Перемены. Нити

      На следующий день, попрощавшись с дивным семейством Дурслей, я отправился в дом на Гриммо. Книги по домоводству лежали в моём сундуке, и я счёл их прекрасным вариантом «легкого чтива», как выражается Гермиона, на лето.       Я засел в доме на закрытом ото всех третьем этаже, ведь Орден Феникса продолжал ходить сюда, как к себе домой. Кричер приносил мне еду и делал мелкие пакости незваным гостям. Меня это даже забавляло. Эльф совсем привык ко мне и даже перестал называть беспутным маленьким хозяином. «Мерзким полукровкой» я перестал быть для него уже очень давно. Я прочёл целиком том «Домоводства» о здоровье, внимательно пролистал «Защиту хозяина», затем перешёл на «Уход за вещами» и «Ремонт». К середине июля я мог бы сдать экзамен на Подмастерье по ЗОТС и транфигурации. А ещё меня теперь не пугали руны, и я готов был сдавать ЖАБА по ним хоть завтра. Правда, иногда меня посещали мысли о том, что не все заклинания и ритуалы из гримуаров Блэков разрешены министерством.       Я почти свыкся со своим внешним видом. В отсутствие других людей я мог не скрывать уши и хвост, носить одежду, которая была мне удобна, и позволять себе валяться на застеленной кровати в пятне солнечного света, есть руками рыбные котлеты и играться с обстановкой в комнате, поглядывая в книгу о ремонте. Ещё несколько раз я видел эпизоды из жизни таких, как я. Последняя увиденная девушка-неко жила в 19 веке и не могла нормально существовать ни в мире волшебников, ни в мире магглов — по законам одних — она не человек, а магическое существо, а другим на глаза вообще не стоит показываться, иначе сожгут на костре. К сожалению, она влюбилась в маггла, который, хоть и принял её, не смог оставить нормальную жизнь, и им пришлось расстаться. Всё завершилось просто — местью, превращением в кошку и исчезновением в лесу. Я решил, что это очень изощрённое издевательство со стороны женщины-кошки — богини Бастет, как называли её египтяне. Я хотел мирной жизни, обзавестись семьей и не участвовать в чужих интригах, но злой рок преследовал всех ушастых — они теряли то человеческое, что в них было и окончательно превращались в бессердечных тварей, которые не могли любить, а только охранять своё — мужа и потомство, которых в итоге изводили.       За неделю до своего дня рождения чуткие пушистые уши уловили шаги на лестнице. Никто не мог подняться на третий этаж, но незваный гость спокойно прошёл по коридору и постучал в дверь моей комнаты. — Поттер, — тихо позвал голос, и я узнал в нём Снейпа.       Я взмахнул рукой (совсем как профессор в своём классе) и впустил волшебника. — Здравствуйте, профессор, — как воспитанный юноша, я отложил книгу и встал с кровати, приветствуя гостя. — Чем обязан вашему визиту? — Вы малодушно скрываетесь здесь, когда Орден уже сбился с ног, разыскивая вас по детским лагерям, — с издёвкой произнёс он. Я мог поклясться, что он даже не злился, а испытывал радостное презрение ко всем членам Ордена. Только у Снейпа презрение могло сочетаться с радостью. — Зачем? Первого августа я вернусь к Дурслям. — Затем, что Орден должен обеспечивать вашу безопасность. — Так куда ещё безопаснее? Я здесь, они все тоже здесь, — я улыбнулся и развёл руками. Снова присел на кровать, сложил ноги по-турецки, придавил ладонью недовольно виляющий хвост. — Скоро мы все увидимся. Кстати, скажите им, чтобы не слали подарков в Литтл Уиннинг, дядя Вернон не любит сов.       Снейп прикрыл глаза и постарался унять дрожь в руках. Я мог прочесть бегущую строку на его лбу «как же вы меня все зае…» — Директор Дамблдор утверждает, что в доме вашей тёти, где действует защита вашей матери… — начал он старую песню, которой и сам не верил. — Профессор, — перебил я, — прошу вас, присядьте.       