Сирена и Дракон

— ...Нельзя же, чтобы я вас каждый день уговаривала одеваться и спускаться, — причитала Бетси, безуспешно пытаясь расчесать Люк волосы. — Вы же принцесса. — Никуда я не пойду, — буркнула Люк, но лишний раз головой дергать не стала. — Вы ведь всегда с такой радостью собирались на встречи с Ее Милостью. Что с вами вдруг стало? Ее непонимание, почему Люцерис всеми силами противилась встрече с Хелейной, давало самой Люцерис слабую надежду, что еще не весь замок судачит о ней и Эйгоне... Она крепко зажмурилась, пытаясь прогнать сильно мутные воспоминания о вчерашнем вечере. Она не так уж сильно, на самом деле, волновалась о своей репутации. Слухом больше, слухом меньше... Дело было, конечно, в Хелейне — Люк не знала, как ей теперь смотреть тете в глаза. Что она ей скажет? Как извиняться? Самым легким способом решения этой проблемы было бы лишний раз не попадаться никому на глаза. Но это было бы слишком просто, поэтому Люк даже не удивилась, когда утром к ней пришла Бетси, чтобы сообщить, что Хелейна пригласила ее на прогулку по саду. Хелейна не была похожа на человека, способного тихо прирезать ее в тени пышных деревьев и закапать рядом под кустом роз. Но зачем еще она могла позвать Люк прогуляться с утра пораньше, идей больше не было. Пусть она яро не сопротивлялась, но от Бетси не ускользнуло, насколько нарочно медленно Люк собиралась. Выкраденное время она использовала, чтоб свыкнуться с мыслью, что ей нужно собрать всю оставшуюся смелость в кулак и отважно принять и опровергать все обвинения, какие могла бы предъявить ей тетя. Главным минусом было то, что Люк, несмотря на богатую фантазию, никак не могла представить Хелейну в гневе. "В живую посмотришь", — ехидно сказал внутренний голос. Как назло, никто так и не соизволил вернуть ее скромный гардероб из платьев с чужих плеч, и ей осталось надеть только отвергнутое вчера зеленое платье. Единственное, о чем думала Люк, пока Бетси помогала ей с платьем, не посчитают ли в такой ситуации выбор этого платья дерзостью. Платье спасительно закрывало шею, на которой пусть и не осталось никаких следов преступления, но Люк-то знала… Ей было безумно стыдно перед Хелейной. По сути, она была единственной, кто точно не желал ей зла из окружающих. До этого дня, во всяком случае. Случившееся бы в любом случае повлияло на Люк, но, будь женой Эйгона какая-нибудь незнакомая ей дама, ей бы было куда легче. И чем дольше она думала об этом, тем сильнее тошнота подкатывала к горлу. Люк не хотела причинять боль ни Хелейне, ни ее детям. И от этой боли не избавишь человека, бросившись ему в ноги. За дверью вместо всегда улыбающегося ей сира Вудрайта ее ждал вечно хмурый пожилой стражник, так и не удосужившийся представиться. Он и сопроводил ее до садов, где ее ждала Хелейна. Она будто парила, почти не касалась земли, настолько ее движения были легки. Впереди нее, державшись за нянечку, бежали близнецы, громко смеясь. Хелейна смотрела себе под ноги, поэтому далеко не сразу заметила, когда Люк поравнялась с ней, неохотно догнав. — Доброе утро, Люцерис, — улыбнулась вполне по-обычному она. — Как тебе спалось? Отсутствие изменений в поведении тети одновременно напугало и воодушевило Люк. Она еще раз окинула Хелейну взглядом: ни капли напряжения в ее жестах, пальцы даже как-то игриво теребили юбку светло-голубого платья. — Неплохо, — сорвала Люк, облизав пересохшие губы. Они сделали буквально пару десятков шагов, когда Люк поняла, что она себя переоценила, когда посчитала, что сможет сохранять хладнокровие. Вид