Отныне и во веки веков

На этот раз Лю Цингэ понял, что все закончилось, потому что ему по голове прилетело подушкой, которую, недрогнувшей рукой, в него прицельно запустил Шэнь Цзю. От удара Лю Цингэ открыл глаза и отнял руки от ушей. Шэнь Цзю нетвердо стоял на ногах, а передвигаясь слегка прихрамывал. На нём был всё тот же зелёный шёлковый халат. Распахнутый на груди, сейчас он не скрывал от взгляда множество синяков и болезненных отметин. Чувства Лю Цингэ пребывали в смятении. В замешательстве и смущении он становился гневлив. — Почему ты не позволил мне вмешаться? — набросился он на Шэнь Цзю. Лю Цингэ избил бы того человека. Вышвырнул бы вон. Убил бы, если потребовалось. Шэнь Цзю глумливо оскалился: — И что бы ты сделал? Подобные тебе громилы только и знают, как размахивать кулаками. Но не всё в этой жизни решается силой. Лю Цингэ всё ещё полыхал от злости, вот только… он бросил взгляд на синяки Шэнь Цзю — не ему сейчас возмущаться. — Ты прав, — согласился он и на этом оставил. Стоило отзвучать словам Лю Цингэ, как все силы разом покинули Шэнь Цзю. Он опустил плечи, подошел к кушетке Цингэ и уселся рядом. Расстояние между ними, как и прежде, можно было бы измерить подносом. — Сегодня без закусок, — сказал он со смешком. — Но придержи своё недовольство, до сих пор я и так обходился с тобой, как с дорогим гостем, а это, в конце концов, не столичная гостиница. Лю Цингэ посмотрел на юношу подле себя. На гордый наклон головы, и струящиеся по плечам волосы, на тонкие лопатки и еще более тонкие запястья, которые виднелись из-под дешевого зеленого шелка. Он смотрел на его прямую спину, и думал, как жестоко его унижали меньше четверти шичэня назад. Лю Цингэ был не совсем уверен, что уместно говорить, а что нет, так что попытался завести разговор о чём-то безопасном: — Думаю, моя духовная энергия истощает печать. Должно быть, потребуется ещё несколько дней. Шэнь Цзю кивнул: — Хорошо, кормить и заботиться о тебе — удовольствие не из дешевых, — он демонстративно вздернул подбородок. — Моя жизнь станет намного проще, когда ты слезешь с моих плеч. Тогда-то Лю Цингэ и поклялся себе, что будет защищать Шэнь Цзю изо всех сил, и никогда больше не позволит поднять на него руку. Это была торжественная клятва. Лю Цингэ вложил в неё всю значимость и серьезность, из-за которых над кланом Лю нередко посмеивались другие, менее праведные семьи. Как бы там ни было, Лю Цингэ не собирался отступаться от своих слов — он поклялся, что будет оберегать Шэнь Цзю так долго, как только сможет. Пока он сидел там, его желания и планы на будущее начали складываться во что-то более осмысленное. Если Шэнь Цзю позволит, Лю Цингэ найдёт более весомые способы помощи, чем деньги или драгоценности. Прежде чем Лю Цингэ успел сказать что-нибудь ещё, виновник его размышлений встал и, спотыкаясь, подошел к тазу с водой. Не задумываясь о приличиях, он окунул лоскут ткани в воду и завел руку под халат, чтобы вытереть… там, внизу. Лю Цингэ вспыхнул и отвернулся. В голове у него мелькнула мысль: не значит ли это, что Шэнь Цзю пришёл к нему поговорить даже раньше, чем привёл себя в порядок, просто накинув халат. Он, конечно, видел Шэнь Цзю в куда более откровенных позах, чем сейчас, но смотреть, как тот обмывал себя под халатом было чем-то более интимным. — Что ты хочешь в качестве оплаты? — резко спросил он, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей. — Ты не назвал сумму. Шэнь Цзю продолжил вымывать себя и не отвечал пока не закончил. Наконец, он повернулся к Лю Цингэ со сложным выражением на лице. — Мне нужно много, — сказал он, усаживаясь на кушетку. Его глаза приклеились к Лю Цингэ. — Я хочу выкупить себя из борделя, — он говорил очень медленно и выверено, как будто каждое слово имело невообразимый вес. Лю Цингэ моргнул. — Тебе здесь не нравится? — удивился он и почувствовал себя первостатейнейшим идиотом, напоровшись на взгляд Шэнь Цзю. — Ты что же, думаешь, мне нравится быть шлюхой? Лю Цингэ не совсем понимал, где оплошал, но попытался исправиться: — Другие клиенты вроде тебя не обижали… Шэнь Цзю прищурился, и голосом до того едким, что плоть могла бы слезть прямо с кости, резко ответил: — Неужели ты считаешь, что раз я шлюха, с которой хорошо обращаются, это меняет факт, что те люди меня покупают? Что я раб, по сути? — Нет, что ты, нет. После… сегодняшнего я могу понять… — Думаешь, раз сегодня впервые увидел насилие, то стал меня понимать? Думаешь, пока эти люди добры ко мне, все в порядке, а если ударят — нужно спасать? Никакой разницы нет. Так и так, мне одинаково плохо, — Шэнь Цзю встал, прошелся через комнату, поднял отрез ткани и в порыве гнева бросил его обратно в таз. Лю Цингэ вдруг осознал, что нужно срочно спасать ситуацию, пока не стало хуже. Он вскочил и в два шага пересек комнату, чтобы оказаться рядом с Шэнь Цзю. Безотчетно Лю Цингэ схватил его запястье: — Прости, если обидел. Я не хотел. Шэнь Цзю снова прищурил свои зелёные глаза, но, видимо, разглядев что-то в Лю Цингэ, выдохнул и немного расслабился. — Ты просто богатенький господин. — Да, ты прав, — Лю Цингэ с готовностью согласился. Только в последние несколько дней он начал осознавать, как ему повезло в жизни. Только сегодня, когда Шэнь Цзю оказался в комнате с тем клиентом, Лю Цингэ понял, что значит беспомощность. Шэнь Цзю глянул на него, затем кивнул и присел на кровать. Не дожидаясь приглашения, Лю Цингэ сел рядом с Шэнь Цзю, безразличный к тому, что не полный шичэнь назад на этом самом месте развлекался клиент. Погружённый в свои мысли он упустил из виду, как широко распахнулись глаза Шэнь Цзю, почти сразу сменившись прищуреным изучающим взглядом, словно Лю Цингэ прошел испытание, о котором не подозревал. — Почему бы тебе просто не сбежать? — спросил Лю Цингэ. — За мной пошлют людей. Я говорил уже, мы глубоко в Приграничье, и самому мне не выбраться. Я смогу уйти, когда выкуплю свой контракт. Так будет лучше всего. — Как ты здесь оказался? — Слишком много вопросов, — приподняв бровь, заметил Шэнь Цзю, но всё же ответил. — Я был рабом и сбежал от своих прежних хозяев. Мне было некуда идти, и после того, как меня снова поймали, я оказался в этом борделе. Лю Цингэ кивнул. Беглый раб. Нужно полагать, это было непросто. Клан Лю не одобрял рабство, но Лю Цингэ знал семьи, где подобное считалось в порядке вещей. Он сам всегда считал невольничество отвратительным пережитком, но при этом… не пытался что-нибудь изменить. Теперь это вызывало горький стыд. — Признаться, я ожидал, что моё прошлое сильнее впечатлит молодого мастера Лю, — искоса поглядывая на него, сказал Шэнь Цзю. Лю Цингэ пожимал плечами, кое-что пришло ему на ум: — Не лучше ли, если я оплачу твой контракт, а затем вывезу из Приграничья, чтобы ты не беспокоился о путешествии? Смутные идеи начинали приобретать форму плана. Если Шэнь Цзю хочет уйти, то их желания совпадают. Шэнь Цзю замер: — Что? — Я не подведу, — добавил Лю Цинге. Шэнь Цзю будто не вполне понимая, что ему говорят, заторможено кивнул: — Я был бы рад. Наконец всё было решено. — Хорошо. Тогда будь готов к отъезду. В ту ночь, закрывая глаза, Лю Цингэ чувствовал необычайную… легкость.