Я указал на мягкое кресло возле большого письменного стола напротив кровати. Снейп присел и огляделся. Да, моя комната изменилась до неузнаваемости — стала больше, на стенах появились обои со светло-кофейным рисунком по бежевому полю. Кровать стала больше, развернулась изголовьем к левой стене, над ней появился расшитый шелковой нитью полог. Вместо простого узкого окна напротив двери теперь большую часть стены занимало высокое панорамное окно с низким широким подоконником, усеянным подушками. Возле кровати стоял низкий комод, на котором в стеклянном кубе хранился тот самый гребень. — Кричер, принеси чаю с печеньем мне и стакан виски гостю, — негромко попросил я. Через мгновение на столе появилось всё озвученное. Я взял свою чашку, цапнул из блюдца печеньице и снова вернулся на кровать. Снейп сделал небольшой глоток и поставил стакан на стол, сдвинул подальше несколько пергаментов, исчерканных рунами, и золотое перо в чернильнице. — Объясните, зачем вы пришли, сэр, — начал я. — Вы практически сразу догадались, где я, но не сочли нужным оповестить остальных орденцев. Видимо, сейчас им нужно что-то от меня лично. — Этот дом, — кивнул Снейп.       Я напрягся, вглядываясь в каменное лицо профессора. Хвост заметался из стороны в сторону, выдавая моё напряжение. Я процедил сквозь зубы: — Это мой дом. — Об этом знаем только вы и я. Для всех остальных — это дом Блэков. Сириус оставил завещание, по которому все его имущество достанется вам, мистер Поттер. Вам нужно в Гринготтс, чтобы получить наследство. — Так и в чём проблема? Придёт кто-то из орденцев, от моего имени примет всё и разбазарит, как это случилось с сейфом Поттеров. Я даже свой ключ в руках не держал. Он, наверное, до сих пор у Уизли. — Вам не нужно ваше наследство? — Мне нужен только дом. — Тогда разберитесь с документами. Сегодня отличный день для похода в банк.       Я склонил голову на бок. Зачем он мне помогает? — Что вам от меня нужно? — Доступ в библиотеку. — Вынести вы ничего не сможете. И скопировать тоже, только переписать, — поставил я условие.       Профессор кивнул. Я решил не медлить и соскочил с кровати, метнулся к стене слева от двери, где находился встроенный шкаф. Не стесняясь, скинул с себя просторную футболку и домашние брюки, оставшись в чём мать родила. Бельё я больше не носил, неудобно. Спиной почувствовал тяжёлый взгляд. Я знал, что он видит — по всему позвоночнику от линии волос до основания хвоста непрерывной полосой шла тонкая вязь золотистых рун. Я не дал ему её разглядеть — быстро накинул серую рубашку, затем натянул джинсы, просунув хвост в специальное отверстие. Надел длинную мантию, сунул ноги в кеды. Оглядел комнату, пошарил под кроватью и достал оттуда забытую пару дней назад волшебную палочку. Стукнул по ушам и те исчезли, после собрал отросшие волосы в узел на затылке и закрепил всё той же палочкой. — Я готов. Кричер! — Хозяин Гарри звал Кричера, — не то спросил, не то подтвердил старый эльф, появляясь рядом.       Снейп усмехнулся — перед орденцами эльф выглядел старым, безумным и больным, а на деле был вполне ничего. Кричер ответил зельевару кривой улыбкой. — Перенеси меня ко входу в Гринготтс. Профессору Снейпу разрешаю доступ в непубличную часть библиотеки, — я всё же сделал гадость. Скорее всего то, что он ищет — в закрытой части библиотеки. А туда доступа нет никому, я даже сам не захожу — уж больно магия мудрёная и опасная.       Снейп только успел подняться, а я уже исчез.       