Хелейны, продолжающей вести себя как ни в чем не бывало, совершенно обезоружил ее. Могла ли она ничего не знать? — Я рада, что Эймонд вчера о тебе позаботился прежде, чем могла произойти беда, — будто прочла ее мысли Хелейна. — Насчет вчерашнего... Хелейна, я безумно сожалею... Я правда не хотела, чтоб так все сложилось, мне стоило быть осторожнее, — залепетала Люк, ощущая, как горели ее уши. — Я искренне прошу прощения, если ты позволяешь. Хелейна повернула к ней голову. Их взгляды встретились. В глазах Хелейны плескалось неподдельное беспокойство. Впервые, наверное, Люк почувствовала, что хоть кто-то действительно о ней беспокоится в стенах этого замка, и от этого Люк еще сильнее поплохело. — За что ты извиняешься? — с недоумением в голосе спросила Хелейна, лишая Люк дара речи окончательно. — Ну как же... — Люк закусила губу. — Эйгон... Вчера... — Все еще не понимаю. Тут произошло то, чего Люк никак не ожидала. Хелейна сократила между ними расстояние и бережно взяла ее под локоть, подстраиваясь под ее темп. Люк не могла все от удивления отвести глаз от места, где пальцы Хелейны соприкасались с ее рукавом. — Именно ты была в большой опасности. И последствия бы больше всего ударили бы по тебе, Люцерис. Поэтому... Она остановилась на полуслове, взглянула вперед, где виднелся поворот, и Люк обеспокоенно тоже подняла голову. Из-за поворота спустя несколько секунд вышел Эймонд, как всегда во всем черном, еще и в злосчастном плаще. Значит, он опять куда-то собирался лететь. Но Люк сейчас больше занимало, как Хелейна смогла его разглядеть сквозь высокие и густые кусты, посаженные вдоль дорожек, полностью все скрывающие гуляющих с обратной стороны от любопытных глаз. — Эймонд! — приветственно улыбнулась ему Хелейна. — Тоже решил прогуляться? — Пришел попрощаться, — сказал Эймонд. — Снова нужно уладить кое-какие дела, требующие моего личного присутствия. Люк даже почти расстроилась, услышав про это. Эймонд и Хелейна были ее ключами из ее покоев, Эймонд еще и отвечал за все ее походы в Драконье Логово. Его отсутствие означало, что она нескоро увидит Арракса. Прежде чем присоединиться к ним, он легонько потрепал по голове Джейхейриса, нагнулся к Джейхейре, чтоб что-то прошептать в ухо, от чего она залилась неподдельным детским смехом. Еще он критично бросил взгляд на Хелейну, держащую Люк под локоть, но ничего не сказал, лишь зашагал справа от Хелейны, которая невольно оказалась в центре. — Я как раз говорила, что ты так вовремя пришел на помощь Эйгону и Люцерис. Страшно подумать, какой бы мог начаться скандал. — У Люцерис такая репутация, что падать ниже ей особо уже некуда, — тихо ответил Эймонд. — Не думаю, что стало бы намного хуже, чем сейчас. Будь Люк в настроении, она бы наверняка не оставила такое заявление без ответа, но сил хватило лишь на закатывание глаз. Хелейну же слова брата позабавили, и она даже рассмеялась. — Ты просто скромен. Люцерис все еще даже не помолвлена, и гнусные слухи могли бы отпугнуть потенциальных женихов. Кстати, — Хелейна повернулась к Люк, — очень странно, что ничего не известно о твоей возможной помолвке, Люцерис. Ты же уже взрослая. Действительно, в ее возрасте Хелейна была уже не только замужем, но и родила близнецов. По счастью, тема будущего замужества Люцерис почти не поднималась дома: мама свято клялась всеми Богами, что когда придет время, Люк не отдадут замуж просто за того, у кого будет наиболее выгодное предложение, что ее мнение обязательно учтут, на этом и порешали. Если какие-то предложения и поступали матери, она