть?.. — Зверь под досками, — услышала Люк шепот Хелейны. — Что? — обернулась она к тете. Хелейна снова рассеянно улыбнулась, когда они встретились глазами, и снова ничего не сказала. Джейс говорил как-то Люцерис, что Хелейна могла так что-то бессмысленное сказать ни с того ни с сего. Сама Люцерис хорошо запомнила о Хелейне лишь то, насколько красивой и насколько нелюдимой она была. Люцерис почти ее не видела в дни, когда жила в Красном Замке, но помнила, как септа и слуги вечно ставили ее в пример. Хелейна может и не стала для Люк тем самым идеалом, к которому стоило стремиться, но Люк все равно не могла отвести от нее взгляда, если та где-то появлялась рядом с ней, а ее чудачество лишь добавляло в глазах Люк очарования. А сегодня они вообще впервые заговорили, если не считать того внезапного комплимента волосам Люк на ужине. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Хелейна. Не понимая, спрашивает ли она из вежливости или из искреннего любопытства, Люцерис пожала плечами. — Эймонд сказал, что тебе плохо, поэтому не разрешал мне навещать тебя, как только ты пришла в себя. Пришлось ждать, пока он улетит по делам, чтобы вновь тебя увидеть. — Ты... приходила ко мне? — изумилась Люк. — И хотела увидеть меня? Хелейна кивнула. — Но... почему? Мы же практически не знаем друг друга. Тетя оказалась действительно странной. Если честно, Люк всерьез думала, что Хелейна даже не знает о ее существовании, а тут такие заявления. — Я хочу быть доброй к тебе. Слова Хелейны казались очень нелогичными, но она с такой теплотой смотрела на Люк, что все яростные требования ответов застряли у Люк в горле. — Джейс всегда был очень добр ко мне, — продолжила Хелейна, и Люк пришлось прикусить язык, чтоб не ляпнуть, что брат пошел с ней танцевать в тот роковой вечер лишь по той причине, что это могло вывести из себя дядю Эйгона. — И ты будешь добра ко мне. — Если честно, я ничего не понимаю, — призналась Люцерис, и Хелейна снисходительно улыбнулась. — Отец хочет, чтобы мы были добры друг к другу. Если мы не будем добры, то драконы убьют драконов. Если драконов убьют, то зима убьет всех остальных. Так говорит отец. Хелейна говорила так, будто король Визерис был все еще жив. Могли ли ее держать в неведении? — Но... дедушка мертв, — вырывалось у Люк. Хелейна рассеянно кивнула и отвела взгляд. Больше она ничего не говорила. Люцерис даже подумала, что ее высказывание как-то задело Хелейну. Наверное, ей надо было что-то сказать, чтобы разрядить обстановку, но она совершенно не понимала, что надо было говорить. Если б до Драконьего Камня не доходили слухи о странностях тети, то Люцерис всерьез бы подумала, что ее разыгрывают или запугивают. Как относиться к Хелейне, особенно когда она говорила такие запутанные вещи, оставалось загадкой. Тем временем Хелейна снова переключила все свое внимание на пергамент. Люцерис заглянула ей через плечо: тетя рисовала нескольких муравьев, тащащих куда-то жирную гусеницу. Выходило весьма натуралистично. Люцерис не могла не улыбнуться. Прекрасный образ принцессы из книжек в ее голове, конечно, не особо сочетался с любовью к насекомым. Обычно вид большинства из них вызывал у благородных дам совсем не приятные чувства. Например, Бейла и Рейна терпеть такое не могли, чем пользовалась Люцерис, если их шутки начинали заходить слишком далеко. Самой Люцерис раньше тоже было противно даже смотреть на них, но желание напакостить заставило ее перебороть себя, так что в итоге сегодня взять в руки какую-то ползучую тварь она могла без омерзения. — Почти как настоящие, — прокомментировала Люцерис. — Хочешь есть? — вдруг сказала Хелейна. — Помню, ты очень любила лимонные пирожные. Она позвала