Я оказался перед массивным зданием с покосившимся фронтоном, точно таким оно было шесть лет назад, когда я был здесь с Хагридом. Обернулся и окинул взглядом Косой переулок. Маги и волшебницы прогуливались по выложенной булыжником улочке, здоровались друг с другом, заходили в лавки, совершали покупки. Мир существовал, пока я оплакивал своё детство и медленно превращался в бесчувственное чудовище.       Внутри банка ничего не изменилось. Я подошёл к первому же гоблину и потребовал встречи с поверенным рода Блэков.       Через пять минут я оказался в тесной комнате за столом в компании с гоблином. — Вы хотите ознакомиться с завещанием Сириуса Блэка? — гоблин недобро зыркнул на меня. — Да, уважаемый Златокрад, именно так. Я в курсе, что официальное оглашение будет через пару дней, однако я вынужден настаивать. И вы в курсе, что моё имя в завещании указано. Я хотел бы услышать именно эту часть, остальное мне неинтересно. — Как будет угодно, — проскрипел гоблин, разворачивая подготовленный свиток. — Согласно завещанию Сириуса Ориона Блэка, вы становитесь владельцем родового поместья в северном Уэльсе, ныне разрушенного, и особняка на площади Гриммо. Вам передаются в пользование сейфы рода за номерами 284 и 5180, а также хранилище ценных вещей и артефактов номер 806. Всем этим вы сможете воспользоваться после совершеннолетия. Однако вы не являетесь Блэком по крови, а потому передать всё имущество своим наследникам не сможете. Магией вы назначены регентом рода Блэков, что означает, что вы или ваши потомки должны будете передать всё следующему наследнику Блэков, когда таковой появится. — За исключением дома на Гриммо, — сухо уточнил я.       Гоблин хмыкнул, подал документы на дом. В строке «владелец» стоял прочерк, но после слова «хозяин» было вписано «Гарри Дж. Поттер».       Я улыбнулся и потребовал перо. — Я подпишу бумаги, чтобы не было таких казусов. — После оглашения завещания через два дня это может сделать ваш опекун, коим на данный момент является Альбус Дамблдор, — возразил гоблин. — А ваше совершеннолетие наступит через шесть дней.       Я снял очки, в которых были уже самые простые стёкла, и пристально посмотрел гоблину в глаза. — Моё первое совершеннолетие наступило в тот момент, когда кубок огня выплюнул моё имя, а мой опекун отказался от своих прав, не аннулировав договор с Кубком. Второе наступило на Имболк, когда я принял наследие крови. Вы сами знаете, что я — магик, поэтому отдайте бумаги.       Гоблин довольно оскалился и подвинул ко мне свитки. После всех нужных подписей и получения ключей от сейфов, я снова взял документы на дом и сверху крупно вывел «Особняк «Эридан». Теперь у Дома есть Имя.       На выходе я вспомнил про сейф Поттеров и потребовал найти Крюкохвата. Снейп был прав — это был чудесный день, чтобы сходить в банк!       Из банка я уже выходил, имея при себе и ключ от своего сейфа, и бездонный кошель.       С трудом подавив в себе желание пройтись по Косому переулку, я с помощью Кричера вернулся домой. Открыл окно в своей спальне и вдохнул знойный воздух лондонских улиц. Сколь бы ни был хорош мой Дом, но сидеть в четырёх стенах осточертело.       В день своего шестнадцатилетия я снова достал несмываемые золотые чернила и нанёс несколько рун на левое предплечье. Если эти простые действия спасали жизни поколениям Блэков, то почему бы не попробовать? У Сириуса тоже были татуировки, но самую главную он забыл сделать — надпись «идиот» на лбу. Точно с такой же должен был ходить Джеймс Поттер.       За час до полуночи Кричер перенёс меня обратно в Литтл Уиннинг. Я приказал ему во время моего отсутствия отправляться в Хогвартс. Эльф неодобрительно заворчал, что он должен следить за домом, но я убедил его, что заботиться о безопасности регента рода Блэков ему будет удобнее в школе, а Эридан теперь может справиться и сам.       