***

Проснувшись следующим утром, Цингэ выглянул из-за ширмы и обнаружил, что Шэнь Цзю возится в комнате посреди беспорядка. Из рыцарских побуждений Лю Цингэ помог прибраться, поймав себя на мысли, что ему всё чаще хочется сделать что-нибудь для Шэнь Цзю. И не важно что — помочь сменить простыни или постирать белье, убрать чистую одежду или заварить ему чай, придвинуть поднос с закусками, чтобы он мог подкрепиться или… Шэнь Цзю великодушно принимал такое обхождение и, кажется, был счастлив вдоволь покомандовать «молодым господином». Когда они закончили уборку, Шэнь Цзю подошёл к прикроватной тумбочке и открыл нижнее отделение, в котором оказался небольшой самодельный алтарь. Лю Цингэ понимал: раз Шэнь Цзю сделал это у него на глазах, значит не против его присутствия. Так что Цингэ остался рядом и смотрел, как Шэнь Цзю поджигал благовония и немного смятых ритуальных денег. — Для моего брата, — не дожидаясь вопроса сказал Шэнь Цзю. — У меня есть младшая сестра, — в этот момент Лю Цингэ просто хотелось поделиться. — Он оставил меня в рабстве, чтобы стать могущественным заклинателем, чтобы вернуться и спасти меня, — Шэнь Цзю опустил голову. Дым от благовоний ленивыми кольцами поднимался вверх. — Он так и не вернулся, умер где-то в пути. В порыве Лю Цингэ преклонил колени рядом, и сжал руку Шэнь Цзю в своей ладони. Неделя, что они прожили вместе многое в Цингэ изменила, и этот юноша стал ему по-настоящему близок. Ближе, чем подавляющее большинство людей, что Цингэ встречал в своей жизни. Лю Цингэ никто не назвал бы открытым или дружелюбным. Друзей у него было мало. Конечно, были те, кого он уважал и ценил, но никого (даже среди ближайшей родни), с кем он разделял бы искреннюю душевную привязанность. — Мне жаль, — сказал Лю Цингэ, не зная, что еще можно добавить. Шэнь Цзю покачал головой: — Глупо было надеяться, что маленький раб сможет добраться в какой-нибудь орден, убедит принять его в ученики и станет там обучаться. Глупый. Если уж я попался после побега, то он и подавно. Я всегда был хитрее. Лю Цингэ кивнул и, сомневаясь в уместности каких бы то ни было слов, просто молчал. Никогда ещё он не испытывал столько колебаний, как в эти дни. Шэнь Цзю крепко сжал его руку в ответ: — Если ты меня предашь, я разыщу тебя, повырываю все твои ногти и отрежу уши, — спокойно сказал он. У Лю Цингэ против воли вырывался тихий смешок. На этот раз в озорном взгляде Шэнь Цзю отражалась только лукавая улыбка.