служанку раньше, чем Люцерис успела ответить. — Да, Ваша Милость? — произнесла хорошенькая девушка, сидевшая все это время, оказывается, в углу. — Принеси тарелку, полную пирожных. — Будет сделано, Ваша Милость, — сказала она и вышла из комнаты. — Я должна тебе кое-что сказать... — Люцерис повернулась всем корпусом к Хелейне и зашептала ей прямо в ухо. — Я не могу к тебе обращаться «Ваша Светлость». — Можешь звать меня по имени, — так же шепотом ответила Хелейна, улыбаясь при этом. Она немного помолчала и еще раз склонилась к Люк. — Ты сама скоро станешь королевой. Люцерис отпрянула от нее как от вспышки огня. Она больше не улыбалась. — Ты путаешь, это мою мать нарекли наследницей, а она — Джейса... Возможно, Хелейна действительно была не в себе, и все слухи о ее сумасшествии оказались правдой. Похоже, она вообще не понимала, что говорила. — Зачем ты хотела меня увидеть? — более жестко спросила Люк. — Чтобы отнестись к тебе со всей добротой, — упрямо повторила тетя. Таким тоном Люк обычно отвечала зазубренный ответ на вопросы по истории. — И ты вернешь эту доброту. — Бред какой-то, — Люцерис устало запустила руку в свои волосы. Может, это она с ума сходит таким образом, а не Хелейна? — Мне понравился наш ужин, — сказала тихо Хелейна, внимательно наблюдавшая за ней. — Было весело. Мне впервые было так весело. — Тебе стоило в детстве почаще ходить с нами в Драконью Яму, — пожала плечами Люк. — Я хочу еще раз пережить это мгновение, — по-детски упрямо сказала она. — Пирожные, Ваша Милость, — вошла в комнату служанка с подносом, ломящимся от пирожных. Она поставила его на стол и удалилась обратно в свой угол. — Угощайся, — Хелейна придвинула к ней поднос. Пирожные оказались мягкими и еще теплыми. Пока Люцерис тихо жевала одно за другим, Хелейна продолжила рисовать. Какая же она чертовски странная! Люцерис совершенно не понимала, о чем с ней говорить, потому что пока все ее попытки завязать беседу проваливались из-за непредсказуемости тети, а сидеть так молча ей было неуютно. Она взглянула на близнецов, которые разыгрывали какое-то сражение и слишком тихо для их возраста смеялись. — Мне можно с ними познакомиться? — отвлекла она Хелейну. Не отрываясь от рисования, та кивнула. Люцерис встала из-за стола и опустилась на колени на ковер в нескольких шагах от близнецов, чтобы не нарушать их личное пространство. Она мысленно помолилась Богам, чтобы они были по характеру больше похожи на Эйгона, чем на Хелейну. — Здравствуйте, — обратилась она к ним с улыбкой. Дети удивленно посмотрели на нее. Девочка, Джейхейра, почти сразу смущенно вернулась к своему дракону, зато Джейхейрис широко улыбнулся ей в ответ, показывая свои маленькие белые зубы. — Ты новая няня? — спросил он. — Нет, я ваша кузина, — усмехнулась она. — Кузина? — на лице мальчика появилась задумчивость. — У нас не было еще кузин. Значит, ты тоже Таргариен? — В какой-то степени да, моя мама точно Таргариен, — Люцерис печально усмехнулась. — Меня зовут Люцерис Веларион. — Люсе... Люзе... — попытался выговорить ее имя Джейхейрис, забавно хмуря лоб. — Можете звать меня просто Люк. — Люк? Звучит по-дурацки, — снова заулыбался Джейхейрис. — Зато ты сможешь это имя выговорить. Люцерис осмелела, придвинулась к нему поближе и легонько щелкнула его по кончику носа. Маленький кузен захихикал. — Раз ты Таргариен, пусть и Вело... Вела... Веларион, то у тебя должен быть дракон, — уверенно заявил он. Ай! Как же он умудрился задеть самую чувствительную точку?.. — У меня вот есть, — продолжил он. — Ее зовут Шрикос. Она очень красивая. Уверен, что когда она вырастет, она будет больше Вхагар! — Ого! А она уже умеет летать? — тепло улыбнулась Люк, стараясь