Бесшумно войдя в дом номер четыре по Тисовой улице, я поднялся в свою комнату и лёг спать.       За завтраком я имел счастье наблюдать кислые лица родственников. — Дядя Вернон, тетушка Петуния, — обратился я к ним, — прошу потерпеть меня ещё неделю. Затем они меня заберут, и мы не увидимся до следующего июня.       Петуния, поджав губы, кивнула. Вернон буркнул что-то в тарелку.       Я огляделся — идеально чистая, опрятная кухня, словно фото из журнала «пригород». Простой сытный завтрак накрыт как на приёме у королевы. Даже тарелки повёрнуты нарисованными на одной половинке ромашками к центру стола. Я смотрел на своих родственников, словно видел впервые, но знал о них слишком много. Дадли одет в рубашку и брючные шорты. Он переоденется потом, когда пойдёт на улицу. На нём будут драные джинсы с тонкой цепочкой, прицепленной карабином к шлёвке, и футболка с изображением модной рок-группы. Но на завтраке это будет идеальный английский мальчик. Вернон Дурсль в голубой рубашке с безупречно завязанным галстуком. Он аккуратно снимет его на работе и наденет обратно перед тем, как ехать домой, потому что его щитовидка душит его и без дополнительных приспособлений. Тетушка Петуния в лёгком ситцевом платье с цветочным узором и симметричными кудрями на голове внешне излучает доброжелательность, но после полудня, встретившись у забора с соседкой, перемоет кости всей улице, а вечером добавит ложку коньяка в свой травяной чай. Я разрушаю её картину мира, напоминая о сестре-волшебнице и сам являясь волшебником. Что бы они сказали, увидев мои уши и хвост? Его, кстати, тоже пришлось спрятать. Я постарался быть на них похожим — прилично одетый и холодно-вежливый. Стерильный мир идеальных магглов.       За завтраком велась непринуждённая беседа, Петуния ухаживала за своими мужчинами, а те, как могли, проявляли своё тёплое к ней отношение. И Вернон, и Дадли получили поцелуй в щеку перед выходом из дома.       Я сохранил это утро в своей памяти. Через неделю, как я и ожидал, пришёл Дамблдор. Я был готов — выпросил у Дадли пару старых школьных брюк и рубашек. Снова подстриг волосы. Они встопорщились как попало, но по-прежнему наполовину закрывали иллюзорные уши.       Весь нормальный гардероб, купленный в маггловском магазине, был упакован в сундук — под мантиями всё равно ничего не видно.       Старый пройдоха потащил меня к своему давнему знакомому — Горацию Слагхорну и помахал мной как красной тряпкой. Конечно же, ушлый волшебник не мог упустить такую возможность — собрать в свою собственную коллекцию знаменитостей Гарри Поттера. Колдография со мной до сих пор стоит у него на одной полке рядом с колдографией с Риддлом и с самим Дамблдором. Мы одинаково знаковые личности тех дней. Если бы мог, он бы сфотографировался ещё и с Гриндевальдом, но не судьба.       А после директор просто выбросил меня в болото в трёх милях от Норы. Вместе с сундуком и клеткой с Хедвиг. Сову я выпустил, а сам левитировал неподъемный сундук до самой халупы Уизли. Как можно так изуродовать свой Дом, я не имел понятия.       Самым сложным было пережить чужие касания. В этот вечер в доме собралось всё семейство, за исключением Перси. Толпа рыжих, плохо пахнущих людей стискивала меня по очереди и передавала от одних рук к другим. Только Джинни обняла меня и смущённо отпрянула, да Гермиона была крайне сдержана в проявлении чувств. И ещё от неё лучше пахло. Правда, Флёр была тоже ничего. От неё веяло чем-то цветочным и лёгким. Её запах напомнил мне Малфоя. Мне выдали гору подарков, не отправленных мне на день рождения, и я весь остаток вечера давился улыбками пополам с пирогом с почками. Я бы предпочёл яблочный. Но хотя бы здесь меня не пытались отравить. Проживать мне довелось в бывшей комнате близнецов, которые переехали в крохотную квартирку над собственной лавкой, и это было самой лучшей идеей Молли. Оставшись один, я чесал уши и хвост, пока наслаждение не перешло в боль. В своём доме я не заколдовывал свои «лишние» конечности, а у Дурслей чаще всего обходился лёгким отводом глаз — они и без чар не горели желанием меня рассматривать.       