о них не говорила. Такие же обещания дали дочерям Деймона, и об их замужестве заговорили только во время их визита в Королевскую Гавань с целью защиты прав Джоффа на Дрифтмарк. Бейла с большим удовольствием согласилась на свадьбу с Джейсом, что было неудивительно, ведь только слепой не увидел бы, как их все время тянуло друг к другу. Рейна же... Рейна всегда была натурой романтической, она грезила, как рыцари один за другим будут сражаться за ее внимание, как она будет принимать знаки внимания всех лордов или разбивать их сердца отказом. Поэтому она совсем не разделяла восторга сестры, но спорить не стала, приняв свою судьбу. "Вы все так будете в безопасности, а о большом можно и не мечтать", — призналась она Люцерис, когда они уже вернулись домой. Люк тогда впервые задумалась, что когда настанет тот день, что ей придется пожертвовать собственными желаниями во благо семьи, она, наверное, поступит точно так же. Лишь только надеялась, что этот день наступит нескоро. — Мы еще не обсуждали это, — лаконично ответила Люк, на что Хелейна кивнула. — В любом случае вышло бы нехорошо. Даже не знаю, что бы нам пришлось делать, — Хелейна по какой-то причине была невероятно болтлива. — Можно было бы выдать тебя за Эймонда, но он уже обручен. От перспективы Эймонда в роли спасителя чести Люк чуть не подавилась собственной слюной. Она взглянула с ужасом на Эймонда, но тот шел дальше как ни в чем не бывало, будто Хелейна ничего и не говорила. Именно Хелейна поймала взгляд Люк и непривычно широко улыбнулась. — Ты не знаешь, наверное, но когда вы жили еще здесь, Рейнира предложила обручить меня с Джейсом, а тебя с Эймондом. — Какая прелесть, — только и смогла произнести Люк. Сама мысль, что матушка могла, пусть и давным-давно, сделать такое предложение, казалась дикостью. От того безумно смешной. Люк пришлось потратить все свои внутренние ресурсы на то, чтоб не забиться в истерическом смехе и ее не посчитали сумасшедшей. — Ты ведь так не считаешь? — прищурилась Хелейна, разгадавшая иронию. — Ну почему же? Просто... просто... Ха-ха... — Наконец, Люцерис сломалась, и первый нервный смешок сорвался с ее губ. — Это так нелепо. — А мне кажется, вы бы хорошо вместе смотрелись, — тоже почему-то хихикнула Хелейна. — "Нелепо", думаю, все же больше подходит — не выдержал уже таких издевательств Эймонд, отчего Люк прикрыла рот рукой, пытаясь отсмеяться хотя бы тихо, раз сдерживаться не было уже сил. — Почему же? Я правда думаю, что вы бы прекрасно поладили, если бы захотели. Люк громко хрюкнула в ладонь, заставляя Эймонда взглянуть на нее. — Что ж, у Люк есть большое преимущество, — хитро усмехнулся он. — Леди Баратеон, если она вдруг начнет надоедать, не получится взять за шкирку и закинуть на шкаф, откуда она не сможет слезть самостоятельно. — Спасибо, что не собрался травить надоевшую жену, а всего лишь ограничился отправить ее в изгнание на шкаф, — не смогла промолчать Люк. — Ну ты что, как бы я смог? Яд — оружие трусов и женщин. Поэтому я бы всегда перепроверял всю еду и питье по несколько раз. — Я слишком ленива, поэтому своим обидчикам лишь плюнуть могу в тарелку или кубок. Так что можешь не думать каждый раз перед трапезой о смертельной опасности. — Вы настолько же милосердны, насколько прекрасны, — ответил на это Эймонд. — Мои главные достоинства, — со смехом закивала головой Люк. — Да, дети поэтому будут очень красивыми, — влезла в их перебранку ничего не понимающая Хелейна, и Люк еще сильнее залилась смехом, отчего близнецы, вырвавшиеся уже далеко вперед, обеспокоенно