не замечать боли в сердце. — Да, только быстро устает. Я стараюсь приходить в Драконье Логово как можно чаще, чтобы как можно чаще ее кормить, чтобы она побыстрее росла и я смог на ней прокатиться! — Думаю, из тебя выйдет хороший наездник, на вид ты очень крепкий! — Ты так и не сказала, есть ли у тебя дракон. — Есть, очень красивый, его зовут Арракс. — А он здесь? В Драконьем Логове? Люцерис кивнула. Джейхейрис придвинулся к ней как можно ближе и привстал, чтоб дотянуться до ее уха. — А можешь меня прокатить на нем? Мама с папой мне не разрешают кататься вместе с ними. — Ох, прости, даже если б я очень сильно хотела, не могла бы. — Почему? — снова нахмурился он. — Арракс больше не может летать. — Почему? — повторил свой вопрос кузен. — У него больше нет крыла. — Почему? «Потому что твой дядя очень хотел меня убить». — Потому что он храбро сражался, но все равно не смог победить. — И ты теперь не сможешь на нем полетать? — Не смогу. — Никогда-никогда? — Никогда-никогда. Джейхейрис задумался. — Но зачем он тебе тогда? Ты можешь найти нового дракона, с которым можно будет летать. — Я не могу. Арракс — мой друг. Это будет предательством. Ты бы бросил своего друга, если б он больше не смог играть с тобой? — Конечно, — уверенно произнес Джейхейрис, задирая подбородок. — Он врет, — тихо возразила Джейхейра. Люцерис встретилась с ней взглядом. — Врет, — закивала она головой и стала говорить уже громче. — У него была старая игрушка дракона, и когда у нее отлетела голова, он спрятал ее к себе под подушку и спит с ней каждую ночь. Я знаю, я видела! — Ах ты!.. Джейхейрис хотел кинуться на вскрикнувшую сестру, но Люцерис ловко схватила его раньше и прижала к себе. — Эй-эй! Ты чего? Ничего такого она не сказала, за что ее стоило бы колотить. И вообще, тебе сестру наоборот защищать нужно. — А чего она?.. — всхлипнул кузен. Люцерис развернула его к себе и взглянула ему в глаза. — Я не собираюсь над тобой смеяться. И никому не расскажу твой секрет. Даю слово. Атмосфера между детьми стала менее напряженной, но они по-прежнему дулись и отказывались смотреть друг на друга. Усмехнувшись, Люцерис взяла в руки дракона, валявшегося на боку у ног Джейхейры. Ее внимание привлекло, как аккуратно и точно игрушка была сделана. На ней даже вырезали несколько чешуек. — Какой красивый, — сказала она. — Это дядя Эймонд нам сделал, — с гордостью сказала Джейхейра. — Оу, — Люцерис поспешила сунуть игрушку обратно ей в руки. — Джейхейрис, Джейхейра, как думаете, вы сможете приручить дикого дракона? *** — Давай, еще круг! — кричали дети сквозь смех. Люцерис взвыла от боли, но возражать не стала. Проползая на коленях, пока верхом на ней, как на лошади, сидели близнецы, мимо Хелейны, Люк повернулась к ней. — Чем же вы их тут кормите? — риторически спросила она, тяжело дыша. Хелейна растерянно улыбнулась. Она бросила рисовать, как только Люк в шутку зарычала, изображая страшного дикого дракона, и стала наблюдать, как Джейхейрис пытался накинуть на Люк поводья, в роли которых выступала лента Джейхейры. Иногда Люк «нападала» на кого-нибудь из малышей, хватая их и начиная щекотать. Второму приходилось спасать «напарника» и забираться на Люцерис, чтобы переключить ее внимание. Когда она через какое-то время «сдалась» и «признала их своими наездниками», между близнецами вновь разгорелся спор, кто первый прокатится на «прирученном драконе», и Люцерис пришлось разрешить им обоим забраться ей на спину одновременно, чтобы дело снова не дошло до драки. Ей было не в первой играть роль неукротимого дракона — она придумала эту забаву еще с маленьким Джоффри. Но ей никогда не приходилось катать двоих детей сразу — более старший всегда