Отныне и во веки веков

Понятно, что такое положение дел не могло длиться вечно. В один прекрасный день блудный владыка пика Байчжань наконец вернулся. Шэнь Цзю вместе с привычно хмурым Лю Цингэ приволокли на «аудиенцию» и поставили на колени. — Значит, Лю Цингэ привел кого-то на Байчжань? — владыка пика поднял бровь. — И даже не удосужился поставить меня в известность? — Этот не знал, как связаться с шифу во время его отсутствия, — ответил Лю Цингэ без тени вины в голосе. Владыка пика хмыкнул. Из личного опыта Шэнь Цзю знал, что подобный звук от облеченного властью человека ничего хорошего не предвещает. — И он одет в форму адепта, потому что… — Этот мог одолжить ему только форму, — объяснил Лю Цинге. Ученики вокруг даже не пытались скрыть своего восхищения дерзостью собрата. Шэнь Цзю оставалось лишь внутренне сокрушаться: этот недалекий человек всегда возмутительно честен и прямолинеен. Да с такими оправданиями и невиновного осудят! — И поэтому мой ученик вырядил неизвестного в форму адепта Байчжань и предоставил ему жилье на нашей вершине? И что же, ты полагаешь, что никаких последствий не будет? Лю Цингэ, кажется, осмысливал сказанное: — Этот ученик об этом не задумывался. Теперь взгляды окружающих источали не восхищение, а недоверие. — Этот человек покинет Байчжань, так как не является его адептом, — сказал владыка пика. Лю Цингэ согласно кивнул, хотя и не выглядел довольным. Шэнь Цзю не удивился. Он знал, что так не может продолжаться бесконечно, и они с Лю Цингэ уже обсуждали, что Шэнь Цзю следует спуститься с горы. Просто всё несколько затянулось. — Ученик Лю получит пятьдесят ударов за то, что не подумал о последствиях своего обмана. Лю Цингэ принял известие с лёгкостью, и даже Шэнь Цзю был вынужден признать, что учитывая совершенствование, наказание оказалось не слишком суровым. — Твой гость получит столько же. В ответ на эти слова Лю Цингэ вскинулся с возмущенным видом: — Это несправедливо, — воскликнул он. — Шэнь Цзю не адепт. Вина за принятые решения на мне. Ни слова не сказав в ответ, владыка пика жестом приказал кому-то приструнить своего непокорного ученика. Лю Цингэ прорычал: — Он не совершенствующийся и может умереть! Владыка пренебрежительно отмахнулся: — Ученику Лю стоило задуматься о последствиях раньше. Шэнь Цзю ничуть не удивился: с его-то везением иного ожидать не стоило. Наверное, так он и умрет — пятьдесят ударов от обученного совершенствующего вполне способны из кого-угодно выбить последний дух. Возможно ему стоило молить о снисхождении. Но, хватило одного взгляда на главу пика, чтобы понять тщетность любых попыток. Владыка вознамерился наказать Шэнь Цзю в назидание своему лучшему ученику и другим адептам. Что ему жизнь осиротевшей грязной крысы, если на кону будущность и воспитание молодых господ праведной школы? Шэнь Цзю перебрал монеты в рукаве и взвесил браслет на запястье. Он не сомневался, что не гнушаясь убийствами, сможет прорваться к выходу, а браслет станет хорошим подспорьем. Вырученные за него деньги смогут прокормить Шэнь Цзю, пока он будет налаживать новую жизнь. Шэнь Цзю бросил взгляд на разъяренного Лю Цингэ. А как же он? Что будет с Цингэ, если приглашённый им человек убьёт кого-то из его боевых братьев и сестер? Ну, не может ведь быть совсем худо… хотя, бессердечие главы Байчжань заставило Шэнь Цзю сомневаться в своих первоначальных суждениях. Тем временем объект его мыслей продолжал с пылом отстаивать Шэнь Цзю. — Я приму его наказание, — запальчиво выкрикнул Лю Цингэ. — И стерплю сто ударов. — Кто такой этот ученик, чтобы подвергать сомнению мои решения? — мягко спросил владыка пика. — Ты здесь хозяин или я? Лю Цингэ промолчал. Вместо этого он сердито свел брови. Внезапно в руке у него оказывается меч: — Вы не отмените свое наказание? — глухо спросил он. Владыка пика покачал головой: — Этот не станет менять приговор. — Тогда я, Лю Цингэ, бросаю вызов за место владыки пика. От неожиданности у Шэнь Цзю приоткрылся рот. Это… ради него? Владыка пика хмыкнул и коротко кивнул. Шэнь Цзю оттащили к краю широкого тренировочного поля, а два противника стали лицом к лицу. Шэнь Цзю хотел бы закричать, хотел бы остановить Лю Цингэ, ведь он бросал вызов владыке своего пика, бессмертному мастеру, чей опыт насчитывает не одну сотню лет, и хотя Лю Цингэ хорош, очень хорош, как он может победить в этой схватке? Но была и другая часть Шэнь Цзю, порочная и голодная, которую питала одна только мысль, что ради него Лю Цингэ поставил на кон все. Возможно, он делал это из принципов и в интересах чести, совершал самый глупый поступок, который только довелось видеть Шэнь Цзю, но никто и никогда не делал, да что там, даже не был способен сделать для него ничего подобного. Возможно, Ци-гэ и хотел бы защитить его (Шэнь Цзю искренне в это верил), но что мог его бедный Ци-гэ? Он был лишь бесправным рабом. Лю Цингэ стоял прямой и сильный, ветер играл его волосами, а меч ослепительно сверкал, и когда он нанес свой первый удар, его мощь была столь велика, что земля содрогнулась под ногами. Шэнь Цзю не мог отвести глаз. Он понимал, что для побега лучшей возможности не будет, но всё равно стоял на месте и смотрел. Ради него Лю Цингэ поставил на кон все. Когда лезвие меча прижалось к шее владыки пика, знаменуя победу Лю Цингэ, вся сущность Шэнь Цзю трепетала сытым довольством.