обернулись в сторону взрослых. — О, так... возможно... они будут нормального... среднего роста, — сквозь хохот и выступившие слезы еле-еле выговорила Люк. — Не коротышки и не дозорные башни! — И заметь, с серебряными волосами и фиолетовыми глазами, — прошипел как змея, пригревшаяся на солнышке, Эймонд. — О нет-нет, будут как Баратеоны: с темными волосами и глазами! — продолжая смеяться, замотала головой Люк. — И зачем тебе выходить за Таргариена, если получатся опять Стронги? — ехидно заметил Эймонд. — Лишь бы не Хайтауэры... — Они в любом случае будут Таргариенами, — осадила их обоих Хелейна. — Ой, меня все устраивает, я на все согласна! — Люк выглянула из Хелейны, пытаясь встретиться взглядом с Эймондом. — А ты как думаешь, дядя? Готов был бы просить моей руки? Карие глаза наконец встретились с фиолетовым. — Только если буквально, — ответил он. — Оу, Хелейна, ты права, из нас бы вышла отличная пара: Эймонд без глаза, я без руки... Какую же чудесную придумали бы барды песню! Вошли бы в летописи! — Рада, что ты, наконец, расслабилась, — тихо произнесла вдруг Хелейна, покрепче обхватывая ее локоть. — Мне нравится твой смех. Они уже, наверное, делали третий круг по саду. — И все-таки, — продолжала быть непривычно словоохотливой Хелейна, — почему о твоей помолвке ничего неизвестно? — Ее мамаша все не может найти вариант повыгоднее, — ответил за Люк Эймонд. — Нет, мама все еще не может пережить твой отказ стать моим женихом, — огрызнулась Люк. — Точнее, отказ вашей матушки. — Просто торгуется, думаю, — пропустил ее слова мимо ушей Эймонд. — Считает, что за кого попало бастарда королевы без трона не стоит отдавать. — Ты пытаешься меня задеть очень странным способом. — Люк, ты так и не ответила, есть ли у тебя самой мысли какие-либо по поводу замужества? — не дала начаться очередной перепалке Хелейна. Люк, отвернувшись от тети и дяди, взглянула на носящихся друг за другом близнецов. Она даже не знала, что сказать. Ей так и не удалось вбить себе в голову, что кого-нибудь ей придется покинуть свой дом и жить в совершенно незнакомом месте, где все будет ей чужим. — Мне бы, наверное, хотелось, чтобы мой будущий супруг был мне хотя бы не противен. Я понимаю, что некая чувственная любовь при моем положении — это большая редкость. Бейле и Джейсу безумно повезло, что между ними вспыхнули такие искренние чувства. Они скорее исключение. Но я выросла, наблюдая перед собой все время их и маму с Деймоном, поэтому чуть что забываю, что обычно в жизни все бывает как раз наоборот, — она задумалась о Лейноре. Наверное, ее следующие слова Эймонд будет высмеивать, но Хелейна заслужила от Люк только искренности. — Я знаю, что между матерью и отцом не было любви, только долг, но они уважали друг друга. Было бы славно иметь хотя бы такие взаимоотношения, о большем мечтать уже чересчур сме... — Папа-папа, папочка! Люк перебили на полуслове. Они вышли обратно к замку, из гигантских дверей которого вышел Эйгон. Джейхейра бросилась к нему со всех своих маленьких ножек, как только заметила. Эйгон остановился, опустился на колени и широко распростер руки, ожидая, когда дочь подбежит к нему. От этой картины Люк стало неловко, и она виновато отвернулась. — Но знаете, скорее всего, меня и правда отдадут тому, кто предложит воинов или что там еще предлагают... И умру, безуспешно пытаясь родить наследника... Я себя неважно чувствую, Хелейна. Голова болит, я пойду к себе. Не дожидаясь ее ответа, Люк резко развернулась и быстрым шагом подошла к лениво идущему за ними пожилому стражнику. — Сопроводите