спокойно пропускал более младшего брата вперед. Еще близнецы были куда крупнее ее самых младших братьев. Люцерис хоть и была крепкой, но долго так продержаться не могла. В какой-то момент она поняла, что сил у нее не осталось, и рухнула прямо животом на пол. Спина и бок просто отваливались. — Вот и все, загнали вы своего дракона, — простонала она. Детей это лишь позабавило, и они, довольные собой, захихикали. Джейхейра, сидевшая впереди, схватила Люк за локон и легонько дернула, требуя внимания. — Давай ты отдохнешь — и еще кружок! — попросила она. — Только через время и только по одному, — смягчилась Люцерис и закрыла глаза. — А теперь, пока я отдыхаю, внимательно сторожите меня, а то улечу, и опять вам придется меня ловить. Близнецы слезли с нее, но отходить не стали. Они принесли какие-то игрушки и устроились рядом с ней, иногда поглядывая на нее. Люцерис же с удовольствием перевернулась на спину и потянулась. Приятная усталость накатила на нее. Она забыла даже, что находилась сейчас далеко от дома, и что рядом с ней сейчас тихо щебечут не Визерис с Эйгоном, а дети Хелейны. Впервые ощутив себя в безопасности за несколько дней, она начала проваливаться в тягучую дрему. — Дядя! — безжалостно вернул ее в реальность звонкий голосок Джейхейры. Люцерис неохотно приоткрыла один глаз. На пороге стоял Эймонд, к которому радостно побежала маленькая девочка. Он ловко подхватил ее за подмышки под ее смех. На нем была та же одежда, которая была на нем в Штормовом Пределе: похоже, он куда-то летал на Вхагар. Тяжело вздохнув, Люцерис отвернулась. — Ты уже не спишь, я видел, — услышала она над собой голос Джейхейриса. В отличие от сестры он остался сидеть на месте. Он считал себя уже достаточно взрослым и серьезным, чтобы кидаться за лаской. — Один глаз дракона никогда не спит, — лениво ответила ему Люк. — Что она здесь делает? — раздался голос Эймонда. — Я же сказал, что сам приведу тебя к ней. — Я не могла больше ждать, — Хелейна была абсолютно спокойна. — Нам было весело. — Мы играли с Люк в дракона и наездников, — отчиталась ему Джейхейра. — Было и правда весело. Пусть ее глаза и остались закрытыми, Люк почувствовала, как ее накрыла массивная тень, но она все равно не собиралась шевелиться. Не убьет ее же Эймонд за то, что она смела тут лежать на полу, на глазах у своих племянников? — Нельзя, чтобы она сидела тут с детьми без меня, — жестко продолжил Эймонд, словно Люцерис здесь не было. — Люцерис не сделает нам ничего дурного, — ответила на это Хелейна. — С чего ты взяла? — Я знаю это. — Ты слишком беспечна. Люцерис привстала на локтях и посмотрела на Хелейну. Она мяла в руках пергамент, на котором с трудом можно было разглядеть насекомых, что она вырисовывала. Люк почувствовала как Джейхейрис дернул ее за рукав, заставляя повернуться к нему. — Ты еще придешь поиграть? — с надеждой в голосе спросил он. Джейхейрис был очень милым ребенком и безумно напоминал Люк об Эйгоне. Не о ее дяде, а ее младшем брате. Она приняла сидячее положение и погладила кузена по голове. Люк не хотела давать ему обещаний, которые не была в состоянии точно выполнить. — Обязательно придет, — ответила за нее Хелейна. — Ты же понимаешь, что может произойти нечто непоправимое, — возмутился Эймонд. Он недовольно смотрел на сестру, продолжая держать на руках Джейхейру. — Мы должны быть добры друг к другу — отчеканила Хелейна таким тоном, будто говорила самые очевидные вещи на свете. Эймонд на удивление ничего не ответил на эту откровенную глупость и лишь хмыкнул. Он опустил свою племянницу обратно на ковер и пристально взглянул на Люк. — Пойдем, леди Стронг, я собирался отвести тебя к твоей ящерице, она без тебя отказывается есть. При упоминании об Арраксе, сердце Люк рухнуло куда-то вниз. Конечно, Арракс куда тяжелее переживал заточение — он потерял куда больше, чем Люк. — Она Таргариен, дядя, — поправил его Джейхейрис, не давая погрузиться Люк в мрачные мысли. — Она наша кузина. Губы Люцерис сами собой растянулись в улыбку, и ей стало на душе сразу полегче. Какой милый ребенок! — Она вообще-то Люк Вела...