На третий день я понял, что отвык от людей. Кто-то из обитателей дома всё время хотел со мной поговорить, потискать, чем-то занять, чем-то накормить. Я сбегал на улицу, оправдываясь тем, что ещё у Дурслей засиделся в четырёх стенах, много времени проводил в саду. Охотиться на гномов оказалось жутко интересно, а ещё можно было полетать на метле, которую я последний раз держал в руках ещё зимой.       В один из вечеров я засел под старой яблоней и задумался, глядя на звезды. Неслышно ко мне приблизилась Флёр. — Добрый вечер, — тихо сказала она и осторожно прикоснулась к плечу. — И тебе, — я погладил её по ладони. Она осмелела и присела рядом, прижалась плечом. Я спросил с насмешкой. — Слишком много Уизли, да? — Кажется, только ты меня и поймёшь. Они неплохие люди, но… люди. — Никакого уважения, личного пространства, понятий о том, что ты… другая.       Флёр всхлипнула, резко вскинула руку и потёрла глаза. Неосознанно перешла на французский. — Все мужчины смотрят как волки на мясо, а женщины… придумали мне кличку! Как собаке! Я хоть и не приняла наследие полностью, не могу скрыть свою суть. Ты поэтому накладываешь чары? — Не говори им, — тихо попросил я. — Прости, но я не хочу быть их домашним зверьком.       Она протянула ладонь и накрыла мои пальцы. — Я не скажу. — Уезжайте с Биллом подальше. Объясни ему ситуацию так, чтобы он понял. Постройте Дом, чтобы он охранял вас. Только не такой ужасный, как Нора. Уверен, у вас всё получится.       Девушка хмыкнула. — Спасибо, Гарри. Твои слова разожгли во мне надежду, — она легко мазнула губами по моей щеке и растрепала волосы между невидимыми ушами. — Я бы хотела увидеть тебя настоящего.       Я махнул ей на прощание и остался под деревом. То, что за нами подглядывали, я узнал позже — из гневных речей Джинни и Гермионы. — Я не пойму, она у кого-то из вас жениха уводит? — с улыбкой спросил я. — Или вы от зависти на говно исходите?       На этот раз гнев излился на меня, но к Флёр они перестали цепляться столь откровенно.       Поход в Косой переулок показался мне новой театральной постановкой. За месяц с моего последнего визита улица приобрела унылый и нежилой вид. Заколоченные окна, разбитые витрины, неработающие магазины. Всё, чтобы показать мне, за что я должен бороться — за Косой переулок, который видел, по идее, последний раз два года назад волшебным и очаровательным.       Видимо, только магазинчик близнецов не поддался на уговоры — там всё напоминало карнавал. Фред и Джордж были рады увидеть нас. Привлекая внимание к распродаже любовных зелий, они, кажется, хотели меня предупредить тщательнее следить за своими напитками и едой. Я кивнул, показывая, что буду начеку.       В окне мелькнула знакомая белобрысая макушка, и я не удержался, проследил за Малфоем до Лютного переулка, где он скрылся в лавке «Горбин и Бэнкс». Я был прав, его аромат был очень схож с Флёр. Но если Флёр всё-таки была чистокровной волшебницей с доброй примесью вейловской крови, то Драко явно становился магическим существом.       Я понаблюдал за ним некоторое время, отмечая детали — как он вырос за лето, как изменилась его походка, насколько нервным он выглядел. Со вздохом я оставил его и вернулся к друзьям. Насмотрюсь в школе.