меня в покои, сир, — натянуто улыбнулась ему Люк. Короткий путь лежал через Эйгона, но Люк была слишком труслива, чтобы сегодня пересечься с ним, поэтому она пошла обратно в глубину сада, чтобы зайти в замок через другой вход. — Какая ты прыткая, когда нужно убежать, поджав хвост, — услышала она смеющийся голос Эймонда. Люцерис недовольно обернулась к нему, не останавливаясь. — Тебе же нужно было куда-то лететь! — Я лишь посчитал, что твоей донельзя чувствительной ящерице стоит тебя увидеть. Неизвестно, на сколько я покидаю столицу, может и на целую луну. Она расстроится, снова перестанет жрать и сдохнет от тоски. Люк замедлила шаг, позволяя Эймонду поравняться с ней, и искоса взглянула на него. — А тебе какое дело до Арракса? Разве не лучше для тебя и твоей семейки будет, если с ним что-то случится? — Если у меня есть неприязнь к хозяйке, это не значит, что она распространяется и на дракона. Он же не виноват, что вылупился именно в твоей колыбели. Мне просто показалось, что тебе не безразлична его судьба, прости, если ошибся. Будто нарочно Эймонд стал идти еще медленнее, пропуская как бы Люк вперед. Закусив губу, она остановилась и повернулась к нему. В словах Эймонда содержалась неприятная правда: она, потеряв контроль над Арраксом еще над Заливом Разбитых Кораблей, так и не обрела его вновь. Арракс стал неуправляемым и непредсказуемым. Если Эймонда и правда долго не будет в Королевской Гавани, кто знает, что еще он может учудить. И она боялась за жизнь Арракса. — Буду признательна, если отведешь меня к нему. В этот раз Эймонд сидел вместе с ней в паланкине. От стресса Люк сидела как на иголках, пытаясь понять, что он мог задумать, но тот лишь даже с издевательским интересом рассматривал город сквозь решетку и обращал на нее ровно ноль внимания. В это мгновение в голову Люк пришла мысль, которую, наверное, стоило сразу забывать, но… Люк воспитывали быть благодарной и не воспринимать оказанную к ней доброту как должное. Возможно, это ни в коем случае не касалось Эймонда, но ей и правда казалось, что так поступить, как она сейчас собиралась, будет правильно. Кто знает, когда они встретятся в следующий раз и в каких обстоятельствах? — Эймонд, я… — Люцерис даже поразилась, насколько легко ей удавалось говорить, тело не оказывало сопротивления. – Я хотела поблагодарить тебя. За вчерашнее. Даже если ты считаешь, что ничего особенного не совершил, для меня это было очень важно. Эймонд повернулся не сразу, еще и довольно лениво, зато пристально взглянул на нее, отчего по спине Люк пробежалось стадо мурашек. Какое-то время они молча друг на друга смотрели. — Ну?.. – как-то даже с усталостью в голосе произнес Эймонд. — Что «ну»? – не поняла его Люк, изогнув бровь. — Я не собираюсь ждать весь день твои благодарности, давай шустрее. Пусть и кончики ее губ нервно дернулись, Люк быстро взяла себя в руки и, поняв, что отступать уже поздно, сделала глубокий вдох. — Спасибо тебе, что не остался в стороне. Должно быть, ты не знаешь, насколько плохо все могло для меня обернуться… — Ты права, я не знаю и знать не хочу, — резко перебил ее Эймонд, отвернувшись от нее. – Я это сделал не для тебя, а для Хелейны и для Эйгона, последний совершенно не понимает, что творит, когда в его желудке начинает плескаться одно вино. В первую очередь, я защищал честь своей семьи. На твоем месте могла оказаться любая девушка, просто так получилось, что вчера не повезло тебе. Или повезло, смотря как мы будем рассуждать. — Я поняла-поняла тебя, — замахала руками Люк. — И еще