Вела... Веларион, — смог выговорить ее фамилию Джейхейрис. Брови Эймонда поползли вверх, и он обернулся к сестре. — Посмотри, какой ущерб только за один день. — Тебе стоило бы поучиться вежливости у племянников, дядя, — усмехнулась Люк, окончательно вставая с пола и направляясь к двери, помахав на прощание близнецам. — Может отведешь Люцерис в библиотеку? — вдруг сказала Хелейна. — Это еще зачем? — фыркнул Эймонд. — Люцерис сидит у себя в покоях совершенно одна. Думаю, ей очень скучно. Люцерис боялась пошевелиться лишний раз. Идея заглянуть в библиотеку ей понравилась, раз уж она все равно сидит тут и ждет своей судьбы, то неплохо было бы забить это время чем-нибудь. — Мы не обязаны ее тут развлекать, — сухо сказал на это Эймонд. — Она наша гостья, так дедушка сказал, — не согласилась с ним Хелейна. — Отведи ее в библиотеку. Челюсть Люк была готова упасть и больше никогда не вставать на место. Хелейна буквально приказывала Эймонду, а он мог лишь недовольно смотреть на нее. Люк была вновь готова попытаться пообщаться с тетей, если она поймет, как Хелейна умудрилась научиться вить из Эймонда такие морские узлы. Тем временем, Эймонд снова недовольно хмыкнул и закатил глаз. — Ладно. *** Арракс был куда спокойнее в этот раз. Следов крови на его голове не осталось. И ел он куда охотнее и с большим аппетитом, чем позавчера, но Люк не переставала гладить его ни на минуту. Похоже, и он потихоньку свыкся с новой реальностью. — Набирайся сил, — прошептала ему Люцерис, когда прощалась с ним. Арракс понимающе в последний раз ткнулся носом ей в шею. Интересно, будет ли он дальше расти, без крыла, без полетов? Когда они вернулись обратно в Красный Замок, Эймонд действительно привел ее в библиотеку. Люцерис решила не испытывать удачу и не стала никак язвительно комментировать, что Эймонд послушно выполнил указание Хелейны. Королевская Библиотека поистине соответствовала своему названию. Размеры помещений не шли ни в какое сравнение с библиотекой на Драконьем Камне. Страшно подумать, что за библиотека была в Староместе. Сама Люцерис не считала себя любителем провести вечер у камина с книгой в руках — это осталось за Рейной, — но ее все равно манили книги об истории Дома Драконов. Больше всего Люк любила читать о временах Эйгона Завоевателя, будь то летописи, свидетельства и воспоминания очевидцев или художественные произведения лишь с каплей правды. С раннего детства она воображала себя Висеньей Таргариен, хотела впитать ее личность по каплям. Даже верхом на Арраксе она воображала себя верхом на Вхагар, а вместо гор под собой — земли Дорна. Какая же ирония, что она осталась без крыльев из-за практически кумира детства. Люк ходила мимо пыльных стеллажей, слушая, как эхом отражались шаги следующего за ней Эймонда, пока не нашла нужный ей шкаф. Какие-то книги с полок она даже смутно узнавала — они хранились в комнате у дедушки, когда она еще жила здесь, — о каких-то книгах она слышала от Деймона как обязательные к прочтению. Почему бы не начать с них? Она проводила пальцем по нескольким корешкам, читая их названия, и доставала те, которые казались знакомыми. — Считаешь себя достойной читать о Древней Валирии? — А ты считаешь, что я не достойна? — не собиралась отвлекаться от полок Люк. — Я скорее удивляюсь, что тебе