Поместье Лю роскошно. Настолько роскошно, что оторопь берёт.
Шэнь Цзю не удержался и снова ухватился за руку Лю Цингэ, как тогда, когда они спускались с меча. И не похоже, чтобы его спутник был против такого положения вещей, потому что ладонь Шэнь Цзю не отпустили, а лишь крепче сжали в успокаивающем жесте.
Они прошли через большие ворота, миновали многочисленные дворики и тренировочные площадки и, наконец, вышли к постройке, которая, вероятно, была центральным залом.
— Моя семья уже знает о нашем прибытии и вскоре соберется здесь, — объяснил Лю Цингэ. — Мы поприветствуем моих бабушку, дедушку и родителей. Скорее всего будет кто-то из дядюшек и тетушек.
— Им известно, кто я? — спросил Шэнь Цзю, когда до роскошного здания уже было рукой подать.
— Не думаю. Но это ничего. Я не позволю, чтобы случилось что-то плохое, — твёрдо сказал Лю Цингэ, и, вопреки здравому смыслу, Шэнь Цзю ему поверил. Ради него Лю Цингэ сражался с владыкой пика и победил. Битвой больше, битвой меньше…
— Приветствую бабушку и родителей, — стоило им войти, громко сказал Лю Цингэ. Только годы практики помогли Шэнь Цзю удержать лицо: куда годится это граничащее с грубостью обращение? Да и руку можно было бы уже отпустить…
Женщина, сидящая на возвышении, должно быть, бабушка Лю Цингэ, рассмеялась:
— Ах, Цингэ, ты не меняешься! Итак, мой любимый внук прибыл с радостными вестями?
Лю Цингэ кивнул и поклонился (он всё ещё держал Шэнь Цзю за руку, отчего тому также пришлось гнуть спину под любопытными взглядами всех домочадцев):
— Да. Этот Лю возглавил пик Байчжань.
— Чудесно-чудесно. Быть может, ты желаешь сообщить нам что-нибудь ещё? — в голосе бабушки отчётливо слышались поддразнивающие нотки.
Лю Цингэ нахмурился в недоумении:
— Нет.
— Ах, какая жалость, — вздохнула бабушка, — Видимо ещё не созрел, а я уж понадеялась… Что ж, — она вновь улыбнулась. — представь нам своего друга.
Представление родственникам несколько затянулось, но Лю Цингэ даже не думал отпускать руки Шэнь Цзю. О деталях их встречи не прозвучало ни единого слова, за исключением того факта, что Шэнь Цзю спас Лю Цингэ жизнь.
Шэнь Цзю приходил во всё большее недоумение: как, скажите на милость, на свете может существовать настолько богатая и влиятельная семья, как Лю, в которой все до одного столь же простодушны, как и Цингэ?
Не слишком рассчитывая на ответ, Шэнь Цзю, всё же, не преминул спросить об этом у самого Лю Цингэ, когда позже они вдвоем устроились в его старых покоях. Здешний двор был красив и уютен. Очевидно, что оформлял его не Лю Цингэ. Тому дай только волю — и ничего кроме спального места и целого арсенала оружия здесь бы не было.
Сидя за низким столиком под цветущим деревом и потягивая восхитительный чай, Шэнь Цзю размышлял о превратностях своей судьбы. И что дальше? Он вознесется на небеса? Или его сразит король-призрак? А может он узнает, что потерявший память Ци-гэ все это время был жив?
Закончилось тем, что Лю Цингэ подбил его на очередной спарринг. Для них поединки превратились в практически каждодневную рутину, и не сказать, чтобы Шэнь Цзю был от этого в восторге, но пользу таких сражений для них обоих было трудно оспорить. В бою Лю Цингэ был слишком прямолинейным и скованным правилами. Обычно он побеждал благодаря своей изначально превосходящей силе. С коварным и намного более слабым противником, таким как Шэнь Цзю, он терялся и уже несколько раз был на грани поражения.
Главным козырем Шэнь Цзю была его изворотливость; даже с плохим совершенствованием и нехваткой подготовки, он обходил удары Лю Цингэ и наращивал свое преимущество куда чаще, чем это казалось вероятным при его текущем уровне.
Заставить Лю Цингэ отступить, метнуться навстречу, схватить рукоять его меча, прижаться к груди, походя мазнуть губами по щеке и воспользоваться преимуществом, чтобы вывернуть его запястье, вынуждая выпустить Чэнлуань из руки — Шэнь Цзю ещё ни разу не подводил этот трюк.