неизвестно, кого вчерашнее больше позорило, тебя или Эйгона, — вдруг ухмыльнулся Эймонд. – Как я уже говорил, твоей репутации от произошедшего хуже бы не стало. А вот Хелейне… — Как же ты хочешь, чтобы я побыстрее забрала свои теплые слова в твой адрес назад, — тоже не сдержалась от ухмылки Люк. – Нет уж, живи с ними до конца своих дней. И не тебе, между прочим, говорить о репутации: ты вчера именно тем и занимался, что портил свою собственную. Короновал меня на глазах толпы, посадил рядом с собой за столом, сейчас едешь только со мной неизвестно куда, и это все при здравствующей невесте, в придачу с которой идет верность и войска Баратеона… Начнут судачить всякое. — А я как принц с самым большим драконом, имею право делать, что хочу. Так что ни тебе, ни простым людишкам меня судить. Люк на это лишь показала ему язык и тоже отвернулась наблюдать за ставшей почти родной дорогой до Арракса. Только ехали они не в Драконье Логово. Когда они проехали мимо него, Люцерис обеспокоено взглянула на Эймонда. — Его сегодня выводят погулять. Не только тебе не нравится сидеть взаперти, — соизволил объяснить ей Эймонд. Они проехали весь город, даже Драконьи Ворота. Съехав на тропинку с большой дороги, они остановились. Перед Люк открылась милейшая картина: в поле, в компании нескольких драконьих смотрителей резвилась парочка маленьких дракончиков. Они были полностью поглощены своей игрой, суть которой, скорее всего, заключалась в том, кто кого быстрее схватит за хвост, и они совершенно не обращали никакого внимания на внезапных гостей. Они настолько напоминали близнецов Хелейны, что Люк даже поразилась. Вдалеке от них, опустив голову, с закрытыми глазами на земле лежал Арракс, окутанный цепями. Его отрешенный вид мог вызвать только сочувствие и боль. Не должно было так проводить свои дни прекрасное существо, пусть и оставшееся без крыла. Он сразу же распахнул глаза, как только нога Люк, коснулась земли, и даже встал на свои ослабшие лапы. Люк снова принялась ходить кругами по полю, только уже в компании Арракса, и ей оставалось радоваться, что хотя бы при ней в нем просыпалась воля к жизни. Ее некогда любопытный и юркий друг слабо походил на самого себя, но Люк успокаивала себя хотя бы тем, что он был жив, что его не разорвали на куски на смерть. Ей все равно было горько видеть его таким. Следовавший тенью за ними Эймонд невольно стал «ушами», когда Люк захлестнул поток жалости к Арраксу. Она зачем-то принялась рассказывать ему в мельчайших подробностях, как Арракс рос на Драконьем Камне, как любил расправить крылья и низко летать, касаясь кончиками когтей бушующих волн, окружающих их остров. Люк привыкла и полюбила тогда ощущать брызги и капли воды на своем лице. Почему-то она считала, что когда она рассказывала это Эймонду, он ее понимал. Ведь больше никто ее здесь понять не смог бы никогда. Эймонд же молчал. То ли он ее не слушал, то ли не знал, что ей на все это сказать. Но Люк была благодарна тишине, в которой ничего не мешало ей излить нахлынувшие чувства. Через некоторое время к ним подошли смотрители и сообщили, что им пора доставить драконов обратно в Логово. Люк, все еще чувствующая себя эмоционально накрученной из-за воспоминаний, лишь рассеянно кивнула и принялась безвольно смотреть, как от нее уводили Арракса, снова опустившего голову. Она опять осталась с Эймондом в одиночестве. Он тоже пошел куда-то, в противоположную сторону от смотрителей, и Люк, не зная, куда податься, пошла за ним. — Он окончательно погибнет, если не вернет себе желание