это интересно, леди Стронг. — Мне уже радостно, что ты не удивляешься тому, что я умею читать, — пожала плечами она. — Думаю, вы тут все всерьез верите, что мы выросли в хлеву с коровами. — Я видел, как тебя учили читать, — на удивление, голос Эймонда был серьезен. — Я сомневаюсь не в твоих умственных способностях, а в искренности твоего интереса. — Даже если принять во внимание твои сомнения, что во мне течет кровь Веларионов, которые тоже являются потомками валирийцев, во мне есть еще кровь Таргариенов, и ее столько же, сколько в тебе. Уж с этим ты не будешь спорить? Получается, очень логично с моей стороны интересоваться историей своего рода, разве нет? — Да как хочешь, развлекайся, пока можешь, — зловеще ответил Эймонд, только Люк его особо не слушала. Она перешла к самой верхней полке, до которой она не доставала, даже встав на цыпочки, и это злило ее в разы больше, чем уже повторяющиеся угрозы дяди. Люцерис мысленно проклинала того, кто решил, что мемуары одного из полководцев времен завоевания Эссоса смотрелись лучше всего именно так высоко... — Иногда мне кажется, что крови Стронгов в тебе и правда нет. Спиной Люк почувствовала тепло — это Эймонд подошел к ней сзади (зачем-то настолько близко) и без труда достал две нужные книги. Только отдавать он их ей не спешил. Люцерис скривилась от неприятных воспоминаний, когда Джейс иногда специально во время ссор отбирал ее вещи и держал их высоко над своей головой. Эймонд же был еще выше Джейса. И искренне желал ей зла. Прыгать перед ним было бы унизительно. «Ладно», — подумала Люк. — «Не очень-то и хотелось». У нее все равно уже была собрана небольшая стопка книг. Переживет и без этих мемуаров. Она не осмелилась повернуться к нему. Даже дело было не в том, что ей было страшно, нет. Злоба сменилась смущением. Она впервые почувствовала себя такой крохотной, такой беззащитной. Здесь никого нет кроме них. Эймонд может просто свернуть ей шею и сказать, что она неудачно упала. Люк, конечно, будет сопротивляться, может, у нее даже получится добраться до целого глаза, но Эймонд все равно сильнее, он это доказал ей, когда притащил ее в столицу. — Я еще вырасту, — сказала она, чтобы прервать неловкое молчание. — Тебе зачем? Стать хочешь сильной воительницей? Не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что Эймонд опять довольно ухмылялся, чувствуя свое превосходство. — Может и хочу, — упрямо сказала она. — И сразу же бесславно погибнешь. Потому что совершенно не умеешь выбирать противников. Набрав побольше воздуха в легкие, Люцерис наконец повернулась к нему. Эймонд стоял к ней так близко, что она практически носом утыкалась ему в грудь. От него несло драконом, дымом и смертью. За одну секунду гигантская библиотека сузилась до квадратного метра, который Эймонд полностью заполнил собой. — Я не выбирала тебя в противники, — тихо сказала она. — Не соглашусь с тобой, — усмехнулся он. — Все-таки это я ношу твою отметину. — Я тебя не помечала, — возразила Люк. — А знаешь что? Все равно! Если тебя все эти годы грела мысль, что я специально лишила тебя глаза, то я не буду разбивать эту спасительную иллюзию. У нас и без этого хватает поводов ненавидеть друг друга, если честно. Одним больше, одним меньше, не имеет значения. Она попыталась боком обойти Эймонда, придерживая в руках стопку книг, но Эймонд схватил ее за руку, заставляя остановится. — Мне не все равно, — твердо сказал он. — Я лишь хочу предупредить, чтоб ты не лезла, куда не надо. Не знаю, что ты задумала, но не смей вредить Хелейне и ее детям. Если с ними хоть что-то случится, я с радостью наплюю на все эти бессмысленные дипломатические танцы и отправлю сначала твоего дракона, а потом