— Не отвлекайся, Цингэ.
Лю Цингэ покраснел, как свекла, но даже лишённый меча все равно атаковал.
В конце концов, они сцепились на земле и мутузили друг друга с переменным успехом, пока в таком положении их не застала пришедшая напомнить об ужине мама Лю Цингэ.
— Оу, — она деликатно прикрыла рот ладонью. — что ж, я рада, что вы смогли уделить время друг другу.
Тогда-то Шэнь Цзю и понял, что не только ему их с Лю Цингэ отношения кажутся двусмысленными. Похоже, что мысль женить Цингэ уже успела прорасти в умах семейства Лю, а Шэнь Цзю отведена роль счастливой женушки.
По дороге на ужин Лю Цингэ, казалось, не слишком возражал, чтобы снова взяться за руки: понадобились всего-то пара тычков от Шэнь Цзю.
Когда мама Лю Цингэ сказала, что очень рада видеть его «с кем-то» и как её сын прежде был «одинок», все сомнения у Шэнь Цзю отпали. На мгновение он всерьез задумался, уж не тронулась ли вся эта семейка умом, если они в самом деле считают, что для их первенца приемлемо заводить интрижку с кем-попало. Шэнь Цзю вполне отдавал себе отчёт в том, что сам он не обладал ни одним из нужных качеств, чтобы считаться хорошей партией для кого-то вроде Лю Цингэ. Он не мог похвастаться ни связями, ни состоянием, ни уровнем совершенствования. На самом деле, семье Лю стоило бы заподозрить в нём мошенника, соблазнившего Лю Цингэ ради денег, и гнать мерзавца в шею! Ну в самом деле, что за простаки?
Ужин проходил вполне приятно. Вся семья Лю пустым разговорам предпочитала молчанье, а если кто-то и заводил разговор, то исключительно о сражениях. Всех интересовал бой Лю Цингэ с теперь уже бывшим владыкой пика Байчжань. Движения мечей обсуждались с энтузиазмом, обычно приберегаемым для сальных пересудов.
В иной раз Шэнь Цзю закатил бы глаза, но здесь он был очарован. И кто бы устоял? Богатейшие яства на столе составляли неповторимый контраст с тем, как дядюшка Цингэ расписывал достоинства новых полировальных масел для мечей с ревностным пылом истово верующего. А культурные акценты соседствовали с самой уничижительной (и самой краткой) критикой новой налоговой политики нынешнего императора в отрасли оружейного производства. И вот этим, собравшись вместе, занят один из самых могущественных кланов совершенствующих? Просто уморительно! Пожалуй менее зловещего собрания влиятельных людей Шэнь Цзю видеть не доводилось.
Вечером, возвращаясь в их дворик, Шень Цзю в свете луны исподволь разглядывал профиль Цингэ. Взгляд Шень Цзю прошелся по широким плечам, благородному изгибу бровей и линии носа. Целеустремленная походка Цингэ вызывала восхищение и зависть: казалось он твёрдо знал свое место в мире и мысли не допускал, что может когда-нибудь остаться не у дел.
Шэнь Цзю никогда не мог похвастаться такой цельностью характера. Его самоопределение всегда зависело от окружающих людей: от продавших его родителей, от использовавших его работорговцев, от драчливых маленьких бродяжек, от издевавшихся над ним Цю, от покупавших его клиентов борделя, а теперь вот и от Лю Цингэ. Кто для него Лю Цингэ? И кто Шэнь Цзю для Цингэ?
Стоило им прийти, он потянул Лю Цингэ в свою комнату.
— Я привык спать рядом с тобой, — как можно небрежней бросил Шэнь Цзю. — Ты сам виноват, так что прими ответственность и оставайся.
Лю Цингэ не стал тратить лишних слов. Он просто кивнул и стал готовится ко сну. Позже, когда его дыхание выровнялось, в тусклом свете луны и звёзд Шэнь Цзю позволил себе впитать его образ. Этот человек, такой сильный и волевой, казалось, был счастлив использовать свою силу на благо Шэнь Цзю.
«Он мог бы уйти, — думал Шэнь Цзю про себя. От одной только мысли что-то обрывалось в его груди. —
Мог бы бросить меня… Все бросают, даже если не по своей воле».