бороться, — сказал он, даже не оглядываясь на Люк. — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Люк. — Хандра разобьет его сердце раньше, чем залечится его рана. Не существует такого дракона, который готов безропотно смириться со своей судьбой. — Судьбой, что он никогда не взлетит? – вырвалось у нее. — Когда ты лишила меня глаза, — от стали в его голосе Люк поежилась, — огонь ненависти во мне чуть не был потушен жалостью к себе. Мои руки опускались, когда я брался за любое дело, которое ты выполняешь даже не задумавшись, а у меня ничего не получалось. Но моя матушка… Она не собиралась так просто мириться. Она верила в меня, поддерживала. В ее взгляде быстро пропало сочувствие, осталась только железная уверенность. Может, я мог бы подвести себя, но не ее. Я понимал, что должен оплатить ее позор, с которым она столкнулась, пока пыталась безрезультатно защитить меня. Ты можешь стать такой же опорой Арраксу. – Наконец он повернулся к ней. — Прекрати жалеть его, этим ты ему точно не поможешь. Хватит уже оплакивать живого дракона. Добивался ли этого Эймонд, Люк не знала, но она не знала, куда себя деть от стыда. Он был прав – Арракс чувствует, какое отчаяние ее окутывает при его виде, как бы их связь не ослабела. Она должна стать сильнее – ради Арракса, ради себя. Она нашла отдушину в Хелейне и ее детях, у Арракса же нет никого кроме нее. Она – его единственная надежда. Когда-то он был ее крыльями, теперь же настал ее черед. Она, погруженная в мысли, не заметила, как они вышли к холму. И когда «холм» оказался совсем близко и зашевелился, Люк от неожиданности отскочила назад, подавив в себе желание вскрикнуть от страха. Принять Вхагар за холм оказалось делом несложным – она долгое время лежала, не шевелясь и будто не дыша. Ее темно-зеленая чешуя, будто морщинистая, идеально позволяла ей маскироваться в окружении. Вот и правда, если хочешь что-то спрятать – спрячь это на самом видном месте. Пожилая драконица медленно приводила себя в боевую готовность, зловеще урча, пока Эймонд забирался по веревочной лестнице ей на спину. Ее вид, который поразил Люцерис до глубины души, когда она впервые увидела ее на Дрифтмарке в день похорон Лейны, теперь же внушал поистине животный страх, заставляющий ноги дрожать, а ладошки потеть. Та погоня в буре, похоже, навсегда отпечаталась внутри нее, поэтому в присутствии Вхагар тело Люк отказывалось подчиняться голосу разума. Эймонд, оказавшись в седле, не без удовольствия, оглядел с головы до ног ее жалкий вид. — Что ж, — прокричал он ей, — похоже ты права, о нас действительно могут вот-вот пустить слух. — О чем ты? – неуверенным голосом спросила его Люк, так и не взявшая себя в руки. — Мы дали еще повод для обсуждения – ты по собственной воле пришла проводить меня в дальний путь. Думаю, некоторые посчитают это довольно пикантной темой. Люцерис поймала себя на том, что уже некоторое время она просто таращилась на Эймонда с открытым ртом. Ей так и не пришло в голову, чего бы остроумного можно было выдать на такое заявления, поэтому она лишь резко отвернулась и пошла прочь, в сторону своего стражника. Ей показалось, что она услышала, как Эймонд смеялся ей в спину. Люк не стала оборачиваться, когда почувствовала дрожь земли – это Вхагар собиралась сделать разгон, чтобы взлететь. Недалеко от ее паланкина стояла уже какая-то карета, а навстречу ей по тропинке медленно поднимался некий незнакомец, передвигающийся с помощью трости. Люк знала, что при дворе находится лишь один не пожилой человек с проблемной ногой – это мог быть только