тебя твоей суке-мамаше по частям. Щеки Люк поалели от возмущения. И не из-за того, что Эймонд пригрозил страшной смертью ей и ее дракону. Она в одну секунду забыла о разнице в росте и силе. Да кто он такой, чтоб в таком ее обвинять? Из ее рук посыпались книги. Она схватила его за запястье руки, которой он крепко сжимал ее локоть, буквально впилась ногтями. — Не путай меня со своей змеиной семейкой, — прошипела она, очень расстраиваясь, что не может сделать это ему прямо в лицо. — Обидеть ни в чем неповинного ребенка — это ваша прерогатива. Это ты один раз чуть не убил Джейса, и два — меня. Так что не смей приписывать мне свои грехи. — У тебя что-то на лице, — сказал на ее маленькую тираду Эймонд, не слушая ее. — Что? — не поняла его Люцерис. Свободной рукой он потянулся к ней, заставляя Люцерис позорно отступить назад, но она лишь врезалась лопатками в шкаф. — Что-то черное. Когда его пальцы коснулись области ее виска, Люк, не долго думая, отпустила его запястье, ударила его в бок кулаком, благодаря чему рука Эймонда соскользнула с ее локтя, а он сам отступил на несколько шагов от нее... Люцерис сама отпрыгнула в сторону, готовясь, если что, вцепиться сразу ему в лицо. — Какого черта?! — выругался он, согнувшись. На шум в библиотеку забежал сир Вудрайт. — Что случилось? — услышала Люк его запыхавшийся голос. Люцерис хотела дернуться прочь, пробраться через другие стеллажи к выходу. Она могла сбежать, если ей повезет... Эймонд больно вцепился ей в плечо раньше, чем она успела сообразить, в какую сторону ей бежать, и развернул к себе. Свободной рукой он уже выхватил из-за пояса кинжал. — Мой принц, вам нельзя... — Заткнись! — рыкнул в сторону молодого стражника Эймонд, обжигая дыханием лицо Люк. — Пошел прочь! Сир Вудрайт бросил на нее жалостливый взгляд, но не посмел ослушаться Эймонда. Когда они снова остались одни, Эймонд чуть отошел назад, но хватку на плече не расслабил. — Какого черта? — повторил Эймонд, но уже спокойней. — Тебе жить надоело? — Ты мой глаз хотел голыми руками достать! — вырвалось у Люк, чувствующей, что ее начало трясти от пережитых событий. — Ты что, предлагал мне просто стоять и терпеть? — Какой глаз? У тебя сажа там была. — Какая еще сажа? — Вот я и хотел узнать, где ты в ней вывозилась. Он продемонстрировал ей подушечки двух пальцев, среднего и указательного, которые и правда были в чем-то черном. Люцерис сама быстро провела костяшками по тому месту, которого коснулись пальцы Эймонда. Оно до сих пор будто горело как от ожога. На костяшках остались тонкие, едва заметные, темные полосы. — Оу, — вырвалось у нее, — извини. — Не знал, что ты умеешь извиняться, — язвительно сказал Эймонд, убирая кинжал обратно. — Ты сам виноват, столько меня запугивал... Естественно я до смерти напугалась, — Люк почувствовала себя спокойнее, когда он перестал размахивать перед ней кинжалом. — И вообще, скажи спасибо, что я не заехала тебе коленом между ног. — Спасибо, — бросил Эймонд, потирая место удара. Люк опустилась на колени и стала быстро собирать книги. Когда она встала, дядя выхватил у нее из рук несчастную стопку, положив сверху те самые несчастные мемуары. — Когда-нибудь я еще вышлю тебе благодарность от леди Баратеон, — сказал он, смотря ей прямо в глаза. — Она бы пострадала в этой ситуации больше всех. — Больше всех пострадал бы лорд Боррос, — возразила Люк. — Он настолько хотел себе внуков с кровью Таргариенов, что, думаю, он был бы готов хоть самого себя предложить, только бы ты согласился. — Было такое, — ухмыльнулся Эймонд, выходя из библиотеки и продолжая нести чужие книги. Люцерис, идущая рядом с ним, впервые отметила, что его ухмылка не вызывала у нее неприязни.