Он подумал о бедном Ци-гэ, и ощутил, как от тоски привычно сжалось сердце. С годами скорбь смягчилась, стала терпимей и светлей. Даже если в глазах всего мира Шэнь Цзю оставался никем, когда-то свою любовь и привязанность ему дарил человек столь чистый и добрый, как Юэ Ци. До того добрый, что изо всех сил пытался спасти Шэнь Цзю. И не вина Юэ Ци, что ему это так и не удалось. Не вина Юэ Ци, что судьба и удача тогда отвернулись от них. Жизнь Юэ Ци была не сахар. Он тоже был рабом, таким же отвергнутым и забытым, как Шэнь Цзю. Но какое-то время они были друг у друга. Могли делиться теплом, любовью и поддержкой. Какое-то время Шэнь Цзю считал, что делает Юэ Ци счастливей.
По возвращению на Байчжань, для потерянного брата Шэнь Цзю Лю Цингэ помог обустроить в их новом доме небольшое святилище и, уходя по делам, всегда следил, чтобы там не убывали благовония и ритуальные деньги.
«Уж если я жена, то с мужем мне крупно повезло, — думал Шэнь Цзю, сжигая ритуальные деньги. —
Не волнуйся, Ци-гэ, со мной все будет в порядке, и пока я жив, то позабочусь, чтобы в загробной жизни ты никогда ни в чем не нуждался».
***
— Хочешь пойти со мной на охоту? — однажды вечером спросил Лю Цингэ, вернувшись после затянувшегося собрания.
Шэнь Цзю потянулся:
— А что мне за это будет?
Лю Цингэ пожал плечами:
— Развеешься. Попутно можем осмотреть достопримечательности.
Шэнь Цзю хмыкнул и поднялся с кушетки:
— А досточтимый Лю Цингэ понесет меня на своем мече? — спросил он, нарочито кокетливо, приближаясь к своему почти-что-мужу. Он понимал, что до тех пор, пока их отношения не оформлены должным образом, его положение остается уязвимым. И хотя у него не было причин сомневаться в Лю Цингэ: тот не производил впечатления человека способного из прихоти выставить его на улицу — Шэнь Цзю осознавал, что есть множество обстоятельств способных сыграть против них.
Он раскрыл веер, который ему подарил Лю Цингэ, подмечая, как чужой взгляд отслеживает каждый его игривый взмах.
— Да, — коротко ответил вспыхнувший Лю Цингэ, прежде чем поспешно развернуться и уйти.
Шэнь Цзю хмыкнул про себя, позабавленный смущением Лю Цингэ. Казалось, тот имел весьма смутное представление о телесной близости или «двойном совершенствовании», как он это называл. Его реакция на заигрывания умиляла ещё и оттого, что Лю Цингэ не до конца понимал свои чувства и не знал, что делать дальше.
Той ночью, лёжа в одной постели, Шэнь Цзю лукаво задавался вопросом: чего бы ещё предпринять, чтобы сподвигнуть мужчину рядом скорее совершить с ним заветные три поклона?
***
Миссия в самом деле оказалась нескучной.
А дело вот в чём: после того, как Лю Цингэ одержал победу над монстром (истратив большую часть духовных сил, пока Шэнь Цзю наблюдал за действом с безопасного расстояния), на обратном пути в деревню их атаковали несколько лютых мертвецов. Всё бы ничего, обычная низкоуровневая нечисть, вот только Цинге слишком ослаб, и пребывал на грани беспамятства. Так что Шэнь Цзю пришлось брать дело в свои руки. От первого мертвеца он избавился не задумываясь, использовав свою уловку с ножом, а второго прикончил кинжалом припрятанным в рукаве.
Третьему, выхватив меч Лю Цингэ, Шэнь Цзю попросту снёс голову.
Наконец обратив свой взгляд к Лю Цингэ, Шэнь Цзю заметил его неприкрытое… желание. Явный интерес — уж его ни с чем не спутать. Шэнь Цзю знал, что Цингэ привлекает сила, поэтому он, дерзко улыбаясь, позволил себе мгновение покрасоваться с чужим мечом в руках.
— Теперь мне звать тебя шиди Лю? — щеки его будущего мужа налились румянцем, а улыбка Шэнь Цзю стала шире.
— Ты молодец, — смог выдавить из себя Лю Цингэ.
Той ночью, когда они делили постель, Шэнь Цзю обнял Цингэ просто потому что мог, и тот не оттолкнул его, наоборот, когда дыхание Шэнь Цзю стало глубже и ровней, он притянул его ещё ближе, уткнувшись носом в его макушку.
В крепких объятиях Лю Цингэ маленькая победа казалась Шэнь Цзю ещё слаще.