Ларис Стронг. Ее сердце все еще бешено билось после неожиданной встречей с драконицей, она не знала, как ей стоит себя вести с этим человеком. Она вообще ничего не знала о нем кроме того, что он был братом ее покойного настоящего отца. Люк нарочно замедлила свой шаг, чтобы у нее было побольше времени выровнять дыхание, чтобы никто не посчитал, что ее нервозность вызвана знакомством с возможным дядей. «Еще одним», — мелькнула мысль. — Здравствуйте, принцесса. Приятно видеть, что вас и правда не держат в четырех стенах. Юной девушке полезно почаще дышать свежим воздухом, — сказал Ларис. От его улыбки что-то щелкнуло в сердце Люк. Воспоминания о Харвине Стронге с каждым годом становись все тусклее и тусклее, и иногда она понимала, что черты лица доброго рыцаря окончательно расплылись в ее памяти. А сейчас она будто на секунду вернулась в раннее детство. Удивительно, насколько Ларис Стронг был одновременно похож и не похож на своего брата. Тот казался ходячей горой с вечной прямой спиной и широченными плечами, чего никак нельзя было сказать о Ларисе, но эта улыбка, морщинки у глаз… — Здравствуйте, лорд Стронг, — не удержалась от ответной улыбки Люк. С невероятной прытью и одновременно деликатностью для человека с его недугом, он протянул ей руку, схватил ее пальцы и, поклонившись, коснулся их тонкими губами. — Бесконечно рад, что нам удалось встретиться, принцесса. Для меня это настоящая честь. И я всерьез беспокоился, что с вами происходят ужасные вещи, — поймав ее изумленный взгляд, Ларис улыбнулся еще шире и чуть сжал ее пальцы, которые все не хотел отпускать. – Ну знаете, люди шептались, что вас держат в сырой темнице где-то в глубине катакомб Красного Замка на хлебе и воде. Вы не представляете, какое облегчение я испытал сейчас, когда увидел вас спокойно беседующей с принцем Эймондом. Ходили самые ужасные слухи, что он вас запытал чуть ли не до смерти. Как я рад, что они не подтвердились. — Вижу, про меня и правда ходит куча слухов, — усмехнулась Люк. – Один хуже другого. И где же такое говорят? — В Харренхолле, принцесса. Жуткие слухи в жутком месте. Я как раз возвращаюсь оттуда в столицу. Вы, наверное, многое слышали про Харренхолл? Только всякие страшилки? — Вроде того, — кивнула она. В Харренхолле при трагических обстоятельствах погиб ее отец и дед. Для Лариса – брат и отец, самые близкие. Люк не знала, кем ей приходятся эти люди на момент их смерти, а для него – это, наверное, была невосполнимая утрата. Люк помнила, как она горько оплакивала смерть Лейнора. Она до сих пор тряслась от лишь одной мысли, что с ее братьями может что-то случится. Что происходило в душе Лариса в тот роковой вечер, когда он получил ужасные черные вести, она даже не хотела представлять. Теперь он владел местом, где они встретили свой мучительный конец. Возможно, он и правда был в какой-то степени рад ее увидеть, ведь она, Джейс и Джофф – единственные оставшиеся в живых его родственники. Кто знает, может он когда-нибудь поможет ей бежать отсюда? Если вдруг у Лариса Стронга и правда были планы спасти ее, он не подал виду. Как ни в чем не бывало он проводил Люцерис до паланкина, рассказывая с невероятной любовью о Харренхолле, который, по его словам, больше, чем просто замок с приведеньями и расплавленными руинами. Даже добавил, что надеется, что она лично сможет однажды там побывать. Он помог ей забраться в паланкин и снова позволил себе держать ее руку чуть дольше, чем требуется. — Повторюсь, принцесса, я очень рад нашему знакомству, — повторил лорд Стронг на прощание.