***

— А ты эксперт в создании неприятностей, — кисло отметил Шэнь Цзю, когда они с Лю Цингэ переносили свои вещи из ученических комнат в дом владыки пика. — И мне здесь не нравится. Теперь, когда один из глав неофициально покинул свой пост, пришло время и другим из его поколения последовать его примеру. К счастью, на всех вершинах уже давно были выбраны преемники, так что оставалось за малым — завершить текущие дела. Только на пике Байчжан следующим главой становился тот, кто может одолеть в бою действующего владыку пика. И раз Лю Цингэ запустил процесс, другим главам не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться сложившимся обстоятельствам. Лю Цингэ оглядел обстановку: — А какой дом тебе бы хотелось? — спросил он. Шэнь Цзю обвел взглядом пустынное пространство: — Что-нибудь более уютное. Я не хочу, чтобы меня окружала унылая пустошь. Хочу… бамбуковую рощу. — Я посажу бамбук — согласился Лю Цингэ. — Хорошо. А еще заднюю террасу, на которой я могу пить чай. Большие окна. Деревянную отделку и изящную мебель. Это место похоже на тюрьму. Лю Цингэ кивнул: — Ты можешь обставить всё по своему вкусу. — Хм, ладно, — Шэнь Цзю сел на кровать и недовольно нахмурился. — Кровать слишком жесткая. Лю Цингэ надавил рукой на матрас: — Мягче, чем та, что была в ученической комнате. Шэнь Цзю фыркнул: — Но ведь и ты больше не ученик. Если кровать такой и останется, я перееду в Теплый красный павильон. Лю Цингэ сдвинул брови: — Нет. Я не хочу туда ходить. — Оу, добродетельный молодой мастер Лю испугался поддразниваний сестричек? — с притворным пониманием покивал Шэнь Цзю. Лю Цингэ сердито зыркнул, но возражать не стал: — Я куплю новую кровать, — сказал он, высыпая содержимое одного из мешочка цянькунь на пол. — Нам нужно вернуться в поместье Лю, чтобы навестить мою семью и сообщить им о моем назначении. Я обещал им, что приеду, если стану владыкой пика. Шэнь Цзю задался вопросом, когда они успели стать «мы». Нет, сейчас он не будет об этом думать. Вместо этого Шэнь Цзю закатил глаза и весело подметил: — Как заносчиво. — Моя младшая сестра тоже подумывала стать ученицей, так что по возвращению мы можем забрать её с собой. — добавил Лю Цингэ. Шэнь Цзю сморщил нос: — Искренне надеюсь, что она окажется лучшей компанией, чем ты. Лю Цингэ не обратил внимания на подколку: — В поместье мы можем отправиться завтра. Я могу довезти нас на мече. — Хорошо. Но перед отъездом ты должен дать указания ученикам, иначе они разнесут пик на части. Лю Цингэ коротко кивнул и ушёл. Либо решил безотлагательно последовать совету, либо собрался разнести в щепки несколько тренировочных манекенов. Одно другого не исключало. Что до самого Шэнь Цзю, привычно закатив глаза, он направился в примыкающую кухню — заварить чай и подготовить продукты для ужина. В перерыве он приметил интересную книгу и отвлекся на чтение. Позже (за приготовлением ужина) ему вдруг пришло в голову, что он и заметить не успел, как превратился в жену. Какое-то время он вертел эту мысль так и эдак, но, в итоге, ужиная вместе с Лю Цингэ, признал, что куда предпочтительней быть женой, чем шлюхой или наложницей. Да и судя по взгляду напротив… ему крупно повезло с ролью избалованной госпожи Лю.